Спасти ЧАЭС: 1986. Книга 6

Глава 1. Соприкосновение

Их было двое.

Тот, что покрупнее, старательно сдирал с себя накладную бороду, но получалось у него это плохо. Другой, уже избавившись от накладного носа, смотрел на меня, как паук на муху, попавшую в паутину. В его глазах читался живой интерес и, пожалуй, сдерживаемое раздражение. В руках он держал пистолет неизвестной мне модели.

Ни тот ни другой по ориентировке на Клыка похожи не были.

– Вот смотрю я на тебя, сержант, и думаю, откуда ты такой умный взялся? – произнес человек с пистолетом. Голос у него был холодный, хрипловатый. Чувствовалось, что передо мной иностранец, хотя говорил он внятно, со слабым акцентом.

Ничего отвечать я не стал.

Спешно анализировал ситуацию, мысленно ругал себя, что попался в примитивную ловушку, которую устроили как раз для меня. Эта делегация, экскурсия по помещениям, затем газировка… Они бросились бежать в точно выверенный момент, когда сотрудники КГБ, руководство станции и остальные гости уже удалились на достаточное расстояние. И место было выбрано неслучайно – там стоял гул, который не давал мне возможности привлечь внимание остальных. Озеров выбыл из строя по причине отравленной газированной воды, разлитой по бутылкам. Они как будто бы знали, что я начеку и ничего пить не буду. Но для кого ее готовили? Откуда такой тонкий расчет?

Тот, что был с бородой, подошел ко мне. Ударил под колено, отчего я, скрипя зубами от боли, опустился на колени. Было не только больно, но и обидно. Дуло пистолета смотрело точно мне в грудь, поэтому сопротивляться было бессмысленно.

– Кто из вас Клык? – глухо спросил я, когда здоровяк оставил меня в покое.

Они переглянулись. Тот, что отдирал бороду, что-то переспросил у напарника по-английски. Первый едва слышно ответил.

Оба усмехнулись.

– Здесь нет никакого Клыка.

Ну да, как же… Теперь уже усмехнулся я.

– Так кто же ты такой, Савельев? – он повторил свой вопрос, поигрывая пистолетом. Это что, такой психологический ход?

– Сержант советской армии! – дерзко процедил я. Пока ничего дельного, что можно было предпринять в сложившейся обстановке, в голову не приходило.

– Ну да, сержант, – кивнул тот. – Ты как кость в горле! Откуда тебе известно, что мы запланировали устроить аварию?

Что ответить на столь провокационный вопрос? Откуда я это знаю? Боюсь, ответ ему не понравится – даже начинать не буду. Но, видимо, он и не ждал ответа. Вместо этого он продолжил:

– Сначала странная ситуация на «Овруче». Ты каким-то образом вычислил нашего шпиона. Сдал его комитету. Мы посчитали это простой случайностью и не придали значения. Потом вся эта чушь с созданием новой охраны станции. Признаюсь, было сложно, но все-таки мы приняли меры, и все прошло удачно. Сама идея передать охрану АЭС из внутренних войск новому подразделению, была успешно развалена. Люди в вашем комитете безопасности слишком прямолинейны, слишком слепы, чтобы разглядеть истинный ход вещей, что происходил у них под носом. Они зациклились на безопасности загоризонтной радиолокационной станции, но совсем не смотрели в сторону атомной станции. А ты каким-то образом понял. Сказал об этом полковнику из КГБ. Тот принял меры, поэтому нам пришлось его убирать и заново расчищать себе путь. Мы считали, что ты простой солдат, однако поздно поняли, что от тебя исходит реальная угроза, сержант. Там, в Чернобыле, в подвале жилого дома тебе удалось скрыться. Но не сейчас. Тебе некому помочь!

Смотри-ка, да они действительно многое обо мне знают и давно уже наблюдают за моими успехами. Уверен, что будь разговор в другой обстановке, он был бы куда интереснее.

Я невольно усмехнулся, и почему-то мое поведение показалось ему забавным.

– Разве я сказал что-то смешное? – сухо спросил тот.

– Конечно, – кивнул я. – Как бы вы ни пытались уничтожить станцию, ни хрена у вас не выйдет! Вы наивно полагаете, что можете творить все, что захотите? А вот хрен вам по всей тарелке!

– Что это за странное выражение? – не понял диверсант. – А впрочем, без разницы! Сначала я не хотел тебя убивать, думал, что ты простой удачливый мальчишка, который постоянно путается под ногами. Но сейчас даже мое мнение поменялось… А ведь я по своей натуре, очень лояльный человек!

– И поэтому решил ни много ни мало – взорвать ядерный реактор?

Мое резкое заявление заставило его сбавить пыл. А то раздухарился тут, рассказывая о себе сказки.

Одновременно я спешно соображал, как поступить в этой непростой обстановке. Все поворачивалось ко мне так, что я оказывался в крайне невыгодной позиции. Так и пулю в лоб получить недолго.

– Я знаю, что вы задумали! – торопливо заявил я, приняв решение. – Вы хотите устроить аварию на третьем энергоблоке, да? Я знаю когда… В следующем месяце! Все потому, что «Русский Дятел» собираются ставить на боевое дежурство. Так?

– Аварию? – нахмурился противник. – Нет. Вовсе не аварию. Всего лишь нештатную ситуацию, с некоторыми негативными последствиями. Советские инженеры все уже сделали сами, своими руками, а мы лишь выдержим условия для того, чтобы дефекты реактора проявили себя в нужный момент.

– Но он же взорвется!

– Именно это мы и намерены сделать.

– Как? – я намеренно задавал глупые вопросы, искажал информацию, чтобы потянуть время. Возможно, удастся вытащить из него что-то интересное.

Обратил внимание на второго. Судя по всему, тот был чистым иностранцем и по-русски не понимал вообще. Он то и дело прислушивался, нарезал круги по помещению… Быть может, он что-то вроде телохранителя? Тогда кто передо мной? Куратор? Тот самый куратор, что давал указания Клыку? Тот, от кого исходит инициатива, касающаяся всего происходящего на АЭС…

– Очень просто. Я изучал советские реакторы, более того, я сам когда-то косвенно участвовал в их разработке. Удивлен?

– Кто ты такой? – выждав паузу, спросил я.

– Я? – удивился собеседник. – Простой человек. Человек, которому поставили задачу, и я должен ее выполнить в любом случае. Впрочем, тебя не должно волновать, как именно это будет сделано. Ты не сможешь нам помешать, задача будет выполнена. Уж поверь, сержант!

– Вы планируете развалить Советский Союз? – снова спросил я.

Но он мне не ответил, только погано усмехнулся. Мои слова снова его развеселили.

– А вы вообще подумали, какие будут последствия, если спровоцируете аварию? – я намеревался потянуть немного времени. – Подумали о том, что все вокруг будет загрязнено радиацией? О том, сколько людей пострадает, сколько погибнет? Какие силы будут брошены страной для того, чтобы устранить последствия? О том, что жить на отравленной земле будет нельзя?

– Радиация? Ты удивишься, но в СССР до сих пор плохо понимают, что такое радиация и как с ней бороться. А ведь прецедентов хватало, и не все они произошли случайно. Хм… Сколько людей пострадает? Меня это совершенно не волнует! Чем больше, тем лучше. Я не пойму, ты вроде молодой совсем, но говоришь как человек с большим опытом… Меня это сбивает с толку. Кто ты такой, товарищ Савельев?

– Простой человек, любящий свою страну! – с ненавистью процедил я. Конечно, я не был таким уж ярым патриотом, но вот сейчас меня распирало от злости.

– Любящий? Не смеши меня. Да половина вашего руководства готова продаться за пачку зеленых… А-р-р… – он посмотрел на часы. – Об этом можно говорить часами, а у меня на такую ерунду времени нет. Ни у меня, ни у тех, от кого я получаю приказы. Нас не волнует, что будет после аварии. Главное – это пошатнуть СССР, а дальше он сам развалится. Методов и рычагов для этого много. И этот ваш «Русский Дятел» работать не будет. Зря вы возлагаете на него такие надежды!

Как же мне хотелось встать и дать ему в самодовольную морду, так, чтобы зубы высыпались. Ведь так все и будет… Страну советов развалят изнутри!

Вот только я по-прежнему стоял на коленях, под дулом его пистолета.

– Товарищ Савельев! – продолжил противник. – Я вынужден был сам убедиться в том, что вы представляете угрозу для нас. Это действительно так. Я не знаю почему, но вы куда более проницательны, чем половина комитета, которые за целый год не увидели на этой станции никаких подозрительных моментов… Чтобы вы не сорвали идею, я вынужден вас ликвидировать. Прямо сейчас.

Более обстоятельного разговора не получилось. Да и каким он мог быть, при разговоре с чудовищем? Он не назвал своего имени, да это и неважно.

Рука с зажатым в ней пистолетом поднялась вверх, замерла на уровне моей головы. Расстояние небольшое, метра два с половиной. Промахнуться здесь невозможно!

Но чего бы я сейчас ни предпринял, я просто не успел бы…

Раздался выстрел. От неожиданности я даже вздрогнул и зажмурился.

Удивительно, но боли я не почувствовал. Зато отчетливо услышал сдавленный крик, услышал, как на пол упало что-то тяжелое, металлическое.

Тут же открыл глаза и увидел перед собой сгорбившегося куратора, который держался за окровавленную руку. На пол капала кровь. Пистолет с развороченной рукоятью лежал на бетонном полу, прямо передо мной.

– Добрый вечер! – раздался знакомый голос откуда-то справа. – Так дело не пойдет!

Оглянулся – это был капитан Петров. Он стоял в дверях, вид у него был растрепанный. Явно торопился, пока искал нас. Молодец Андрюха, догадался, что раз часть делегации, в том числе и я, не дошли до четвертого энергоблока, значит, по пути что-то произошло. Как он нас нашел, это уже отдельная история – ведь ранее Курсант сам говорил, что практически не ориентируется во всем этом бетонном лабиринте. В любом случае, я был благодарен ему, что он появился вовремя.

Обернувшись на голос, продолжая баюкать простреленную кисть, куратор отшатнулся назад. Появления третьей стороны он явно не ожидал.

– Стоять! Милиция! – рявкнул Андрей, не спуская глаз с «клиента».

Второй, подтверждая, что исполнял роль телохранителя, частично прикрывал куратора своим телом. Скорее всего, у него тоже было оружие, вот только воспользоваться им он попросту не успел бы.

Я рывком поднялся на ноги, шагнул к ним. Но не успел я сделать и пяти шагов, как дверь, через которую я вошел ранее, вдруг со скрипом приоткрылась и в помещении ворвался… Инженер КИП, товарищ Донченко!

Я сразу узнал его по фотографии. То же лицо, на теле стандартная белая одежда сотрудника Чернобыльской АЭС. Явился он сюда явно не просто так…

Взгляд у инженера был безумный. Пока я и Петров отвлеклись на вновь вошедшего, куратор молниеносно среагировал.

– Останови их! – крикнул он на английском языке своему телохранителю.

Здоровяк, что ранее сдирал с себя накладную бороду, немедленно отреагировал.

Он рывком выхватил пистолет из кармана и навел его на Петрова. Одновременно сам куратор разогнался и, устремившись к окну, выбил его наружу, перевалившись через проем. Внутрь помещения ворвалась метель, хлопья снега.

Бах! Бах!

Андрюха стрелял на опережение, иного выбора у него не было.

Увидев, что «телохранитель» падает на пол, Донченко внезапно заорал, бросился к выключателю и погасил свет. Все тут же окутал полумрак.

Порыв ветра окатил меня ледяным воздухом.

Бах! – кажется, теперь уже стреляли в Андрея. Звук выстрела был не таким, как у стандартного «Макарова».

Что происходило дальше, я не видел. Устремился за куратором, но мне под ноги бросился инженер. Ухватившись за форму руками, он попытался повалить меня на пол, но сил не хватило. Двинув ему кулаком в нос, я с силой отпихнул его ногой и бросился в оконный проем. Инженер всхлипнул, мешком расстелился на полу.

Позади снова раздалась стрельба, но я не стал акцентироваться на ней.

Перевалившись, я угодил в небольшой сугроб наметенного снега. Холод сразу же отрезвил меня, снизил состояние шока. Оказалось, что сразу за окном была занесенная снегом крыша пристроенного помещения ГЦН.

Вскочил, торопливо осмотрелся – никого.

Ветер бил в лицо, снег залеплял глаза.

Кое-как проморгавшись, я заметил следы, ведущие куда-то в сторону. Последовал в том же направлении. По пути разглядел несколько капель крови на снегу – как будто куратор стряхивал кровь, причем прямо на ходу.

Вот сука!

Такие люди наверняка обладают специальной подготовкой. От них можно ждать чего угодно. Знать бы, куда он рвется и что намерен предпринять…

Миновал угол. Стена была покрыта мелкой облицовочной плиткой белого цвета. Весь корпус третьего и четвертого блоков был покрыт именно такой плиткой. Да и вообще, вся Припять была оформлена примерно в том же стиле.

Следы на снегу вели к краю крыши. Подошел, осмотрелся по сторонам.

Снова кровь. Хорошо же Курсант стреляет. В быстро меняющейся обстановке, в не самом хорошем освещении умудрился попасть точно в ладонь сжимающего пистолет куратора.

Противник теряет кровь, значит, скоро начнет слабеть. Да и на холоде долго не побегаешь, хоть температура была около минус пяти, но все же… Нужно взять эту гниду любой ценой, ведь если вырвется, быть беде. Тогда авария может произойти где угодно и когда угодно – уж эта тварь постарается все перевернуть с ног на голову. Тогда преимущество и мои знания о будущем относительно случившейся аварии будут бесполезны. Такого врага опасно оставлять в живых – он уже не остановится.

Я замер у самого края – там было небольшой ограждение, высотой примерно по пояс. Внизу пропасть – высота метров сорок, не меньше. Выше того места, где я стоял, была только крыша энергоблока и сама вентиляционная труба ВТ-2.

Невольно ужаснулся. Я был совсем рядом с тем местом, где двадцать шестого апреля взлетит на воздух крыша четвертого энергоблока. Всего в тридцати метрах от того места, где уровень радиации будет астрономическим, достигая пятнадцати тысяч рентген. После аварии, во время ликвидации последствий эту часть крыши, где я стоял, назовут «Катя».

Да куда же подевалась эта скотина?

Увидел следы – оказалось, что куратор то ли совершил прыжок вперед, разом преодолев около двух метров, то ли просто скатился. Далее он снова продолжил движение.

Уже через несколько секунд я увидел его спину. Тут меня осенило, куда именно он направлялся – к пожарной лестнице, что намертво была прикручена прямо к стене. По ней легко можно было спуститься вниз, а там скрыться было лишь делом времени. Как эта мразь собиралась покинуть станцию, уже совсем другой вопрос, но наверняка у нее есть план и на такой случай.

– Леха-а! – раздался позади меня крик. Кричал Петров, видимо, расправился с телохранителем и теперь пытался понять, где я.

Не дурак, по следам поймет, в каком направлении я ушел – следы на снегу хорошо различимы.

– Стоять, сука! – заорал я, рывком бросившись за куратором.

Но тот и не думал останавливаться. Выл ветер, метель сильно мешала обзору, залепляя глаза. Было ощутимо холодно, но пока в крови кипел адреналин, холода можно не бояться.

Моя скорость движения, несмотря на снег и покрытую льдом крышу, все равно была выше. Но к тому моменту, когда я добрался до края, тот уже опустился вниз метров на шесть. Оказалось, что внизу была тоже крыша еще какой-то дополнительной пристройки. С нее, уже на землю, вела вниз отдельная лестница. Там высота тоже была весьма серьезной…

Сейчас мы находились на обратной стороне третьего энергоблока. Из-за сильной метели, видимость была плохой, разглядеть что-либо дальше двадцати метров было весьма проблематично. Даже нависающая над нами громада вентиляционной трубы была видна примерно на треть.

Свесившись вниз, я увидел бледную морду куратора. Здоровой рукой он держался за лестницу, а раненой пытался придерживаться, упираясь сгибом локтя в обледенелый металл.

– Куда ты собрался?! – закричал я. – Тебе не уйти!

Он не ответил, его лицо, искаженное гримасой боли и напряжения, походило на какую-то искусственную маску.

Я опустил ноги вниз, тоже начал спускаться, но так, чтобы всегда держать противника в поле зрения – мало ли что у него припасено в рукаве.

Видя, что таким образом ему не уйти, он решился на крайние меры – разжал руки и соскользнул вниз. Одной рукой не удержался и сорвался вниз, приземлившись на бок. Я услышал, как тот скрипит зубами от боли. Нужно брать его как можно скорее…

Но дальше, кое-как поднявшись на ноги и шатаясь, он двинулся ко второй лестнице. Видимо, попав на обледеневшее место, куратор вдруг поскользнулся, со всего маху ударился затылком о поручень и безмолвно полетел вниз.

– Не-ет! – вскричал я, поняв, что произошло. – Вот дерьмо!

Спустившись еще немного вниз и спрыгнув на крышу, я перевесился через край и увидел куратора. Тот лежал прямо на недавно расчищенном от снега асфальте, а на свежем снегу разливалась темно-красная лужа крови…

От досады я долбанул кулаком по поручню. Осторожно перебрался на лестницу, спустился вниз. Подошел к распростертому телу куратора, приложил пальцы к шее.

Тяжко вздохнул. Он был мертв.

Картина ужасная. Ранее, видеть упавших с большой высоты людей мне не доводилось. Мало того, что эта сволочь была с простреленной рукой, так она еще умудрилась поскользнуться так, что падая, зацепилась затылком о металлический уголок поручня, разбив голову. Ну а падение с высоты примерно пятиэтажного дома поставило жирную точку.

– Дерьмо! – прорычал я, понимая, что осталось еще много вопросов.

Решил осмотреть его, вдруг найду что-то полезное. Скоро тут будет милиция, чекисты… Кто все это сможет объяснить, вопрос сам по себе сложный. Как бы международного скандала не вышло.

Из одежды на погибшем был удобный темный костюм, да что-то вроде пальто. Из обуви на ногах полуботинки, причем один из них уже куда-то подевался.

Быстро обшарил его карманы. Ничего интересного, кроме ключей, маленького блокнота и носового платка я не нашел. Не было у него ни паспорта, ни каких-либо документов. Я понятия не имел ни о его гражданстве, ни даже об имени и фамилии. Плохо, что не удалось взять эту гниду живой. Чего теперь говорить?

Вдруг я заметил, что из-под носка на ноге, с которой слетел ботинок, что-то торчит. Стянув его с ноги, я увидел, как на заснеженный асфальт упал небольшой желтый конверт…

Глава 2. Жесткие методы

– Эй! Леха! – откуда-то сверху раздался едва слышный крик.

Сквозь чуть успокоившуюся метель я увидел очертания спускающегося по лестнице Андрюхи. Через полминуты он подошел ко мне и, остановившись, в задумчивости уставился на распростертое тело.

– Да твою мать!

– Угу… – промычал я. – Хотели взять живым, а оно вон как получилось.

– Пульс проверил?

– А что тут проверять? Кровищи натекло, вон, кость сломанная торчит. Само собой, проверил, он мертвее мертвого.

Из-за шума ветра приходилось повышать голос.

– Это ведь не Клык?

– Нет, не он. Судя по тому, что я успел услышать от этого человека, предполагаю, что это иностранный куратор. Тот, кто отдавал указания самому Клыку.

– Оп-па! Ну, мы же хотели поймать крупную рыбу… Ну и что теперь со всем этим делать? Встречи куратора с Клыком или кем-то из его окружения не произошло. А мы понятия не имеем, что они собирались сделать. Выходит, ни хрена мы этим не добились, лишь сами себе задачу осложнили?

Адреналин уже отпустил. Хоть я и был в теплой «Белуге» и военной форме, все равно было ощутимо холодно. Дул пронизывающий ветер – меня давно уже всего облепило липким снегом. Я едва сдерживал дрожь.

– Смотри! – вместо ответа, я показал капитану случайно обнаруженный желтый конверт. – У него в носке был. Такие вещи просто так с собой не носят. Очевидно же – это предназначалось для Клыка!

– Так это в корне меняет дело! – обрадовался Андрей, беря конверт в руки. – Исходя из той информации, что здесь может быть, мы поймем, как они собирались действовать. Придержи пока у себя. Никому это показывать нельзя, особенно чекистам.

– Угу… Ну а с этим что делать? – я указал на распростертое тело.

– Оставим здесь! Нас тут никто не видел, в такой метели не то, что лиц, вообще ни черта не разобрать! Пусть потом комитетские разбираются, как он здесь оказался и почему он вообще решил разбиться.

– Огласке придавать не будем?

– Мы нет. А вот люди из КГБ – да. Только предполагаю, что не сразу, а после того, как уедет делегация. Иначе произойдет международный скандал – мол, прямо посреди белого дня, у себя на атомной станции русские зверски убили какого-то важного забугрового специалиста… Только представь, какой резонанс будет!

Мы отошли к стене, частично укрывшись от сильного ветра.

– Короче, итог простой! Не хрен этим важным забугровым специалистам незаконно проникать на АЭС, да еще и таскать с собой оружие и телохранителя в придачу! – ухмыльнулся я. – Кстати, что со вторым?

– Я по ногам стрелял. Живой, собака. Едва из меня решето не сделал. Вырубил его, а сам за тобой рванул.

– Зря оставил.

– Да куда он денется?

Я покачал головой.

– Чую, замять такой инцидент не удастся. Комитетские сразу же раздуют бучу.

– Не думаю. Втихую проведут расследование, зачем лишний шум поднимать? Кстати, ты вроде говорил, что у тебя есть знакомые контакты в КГБ?

– Ну, есть один, – кивнул я. – И такая информация ему будет очень интересна. Вот только все, что уйдет в комитет, станет известно и Клыку. Там ведь по-прежнему есть крот. Скорее всего, сам Клык еще не в курсе случившегося. Но это лишь дело времени.

– У нас есть еще одна зацепка. Донченко! Ты его хорошо приложил – когда я последовал за тобой, тот без сознания валялся на полу. С виду вроде не дрыщ, а оказался хлипким. Совсем не похож на человека со специальной подготовкой.

– Да он просто завербованный. Ну, думаю, он тоже будет нам интересен… Все, валим отсюда!

Мы поспешили вернуться обратно, причем тем же самым путем, чтобы лишний раз не попасться никому на глаза. Уже забираясь на верхний уровень, я случайно поскользнулся на обледеневшем краю и едва не сорвался вниз. Лишь в последний момент ухватился рукой за поручень, да и Андрюха вовремя подоспел на помощь.

– Надеюсь, ты не решил повторить судьбу куратора? – пошутил он, ухватив меня за воротник.

– Задумался… – ответил я.

Не знаю, насколько было правильным решение бросать тело куратора на месте падения. С одной стороны – мы свидетели того, что эти люди совсем не те, за кого себя выдавали. Можно придать огласке. С нашей помощью комитетским было бы проще разобраться в случившемся… Вот только есть и обратная сторона медали. Андрея тут вообще быть не должно! Ни под своей новой фамилией, ни под старой. Да и какого хрена советский милиционер, без соответствующего на то разрешения, делает на закрытом объекте? Мое присутствие еще можно было как-то объяснить – типа сопровождал, увидел подозрительное поведение гостей, отреагировал, попытался препятствовать. Произошла схватка, убегавший не удержался на краю и сорвался вниз. Был здесь только один подозрительный момент – почему у него рука прострелена? Ведь оружия у нашего подразделения не было в принципе. Ну, кроме тех, что стояли на КПП с автоматами. А любая экспертиза различит калибр пуль. Хватит даже обычного визуального контроля.

Тут сложно все принять во внимание и сделать правильный вывод.

Вернувшись в помещение, где лежал телохранитель, мы едва не поплатились за проявленную беспечность жизнью. Тот пришел в себя, хотя никуда уползти уже не смог. По словам Андрюхи, у него было уже три огнестрельных ранения – два в ноги и одно в плечо. Пусть они и легкие но, тем не менее, это ранения и никакому организму они на пользу не пойдут.

Открыв хаотичную стрельбу, здоровяк едва не наделал во мне дырок. Реагировать на это можно было по-разному. Если бы мы его пристрелили, то обезопасили бы себя. Но если бы не пристрелили, на допросе он бы изложил все как есть, а тогда уже ко мне возникла бы куча вопросов. Расследование однозначно заинтересовалось бы, кем был и куда мог деться стрелок, простреливший ему ноги?

К моему удивлению, стрелок сам избавил нас от проблем. Расстреляв практически весь магазин, последнюю пулю он пустил себе в висок.

Тело мешком завалилось на пол. Воцарилась тишина.

Мы с Андреем удивленно переглянулись, перелезли через оконный проем. Оба пистолета были здесь, оба иностранного производства. Один с пустым магазином, другой с раздробленной рукоятью. А вот наш таинственный знакомый инженер Донченко куда-то пропал.

Какого черта он вообще здесь нарисовался? Какую же роль он исполнял в их коварном плане? Определенно, его нужно найти и разговорить.

– Вот зараза… Чем дальше, тем интереснее! – недовольно пробурчал я. – А ведь этот жалкий червь нас видел. Это плохо.

– Он будет молчать! – невесело усмехнулся Курсант. – У инженеришки самого душа в пятки ушла, когда тот понял, что здесь произошло. Не станет он никуда стучать, у самого рыло в пуху было зарыто. Любой опытный опер его раскусит, стоят только потянуть за нужные ниточки. А если еще и психолог поработает, то вывести его на чистую воду проще простого. Нет, скорее всего, подгоняемый страхом, что его возьмут, Донченко уже либо покинул станцию, либо пытается это сделать прямо сейчас.