Ведьма.

Росту Виолетта была гренадерского, но это, пожалуй, единственное, что было необычного в ее внешности. Во всем другом – обычная молодая девушка, достаточно кокетливая, разве что немного ярко накрашенная и явно предпочитающая темные цвета в одежде.

– Ой, Аннушка Леонидовна, ты ли это, моя старушка? – Виолетта бросилась обнимать бабушку, от чего та недовольно поморщилась:

– Хватит, Виля, ты лет на полвека будешь постарше меня, хватит придуриваться!

– Как на полвека? – сразу же отвалилась моя челюсть – гостье даже с натяжкой сложно было дать больше двадцати пяти лет.

– А вот так вот! – прокрутилась на одной ножке вокруг себя Виолетта и зазывно улыбнулась мне. Так, что Олеся сразу схватила меня за руку, и поставила позади себя.

– В зелье омолаживающем искупалась она, – прошипела Олеся, – все на себя истратила, стерва! А ведьмак, который его изобрел, помер давно. Так что она теперь единственная вечно молодая у нас!

– И вечно живущая, что ли? – прошептал я в ответ, прикинув, сколько нашей гостье должно быть лет, если старше нашей Анны Леонидовны на пятьдесят лет.

– Да нет, уже вторую жизнь свою проживает, – процедила Олеся. – Это нам по роду кошачьи достались, а есть и такие, везунчики…

– Так зачем я вам понадобилась-то? – прервала наше шептание Виолетта. – Не даете старушке выспаться нормально! Кричите, зовете…

– Надо нам, Виля, след замести после ритуала. Ищет нас чернокнижник один…

– Ой, да ладно, наслышана я о вашей чудо-девочке, плоде настоящей любви, – хихикнула ведьмочка.

– Что она имеет в виду, – снова зашептал я Олесе, но жена только отмахнулась: «Потом объясню!».

– Да как же я вам от него след замету? – продолжила кокетничать Виолетта.

– Знаешь ты все! – строго оборвала Анна Леонидовна, и добавила, нахмурившись, – Кто тебе помогал след от твоего ведьмака-воздыхателя заметать? Совсем добра не помнишь?

– Помню-помню! – примирительно подняла руки Виолетта. – Проводите уже свой ритуал… Заметем, где наша не пропадала!

Все четверо женщин встали вокруг стола, на который Аглая Ивановна, помимо свечей, положила острый кухонный нож, и принялись читать заговор. Мы же с Иваном Матвеевичем выключили свет и отступили вглубь комнаты.

Женщины прочли заговор, Аглая Ивановна сказала уже привычные «Ключ, замок, да будет так!», схватила нож и полоснула себе по ладони, я даже вскрикнул от неожиданности. «Тссс!» – зашипел на меня Иван Матвеевич, и я прикусил язык.

После все женщины полоснули себе ножом по ладони, сжали руки в кулак и поднесли к середине стола. Из их сжатых кулаков на стол капала кровь, образуя маленькую лужицу.

А после началось невероятное: дождь с ветром били в стекла, грохотал гром, гремели молнии за окном, а из лужицы крови на столе полезли страшного вида сущности с распахнутым в немом крике ртом. Они поднимались вверх потолку, взрывались и рассыпались в воздухе.

Женщины сосредоточенно молчали. Иван Матвеевич зажимал мне рот, чтобы я не закричал от ужаса. Казалось, стены в квартире ходили ходуном, а сущностям не было конца и края, и я не придумал ничего лучшего, чем хлопнуться в обморок, осев на руках своего тестя безвольным мешком.

Очнулся я в длинной узкой комнате с серыми стенами. Я огляделся по сторонам – это была не моя квартира, моей семьи и Виолетты в ней не было.

На другом конце комнаты, за широким столом с тускло светящей лампочкой сидел какой-то человек. Я тяжело поднялся, голова еще кружилась после обморока, и пошел на свет.

Человек повернул лампу и направил свет мне в глаза. Я прикрыл глаза рукой и спросил:

– Где я? Кто ты такой?

В ответ прозвучал глухой хриплый голос, так, что я даже не мог понять, женщина ли или мужчина сидит за столом:

– Ты знаешь, кто я!

И как ни странно, я действительно почему-то знал, кто сидит напротив меня.

– Что тебе надо?

– Мне нужно, чтобы ты отдал ведьму! Отдай ведьму! – закричал человек.

Я почему-то понял, что он имеет в виду Есению и крикнул в ответ:

– Нет!

– Тогда я заберу твою душу! Я буду есть тебя по кусочкам! Ты будешь садиться на раскаленный стул, а спать в ледяной кровати! Рано или поздно, твои силы иссякнут, а я все равно заберу свое…

Тут я почувствовал, как будто из меня начинают тянуть жилы, какое-то сосущее, тянущее чувство, в глазах начало темнеть, несмотря на яркий свет лампы, направленной на меня.

Я обхватил руками себя за плечи, пытаясь защититься от неведомой мне силы:

– Кто ты такой, чтобы забирать то, что тебе не принадлежит???

– Я – твой страшный сон. Я всегда буду ходить за тобой следом! Скажи мне, где ведьма! – зло крикнул в ответ человек.

Сквозь темноту между нами вдруг стали проступать полупрозрачные фигуры женщин, стоящие вокруг стола с горящими свечами в моей гостиной. Они держали руки над свечами и что-то шептали.

Человек за столом тоненько завизжал, звук был какой-то нечеловеческий, от него у меня сразу схватило голову железным обручем. И тут полупрозрачная фигура, по очертаниям напоминающая Виолетту, низким голосом крикнула:

– Поднимите мне веки!

Другие женщины поднесли руки к ее лицу, из глаз фигуры, похожей на Виолетту, вырвался столп огня, фигура развернулась к человеку, сидящему за столом, пронзая его огнем, как лучами лазера. Человек закричал еще громче и стал корчиться, как от боли, цепляясь скрюченными пальцами за край стола.

В моей голове, откуда ни возьмись, стали складываться строки, и я зашептал, обращаясь к силуэту за столом:

– Видишь ты все размыто! Дорога в мой дом тебе закрыта! Плутай-блуждай, дорогу забывай! Как собака на цепи, сиди ты у себя взаперти! – мне показалось, я слышу, как скрипит зубами человек за столом. – Ключ, замок, да будет так!

Договорив, я зачем-то топнул ногой и хлопнул в ладоши. Свет в комнате стал нестерпимо ярким, и снова провалился в полузабытье.

Очнулся я на диване в своей квартире, надо мной столпились мои женщины, Виолетта и Иван Матвеевич. Есения стояла у моего изголовья, приложив свою маленькую холодную ручку к моему горящему лбу.

– Папа, папочка, – шептал мой ребенок, – я не дам тебя в обиду! Я никогда не дам тебя в обиду, не бойся!

– Нет, – почему-то испугался я и подскочил, как ошпаренный. – Не надо, Есения, он же найдет тебя!

Мои женщины рассмеялись. Олеся крепко меня обняла:

– Не найдет, успокойся! Вы с Виолеттой закрыли ему дорогу… Он не скоро еще восстановит свои силы, чтобы попытаться снова нас найти…

– Но все равно попытается? – обреченно сказал я.

– Да, – подтвердила мои опасения Анна Леонидовна. – Но мы здесь, мы рядом, и мы не оставим Есению до тех пор, пока у нее не будет достаточно сил…

– Достаточно, чтобы что? Чтобы убить его?

– Я не хочу его убивать, – закусила губу моя дочь.

Аглая Ивановна приобняла девочку за плечи:

– Тебе и не придется… – и пояснила, обращаясь ко мне. – Достаточно, чтобы вернуть его к свету! Помоги нам, Боже…

«Помоги нам, Боже!» – отдалось в моей голове. Как можно вернуть к свету того, кто полностью пропитан Тьмой? Как моя маленькая девочка сможет обратить к свету совершенное зло?

Виолетта покинула нашу квартиру также неожиданно, как появилась в ней, семья Олеси тоже уехала, и мы снова зажили обычной жизнью.

Есения ходила в школу, учила уроки, и даже не встревала в новые неприятности. Олесе больше тоже не попадались опасные клиентки. Как рассказала мне Олеся за одним из ужинов, Алине ритуал помог, она избавилась от сущностей, и выписалась из клиники. Девушка тут же пришла к Олесе, благодарила и клялась, что больше никогда в жизни не обратится к темным силам. Оказалось, уж не знаю, как, но она тоже видела весь наш ритуал по изгнанию сущностей и даже почувствовала как-то грозящую нам после него опасность.

Но в общем и целом жизнь вошла в такое спокойное русло, что я даже стал как-то забывать про весь этот колдовской мир, окружающий меня. Я снова погружался в рабочие проблемы, ходил гулять со своими девочками и парки, Есения каталась на аттракционах, баловалась и веселилась, совсем, как обычный ребенок. Каждую ночь перед сном я благодарил небеса за то, что они оберегают мою семью от неприятностей.

Приключения, конечно, продолжали происходить в нашей жизни, но уже не такие пугающие. Когда Есения была уже в пятом классе, я снова застал своих девочек, сидящих вместе за их «ритуальным» столом.

Есения что-то весело щебетала Олесе, а моя жена держала в руках колоду карт. Когда-то Олеся рассказывала мне, что карты сами по себе не имеют магической силы, но могут помочь ведьме войти в определенное состояние, в котором она начинает видеть незримые нити природы, связывающие между собой события и людей, и по направлению этих нитей могут даже рассмотреть возможное, предполагаемое будущее.

– Знаешь, самое лучшее в этой жизни, – говорила мне жена, – что ничего неизвестно наперед и не может быть гарантировано. Мы совершаем определенные поступки, прорисовываем собственные нити. Но каждый из нас в любой момент может любую из своих нитей оборвать или изменить ее направление… Это и есть то самое право выбора, дарованное каждому человеку небесами…

– Даже чернокнижник может изменить свою судьбу? – расспрашивал я о главной, постоянно волнующей меня теме.

– Даже он, – кивала головой Олеся, – ничего не предопределено. Только чернокнижнику повернуть к Свету намного сложнее, чем обычному человеку. За ним следом уже ходят сущности, к нему уже приставлен тот самый Черный Человек, которого ты видел, когда мы делали ритуал. Он уже опутан нитями Тьмы… Только очень сильная ведьма, повторяю, Очень Сильная, а таких единицы в нашем мире, может помочь ему вырваться из этой паутины зла.

Так вот, в этот вечер Олеся с Есенией сидели за столом и, судя по всему, пытались с помощью карт войти в это самой определенное состояние.

– Так, и чем это мы тут заняты? – поинтересовался я, целуя своих девочек.

– Помогаем Евгении Ивановне! – отрапортовала Есения.

– Это каким таким образом? – рассмеялся я, присаживаясь рядом с ними. Евгения Ивановна была очень строгой и высокомерной дамой в возрасте, завучем школы, в которой училась моя дочь. Знаете, такие всегда носят на голове туго собранный пучок волос, очки на носу и ходят по школе зачем-то с указкой в руке, постоянно постукивая ей, о ладонь.

– Да вот, наша дочка почувствовала венец безбрачия на своей учительнице, – пожала плечами Олеся. – Мы пытаемся найти первопричину…

– А у него есть первопричина? И его можно «почувствовать»? – заинтересованно спросил я.

– У всего в этом мире есть первопричина! – категорично отрезала Олеся. – Ты же помнишь, я рассказывала тебе про нити судьбы… А почувствовать, да… Его можно даже увидеть…

– Это как корона на голове! – доверительно поведал мне мой ребенок. – Тесная такая корона…

– Да, сжимающий нити судьба ободок, – кивнула согласно Олеся. – Он не дает бедной женщине простроить счастливо свою жизнь…

– Оттого она такая злая! – снова поделилась со мной откровением Есения.

– Ну что ж, давайте поможем бедной одинокой женщине обрести свое счастье! – разулыбался я. Такие ритуалы мне нравятся намного больше, чем всякие привороты и борьба с чернокнижниками. В конце концов, я надеюсь, они безопаснее для обеих моих девочек. И уж точно должны быть приятнее для их подопечной…

– Ну уж нет! Ты нам будешь только мешать! – не оценили моего порыва мои женщины и отправили меня на кухню, разогревать ужин.

Я разложил ужин по тарелкам и по очереди разогрел в микроволновой печи. Что происходило в этом время в столовой, я видел только мельком, в отражении зеркала. Олеся раскладывала карты на стол и что-то шептала себе под нос, а Есения тянула какие-то невидимые нити, будто распутывая клубок.

Когда ужин был готов, девочки позвали меня к себе, и стали помогать накрывать на стол.

– Ну что, нашли вы, где запутались эти самые нити Евгении Ивановны? – спросил я, когда мы поели.

– Еще бы! – немного хвастливо заявила моя дочка. – Мы с мамой очень сильные, когда вместе!

Олеся засмеялась:

– Кровные узы вообще очень большой источник силы! Не даром, в сложных ситуациях мы всегда собираемся вместе с мамой и бабушкой…

– Так что же все-таки произошло с этим завучем? – продолжил допытываться я.

– Ну на тот момент она не была еще никаким завучем… Так, молодая, строптивая девушка-студентка, – начала рассказывать моя жена.

Оказалось, что в юные годы Евгения Ивановна пользовалась большим успехом у мужчин, но никак не могла выбрать достойного. Все ее романы были мимолетными, мужчины в большинстве своем не очень достойными. Она с легкостью влюблялась и с легкостью бросала мужчин, оставляя после себя осколки от разбитых сердец.

– И вот в один прекрасный момент она познакомилась с очень милым и добрым парнем. Он был умным и хорошим, и искренне, от всего сердца, ее полюбил. Евгений Ивановна сначала, вроде бы, ответила ему взаимностью, но потом стала уставать от его внимания, безотказности и влюбленности. И решила, по привычке, разорвать эти отношения через свое хамское поведение. А парень все терпел и прощал ей… В общем, не хотел разрывать отношения. Тогда Евгения Ивановна его бросила напрямую. И было у нее тяжело на сердце, и понимала она, что скорее всего, совершает ошибку, но…

– А жених был непростой! – перебила Олесю дочка, было заметно, что ей не терпелось перейти к сути вопроса.

– Чернокнижник? – сразу насторожился я.

– Нет, ты что, – отмахнулась Олеся, – парень был слишком добрым и хорошим для такого… Но был он, не ведьмаком, нет, но ведьмовским правнуком.

– А что у них тоже есть какие-то силы?

– Да не то, чтобы… Как ты знаешь, ведьмовская сила передается, преимущественно, по женской линии, за редкими исключениями. Но той ведьме не повезло, у нее рождались одни сыновья, да и все бесталанные, и у сыновей сыновья. Вроде бы, и оборвался род… Но правнук, видимо, был слишком хорошим парнем, и боги наделили его некоторыми способностями.

– Он надел на нее этот «венец безбрачия»? – предположил я.

– Не совсем. Он просто переместил свою боль, которую ему причинила Евгения Ивановна, обратно на нее. А она была девушкой хоть и легкомысленной, но чувствительной, и боль эту возвращенную стала ощущать, как вину свою перед женихом. И ничего не придумала лучше, как вину эту себе венцом на голову надеть… Не специально, конечно, но она ведь простой человек. Откуда ей знать, как нужно? – мои девочки понимающе переглянулись.

– И что же? Вы сняли с нее этот «венец»?

Олеся утвердительно кивнула:

– Есения сняла! Она все больше и больше набирает силы… Она намного талантливее нас всех!

Моя дочка покраснела, засмущалась от похвалы и убежала в свою комнату.

– Ох, – вздохнул я. – Почему-то меня это совсем не радует…

Олеся сочувственно приобняла меня за плечи, мне стало немного легче на душе. В конце концов, что поделаешь? У всех на Земле свои испытания. Мне вот досталось такое – постоянно беспокоиться о своих одаренных и талантливых девочках…

В этот момент зазвонил телефон Олеси, на другом конце телефона послышался встревоженный женский голос.

– Вы – потомственная ведьма Олеся?

– Да, слушаю Вас…

– Мне очень нужна Ваша помощь! – почти кричала девушка.

– Что у Вас случилось? – спросила Олеся.

– Кажется, – звонившая девушка замялась. – Кажется, я тоже… Ведьма…

– Что заставило Вас так думать? – недоуменно посмотрела на меня Олеся.

– Кажется… Кажется, я превратила Виталика в жабу…

«Ну, вот, началось!» – уже привычно вздохнул я и чмокнул в щеку свою побледневшую жену.

Когда на следующий день я вернулся с работы домой, у нас в столовой сидела молодая, рыжеволосая женщина с шапкой кудрявых волос на голове, и пила кофе.

Олеся улыбнулась мне и представила женщину:

– Знакомься, Владик, это Катерина, она звонила нам вчера.

– А, потенциальная ведьма? – пожал руку Катерине я. – Очень приятно познакомиться…

– Очень приятно! Ну, Олеся, я, наверное, уже пойду…

– Да-да, все помнишь, что надо сделать?

Женщина кивнула:

– Конечно, завтра буду у тебя с Виталиком…

Олеся провела Катерину и стала накрывать на стол. Из своей комнату высунулась мордочка Есении:

– Привет, пап! Ну что, мама, она таки ведьма?

– Ох, не знаю, – вздохнула моя жена. – Очень запутанная история.

Когда мы поужинали, Олеся принялась рассказывать нам историю своей новой подопечной.

Кто ее биологические родители, Катя не знала. В младенческом возрасте ее подбросили под двери местного детдома, а года в три ее уже удочерила молодая пара: учительница русского языка и водитель-дальнобойщик. Странности за собой Катерина стала замечать еще в детстве. Ей никогда не нравилось играть с другими детьми, их игры всегда казались ей глупыми и неинтересными. Гораздо веселее было наблюдать за окружающей природой, животные, птица и даже насекомые отвечали ей взаимностью, а иногда Кате казалось, что они ее понимают намного лучше окружающих людей.

И в детском саду, и в школе дети сторонились нелюдимой рыжеволосой девчонки. Но как ни странно, всегда и во всем ее слушались.

– Понимаете, с ними было совсем неинтересно – я понимала, что спокойно могу управлять любым из них! – поясняла Катя моей жене.

– А что же родители? – спрашивала Олеся. – Неужели им не казалось странным, что у тебя совсем нет друзей?

– Да папы никогда не было дома, а мама… Я не доставляла никаких проблем, отлично училась. Мама всегда сидела в своих тетрадках, и не видела ничего подозрительного в моей замкнутости. Да я и сама не видела, что там…

Проблемы начались позже – уже в подростковом возрасте.

– Гормональный всплеск, понимаешь? – объясняла мне Олеся. – Для каждой ведьмы это очень сложный период. Твои силы растут в геометрической прогрессии, а осознание их и способность контролировать значительно отстают…

Екатерина стала замечать, что любой из одноклассников, кто причинит ей вред или неудобство, хотя бы моральное, несет за это наказание. Иногда они спотыкались и падали, бросив на нее косой взгляд, иногда заболевали, если пытались распустить про Катю какие-то злые слухи. Одноклассники тоже замечали эту тенденцию, и стали сторониться Екатерины еще больше.

– У всех девочек моего возраста были какие-то поклонники, они бегали на свидания, шушукались с подружками… Я всегда была одна, только одна… Гуляла по городу, слушала музыку, часто выбиралась на природу, и училась-училась, как сумасшедшая, – рассказывала молодая женщина.

В результате Катерина закончила школу с «золотой медалью» и с легкостью поступила в институт. Студенты оказались не такими суеверными, даже если с ними и происходили какие-то мелкие неприятности, они списывали все на случайность и бесшабашный образ жизни.

С поклонниками, тем не менее, у Катерины ситуация все равно не улучшилась. Парни сторонились серьезной и сосредоточенной на учебе девушки. Катя не ходила на студенческие вечеринки, не смеялась на концертах КВН, по-прежнему предпочитала одиночество и тишину библиотек.

Именно поэтому предложение сходить в кино от самого обаятельного парня курса было сродни грому среди ясного неба для Екатерины. Виталик, казалось, твердо решил покорить сердце неприступной красавицы. Он красиво ухаживал, водил ее по кино и ресторанам, а к концу пятого курса сделал нашей Катерине предложение руки и сердца.

– Я была так счастлива, так счастлива, – плакалась девушка моей жене. – А он оказался… Такой жабой!

– И что же случилось? – допытывалась моя жена.

– Я так разозлилась, так сильно разозлилась! И захотела, чтобы он стал жабой… Навсегда стал жабой…

– И?

– И он стал! – разводила руками Катя.

Здесь я не выдержал и рассмеялся, слишком уж абсурдной казалась ситуация, рассказываемая моей женой.

– Хорошо, хоть не козлом, – подхихикнула Есения, с не меньшим интересом слушающая рассказ Олеси.

– Ну как сказать, – вздохнула моя жена.

– А что такое? – почуял неладное я.

– Дело в том, что прекращение в теплокровное животное достаточно просто обратимо. А вот земноводные… Вы же знаете, они одни из самых древних обитателей нашей Земли. И если ты превратил кого-то в обитателя водоема… В общем, как ты понимаешь, в нашем мире не все так, как тебе рассказывали в детстве, ну, не совсем так… Или наоборот, как раз так, как детстве, – окончательно запуталась, объясняя мне Олеся. – В общем, у Виталика теперь другая хозяйка… У которой его еще забрать надо!

– Какая такая? – испугался я, мне снова чудились повсюду чернокнижники.

– Кикимора, – просто пожала плечами Олеся.

– Какая кикимора? – вытаращил глаза я.

– Болотная, какая же еще, папа! – объяснила мне, непонятливому, дочка.

– Ну началось! Так что там у этой Екатерины такого приключилось, за что она жениха к кикиморе отправила?

Оказалось, все шло хорошо, и девушка счастливо готовилась к предстоящему бракосочетанию – платье, гости и все такое. Жених, вроде бы как, тоже был вполне счастлив и благопристоен. И тут, уже за несколько дней до свадьбы, в квартире Екатерины раздался звонок.

На пороге дома стояла молодая, ярко накрашенная девушка.

– Пустишь войти? – спросила гостья.

– А Вы кто, собственно, такая?

– Меня зовут Маша. Я – девушка Виталика…

– В смысле девушка? – Катерина была ошеломлена и даже пропустила незваную Марию в дом. Та сразу обустроилась на кухне и принялась рассказывать будущей невесте, что оказывается, уже несколько лет ее драгоценный жених состоял в интимной и не только связи с Марией, и, хотя после встречи с Екатериной, и заявил Маше, что у него теперь другая, но периодически захаживал «на огонек».

– Вот, а недавно я узнала, что жду от него ребенка! Ты оставь Виталю в покое, он же с тобой из жалости только… Ну и из-за квартиры.

– В смысле из жалости??? – все еще не могла осознать степень предательства Катерина.

– Ну он мне говорил, ты болеешь постоянно, – пожала плечами гостья, – потому и уйти от тебя не может…

– А при чем тут моя квартира?

– Ну тебе вон какие хоромы в Москве в наследство от бабушки достались, а он со своими ютится в двушке. Я – так вообще комнату в общежитии снимаю, – потупилась Мария.

Здесь до Катерины стало постепенно доходить – припомнились и расспросы ее жениха о том, откуда у ее бабушки такая большая трехкомнатная квартира, да еще недалеко от центра столицы, и намеки на то, что, возможно, стоит им после свадьбы эту квартиру ее продать и переехать куда-то в дом за город. Как все-таки призналась под твердым взглядом Кати, любимая женщина ее жениха – у Виталика было в планах провернуть продажу Катиной квартиры, подхимичить с документами и при разводе отсудить себе половину ее стоимости. Мария была согласна подождать, ради общего совместного будущего, но тут в ее планы ворвалась неожиданная беременность, и тут Маша решила все же ускорить процесс, ибо съем комнаты в общежитии оказался под вопросом. И лучше, как говорится, двушка в руках, чем журавль в небе.

Девушку Екатерина провела, решив не чинить расправу над беременной женщиной, и стала ждать жениха, который обещал прийти к вечеру. А когда Виталик, радостный, пришел к ней и стал врать про счастливое будущее и перспективы совместного проживания в своем доме в Подмосковье, такая злость взяла Катерину.

– Ты понимаешь, он про детей начал говорить, что им лучше будет на свежем воздухе, – рассказывала Катя Олесе, – я такая злость и ненависть к нему почувствовала, какую ни к кому никогда не ощущала. А в голове вертелось: «Жаба! Какая же он – жаба!». И тут – бах-трах, свет погас, пробки выбило. А когда я их на место поставила и свет включила – на кресле, на котором Виталик сидел, уже была жаба…

Я снова не смог не захихикать, несмотря на то, что потенциальная борьба моей жены с неизвестной болотной кикиморой меня пугала.

– Мда, женщин обижать не рекомендуется! – резюмировал я. – И что же нам делать дальше? Снова звать Анну Леонидовну с тещенькой?

Здесь моя Есения абсолютно серьезно повернулась к жене:

– Мам, не надо бабушек тревожить, ну в самом деле! Неужели мы сами не справимся?

Я удивленно воззарился на мою школьницу-дочь. Жена тоже ненадолго задумалась, а потом все же кивнула согласно:

– Хорошо, давай попробуем! Ты уже достаточно взрослая у меня…

На следующий день дома я застал радостную Есения с Олесей за своим круглым столом с зажженными свечами.

– Пап, а Евгения Ивановна замуж выходит! – похвасталась мне дочка.

– Да ну, и за кого же она так быстро?

– А мы только ей «венец» сняли, как тот самый «правнук» сразу к ней дорогу и нашел. Оказалось, он так все эти годы и продолжал ее любить, но из-за «венца» ни отыскать, ни решиться заговорить не мог…

– Умнички мои! Ну, а где же ваша Катерина с своим женихом-неудачником? Будем его из лап кикимор забирать?