– Грузовое судно Биток на связи.
– Парусная яхта Химера, держу курс строго на северо-запад. Впереди адвективный туман. Какова протяженность?
– Тумана не видим, идем полным ходом на запад. Отключаю канал.
– Прием, прием! – Леонид переключился на другую линию.
Радио зашипело, а круглый иллюминатор заволокло белой мглой.
– Вошел, – тихо подытожил Кириллов. – Прием, прием… – отчаянно звал он, но по радио больше никто не ответил.
Ничего не поделать! Пока недалеко отплыл – в душ и кофе.
Леонид спешно снял одежду и заскочил в холодную кабину из рифленого триплекса. Вода нагревалась постепенно, но контрастный душ помог ему взбодриться. Кириллов подставил голову под воду и та заструилась по спутанным ветром волосам, унося с собою тяжесть этого дня. Внезапно по салону кто-то прошел.
Кириллов протер глаза и застыл. Показалось? Но как такое может показаться? Темный силуэт проплыл от лестницы через весь кубрик прямо в каюту.
«Кто-то пришвартовался к Химере! Без предупреждения на такое способны только пираты…»
Волна страха пробежала от макушки до самых пят. Леонид выключил воду, тихо открыл дверь и подвязался полотенцем. Он пробежал к лестнице и закрыл на замок люк. Отсоединил от стены небольшой ручной огнетушитель и тихими шагами направился к двери, ведущей в укромное спальное место.
Глава 2
«Никого!» – Леонид толкнул хлипкую дверь. – «Возможно в гальюне?»
Он вновь поднял огненно-красный баллон.
Дверь громко брякнула, отскочила от стены и шлепнула Леонида по носу. Но даже за столь краткосрочное ее открытие он хорошо разглядел – клозет тоже пуст.
– И тут никого… – пробурчал он и прильнул к иллюминаторам.
Не увидев, ровным счетом, ничего кроме тумана, Кириллов оделся, отворил люк и осторожно поднялся наверх. Фонарь озарил совершенно пустую палубу, а когда Леонид осмотрел по периметру релинг, то понял – вторжения не было.
Он выдохнул. Сначала ему полегчало. Но после Кириллов не на шутку озадачился – тогда кого он, черт возьми, видел?
Силуэт, лишь темный силуэт… Игра ли это воображения? Леонид вновь спустился в кубрик – на этот раз спустился словно в гости, а не к себе домой. Он осмотрелся, прикрепил на место огнетушитель, еще раз заглянул в каюту и клозет, а затем попятился к кухонной столешнице.
– Никого! – он повторил для себя вслух и снял со стены резную кофеварку.
Черная жижа пузырилась, норовя перелиться за тонкую медную стенку. Леонид поднял турку и опрокинул бодрящий напиток в любимую кружку. Железная с деревянной ручкой – она повидала многое и была ему дорога, как талисман. Кириллов попытал счастье у радио, но, не поймав ни единого канала, набросил утепленную куртку и вышел на палубу.
Ночи здесь холодные даже посреди весны. Зимой же лучше на паруснике по Баренцеву не ходить. Леонид проверил штурвал и навигатор – вокруг в радиусе ста миль ни единого судна.
«Такое редкость!» – причмокнул он и отпил ароматный кофе.
Он пригнулся под мачтой и вышел на нос – море полностью заволокло беспроглядной мглой. Туманы на воде не редкость, но не подобной плотности… Леонид вытянул руку. Разумеется, он не надеялся что-то нащупать – впереди лишь холодный насыщенный влагой воздух. Возможно, Кириллов хотел лишь поздороваться, когда его пальцев коснулось нечто слизкое.
От шока он сразу выронил кружку, но не сразу одернул руку – тем временем ладонь проникла в нечто невидимое, но осязаемое, напоминающее желе.
Кружка ударилась о нос, подскочила, расплескав кофе, и канула за борт.
В любой другой ситуации он был бы опечален столь важной потерей, но сейчас Леонид безмолвно пятился, бегло осматривая странный туман. Внизу раздались звуки. Кириллов, наконец, оторвал взгляд от облака и повернулся к люку кубрика – мгновение назад там что-то упало.
«Упало…» – отозвалось в мыслях.
Далекому от мореплавания человеку это покажется более чем нормальным, ведь путешествие сопровождается постоянной качкой. Но только не яхтсмену. В кабине любого судна все на фиксаторах, все на крюках. У каждой вещи есть отведенное ей место, снабженное зажимами, резинками, ремнями. Здесь все привинчено, зажато в тиски, привязано лебедкой. Леонид осторожно приоткрыл люк – пусто, ни души. Хотя, куда правильнее было бы сказать на английский манер – nobody – возможно, как раз, заблудшая душа вне тела пришла навестить одинокого путешественника.
Он сделал шаг вниз и осмотрел помещение. Кухонные принадлежности аккуратно висят на крючках, радио, запасные снасти, книги, мореходные карты – как и всегда разложены по сетчатым карманам. Яхту накренило, и из-под лестницы выкатился огнетушитель.
Леонид облегченно выдохнул.
«Ведь сам же не закрепил как следует», – он вытер вспотевший, несмотря на холодную погоду, лоб.
Вопреки планам, Кириллов снова выскочил на палубу, отключил автопилот, опустил паруса и заякорился.
«Спать, спать… Так нельзя – мозгу нужен отдых!»
Далеко не каждый известный путешественник расскажет вам какой ценой достигаются победы. Океаны и горы безумно красивы, но мало кто знает, что их покорение грозит безумием. Что ж, видимо в этом мире у всего есть своя цена.
На экстремальных высотах альпинисты подвержены психическому расстройству, которое простирается далеко за грани реальности. Симптомы включают галлюцинации и потерю ориентации на местности. К примеру, когда альпинист Джереми Виндзор поднимался на Эверест в 2008 году, он испытал странный опыт. На высоте более 8,2 км Виндзор увидел человека по имени Джимми, который сопровождал его весь день. Джимми говорил ободряющие фразы, давал профессиональные советы и даже предсказывал погоду. А когда Виндзор добрался до вершины, его спутник бесследно исчез.
Это не единичный случай, просто о подобной цене покорения Эвереста не принято рассказывать в СМИ. Все между собой, все в тесном кругу покорителей природы.
Медики считают, что такие эпизоды являются симптомами горной и морской болезней, которая сопровождается головными болями, головокружением и нарушением равновесия. Болезнь возникает из-за нехватки кислорода на больших высотах и в следствии нарушений вестибулярного аппарата. Участь альпинистов не сильно отличается от участи мореплавателей. Большая вода сводит сума не хуже гор.
Известный мореплаватель и географ Генри Гудзон, чьим именем названы залив в Канаде, река и пролив, проходя мимо Новой Земли, собственноручно записал в судовом журнале: «Сегодня утром один из моей команды, выглянув за борт, заметил русалку. Тогда он стал звать остальных и пришел еще один. Русалка между тем подплыла к кораблю совсем близко и внимательно разглядывала их. Немного погодя, волна ее опрокинула. От пупка и выше ее спина и грудь были, как у женщины… у нее была очень белая кожа, длинные черные волосы свисали назад; нижняя часть ее тела завершается хвостом, как у морской свиньи или дельфина, но блестящим, как у макрели. Имена матросов, которые ее видели, Томас Хилс и Роберт Райнар. Дата: 15 июня 1608 г.»
В двадцатом веке говорить о русалках перестали, а нынче и подавно. Но моряки неустанно видят их и посреди ночи слышат их тихие песни. Помимо русалок они видят парусные регаты восемнадцатого века, что появляются миражом на горизонте и исчезают в никуда. Однажды в 2003 году грузовое судно, пересекавшее Атлантику, встретилось с непонятным явлением. В холодных водах далеко за полночь им мерещились полные людей шлюпки. Те были странно одеты в старинных спасательных жилетах. Шлюпки видела вся команда, и кто-то, нарушив гробовую тишину, отрешенно произнес: «это пассажиры самого Титаника». Помимо прошлого, кажется, море хранит секреты будущего. Слишком часто в докладах шкипера числится отчет о блестящих объектах, что вылетают из разбушевавшихся вод и беззвучно взмывают выше облаков.
Однако чаще всего моряки слышат странный звук, исходящий из океанских глубин. Этот звук пробирает до дрожи, он пугает и одновременно завораживает. Он звучит так, словно сам океан разверз бездонные воды и всей своей мощью заговорил посреди ночи.
Леонид Кириллов три раза слышал этот землеутробный стон. Сначала он неизменно завораживал доктора естественных наук, но однажды не на шутку напугал. Леонид сделал шаг вперед, приблизился к черным водам и внезапно почувствовал непреодолимую тягу. Такую сильную, такую естественную – словно океан звал его. Звал, чтоб поглотить, чтобы забрать Леонида и навсегда с ним слиться.
После того случая Кириллов не выходил в море долгих шесть месяцев. И вот, он снова в экспедиции, снова спешит к таинственным берегам острова Медвежий.
Мозг нуждается в отдыхе гораздо больше тела – это Леонид успел усвоить, исколесив без малого весь свет.
Он обозначил в навигаторе место стоянки, включил дополнительный сигнал для локации и спустился в кубрик.
«Радио? Не надо! Мало ли что можно в таком состоянии услышать… Сон, сон, сон!»
Кириллов закупорил люк, проверил иллюминаторы и вошел в каюту. Твердая кровать аскета, приглушенный свет и убаюкивающий плеск воды о корму. Леонид медленно погружался в сон. В помутненном дремотой рассудке ясно отчеканились тяжелые шаги – кто-то ходил по палубе. Путешественник открыл глаза и прислушался.
Шаг, еще шаг. Словно тяжелые рыбацкие сапоги.
– Да что за чертовщина… – почти беззвучно произнес он и поднялся на локтях. – Нееет, на этот раз ты меня не выманишь! – Леонид поднял голову, внимая каждому звуку.
Он схватил подушку, и накрыл ею голову – звуки пропали. Теперь не было ни плеска волн ни странных шагов.
