Краснознаменный отряд Её Императорского Высочества Великой Княжны Анастасии полка (солдатская сказка)

– А вам не интересно? Нет?

Вид у Клауса был потрепанный, на скуле красовался багровый синяк. В кабачке он рассказывал про друга, которого убили во Франции.

– Мы тут не привыкли хныкать.

«Но он не сражался на фронте, и друзей у него нет и в помине, – потом сказал Агосто. – Поверьте, я его хорошо изучил».

Клаус с удовольствием рассказывал о своей жизни в замке, но Пустовойта интересовали новости с фронта.

– Откуда мне их знать, если я живу в Каринтии. Могу раздобыть папиросы и плитки жевательного табаку. А вам для себя?

– Нет. Один товарищ страдает без курева. А себе я бы взял небольшой револьвер вроде «Бульдога».

– Это не оружие, а ерунда. Я могу кое-что получше, устроить вас на работу в замок.

Клаус взялся выполнить поручение – съездить на станцию Грумау и доставить багаж, который там остался после аварии. Доктор описал, как выглядели вещи. Документы из саквояжа требовались ему в первую очередь, а главное – свидетельство, выданное германским медицинским обществом, которое позволяло практиковать в Европе. Увы, поездка не увенчалось успехом, зато Клаус доставил папиросы.

– Ваше имущество под замком у начальника станции. Я предоставил ему письмо с перечнем багажа, но он все равно не поверил. Зато мне удалось узнать кое-что интересное. Проводник с фамилией Фридеман…если вы не спутали имя…

– Я точно помню, как его звали Николас Фридеман.

– В таком случае, он уехал, так что не стоит на него рассчитывать. Да и мне пора, дела.

Больше он не появлялся, хотя доктор часто заходил в кабачок, но никого, кроме Безродова, не встречал. Сергей Гаврилович прибыл на фронт в числе вольноопределяющихся, но военная служба не сложилась, и через четыре месяца он попал в плен. При каких обстоятельствах это произошло, Безродов умалчивал.

– Все, что наговорил обо мне Клаус – неправда, – предупредил он.

– Откуда вы знаете, о ком мы разговаривали?

– Знаю. Как и то, что у вас с ним приватные дела. Вы ведь для того и пришли сюда, верно?

Его наблюдательность являлась следствием болезненной обидчивости, а та происходила от одиночества, которое его тяготило. В замке имелись еще соотечественники, однако он предпочитал не иметь с ними ничего общего. Так, указав на бедно одетого человека, куда-то спешащего, он сказал, что это серб Орехович, бывший учитель математики. Также попал в плен.

Пустовойт улыбнулся. Орехович, проходящий мимо, улыбнулся ему в ответ.

Серб был единственным приветливым знакомым из его нового окружения, прочие жители городка смотрели на доктора с откровенной враждебностью. Будь доктор опытней, он бы решил, что у него ждут денег. Однажды к нему пристроился оборванец, он весь день дрых в пристройке, а при виде доктора вскочил и потащился за ним по пятам. Не иначе, подглядел, когда доктор расплачивался в трактире. Там все предпочитали брать в долг, и на второй день знакомства кабатчик спросил, записать ли на его счет, видно узнал, что доктор живет у Штейнбрехера. Следовало быть осторожнее, не показывать деньги, но Пустовойта никто об этом не предупредил.

– Здорово, дядя, – сказал оборванец.

– А я раньше вас видел? – спросил Пустовойт.

– Нет.

В тот же миг сильный рывок оторвал доктора от земли, и он оказался в реке среди водоплавающих черепах, которые приплывали сюда кормиться. Пустовойта тогда интересовало, почему их никто не ловит. Теперь он это понял: эти адские создания так и норовили кого-нибудь укусить. Чудо, что у него не оттяпали палец.

Безродов спустился по мосту, как обезьяна, и вытянул его на берег.

– Не люблю холодной воды, – пробурчал он, – но прыгать пришлось.

К счастью, берег оказался пологим, и доктору удалось выбраться из воды.

– Держитесь от этих черепах подальше. Это настоящие людоеды. Тут два парня до нас купались, обоих больше не видели.

Кроме Безродова, никто не вышел на помощь. Казалось, площадь перед трактиром вымерла.

– Вы не заметили, кто столкнул меня в воду?

Безродов почесал в затылке:

– Думаете, из-за того, что мы с вами из России? Полноте, из-за этого не убивают. Тут что-то более серьезное.

На прощание Безродов спросил, нуждается ли доктор в его услугах.

– Нет, спасибо. Можете идти. Я обогреюсь в трактире, надеюсь не выгонят. И вот еще. Попросите у своих медсестер крепких ниток.

Безродов ушел, а доктор вернулся в трактир. Там уже знали о происшествии и судачили вовсю, высказывая самые невероятные догадки. Пустовойта удивляли люди, которые все переиначивали. Сейчас они говорили о вдовце-самоубийце.

Из задней двери выглянул Клаус, новость оторвала его от переговоров с Мёллером.

– Ну, рассказывайте, – потребовал он.

Он уже слышал народную версию, и она его насмешила:

– Все это чушь собачья. Вы не похожи на самоубийцу. Взять хотя бы пальто, с моста в пальто не прыгают. Кроме того, в трактире вы выпили пива и съели фасоль – видно, вас не покормили у фотографа. А за какие провинности вас столкнули, не могу знать.

– У меня здесь нет знакомых. А чужим людям я не причинил вреда.

– Я бы так не утверждал. Вы слишком много видели.

– Кого это волнует?

– Штейнбрехер разослал снимки дирижабля во все газеты. Он хочет выглядеть героем в глазах общественности – как же, ведь он пострадал. К счастью, он не упоминает ваше имя, г-н доктор. Это и объясняет, что вы все еще живы.