Опалённые льды Арктики

По Северному морскому пути

Глава 1. Зелёный случай

Ещё не затихла «охота» на разрозненные транспорты несчастного атлантического конвоя PQ-17, а германский штаб Главкома ВМФ уже разрабатывал хищнические планы проведения новой сверхсекретной операции.

30 декабря 1939 года Адольф Гитлер, давно мечтавший овладеть всеми морскими коммуникациями планеты, благосклонно выслушал доклад гросс-адмирала Эриха Редера о необходимости операции по «спасению» 35 немецких судов, застрявших в портах некоторых стран Юго-Восточной Азии, которые можно было бы вернуть Северным морским путём. И он с удовольствием подписал план операции под названием «Зелёный случай» и приказал немедленно начать рейдерскую войну против Великобритании, блокируя поставки товаров из её колоний во всех морях.

– Топите в Тихом океане все транспорты наших врагов, топите без пощады, – истерично кричал Гитлер на совещании Главкома ВМФ Германии. – Редер, что молчите? Докладывайте.

– Мой фюрер, операция «Фалль Грюн» (Зелёный случай) готова. Для прохода немецких рейдеров в Тихий океан намечено использовать Северный морской путь, абсолютно закрытый для всех иностранных судов. Это стало возможным в результате сложной дипломатической игры и временного совпадения интересов руководства Советского Союза и Третьего рейха.

– Что?

Редер поперхнулся и продолжил:

– В соответствии с дополнительными протоколами к советско-германскому пакту 1939 года Германии было обещано право использовать Мурманск для базирования вспомогательных судов и подводных лодок против флота Англии в северной Атлантике, Норвежском и Баренцевом морях. Назначенный вами Эйссен, командир крейсера-рейдера «Комет», готов к походу.

– Смотрите Редер, не провалите операцию «Зелёный случай», ведь мне за это придётся заплатить Советам 750 тысяч марок, – предостерёг его Гитлер. – А Эйссена после совещания ко мне.

Капитан цур зее1 Роберт Эйссен, старый «морской волк», ещё в годы Первой мировой войны участвовал в походах к берегам Белого моря. Он прекрасно знал особенности плавания в арктических водах и поэтому, дождавшись аудиенции, бодро доложил:

– Мой фюрер, для выполнения операции «Зелёный случай» будут использованы фотоматериалы, отснятые в 1931 году во время международной научной экспедиции дирижабля «Граф Цеппелин». Выбран немецкий вспомогательный крейсер «Комет», переделанный из бывшего торгового судна. Крейсер помимо артиллерийского и минно-торпедного вооружения имеет на борту гидросамолёт типа Аг-196. Так же на крейсере установлено необходимое вооружение: шесть 150-миллиметровых орудий, десять торпедных аппаратов, девять зениток, замаскированных откидными щитами, ещё катер для установки мин и прочее вооружение. Изготовлены специальные приспособления с помощью парусиновых обвесов, позволяющих существенно изменить силуэт рейдера за счёт матч, дымовой трубы и даже колонок грузовых стрел. Крейсер «Комет» имеет на борту большой запас топлива, позволяющий осуществить переход в летнюю навигацию 1940 года от Мурманска до Берингова пролива без дозаправки. Одна деталь, мой фюрер, название крейсера будет меняться в зависимости от районов его пребывания – такие как, «Семён Дежнёв», «Дунай», «Донау», «Токио-Мару» с пятью комплектами судовой документации.

– Великолепно! Замечательно придумано! Продолжайте.

– По арктическим морям крейсер-рейдер «Комет» будут сопровождать советские ледоколы. Для этого 15 июля в бухте Варнека (русский остров Вайгач) рейдер «Комет» примет на борт советских лоцманов, и секретная экспедиция под кодовым названием ЭОН-10 начнётся, а попав в Тихий океан, я буду вести боевые действия на морских коммуникациях в районах Австралии и Океании и нещадно топить суда наших врагов.

– Что означает ЭОН-10?

– Экспедиция особого назначения №10, – отчеканил Эйссен.

Фюрер был в восторге. Ему всё понравилось, и он благословил на подвиги старого «морского волка».

Глава 2. «Оборотень» в Арктике

9 июля 1940 года из Вергена вышел немецкий рейдер «Комет» с надписью на борту «Семён Дежнёв» и устремился на восток. В бухте Варнека острова Вайгач рейдер должен принять на борт советских лоцманов и встретиться с советскими ледоколами сопровождения, но что-то не сложилось. Пришлось задержаться, и его замаскированный крейсер «Комет», достигнув острова Колгуев, стал ждать, тренируя свой экипаж. Из-за непогоды встреча с ледоколами откладывалась, и вдруг 13 августа из Берлина поступила радиограмма:

«Встреча с ледоколом «Ленин» состоится в проливе Маточкин Шар».

– Наконец-то, – криво ухмыльнулся Эйссен.

И вновь не обнаружив в точке встречи никого, Эйссен, проклиная русских за нерасторопность, без лоцманов вошёл в пролив.

***

В начале августа 1940 года советскими лётчиками был обнаружен неизвестный грузовой корабль, который входил в пролив Маточкин Шар Новой Земли, соединявший Баренцево море с Карским. «Транспорт» был встречен советскими кораблями и остановлен на досмотр.

На сторожевых кораблях удивились, увидев странное торговое судно. Когда разобрались, то поняли, что это немецкий крейсер, замаскированный под грузовой транспорт. Его командир капитан 1-ого ранга Эйссен разнервничался и поспешил радировать, и никуда-нибудь, а в Москву:

« … при поиске прохода в Тихий океан заблудились. Прошу помочь. Эйссен

– Что в нашей Арктике делает фашистский крейсер? – возмущались в штабе.

Но Иосиф Сталин приказал:

– «Закрыть глаза» и помочь «друзьям».

– В чём дело? – спрашивали друг друга офицеры штаба.

А им отвечали:

– Приказы не обсуждаются. Выполнять!

И 19 августа, приняв на борт двух советских лоцманов, немецкий рейдер вышел в море уже под названием «Донау». Через шесть суток он встретился с ледоколом «Ленин», который провёл его в море Лаптевых. Затем рейдер шёл за ледоколом «Иосиф Сталин», спотыкаясь о льды, а у пролива Санникова его встретил ледокол «Малыгин», но из-за его малой скорости командир рейдера от сопровождения отказался и продолжил своё продвижение самостоятельно, обходя ледяные торосы.

– Какое счастье! – воскликнул капитан 1-ого ранга Эйссен, когда доложили о появлении советского ледокола между Медвежьими островами.

«Немец» был встречен ледоколом «Каганович», но по пути следования в условиях тяжёлой обстановки на рейдере сломалось рулевое управление.

– Чёрт бы побрал этот русский лёд! – кричал в истерике Эйссен на всех подряд. – Сами справляйтесь!

1 сентября механики рейдера справились с поломкой своими силами, как вдруг пришла радиограмма от начальника Главсевморпути:

«Вернуть немецкий корабль из-за появления в районе Берингова пролива враждебных кораблей. Папанин».

Капитан 1-ого ранга Эйссен не подчинился и пошёл на восток в одиночку, как и положено рейдеру. В начале сентября крейсер прошёл Берингов пролив, и в безлюдной бухте Анадырь вновь замаскировался под названием «Дежнёв». И наконец, 10 сентября 1940 года немецкий крейсер-рейдер вышел в Тихий океан на оперативный простор, где уже с 30 сентября стал действовать в отведённом ему районе Каролинских островов, предвкушая топить и топить корабли врагов Рейха.

***

Немецкий рейдер прошёл Северный морской путь всего за 23-е суток, побывав в 15 отдалённых арктических пунктах советской Арктики. Так была проведена немецкая разведка Северного морского пути, данные которой, впоследствии были использованы в рейдерских походах в водах советской Арктики в годы войны с СССР, которая началась в следующем 1941 году. И уже тогда в недрах Третьего Рейха разрабатывалась сверхсекретная операция «Вундерланд» (Страна чудес) – операция Кригсмарине 1942 года, предпринятая для разгрома конвоев союзников, идущих Северным морским путём и разрушения портовой инфраструктуры СССР в Арктике.

Глава 3. «Александр Сибиряков»

В августе 1941 года появились тревожные сообщения, что в советской Арктике появились немецкие подводные лодки, которые топили мелкие суда, идущие без военного сопровождения, и поэтому транспортные и рыболовецкие суда стали вооружать чем могли, даже из арсеналов Первой мировой войны.

Прибывший в Архангельск легендарный ледокольный пароход «Александр Сибиряков», входивший в состав Беломорской военной флотилии, тоже стали срочно вооружать. На его корму установили два 76-мм орудия и два 45-мм орудия на бак, и ещё 20-мм зенитный автомат «Эрликон». Капитан этого парохода лейтенант Анатолий Качарава принял команду артиллеристов, в которую записались в добровольцы кочегары Матеев и Вавилов. Они, прогуливаясь по пирсу, весело обсуждали своё новое назначение.

– Фьють-фьють, – услышали они резкий свист и обернулись.

– Что уставились на корабль? – спросил рослый моряк, заметив парней на пирсе.

– Да мы записались в артиллеристы на этот пароход, – засмущались добровольцы, – и разглядываем его название – «Сибиряков».

– Так я с этого корабля, старшина 1-ой статьи Иван Алексеев, – заулыбался моряк, – и могу кое-что рассказать об этом корабле.

– Да?

– Раз спросили, слушайте, – начал издалека старшина. – Этот корабль был зверобойным ледокольным пароходом, и его в 1916 году переименовали в «Александр Сибиряков» в честь исследователя Сибири А. Сибирякова. В Первую мировую он прилежно перевозил военные грузы, а вот в 1932 году корабль под командой капитана Воронина и учёного Шмидта впервые прошёл Северный морской путь в одну навигацию.

– И его не раздавили льды? – удивился Павел Вавилов.

– Не-а, дошёл, но с приключениями, – ответил старшина Алексеев. – До войны «Сибиряков» ходил в Арктике «снабженцем», а с 1941 года вошёл в состав ледокольной группы Беломорской военной флотилии. Вот и всё.

– А приключения? – в один голос спросили добровольцы.

– О его приключениях, потом… – заторопился старшина Алексеев. – Мне, ребята, пора на корабль, а у вас ещё есть время прогуляться. Мы ещё встретимся, ведь очень скоро «Сибиряков» выходит в море.

Глава 4. Случайная встреча

1941 год. В Архангельске объявлено военное положение. Город притих в тревожном ожидании появления вражеского флота, но жизнь не остановишь, она продолжается. Городская набережная Северной Двины всегда была полна моряками, громко обсуждающими, вплоть до драки, военные события страны. Среди них попадались стайки местных девчонок в лёгких платьицах, мелькающих среди моряков то здесь, то там. Вот одну девчонку матросы со смехом загнали на огромный валун, как памятник, стоявший на набережной, и стали вокруг него хороводить.

Девушка стояла на валуне, и её платьице развевалось на ветру. Она отчаянно старалась придерживать непослушные полы платья руками, но ветер резвился и не давал этого сделать. Девушка вскрикивала, пыталась отвернуться от ветра, но здесь её поджидали развеселившиеся матросы. Они протягивали к ней руки и, потешаясь над девушкой, зубоскалили, кто во что горазд.

– Уйдите, бесстыжие, – кричала им раскрасневшееся девушка. – Мне же холодно.

– Что здесь происходит? – вдруг услышали матросы командный голос, и сразу онемели, увидев перед собой офицера.

– Смирно! – скомандовал он. – Свободны.

Матросы мгновенно исчезли за валуном, как-будто их и не было.

– Лейтенант Качарава, – отрапортовал офицер и протянул девушке руку.

– Да, не бойтесь, – улыбался он. – Слезайте с камня.

Девушка боязливо съёжилась, как нашкодившая кошка, и сама срыгнула с валуна. Она огляделась вокруг и, не увидев своих «обидчиков», наконец посмотрела на офицера. И тут же, как молнией, её ударило в голову, глаза расширились: «Какой же он красивый, это офицер! – соображала она. – Он даже интереснее моего Сашки, который испугался и сбежал от нашего венчания.… А может он записался на фронт?»

Вскинув свою белокурую головку с косичками, она сказала:

– Спасибо!

Потом как-то растерявшись, стала неуклюже оглядываться.

– Может вас проводить? – спросил лейтенант.

– Не стоит, – ответила девушка, опять оглянулась и, не увидев матросов, вдруг согласилась:

– Только до главной лестницы набережной.

– Хорошо, – согласился лейтенант и спросил. – Вас как зовут?

– Клава, – ответила она и боязливо протянула руку. – Клавдия Некрасова.

– Меня зовут Анатолий Качарава, – ответил лейтенант. – Можно просто Толя.

И они не торопясь пошли по набережной. Навстречу им попадались моряки, и Качарава неустанно козырял им в ответ.

– Клава, здесь столько моряков, – как бы извиняясь, сказал он. – Давайте остановимся вон на той смотровой площадке и полюбуемся закатом над морем.

– А мне так нравится, как вы прикладываете руку к фуражке, – ответила Клава. – Впрочем, я согласна, но только недолго, а то вечереет.

И они, как старые знакомые, облокотившись на балюстраду смотровой площадки стали смотреть на море, на корабли, стоящие на рейде, и на нависшее над ними огромное солнце, которое плавало в серо-розовых игривых облаках.

– Красиво, – залюбовался Качарава.

– И мне тоже нравиться! – ответила Клава. – И корабли на рейде тоже, особенно вон тот большой пароход!

– Это ледорез «Александр Сибиряков», а я его капитан.

– Здорово, – вскричала Клава, – я впервые вижу живого капитана.

– Ну, я ещё не умер, – расхохотался Качарава, – и стою перед вами.

– Как же мне будут завидовать подружки, когда узнают, что я знакома с настоящим капитаном и любовалась с ним закатом!

– И мне повезло, – весело ответил Качарава, – в том, что я познакомился с очень красивой девушкой.

Клава зарделась, он посмотрел на неё и спросил:

– А чем вы занимаетесь?

– Пока учусь на втором курсе Архангельского Государственного Медицинского Института, – спрятав свои лучистые глаза, ответила Клава, – и мечтаю о море, а как выучусь на врача, так сразу от Управления северного пути вольнонаёмной уйду в море.

– Похвально, – улыбнулся Анатолий. – Так вы морячка?

– Как все в семье, – заулыбалась Клава.

– Расскажите, как вы попали на флот? – она капризно сморщила свой симпатичный лобик. – И пожалуйста, поподробнее.

– Хорошо, хорошо, – смутился Анатолий. – Родился я в Сухуми в 1910 году.

– Значит вам уже 31 год, – сразу подсчитала Клава, – и вы грузин?

– Что старый? – посмотрел на неё Анатолий.

– Что вы, – покраснела Клава. – Продолжайте.

– Окончил техникум, – продолжал Анатолий, – пошёл на суда Черноморского флота. В 1928 году получил направление в Херсонское военное училище, потом перевёлся в Дальневосточный рыбопромысловый техникум и, закончил его…

– А дальше война, – погрустнел Анатолий и продолжил. – В августе 1941 года меня назначили капитаном ледокола «Александр Сибиряков», бывшего «снабженца», и я получил звание лейтенанта. Мой ледокол вошёл в состав отряда Беломорской военной флотилии и называется «Лёд-6» или кратко – ЛД-6.

– Капитан «бывшего снабженца», – передразнила его Клава.

– Ну, почему же, мой ледокол вооружили пушками и зенитками, как подобает военному кораблю, – ответил Анатолий.

– Тогда другое дело, – покраснела Клава.– А что же теперь ваш корабль называется крейсером или эсминцем?

– Нет, что вы, это вооружённый ледокольный пароход, который будет доставлять всё нужное для полярных станций и отстреливаться от подводных лодок и самолётов фашистов.

– Вы будете защищать наше море! Слышите, как волнуются моряки, ожидая нападения фашистов? – говорила она торопливо. – Все готовы дать отпор врагу!

– Ой, как потемнело! – вскрикнула она.

– Да, закат стал очень красивым, – всматриваясь в морскую даль, сказал Анатолий, – появился лёгкий туман над морем …

– А мне пора домой, – перебила его Клава.

– Да и мне пора, – с грустью ответил Качарава. – Завтра ухожу в море.

– Как завтра? – вскричала Клава. – Неужели мы больше не увидимся?

– Мы обязательно увидимся, – уверенно сказал Качарава. – Идёмте быстрее, я вас провожу!

– А можно я буду писать вам письма? – спросила Клава, еле успевая за Качаравой. – Только куда писать?

– Лучше на Диксон, до востребования, – ответил Качарава, – ведь я завтра отправляюсь на Новую землю, а потом на Диксон.

И вскоре, вслед за караваном судов вышел в море ледокольный пароход «Александр Сибиряков», который направился к проливу Вилькицкого.

Глава 5. ЭОН-18

Караван ЭОН-18

В июле 1942 года секретно готовилась советская экспедиция особого назначения (ЭОН-18) для доставки по Северному морскому пути стратегических грузов из Владивостока в Кольский залив, в рамках Ленд-лиза2 из США. В составе конвоя готовились к походу боевые корабли: эскадренный миноносец «Баку» и эсминцы «Ревностный», «Разумный» и «Разъярённый», предназначенные для усиления Беломорской флотилии. В доках Владивостока, под руководством инженера капитана 2-го ранга Дубровина, все корабли «ЭОН-18» были «одеты» в специальные «ледовые рубашки» из досок и брусьев, обшитых стальными листами по бортам, которые защищали корабли от давления льдов. Кроме того, бронзовые гребные винты кораблей усилили стальной оковкой и все экипажи готовились к дальнему сложнейшему походу в Арктике под легендой – «перебазирования дивизиона на Камчатку». Вместе с боевыми кораблями в поход отправились шесть транспортов и ледоколов, танкер «Лок-Батан» и суда обеспечения «Волга» и «Кузнец Лесов». Эсминцами командовали: капитан 3-его ранга Никифоров (Ревностный), капитан-лейтенанты Фёдоров (Разумный) и Никольский (Разъярённый), а начальником всей операции был назначен опытный капитан 1-ого ранга Обухов, командовавший в 1936 году эсминцем «Сталин», при его переходе Северным морским путём.

15 июля корабли ЭОН-18 вышли из залива Петра Великого в Японское море. Караван кораблей миновал Татарский залив и прибыл в бухту Де-Кастри и, пополнив запасы мазута и воды, последовал далее. Но неожиданно в густом тумане Амурского лимана эсминец «Ревностный» столкнулся с транспортом «Терней» и оба корабля выбыли из строя. А караван ЭОН-18 прошёл Охотское море и 22 июля достиг первого Курильского острова, по которому проходила граница между Японией и СССР. Здесь караван судов ЭОН-18 встретили и сопроводили в Тихий океан японские эсминцы, с кораблей которых в бинокли японцы разглядывали советский конвой.

– Хороши эсминцы, – цокали языками японцы, и вскоре их разведка радировала в Токио новость:

«Русский караван судов направился в сторону Камчатки».

Глава 6. Нападения на полярников

В это тревожное время в Карском море всё чаще и чаще стали появляться подводные лодки немцев, которые нагло нападали на коммуникации Северного морского пути, стараясь найти караваны судов союзников и топить их. Они ещё не знали о том, что идёт крупный конвой судов через Северный морской путь. Поэтому атакам немецких субмарин всё чаще стали подвергаться беззащитные полярные метеостанции, разбросанные по всей советской Арктике.

Туманной ночью 16 июля 1942 года в заливе Малые Кармакулы Карского моря патрулировал советский корабль «Муромец». Второй помощник капитана, находился в штурманской рубке и вглядывался в утренний туман. Он посмотрел на часы, было около 2-х часов ночи.

«Как тихо…», – только подумал он, как вдруг прогремел орудийный выстрел, потом частые орудийные выстрелы … Выскочивший на мостик капитан подлодки Пётр Котцов, выхватил у вахтенного бинокль и сразу оценил обстановку.

– Видишь подлодка, – закричал он, – она обстреливает полярную станцию.

– Полный вперёд! Пулемёты готовь, – приказал Котцов. – Огонь по артиллеристам.

Немецкие артиллеристы суетились у орудия, установленного на палубе подлодки, и обстреливали гидросамолёты и строения полярной станции. Когда же несколько крупнокалиберных очередей с «Муромца» хлестнули по ним, то немцы исчезли в рубке, и фашистская подлодка быстро погрузилась в море.

– Эх, спугнули, – проговорил Котцов. – Надо бы подлодку пушкой доставать, но не было времени развернуться.

***

Когда немецкая субмарина U-601 погрузилась в море и пошла в сторону залива Моллера, её командир капитан-лейтенант Пётер Оттмар вызвал радиста и приказал:

– Передай: «Уничтожена метеостанция Малые Кармакулы».

– А нас, дорогой друг, – совсем развеселился Оттмар, поглядев на штурмана, – ждёт другая полярная станция Советов в заливе Моллера. Вот где постреляем.

Глава 7. Угроза

30 июля караван судов ЭОН-18 пришёл на Чукотку в бухту Провидения, но случилось непредвиденное. При подходе к пирсу эсминец «Разъярённый» повредил винты и погнул оконечность правого гребного вала. Ремонт правого винта проводился на ходу, и скорость эсминца сразу упала до 8 узлов в час.

В бухте Провидения к каравану присоединился ледокол «Микоян», только что совершивший кругосветное путешествие из Батуми через Босфор, Суэцкий канал, через Тихий океан на Чукотку. Наконец караван ЭОН-18 вышел в Чукотское море. Уже на следующий день моряки увидели первые льды и, пойдя далее, попали в лёд плотностью от 7до 9 баллов. Теперь суда каравана следовали друг за другом и только за ледоколами.

Вскоре радист эскадренного миноносца «Баку» получил радиограмму: