Спасти ЧАЭС: 1984. Книга 1
А что если… Я еще не умер? Скорее всего, парни устранили Гнездова, подобрали мое тело и доставили в госпиталь. Врачи поместили в медикаментозную кому, вот я и смотрю «мультики». М-да. Вот уж не думал, что все будет настолько реально. Черт, как же сильно тут краской воняет, аж до тошноты.
Двое ребят, поддерживая меня за руки, медленно вели к виднеющейся впереди двери. Когда проходили мимо какой-то галереи, заметил белый бюст Ленина на постаменте. Случайно посмотрел влево и, открыв рот, остановился как вкопанный. На стене был растянут традиционный красно-белый стяг:
«Честь и слава советскому учителю!»
Чего-о? Какому еще советскому учителю?!
А на противоположной стене, между внутренними дверями аналогичный плакат, только с другим содержанием:
«К свету и знаниям, юные пролетарии!»
– Леха, ну чего ты встал? – справа меня поддерживал за руку какой-то здоровяк с простым лицом, словно обсыпанным веснушками. Парень слегка подтолкнул меня в спину. – Идем!
Я рассеянно заковылял ногами, ни черта не понимая. Кто тут это старье развесил? А главное – зачем?
Входная дверь распахнулась, и я невольно зажмурился от ударившего в глаза солнечного света. Дунул свежий ветерок – запах краски почти сразу выветрился. В воздухе витал сладковатый цветочный запах.
Передо мной, куда ни глянь, открылась неожиданная картина. Настоящее буйство красок – все вокруг зеленело, на многочисленных клумбах пестрели разноцветные цветы. Стояли аккуратные здания, дома, заборчики и тротуары.
На деревьях щебетали птицы. Где-то недалеко играла музыка, но слов я не разобрал, хотя мелодия была знакомой.
Сразу за порогом начинались белые ступеньки с кусочками гранита или мрамора, а внизу дорога, покрытая серым асфальтом. Возле клумбы стояла древняя тентованная машина, свежий вид которой заставил меня снова открыть рот. Я даже головой встряхнул, прогоняя наваждение.
– Это же «ГАЗ-52-03», – тихо прошептал я, опознав настоящий раритет.
Подобных машин я не видел лет двадцать. А эта еще и выглядит, будто только недавно с конвейера.
– Лешка… Лешка! – внезапно раздалось откуда-то справа. Ко мне подбежала девчонка лет десяти, тут же засыпав меня вопросами. – Что с тобой случилось? Верка сказала, ты сознание потерял, да? А Василий Степанович тебе помощь оказывал, правда?
Я стоял и хлопал глазами, ничего не понимая. – Настя, отойди, – здоровяк в веснушках ловко отогнал от меня девчонку. – Он еще в себя не пришел, а ты с вопросами накинулась. Как думаешь, человек сознание потерял… Хорошо ему будет?
– О, ну да… Ладно, дома поговорим, – потоптавшись на месте, девчонка быстро скрылась из виду.
Самочувствие быстро приходило в норму.
Я растерянно поднял голову, осмотрелся по сторонам. По огражденной территории бродили ученики разного возраста и совместными усилиями наводили порядок. Кто-то обрезал кусты, кто-то копался в клумбах с цветами. Другие носили ведра, махали метлами, гоняя пыль по сторонам. Это что, школьный субботник?
Одежда у всех тоже странная, какая-то однотипная. Типично советская. В темно-синих, коричневых и оливковых цветах. У парней синие брюки, у некоторых шорты чуть ниже колена, клетчатые рубашки с короткими рукавами. Даже бантики были. У некоторых, что помладше, на шее красовались красные галстуки. Это что, пионеры?
Справа заметил столб. На нем увидел развевающийся на коротком флагштоке красный советский флаг. Традиционный серп и молот, который был знаком каждому.
Невольно сглотнул. Сам собой опустился на ступеньку, нагретую солнцем. Какие только мысли не лезли мне в голову.
Обратил внимание на свои ноги. Что за ерунда? Мои были поросшими волосами, толстыми. Местами покрытые шрамами от ожогов. А тут что? Худые, кожа молодая и гладкая, волос мало и они светлые. Шорты тоже ниже колен. Сверху светлая рубашка с коротким рукавом. А обувь? Какие-то несуразные бело-синие кеды. Откуда у меня все это?
Накатил приступ страха от непонимания происходящего. Этот советский флаг, древний ГАЗ-52, красные плакаты с советскими лозунгами… И еще эта форма, как у школьников моего детства.
Мысли крутились бешеной каруселью.
Я нервно усмехнулся. Все ясно – просто в госпитале меня обкололи обезболивающими, скорее всего, на наркотической основе. Вот меня и плющит давно минувшей советской эпохой. Надо же.
Рассеянно улыбнулся – это даже любопытно.
– Во! Улыбаешься, значит, уже лучше! – тот же здоровяк, глядя на меня с некоторой тревогой, тоже присел рядом. – На свежем воздухе еще бы. Ты как, Леха?
Второго сопровождающего кто-то позвал, и тот рванул вниз по ступенькам.
А я сидел, потирал виски и удивлялся.
Все правильно, меня зовут Алексей. Только кто этот тип в веснушках – я понятия не имею. А вот он откуда-то меня знал, причем явно хорошо.
– Савельев! Савельев! – послышалось откуда-то сзади.
Я и ухом не повел. Я же не Савельев, Я Семенов. Семенов Алексей Сергеевич.
– Леха, блин. Ты чего? Тамара Сергеевна зовет, – сосед тряхнул меня за плечо. – Это же политрук!
– А, да? Голова раскалывается, – соврал я, снова не узнав своего голоса. Он точно не мой.
Я довольно легко поднялся на ноги, повернулся на голос.
К нам приближалась солидная дама, возрастом далеко за сорок. Одета была в белую блузку, на которую сверху был накинут пиджак коричневого цвета. Снизу такого же цвета юбка-карандаш, ниже колен. На ногах туфли с небольшим каблуком. Голову украшала непонятная прическа, а на крючковатом носу повисли очки в черной оправе. Она чем-то напоминала высохшую горгулью.
Женщина громко цокала туфлями по бетону, приближаясь к нам.
– Савельев! Трудовик сообщил мне, что вы потеряли сознание, когда красили спортзал, – произнесла она, нахмурив лицо. – Как вы себя чувствуете?
– Вроде бы нормально.
– Сходите к медсестре. Пусть она вас осмотрит!
– Да не нужно…
– Савельев! Тут я решаю, нужно вам или нет! – Тамара Сергеевна бесцеремонно перебила меня, не дав договорить. – Потом отчитаетесь. Еще мне учеников не хватало, падающих в обморок на общественном субботнике. А знаете что, Филатов, сопроводите его к медсестре. Если понадобится, то и до дома.
Она решительно повернулась и направилась куда-то вниз по ступенькам.
– Учеников? – вырвалось у меня. Я, совершенно забыв про здоровяка, что топтался позади меня. – Каких учеников?
– В смысле каких? Это же школа. Мы десятый «Б», через три дня последний звонок. Ну! Ничего не помнишь, что ли? Да-а, беда…
– Да помню я все, – рассердился я, тут же переключившись. – Просто в голове все путается. А как твое имя?
– Совсем не смешно, – насторожился тот, посмотрев на меня с опаской. – Вот это тебе прилетело. Ты когда в обморок хлопнулся, наверное, еще и головой об пол приложился, да?
– Наверное. Не помню. Так как тебя зовут-то?
Здоровяк обреченно вздохнул.
– Женька я. Все, подъем! Пошли, к медсестре тебя отведу!
– Не хочу, – отмахнулся я.
– Что значит, не хочу? Тамара Сергеевна проверит же.
– Слушай, ну ее, а? – я посмотрел ему в глаза, встряхнул головой. – И субботник этот.
– Ха! Я все понял, не дурак, – тот покрутил головой по сторонам, словно собака-ищейка. – Предлагаю вот что, давай-ка сбежим с субботника? Если спросят, то скажу, что медсестры мы не нашли. Я тебя домой сопровождал. Ну?
– Ага, – рассеянно согласился я, думая о своем. Надо же, как все реалистично получается. Ни одного сна у меня еще не было, чтобы с такими подробностями.
Все чаще мой взгляд натыкался на детали, характерные для восьмидесятых годов прошлого века. Советский Союз? Эти плакаты, одежда, музыка еще…
Как раз в этот момент неподалеку заиграла песня, которую я знал очень хорошо:
«Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе,земля в иллюминаторе виднаКак сын грустит о матери, как сын грустит о материГрустим о Земле, она одна»– Жень… Это что, «Земляне»? – не веря своим ушам, спросил я.
– Ну да. Классная песня. Пошли уже, чего расселся?
Но пойти в этот момент мы не смогли.
Входная дверь внезапно распахнулась и оттуда выскочила стайка девчонок, одетых в традиционную темно-синюю школьную форму. Они звонко смеялись, болтали. В руках были книги, свернутые рулоны бумаги, флаги.
При появлении школьниц Женька как-то сразу про меня забыл. Уставился на девчонок. Кажется, даже облизнулся. Глаза восхищенно блестели.
– Ты чего? – спросил я, пытаясь понять, куда именно он смотрит.
– А? Гляди! Катька сегодня такая красивая. Эти хвостики… Первая комсомолка в школе, – мечтательно пробормотал Филатов. – Я слышал, она после учебы будет поступать в институт. На ветеринара.
Я сразу же понял, кто именно его заинтересовал. Окруженная подругами, симпатичная брюнетка с собранными на затылке волосами. Возраст примерно лет семнадцать. Она постоянно хихикала, вертелась по сторонам и что-то говорила подругам.
Так, ясно, Женьке она определенно нравилась.
Мозг, наконец, начал потихоньку анализировать обстановку. Почти сразу я отметил, что у всех учеников возраст примерно одинаковый, пятнадцать-семнадцать лет. Были, конечно, и младшие классы, но они работали преимущественно на других участках. Судя по тому, что людей вокруг было довольно много, я предположил, что привлекли весь выпускной класс… или даже всю школу. Майский субботник… Сейчас май, определенно. Мозг военного с каждой секундой адаптировался в новом социуме.
Отметил, что головная боль почти прошла. Мысли сами собой как-то упорядочились, а не кружились в голове безумной каруселью, сбивая с толку. Растерянность постепенно сходила. И это хорошо.
Так же ощутил и другое – непонятно откуда в голове стали всплывать имена и фамилии. Отдельные события. Они вроде и были незнакомыми, но в то же время я откуда-то их знал. Что за ерунда?
– Что-то пить охота, – сказал я, ощутив жажду.
– Да я бы тоже не отказался. С самого утра то веник, то кисточка… А погнали в «Ручеек» забежим, ну? Санька Фролов вчера говорил, что новый вкус лимонада привезли из Москвы. «Экстра-Ситро» называется. Мы такой еще не пробовали.
– Ну так чего ждем? Пошли!
Я усмехнулся, поднялся на ноги.
Все это было даже забавно. Ну что же, раз я смотрю «мультики» про Советский Союз, да еще и участвую в них… Нужно просто расслабиться и получать удовольствие. Конечно, где-то в голове промелькнула тревожная мысль – а может, это никакие не глюки? Может, все происходящее реально?
Да ну, бред. Как такое вообще может быть?!
Самое простое объяснение происходящему вокруг – я в медикаментозной коме, а все это мне снится. Ну или как там бывает у тех, кто «ушел в себя» и под препаратами лежит.
Мы спустились вниз, двинулись вдоль ступенек влево. Прошли вдоль клумбы с цветами, мимо молодых сосен. Удивительно, но тело больше не штормило, голова не кружилась. Я ощущал в себе столько энергии, что даже слегка растерялся. В мои сорок восемь лет, учитывая характер военной службы, болячек уже хватало. Язва желудка, поясничная грыжа, почки еще застужал не раз. Из-за постоянной нагрузки суставы тоже давали о себе знать, причем в самый неподходящий момент. Еще и зубы задолбался чинить – как ни вернусь из командировки, обязательно к стоматологу. А эти знахари так и стремятся выкачать с тебя побольше, предлагая чинить даже то, что не нужно.
Неосознанно прощупал языком свои зубы. Удивительно – все на месте и целые. Даже пломб не было. Да и спина почему-то не болела, от слова «совсем».
Куда идти – я понятия не имел, поэтому слегка отставал, следуя за Женькой. Город и город, название меня почему-то в данный момент не волновало.
– Эх, сейчас на Тамару Сергеевну не нарваться бы, – он тревожно озирался по сторонам. – Влететь можно, еще на выпускной не допустит. Она еще та мегера. Помнишь, Степанову зимой как прилетело?
– Ага, – ответил я, естественно не помня никакого Степанова. – Вижу политрука! – я разглядел ее силуэт далеко справа. Отчитывала за что-то троих девчонок, среди них была Катя.
– Как она за школьные годы уже достала, – пожаловался Женька. – По совместительству не только политрук, но еще и завуч. Ни покурить нормально, ни отойти. Везде свой нос сунет. Мне кажется, у нее в голове магнит – она как чувствует, куда нужно идти, а куда нет.
– Ясно. Далеко еще идти?
– Нет. Недалеко, – тот снова окинул меня подозрительным взглядом.
– Да не смотри ты так. Все нормально со мной, амнезия проходит, – бодро произнес я. – Через пару часов буду как огурчик!
Мы прошли по небольшой аллее, засаженной цветами, миновали ворота и вышли на улицу. Справа, метрах в тридцати стояло довольно большое строение, с большими панорамными стеклами. Сверху красовалась неброская вывеска «Ручеек». Из-за приоткрытой двери раздавался звон стеклянных бутылок. Ну, или стаканов.
Едва мы вошли внутрь, в нос ударил давно забытый запах настоящей газированной воды. Он приятно щекотал ноздри, напоминая о далеком детстве. Неожиданно пришел к мысли – разве в бреду ощущаются запахи?
Весь прилавок и стеллажи за ним были заставлены темно-зелеными пол-литровыми бутылками. Вдоль стены стояли многочисленные ящики, в которых угадывалась пустая стеклянная тара. На торговой стойке стояли подносы с перевернутыми вверх дном, чистыми гранеными стаканами. Немногочисленные круглые столики на выходе из магазина говорили о том, что здесь можно не только купить, но еще и распить купленную газировку. Сверху, под потолком, тихо жужжа крутились огромные вентиляторы с тремя лопастями, поэтому в магазине было прохладно.
Внизу, у самой стойки, я заметил небольшой картонный коробок, засыпанный жестяными крышками от бутылок. Тут же стояли квадратные алюминиевые стяжки, заменявшие ящики для переноски. В них всегда помещалось строго шесть штук, лишнее не впихнуть.
– Теть Тань! – повеселевший Женька сразу полез к стойке. – А можно нам «Экстра-Ситро»? По стакану… Не, лучше по два.
– Женя, я же говорила уже! С утра нужно было приходить! – всплеснула руками тетя Таня, одетая в серый халат продавца. – Все, на сегодня закончилось «Ситро». Вы бы еще вечером пришли.
– А что есть-то? – поинтересовался я.
Мне страшно хотелось поскорее ощутить этот вкус советского лимонада. Сравнить его с тем, какой я помнил из своего детства. Если в реальности такой уже не попробовать, то хотя бы так…
В голове снова нарисовалась робкая мысль о том, что все это никакой не медикаментозный сон, а самая что ни на есть настоящая реальность. Отмахнулся. Этого мне еще не хватало. Мне башку прострелили, а я тут фантазирую.
– «Лимонад», «Буратино», «Дюшес» еще, – улыбнулась продавщица, поправив чепчик.
– «Буратино», можно?
– Конечно, – она потянулась за чистыми стаканами. – По два каждому?
– Ага.
Я только сейчас понял, что денег-то у меня нет. Прощупал карманы – ничего. Женька это дело заметил.
– Не суетись. Я заплачу, – здоровяк протянул ей копейки.
– Верну обязательно, – мне было слегка неудобно.
Тот только махнул рукой, мол, не парься.
Улыбающаяся тетя Таня подала нам по полному стакану пенящегося напитка. Брызги от лопавшихся пузырьков газа летели во все стороны. Еще два стакана уже стояли на стойке.
Я тут же прижал тару к губам и сделал большой глоток.
Неожиданно ностальгия ударила с такой силой, что я, вытаращив глаза, отстранился от стакана, едва не пролив содержимое. Вкус был тем самым. Ярким и настоящим. Такие вещи запоминаются на десятилетия, а то и больше. Мне сорок восемь, а многие вещи я помнил, будто вчера…
Язык приятно пощипывало, хотелось зажмуриться от удовольствия.
В голове пронесся целый рой самых разнообразных мыслей. Ощущение реальности накатило так правдоподобно, что я мгновенно забыл о «мультиках». Представление об этом стало каким-то блеклым, не соответствующим реальности. Внезапно я откуда-то вспомнил свой домашний адрес, имена родителей. Номер школы, в которой учился. И город. Город тоже вспомнил…
– Жень. Женя, – тихо позвал я здоровяка. – А в каком городе мы живем?
– Ты опять, блин? – нахмурился он, отстранившись от стакана. – В Припяти!
Глава 3. Восьмидесятые…
– Припять? Что за бред? Это же мертвый город…
– Что ты там бормочешь? – Женька увлеченно смаковал пенящийся напиток.
Мысль о том, что я лежу в госпитале под медикаментозной комой, больше не казалась мне настоящей. Мне выстрелили в голову – после таких ранений не выживают, статистика очень низкая. Сейчас напрашивалось другое, более невероятное мнение…
Что, если я погиб в своем времени, и мое сознание каким-то образом переместилось в прошлое?
Обратил внимание на стоящую на соседнем столике пустую бутылку. Пригляделся и заметил, что на этикетке стоял вырез напротив года и месяца. Сейчас так уже не делают.
– А год тысяча девятьсот восемьдесят пятый, да? – предположил я.
Женька только кивнул и усмехнулся.
– Восемьдесят четвертый!
Я реально попал в прошлое? И какое прошлое? Кажется, в эпоху начала перестройки СССР, в середину восьмидесятых годов прошлого века. Хотя нет, перестройка началась с приходом Горбачева, уже позже. Невероятно.
Получается, я угодил в собственное тело, в возрасте семнадцати лет? Ну, нет! Точно, нет. В семнадцать лет меня уже не было в Припяти – ее эвакуировали, когда мне было тринадцать. Значит, тело чужое, хотя тоже советского ученика выпускного класса. С тем же именем, но другой фамилией. Да и школа не моя была, я точно в другой учился.
Как все это объяснить-то? Почему все так получилось?
А что, если высшие силы дали мне второй шанс поменять свою жизнь? Или цель куда более глобальная?
Пока задавал себе эти вопросы, сам не заметил, как выглушил весь лимонад, причем с обоих стаканов сразу. Я облизнулся, посмотрел по сторонам. В голову пришла занятная мысль.
– Женька, а поблизости булочная есть? – насколько я помню, хлебные магазины в Советском Союзе назывались именно так.
Над названиями тогда долго не думали, чем проще, тем лучше. Запоминающиеся названия вроде «Хлеб», «Молоко», «Мясной», были самые ходовые. «Гастрономы» еще. От одной мысли, что все это я могу увидеть снова, стало тепло на душе, разбавив тяжесть осознания того, что меня все-таки застрелили. На мгновение растерялся, но тут же отпустило. С самообладанием у меня всегда было нормально.
– Есть, конечно. Вниз по улице, справа, – тот, видимо, уже привык, что я задаю странные вопросы, поэтому отреагировал нормально.
Я вдруг заметил, что в «Ручейке» в центре зала потолок подпирали две массивные колонны, на которых крепились большие прямоугольные зеркала. Мне ужасно захотелось посмотреть на свой внешний вид.
– Сейчас вернусь, – пробормотал я и направился к ближайшему зеркалу.
Подходил осторожно, словно опасался увидеть что-то страшное.
Хоть я и представлял себе примерный внешний вид, все равно реальность оказалась неожиданной. На меня смотрел худощавый, невзрачного вида парнишка, лет семнадцати. Может, немного меньше.
Бледное, ничем не примечательное лицо, типичная советская прическа. Чем-то похож на ботаника, только очков не хватает. Из одежды светлая рубашка с коротким рукавом, темно-синие шорты ниже колен и кеды. Взгляд внимательный, задумчивый. Чуть вздернутый нос, но не смешная «картошка». Темные глаза, немного растерянный взгляд.
Даже не знаю. Помнится, в своем детстве я выглядел иначе. Дружил со спортом, участвовал в соревнованиях по бегу и легкой атлетике. Звезд с неба, конечно, не хватал, но результаты были неплохими. Помню, что помимо занятий спортом, я частенько посещал городскую библиотеку. Хотел стать физиком-атомщиком…
– Что, давно себя в зеркало не видел? – усмехнулся Женька.
– Ага… Слушай, а давай в булочную? – я повернулся к другу, ожидая согласия. – Чет проголодался.
Но ответить тот не успел. Входные двери распахнулись, и в магазин с шумом и гомоном ввалилось четверо парней обычной, хулиганской наружности. Возраст примерно тот же, что и у меня. Одеты почти однообразно – свободные джинсы и расстегнутые рубашки навыпуск. Руки обязательно в карманах, на головах кепки, почти ничем не отличающиеся от современных.
– О! Савельев! – тот, что шел впереди, увидев меня, даже обрадовался.
– Пащенко… Опять! – не скрывая досады, произнес Женька, отодвигая меня в сторону. – А ну-ка…
Я уже понял, что ничего хорошего ожидать не стоит – моя кандидатура, точнее, моего предшественника в этом теле, почему-то их сильно интересовала. Не удивлюсь, если раньше мне прилетало от этих индивидов.
– Савельев, ты опять сюда притащился? – с ходу начал Пащенко, глядя на меня с какой-то ехидной усмешкой. – Я же тебя предупреждал, тут лимонад наливают только мне и моим друзьям. Ну, что непонятного?
Остальные трое стояли в паре шагов сзади, неровным полукругом. Один из них был явно крупнее остальных, но вот глуповатое выражение лица явно не делало его лидером. Они зачем-то перегородили вход. Наверное, на случай, если я решу убежать, что ли? А с какого перепугу мне это делать?
– Пащенко, шел бы, а? – устало произнес Женька, чуть подавшись вперед, как бы прикрывая меня собой.
– Филатов, ну не лезь, а? – тот скривился, словно от зубной боли. Затем снова взглянул на меня. – Короче, Савельев! С тебя два стакана лимонада. Каждому. И разойдемся. Теть Тань, дайте восемь стаканов лимонада. Савельев оплатит.
Однако продавщица даже не пошевелилась, глядя на нас хмурым взглядом. Она-то понимала, к чему все идет.
– Сам заплатишь! – с вызовом произнес я, мысленно скривившись от своего слабого голоса. Так-то, за столько лет военной службы голос у меня был поставлен как надо – если гаркну, слышали все. А тут…
Смотрел на оппонента без всякого страха, для дополнительного эффекта еще и усмешку соорудил. Ага, буду я всякую шушеру уличную лимонадом поить? Ха!
– А-э? Я чет не понял… – Пащенко обернулся к своим, видимо, за поддержкой, а затем перевел наглый взгляд обратно на меня. – Савельев, у тебя голос прорезался? Похвально. Только не к месту совсем…
Он попытался ткнуть меня пальцем грудь, но Женя выдвинулся вперед. Габаритов он был нормальных, поэтому Пащенко в нерешительности остановился. Остальные придвинулись ближе, но было видно, что Женьку они трогать почему-то не хотят.
– Жень, отойди… – спокойно попросил я, положив ему руку на плечо.
– О! Хо-хо! – обрадовались подельники, потирая руки. – Савельев заговорил! Все как тогда, хах.
– Так! А ну, быстро вон из магазина! – вдруг заверещала тетя Таня, выйдя из-за прилавка и уперев руки в бока. – Живо! А то милицию вызову!
Волшебная фраза подействовала.
– А знаешь, давай-ка выйдем… – ухмыльнулся Пащенко, глядя на меня с издевкой. Кивнув своим дружкам, он произнес: – Идем, на улице и света больше, и места.
Те, напрочь забыв про лимонад, радостно загалдели. Двинулись к выходу.
Я непринужденно двинулся следом за ними, но Женька меня придержал.
– Леха, ты чего? Головой стукнулся?
– Все нормально будет, – ответил я. – Ничего они мне не сделают.
Конечно, не сделают. У меня десять лет стажа в армейском рукопашном бое, причем с регулярной практикой. Не то чтобы это было в обязаловку, просто сам иногда так служебное напряжение сбрасывал. Так-то служба в РХБЗ войсках не включала в себя тренировки подобного плана – это чисто моя инициатива. К тому же мне сильно повезло – в свое время тренер попался достойный.
Женя посмотрел на меня удивленными глазами, но ничего не ответил. А я спокойно обошел его и толкнул ногой входную дверь.
Они уже ждали снаружи, хотя вид у них был совсем не торжествующим. Причина выяснилась сразу – у соседнего здания стоял желтый «УАЗ-469 АП» с синей дверью и полосой на боку и таким же проблесковым маячком на крыше. Надпись «милиция» на полосе заметно остудила их пыл. Внутри сидели двое сотрудников в форме, как раз поглядывая в нашу сторону.
– Тьфу ты… Повезло тебе, Савельев, – прошипел Пащенко, глядя на меня со злобной усмешкой.
– Ага… Ну, если что, увидимся! – кивнул я, еще и рукой помахал.
Тот дернулся, аж покраснев от возмущения.
– Вот дрыщ, а! Ну ничего, земля квадратная, можно за углом встретиться! – он поправил кепку и обратился к своим: – Идем, а то еще менты прицепятся. Терпеть их не могу.
Я проследил за компашкой взглядом, затем выдохнул. Жаль, что так получилось. Я-то уже настроился. Сзади шумно дышал Женька.
– Ну ты даешь… – выдал он, глядя на меня с некоторым уважением. – Они же теперь точно от тебя не отстанут.
– Ничего. Мы негордые, подождем. Ну что, где булочная?
– Идем, – немного помедлив, он двинулся направо, а я последовал за ним.
Через минуту я совершенно забыл о Пащенко и его гоп-компании. Здесь было столько интересного, что я даже перестал смотреть себе под ноги. Едва не споткнулся о мусорный бак.