Нас будто нет

Пролог

Страх сидит в каждом из нас. У кого-то он на поверхности, что достаточно протянуть руку и ухватиться пальцами за вязкую субстанцию, от ощущения которой кожа покрывается ознобом. Но в некоторых случаях страх прячется слишком далеко, чтобы иметь возможность справиться с ним в одиночку.

***

Маленький мальчик напуган. В его широко раскрытых глазах карего цвета читается страх и недоумение. Он хватается за ее плечи, за шелковую ткань цвета киновари, он тянет ее на себя, вцепляясь маленькими пальчиками так сильно, насколько хочет жить… только с каждым мгновением, проведенным в ее грубых руках, свет в его глазах меркнет, и легкая паутинка забвения накрывает тяжелым одеялом темноты…

Он поднимается так резко, что перед глазами плывет рябь. Миндалевидные глаза, моргнув, устремляются в темноту. В карих радужках высокого и сильного мужчины остаются всполохи страха, такого же приторно-вязкого на вкус, как и во сне, повторяющегося каждую ночь.

***

Маленькая девочка утерла слезы и с чувством горькой обиды посмотрела в зеркало. В ее долговязой фигуре не было и капли изящества. Ее часто путали с мальчишкой. Всегда грязная, в заношенных вещах старших братьев, с вечно короткой стрижкой, обрубленной тупыми ножницами ее нерадивой матерью, она походила на чертенка. Даже представать было сложно, что где-то там, под уродливыми лохмотьями ее одежды и перепачканным лицом, скрывается тонкая девичья натура.

Время изменило ее внешность. Вещи ее больше не были ни грязными, ни поношенными. Теперь она одевалась в дизайнерскую одежду, носила лишь именитые бренды и ездила на дорогих иномарках. Ее кожа была идеально чистой и белоснежной, а наряд всегда вызывающим, для того чтобы в глубоких декольте ее топов и в коротких подолах ее юбок можно было точно разглядеть аппетитные формы ее фигуры, которой так щедро одарила природа.

В каждом ее жесте, в каждом взгляде светло-голубых глаз так и сквозило презрение и высокомерие. Словно, прояви она хотя бы каплю доброты и мягкости, все вдруг узнают в этой взрослой и идеальной версии ободранного мальчишку из детства. Мальчишку, так боявшегося окружающий его мир, мальчишку, который и дня не провел без слез.

Глава 1. Не угоди в эти сети

Красная «Мазда» резко затормозила у главного входа в клуб. Табличка с надписью «Зарезервировано. Не парковаться!» жалобно качнувшись, упала на асфальт после столкновения с бампером. Телефон продолжал трезвонить, но разговаривать с куратором у меня не было никакого желания. Злость и усталость накатывали волнами, и сейчас я хотела лишь одного – напиться так сильно, чтобы слово «практика» не вызывало у меня желания стиснуть зубы.

В тот момент, когда я вышла из машины, охранник успел сбежать вниз по ступенькам крыльца и поднять табличку. Когда его взгляд скользнул по мне, глубокие морщины, пересекающие высокий лоб, разгладились, а на губах засияла неестественно широкая улыбка.

– Элис, ты снова это делаешь? Брось, уже в третий раз за неделю…

Слова утонули в шуме ночного города. Протиснувшись сквозь толпу жаждущих попасть на вечеринку, беспрепятственно прошла внутрь. И лишь окунувшись в атмосферу всеобщего веселья главного зала, почувствовала, как злость и раздражение понемногу ослабляли хватку, и с каждым вдохом кальянного дыма мне становилось легче дышать.

Продемонстрировав бармену два пальца, посмотрела на экран телефона. Двенадцать пропущенных, и ни одного от братьев. От этой мысли в груди сдавило так, что бокал, протянутый барменом, едва не выскользнул из ослабевших пальцев. Осушив первый практически залпом, пришла в себя.

– Элис, детка! Ты зачастила в последнее время! – раздался за спиной знакомый голос, от звучания которого накрыло раздражением.

Вместо ответа, еще немного выпила. Ощущение, что мир катится в бездну, потихоньку притуплялось, из нависшей угрозы трансформируясь в затуманенное видение далекой беды. И словно в укор выбранному мной способу снятия стресса на экране телефона всплыло пришедшее только что сообщение от Лии.

«И куда снова пропала наша крестная? Укатила в Европу на свою практику? Жду тебя завтра с ночевкой. Дема улетает на соревнования, а я одна с ума сойду от скуки. Заодно и с крестником пообщаешься. Отказ не принимаю».

Улыбнулась, отправляя ей смайлик в ответ. В последние недели мой мир рушится, и Лия – единственный островок спокойствия, оставшийся у меня.

– Элис, так что насчет встречи? – надоедливый голос за спиной не унимался. Я обернулась и посмотрела в пьяные глаза Олега. Бывший боец из клуба Исая, оставшийся без работы после продажи братом бизнеса. В последние дни он часто зависал здесь, как и я.

– Какая встреча? – осмотревшись, я заметила на соседнем стуле Алину. Девушка улыбнулась, помахав мне полупустым бокалом с коктейлем. В прошлые выходные мы отлично зажгли, после чего Лие пришлось забирать меня из клуба. Я ничего не помнила, и дальнейшие пару дней провалялась с головной болью, под заунывные лекции подруги.

– Моя знакомая просила о встрече с тобой. Хорошая девчонка, у нее какие-то проблемы у мужа… – Олег подтолкнул в мою сторону телефон, тот заскользил по гладкой поверхности бара. Усмехнувшись, я неспешно допила свой бокал.

Олег всячески пытался заработать на имени моих братьев, даже в такой сложный момент для моей семьи. Из всех негодяев подобные ему раздражают больше всего. Жадные гиены, способные и мать родную продать ради куска тухлого мяса.

Грубые слова в ответ практически слетели с моих губ, но взгляд вдруг скользнул по экрану. Внутри екнуло, когда я заметила знакомое лицо.

– Что она хочет? – кажется, это был первый раз за несколько дней, когда я внимательно посмотрела Олегу в глаза.

На губах мужчины расплылась довольная улыбка.

– Она у входа. Ждет, что ее пропустят. Ты же знаешь, нужна твоя команда…

Адреналин и опьяняющее чувство предвкушения наполнили вены жаром, заставляющим сердце работать на износ. Предстоящая практика за границей, необходимость покинуть страну в момент, когда моя семья на пороге краха, как и дело братьев – все это давило слишком сильно. Но продемонстрированное Олегом фото вдруг заставило забыть обо всем, и позволить себе минутное забытье.

***

В ее глазах блестели слезы. Она была красивой и миловидной, при взгляде на нее сердце сжималось от жалости. Этим она всегда и раздражала меня – все окружающие реагировали на нее одинаково. Васнецовой достаточно было лишь улыбнуться, и все тут же горели желанием стать ее друзьями и исполнять все ее прихоти и желания.

– Мы так и будем молча смотреть друг на друга, или ты начнешь говорить?

Мне хотелось этого… Чтобы она снова и снова просила меня о помощи. Я знала наперед, что каждое ее слово будет подливать масла в уже полыхающий внутри меня огонь.

– Олег ведь сказал тебе…, – в недовольном тоне и уставшем взгляде так и сквозило раздражение. Будто не она, а я заявилась к ней за помощью.

– Мише нужна помощь… Он попал в аварию, и ему нужны были деньги на операцию после серьезных травм. Я не знала что делать, у нас были серьезные проблемы. Я продала квартиру и к тому времени мы отдали все деньги на его лечение. Тогда меня свели с Артуром, как я поняла это человек Исая. Артур занял денег, но теперь он требует возврат, а у меня нет ничего…

– И как он?

Встрепенувшись неожиданному вопросу, она подняла на меня растерянный взгляд. Капельки влаги, застывшие в уголках ее глаз немного усмирили гнев.

– Миша. Я так поняла, операцию вы сделали.

Марина улыбнулась, выдохнув в облегчении.

– О да, теперь все в порядке, впереди еще долгая реабилитация, но врачи говорят, что прогнозы хорошие, Миша будет ходить…

Мой маникюр вдруг показался мне раздражительно ярким. И где была моя голова, когда я соглашалась на белый цвет?

– Ну и в чем вопрос? Артур дал вам деньги, вы воспользовались ими. Теперь ваша очередь отдавать долг. По-моему, все честно, – я пожала плечами, в груди навязчиво ощущался горьковатый привкус разочарования. Когда ждешь от чего-то слишком много, а по итогу получаешь крохи удовольствия. Я надеялась, что встреча с подругой детства станет для меня хорошим отвлечением от проблем, но все оказалось не так.

Ее руки, нервно сжимающие воротник заметно задрожали.

– У меня нет денег. Реабилитация тоже недешевое удовольствие. Я работаю двадцать четыре на семь, я делаю все, чтобы хоть как-то выплыть из этого ада… Мы все отдадим, когда Миша придет в себя, мы все…

– Мне это зачем?

Васнецова замерла, с открытым ртом. В ее глазах плескалось недоумение.

– Для чего мне решать проблемы твоего Миши? Ты меня не заинтересовала. Мне скучно, Марина, ты можешь идти… – я направилась к выходу из комнаты.

– Но мы ведь были друзьями! – ее крик, полный негодования поднял внутри настоящий ураган. Злость, смех, недоумение.

– Ты, я и Миша. Неужели твои детские обиды важнее, чем жизнь человека? Твой брат бандит, и его люди жестоки. Нам угрожают, Элис… Они убьют меня, но мне не страшно умереть если будет нужно, только бы не видеть в его глазах то отчаяние, что я видела, пока Миша был прикован к больничной койке. Исай твой брат, он послушает тебя… Пожалуйста, помоги нам…

Я улыбнулась.

– Конечно, помогу. Я скажу Артуру, чтобы не убивал тебя быстро. Раз тебе не страшно умереть, так в чем ему резон делать это? Есть много других способов заставить тебя страдать.

Я видела, как застывшая еще несколько минут назад мольба в ее глазах сменилась гневом. И это нравилось мне куда больше.

– Жизнь не изменила тебя, Элис, – процедила она сквозь зубы, напрочь скинув маску несчастной жертвы. Сейчас ее глаза полыхали гневом.

– С самой первой секунды ты не собиралась мне помогать. Пока я распиналась перед тобой, ты смотрела на меня так, словно посылаешь к черту!

– Может, потому что тебе стоит туда пойти?

Я внимательно посмотрела на нее. И ведь ничуть не изменилась за это время. Даже манера одеваться осталась такой же никчемной.

– Ты такая же как и раньше. Нутро сволочи и эгоистки ничем не исправить.

Разведя руки в стороны и пожав плечами, я вышла из комнаты. Внутри все горело огнем, и мне как нужно скорее требовалось раздавить этот склизкое и отвратительное воспоминание. Только когда я услышала в динамике телефона долгожданный голос Артура, с губ не слетело ни единого звука. Появившаяся передо мной Алина, заставила замереть.

– Элис, это не твой брат там клуб разносит?!

Глава 2. Ты все такой же

Я обернулась, и сердце сделало остановку. Не было никаких сомнений – это был мой брат. Бледно-голубые с потертостями джинсы, черная худи и волосы, собранные в небрежный пучок. Я не видела его лица, ведь Мирон в этот момент усердно бил морду высокому брюнету. Охранник все пытался оттащить Мира, но я знаю своего брата. Когда тот в ярости, даже толпа бойцов не в силах его остановить.

Вокруг дерущихся уже собралась толпа. Я видела, как со стороны лестницы к охране неслась подмога. Несколько человек пытались скрутить брата, но удалось это далеко не сразу

– Так, мне пора, – схватив сумку, я рванула следом за ними.

С каждым шагом мои нервы скручивало во все более крепкие узлы. Я уверена в Мироне и в том, что он не даст себя в обиду, да и нет еще такой драки, которая смогла бы его напугать. Только в последнее время в нашей семье творился настоящий хаос, и каждый из трех братьев вел себя крайне неосмотрительно. Сердце чуяло, что на этот раз у Мира случилось что-то серьезное.

Я нашла его на улице, у заднего входа. Двое охранников сдерживали моего брата от порывов нанести еще больше увечий здоровяку в белой футболке, которая, кстати говоря, успела ороситься кровавыми брызгами.

– Руки убери! – прорычал Мирон, в тот момент, когда я приблизилась.

– Мир!

Возбужденный взгляд голубых глаз метнулся в мою сторону. Его скулы были наряжены, челюсти сжаты.

– Элис, просто иди домой! – вспылил, оттолкнув от себя охранника.

Неожиданная и незаслуженная грубость с его стороны заставила замереть. И не заметила, как на глаза выступили слезы.

– Ты совсем с катушек слетел?!

Оттолкнув амбала, он отошел в сторону на пару шагов.

– Эй, мы еще не закончили! – закричал брюнет, которого так усердно защищала охрана. Мир бросил на него полный презрения взгляд, на губах появилась злая ухмылка.

– Когда ты перестанешь прятаться за чужими спинами, милости прошу, продолжим общение! – сплюнув кровь, он шагнул ко мне. Словно только что обнаружив мое присутствие, протянул ко мне руки.

Его губа в крови, от него разит алкоголем, и я понимаю, что Мирон пьян. Когда его руки притягивают меня в объятия, я утыкаюсь скулой в его грудь.

– Прости, сестра, – ладонь брата ложится мне на волосы. – Черт, столько навалилось…

Его голос растерял былую злость, но проскальзывающая между слов дрожь не позволяет меня одурачить. Когда я отстраняюсь и вижу плескающееся в глубине его глаз разочарование, внутри все сжимается.

– Что случилось?

На пересохших губах расплывается улыбка. Он проводит пальцами, разбирая пряди моих волос.

– Ты здесь что забыла?

Меня злят его жалкие попытки уйти от ответа. Ненавижу, когда Мирон примеряет роль шута.

– Отдыхаю. Нельзя? – слетает слишком резко. А он еще шире улыбается в ответ.

– Отдыхай, много не пей и заходи в гости. Уже больше месяца не видел никого из вас, – резко осекается.

– Мир, ты должен поговорить с Исаем. Так не дело…

Его ладонь бесцеремонно зажимает мне рот. Резким движением он прижимает меня к себе спиной.

– Эй, младшая, как учеба твоя? Говорят, языки учишь? В переводчики подалась?

– Подалась. Свалю от вас за границу, и жить спокойно начну! – когда мне удается выпутаться из его рук, я спешу сделать глубокий вдох. Мирон стирает с лица влагу, поднимая на меня смеющийся, но смертельно усталый взгляд. Он выглядит до чертиков жалко, и это заставляет меня злиться.

– Мир, сколько можно?! Почему вы оба ведете себя как неразумные дети?! Ты ведь понимаешь, он твой брат, и не стоит…

Обхватив ладонью мой затылок, он резко притягивает к себе.

– На неделе забегу в гости. Давай, – поцеловав в скулу, Мирон направляется к брошенной у входа машине. А когда Гесс садится в тачку и уезжает, я замечаю все еще стоящего неподалеку брюнета, с которым дрался Мир. Он разговаривает с охранником у крыльца клуба. Вдруг входная дверь открывается и на улице появляется высокая блондинка. Та, при виде кого, теперь уже мои кулаки зудят от желания подраться. Видимо, агрессия у нас, у Гессов в крови.

Я ненавидела ее. Эта ведьма с самого детства отравляла жизнь моему брату. Хитрости, манипуляции – она владеет всеми инструментами, позволяющими ей быть конченой стервой, и продолжать удерживать Мирона на крючке. Сколько помню его, он всегда был повернут на ней. Мир с самого детства стоял за нее стеной. Вот только нет в Мэл ничего, за что можно так любить. Волосы ее русые, длиной до пояса, голубые глаза и чуть вздернутый носик – она фальшивая настолько, что вся ее красота в моих глазах кажется увечьем.

– Тебе не надоело? Думаешь, вечно сможешь играть им?

Делая вид, словно не услышала моего вопроса, она направляется к тому самому брюнету и принимается ворковать с ним.

– Ты услышала мой вопрос, Мэл. Или мне позвать остальных братьев, чтобы ты стала разговорчивей?

Обернувшись, она смерила меня усталым взглядом. И это взбесило еще больше. Даже если она по уши виновата, все равно ведет себя так, словно стала невинной жертвой обстоятельств.

Сделав шаг, я уперлась сложенными на груди руками ей в плечо.

– Или мне завершить начатое Мироном? Может, позвонить Исаю?

Улыбнулась, когда увидела, как при упоминании старшего брата лицо блондинки исказилось в испуге. Есть всего лишь один человек, которого она боится, и с которым столько времени пытается поссорить Мирона. Сейчас у нее это удалось, но я знаю, что разлука братьев не будет долгой. Связь между нами намного крепче, чем она может представить.

– Кто это? – брюнет, все это время пытающийся справиться с кровоточащей губой, поднял на меня растерянный взгляд. Амелия сделала ему знак подождать и оттеснила меня в сторону.

– Послушай меня! – в некогда напуганных и невинных глазах полыхали языки пламени. Такой она нравится мне намного больше, – с искаженным от гнева лицом, со взглядом говорящим о том, что она удавила бы меня прямо здесь, будь ее воля.

– Хватит совать нос не в свои дела, Элис. У тебя своих проблем мало? Как там наша биполярка? Говорят, ты изменилась, поступила в универ, стала правильной и хорошей? Только я ведь знаю, какая ты… Даже если оболочка будет яркой и привлекательной, твое гнилое нутро никуда…

Я засмеялась. Она говорила все это, зная обо мне слишком много. Только почему с каждым произнесенным словом Амелия закапывала себя все глубже? Говоря о моих траблах, именно Мэл выглядела жалкой.

– Мое нутро со мной, и на моей совести. А ты разбила мою семью, рассорила братьев, и думаешь, что тебе это сойдет с рук? Мэл, если с Мироном что-то случится, я убью тебя. Я закопаю тебя, и никто и никогда тебя не найдет. Мой брат заслуживает быть счастливым. Уходи… ладно?

Я видела, как между ее бровей залегла глубокая морщинка, как ее взгляд растерял всю ярость. Она знала, что в моих словах не было и доли блефа.

Мэл дала мне сделать несколько шагов.

– А я бы ушла!

Когда я обернулась, девушка выглядела разбитой. Воспаленные глаза и искривленное словно от боли лицо не были частью ее игры. Кровь в венах застыла от предчувствия беды.

Оставив позади своего любовника, она подошла ко мне так, что теперь я могла с легкостью рассмотреть каждую крупицу страха, засевшего в глубине ее глаз.

– Я бы свалила с того чертового города, от твоего братца прямо сейчас! Но он подставил нас обоих, и теперь наши дни сочтены…

Внутри меня пожар. Где-то в глубине сердца я уже понимаю, что она в очередной раз подставила Мирона. Нависшая, словно тяжелая грозовая туча опасность давила на каждый нерв.

– Кому ты перешла дорогу?

– Я? А ничего, что мы с ним вместе это делали?

Резко схватила ее за ворот.

– Говори!

– У сына Балашева проходил аукцион, мы взяли камни.

После этой фразы меня затапливает гневом. Это именно то дело, из-за которого произошла ссора между Миром и Исаем. Мэл уговаривала брата, а Исай наотрез отказался влезать в это. Выходит, Мир все же пошел у нее на поводу. Амелия чувствует изменения во мне, она тут же принимается обороняться.

– Но твой братец сцепился с одним из его охраны, нас раскрыли. Видимо, по камерам засекли. Несколько дней назад на нас вышел Балашев. Он выставил условия – до конца недели мы должны вернуть ему камни и то, что сверху, иначе…

С губ рвется рычание.

– И после всего ты отвисаешь в клубе с другим?! Позволяешь Миру находиться в таком состоянии?!

– Ты не понимаешь! Он твой брат и ты видишь его пушистым и белым! Для тебя он лучший, но со мной он не такой! Он не хочет… не хочет идти к Исаю, а сейчас кроме него нам не поможет никто…

– Мой брат лишь для меня белый и пушистый?! Насколько я знаю, это за тебя несколько лет назад он поймал пулю и едва не погиб, истекая кровью на улице! Это ты его оставила умирать и забрала с собой бабки! И после всего произошедшего ты наговорила ему гадостей про Исая, и он разорвал с ним связь! Это же все по твоей команде, а теперь ты хочешь, чтобы он пошел к брату?!

– Ты не знаешь всей правды, Элис, не суди…

Я не собиралась слушать ее лицемерных оправданий.

– Когда заканчивается срок?

Мэл вздрогнула. На глазах выступили слезы.

– Завтра.

Ей было страшно. Мэл привыкла выходить чистой из воды, а сейчас она подвергла себя опасности.

– Где камни?

– Я отдала их Балашеву, Мирон не знает… Он не дал бы мне спасовать, но я не хочу, чтобы ему угрожали, понимаешь? Мы сами виноваты, я признаю. Но у меня нет такой суммы, что выставил Балашев. И у Мира тоже…

Я не верила своим ушам. Следующая мысль заставила замереть. Если Мэл не врет, значит, сегодняшняя ситуация в баре, где Мирон застал ее с другим – лишь четко разыгранная сцена? Она пытается его спасти?

Как только срок данный Балашевым закончится, он явится за долгом. И тогда даже Исай не сможет помочь.

С ног до головы пробрало нервной дрожью. Лишь сейчас, опустив глаза на свои руки, я поняла, что до сих пор удерживаю ткань ее рубашки.

– Я решу этот вопрос, – проговорила еле слышно, отходя от нее.

– Как только Балашев уберет от тебя своих людей, сваливай из города и больше не появляйся. Увижу тебя еще раз, убью.

Она кивнула, в голубых глазах вспыхнуло облегчение.

– Ты же пойдешь к Исаю? Он же должен…

– Я сказала, что справлюсь сама. У Исая не меньше проблем, не трогай его. Более того, не смей никому говорить, что я занялась этим делом, ясно тебе?

Она выглядела озадаченной.

– Но почему ты не хочешь поговорить с Исаем? Ты не представляешь, какой монстр Балашев… Он…

Я подошла к ней вплотную, стараясь убедиться в том, что она запомнила каждое мое слово.

– Я знаю, кто такой Балашев, и знаю, что между моими братьями и так много обид и злости. Я хочу сохранить свою семью, и сделаю для этого все. Поэтому держи рот на замке, и больше не провоцируй Мирона.

Глава 3. Взрослая жизнь

Когда мне было пять лет, я жутко боялась грозы. Самые страшные моменты моего детства происходили именно в это время. Так уж сложилось, что моя больная на голову мать в дождливые дни чувствовала себя по-особенному отвратно, и не пренебрегала возможностью выместить всю злость на мне. Братьям не доставалось никогда, они все были похоже на отца, жить без которого она так и не научилась. А я, будучи гадким утенком, из общего с семьей имеющим лишь цвет глаз, раздражала ее куда сильней. Вот и доставалось мне по-особенному часто.

Когда меня забрали в детский дом, мать больше не могла надо мной измываться, но гроза наводила на меня все такой же ужас. Под громкие раскаты грома, прячась в темной кладовой, я рыдала и молила о том, чтобы это прекратилось. В один из таких моментов, когда, казалось бы, надежда на что-то хорошее ускользнула безвозвратно, когда я чувствовала себя бесконечно одиноко и несчастно, горячие прикосновения чужих рук вернули меня к жизни. Помню, как слезы не давали видеть, но я знала, что открыл дверь кладовой, и взял меня на руки мой старший брат. Он пришел за мной. Как и обещал когда-то, Исай не оставил меня и вернул в семью. Семью, главой которой он стал, семью, где не было места ни насилию, ни унижениям, ни боли. В семью, выбравшуюся из нищеты и подарившую нам всем четырем сиротам дом, счастье и заботу.

В один из дождливых вечеров, когда бушевала гроза по-особенному люто, я сидела в плетеном кресле во дворе нашего дома, укрытая пледом и прильнув к старшему брату. Исай неспешно пил пиво, обсуждая с братьями тонкости планируемого дела, а я смотрела на его сильный профиль, на чуть взъерошенные от ветра волосы, на уверенный взгляд и сильные руки, и в тот момент я вдруг осознала одну истину. Я больше никогда не буду бояться грозы. Зачем мне ее бояться, ведь тот, кто сидит рядом, мой старший брат и есть самая страшная и лютая гроза.

Резкий стук в стекло заставил вздрогнуть. Встрепенувшись, я осмотрелась по сторонам. На пассажирском сидении все так же лежала черная спортивная сумка. И когда очередной стук кулака о стекло привлек мое внимание, я вышла из машины.

– У тебя пять минут – не больше. И то, не особо он жаждал впускать тебя.

На улице шел дождь, и в свете уличного фонаря я видела, как капли воды отскакивают от воротника и плеч кожаной куртки Антона. В хмуром выражении лица таилось предостережение. Я забрала сумки из салона и закрыла дверцу машины. Антон ждал меня у двери. Когда я приблизилась, он выглядел озадаченно.

– Сумку придется сдать, и я должен досмотреть тебя, – проговорил, виновато опустив взгляд.

Я улыбнулась в ответ. Антон уже пару лет как ушел от Исая, и работает на его конкурента. Но даже сейчас, когда брат исчез с радаров, и ничего не известно о его судьбе, он продолжает относиться ко мне с уважением. Столь незначительный момент растрогал меня настолько, что на мгновение в глазах защипало.

– Ты мне лучше скажи, Балашев с ним? Мне нужен именно он.

Антон резко осек меня. Выхватив из моих рук сумку, распахнул передо мной дверь.

– Скажи спасибо, что к себе тебя подпустил. Изложи ему все как есть.

Мы прошли вдоль длинного коридора. В клубе было тепло и светло, и дрожь, которую я никак не могла унять потихоньку сходила на «нет». Приблизившись к высокой двери из темного дерева, он указал на кресло.

– Жди здесь. Тебя позовут.