Сахар на асфальте

Жизнь нас перемалывает и учит. Не обязательно ломать, но приструнить – это она делает с каждым. От бесконечных падений с розовых облаков у Полины были разбиты все колени. А заприметив в зеркале первые признаки старения, она вдруг заволновалась насчет отпущенного ей времени, и не утечет ли все стоящее сквозь пальцы, пока она сломя голову кидается в авантюры и сомнительные знакомства. Год за годом она слышала комплименты по поводу своей улыбки, сексуальности, красоты и доброты, доброты красоты, сексуальности. Платья с голой спиной и смех, смех и платья… Действительно, с Полиной было весело. Всем. Кладезь как слухов и скабрезных историй, так и весьма серьезных знаний о мироустройстве, она была из тех женщин, что видели мир большой картинкой, объемно, едино, со всеми сложными сплетениями и переливами. И оттого она быстро разгадывала скрытые желания и выдавала в эфир именно то, чего жаждали сердца публики. Ее заводил хаос, она танцевала с ним пляску не то жизни, не то смерти, пока надвигающийся каток не начал сигналить все громче и громче.

Время, время, дорогая.

Мы с тобою не играем,

Посмотри на нас скорее,

Как поймешь, так повзрослеешь.

Тики-тики – тики-так,

Мы отсчитываем такт,

Ты теряешь нас, подруга,

В цирке бегая по кругу.

Лева был не единственным, но самым любимым. Он не врал, обещал всегда искренне (что нисколько не мешало ему не исполнять данных обещаний) и обожал Полину с ног до головы. Когда она стояла перед ним обнаженной, Лева видел первозданную, животную красоту – самку, пышущую жаждой продолжения рода. И он падал в бездну каждый раз, сближаясь с этой женщиной. Возможно, случись все в другом городе или в другое время, будь они еще совсем юными или, наоборот, уже скучающими от своей опытности, они составили бы сносный союз. Но не в этой жизни, не в этой истории. Их линии шли параллельно, пересекаясь не по воле, но вопреки. Лева женился на своей старой подруге, которая была рядом последние 10 лет и не задавала лишних вопросов. Им было удобно вместе, а с Полиной было бы так, как бывает удобно спать влюбленным на одноместной койке – сначала радостно и страстно, потом жарко, душно, тесно; нужна вторая подушка и одеяло; кто-то сдастся первым и придвинет вторую кровать…

Мягко выскользнув из объятий, Полина спросила: «Что ты помнишь о наших отношениях?»

– Я все помню, особенно вот эти плечи, эту впадинку у шеи…

– Стоп, стоп, стоп. У нас нет ни времени, ни права на это, – разрумянившаяся Полина начала заливаться смехом женщины, которая играет смущение, но намеренно играет плохо.

– Мне дОроги наши встречи, но и они закончатся. Что останется в памяти?

– Я не думаю, что мы прекратим общаться. Как у Маркеса, лет до 70 будем время от времени сбегать от бренности бытия.

Оба представили секс с тонометром и валидолом вместо игрушек и решили, что вина на старость нужно запасти побольше. Они смеялись и возвращались в разговоре к событиям 2-5-7-летней давности.

– Я помню твою чудесную квартирку в центре. И матрас на антресоли, и ввинченные в потолок дверные ручки.

– Видел бы ты лицо моего начальника, когда он понял, для чего они! – Полина перехватила сигарету у бывшего любовника, с удовольствием затянулась. – Он потом еще месяц спрашивал, достаточно ли надежно они закреплены.

– Ты спала с начальником?! Я ревную…

– Не богохульствуй! Начальник – это святое. Он гений и профессионал, и образцовый семьянин! Ни-ни.

Сигарета потухла от грубого столкновения с перилами балкона. Полина заходила в комнату: «А что мне оставалось делать? Ты в Израиле, я одинокая женщина, практически сирота. Я купила дрель, но то место, где я училась ею пользоваться, теперь завешено фоторамкой. Навечно. Я сказала, что у меня больная спина. И настоящий джентльмен не бросил в беде. Зато теперь знаю – чтобы сверлить потолок, нужен шуруповерт и дупеля!» – Полина гордо вскинула указательный палец вверх.

Лева замахал руками: «Не-не-не, я не за такими делами. Я работник умственного труда. Мне нравилось, как ты встречала меня, когда я приезжал из Питера. Всегда красивая, и так смотрела, будто я единственный мужчина в мире. В темноте, и пахло апельсинами…».

– Я так и чувствовала. Было здорово. Но время идет, и пришла пора стать взрослыми.

– Что-то ты больно серьезна.

– Лев Борисович, я выхожу замуж.

Лева посмотрел с недоверием:

– Зачем это нужно? Разве брак улучшает отношения, делает их крепче? Нет, он делает их сложнее! У тебя все хорошо: ты красива, востребована, тебя хотят! Ты достаточно умна, чтобы ни от кого не зависеть. От тебя прет такой энергией, что глупо все это облачать в монашеские одеяния и отправлять служить на кухню.

– Я хочу бОльшего. Здесь в своей роли, я все знаю. А там я не была. Меня заводит эта неизвестность. В конце концов, все ж ради любви… Когда встречаешь своего человека, надо за него хвататься! Бог или кто там сверху дает нам не так уж много попыток пройти этот уровень. Избегать сложностей можно, но зачем? От скольких перспектив я откажусь, если отвергать все, что пророчит изменения? А именно этого я и хочу – узнать другую сторону себя, ту, которую увидел он. Я еще не понимала ничего, а он уже сказал: «Ты будешь моей женой». Может быть, я тогда впервые по-настоящему почувствовала, что я не одна. Теперь не одна. И он хочет быть рядом и заботиться обо мне во все дни недели, а не по будням после шести. Счастье – это не когда все стабильно и не когда постоянно весело или одинаково сыто, а когда хочется продолжать. Проснулась и понимаешь: уснуть хочешь тоже с ним, и завтра чтобы открыла глаза, и его затылок, и краешек уха, и сопит смешно, а может, даже и похрапывает, а тебе хорошо от этого! И думаешь, как здорово вы на днях в парке погуляли, а куда бы еще сходить в похожее место – вот это вот счастье!

Леве не особо было интересно слушать такое.

– Проще надо быть, Полин. Сегодня, здесь и сейчас – тебе хорошо и мне хорошо, а что там завтра, никто не знает! Помнишь, когда мы познакомились, разве у нас было время взвешивать и рассуждать? У нас была одна ночь и все, мы сделали шаг – и вот, который год.

Полина погрустнела. Два года назад, как и пять, и семь лет назад, она бы побежала, полетела, поехала бы за Левой куда угодно. Если бы он позвал. Но он не звал, как не звал и двухметровый майор, и известный режиссер-сценарист Иткин, и менеджер по банковским вип-клиентам Сашенька, и давний дружочек Тимур. Всех все устраивало: красивая жизнь, красивая женщина, яркие эмоции, огни Москвы.

Образ любовницы предстает идеальным. Женщина собирает сливки, не пачкаясь бытом, финансовым бременем и, не дай бог, вопросами здоровья мужчины. Но и здесь все по Маслоу: если удовлетворены базовые потребности, начинаются более сложные желания – созидательные. Хочется творить, наполнять смыслами пространство. Хочется партнера, с которым можно изобрести, развить, расширить. И красивая картинка начинает тереться лбами с ежедневной жизнью с ее весьма занудными уточнениями, и вот Вашей ненаглядной женщине-кошке в леопардовой комбинации уже не хочется клубники, а хочется найти здание в аренду повыгоднее и собрать волосы в пучок, а в голове некая бизнес-чудо-концепция. А однажды она скажет, что ей не хочется веселиться, а на самом деле грустно, и начнется разговор про душу, страхи и мысли о будущем. И Вы впервые услышите про ее комплексы и увидите толстые щиколотки. И состояние будет, как после праздника, который закончился раньше, чем Вы напились.

– Но ты не женишься на мне,– Полина протянула бокал под вино и посмотрела на Леву умоляюще-безнадежно.

– Поль, ну ты же знаешь, какой я муж, какой у меня образ жизни, – Лева сделал паузу, откупоривая бутылку белого. – Давай смотреть на вещи трезво, брак – это условность. Нам надо пару лет, чтобы наиграться в традиции, родить детей, пережить первый сложный год, а затем все встанет на свои места. Ты и я. Мы просто отдаем дань обществу, согласись.

Полина слушала и не соглашалась.

– Я ему не изменяю. Люблю его. Мне бы очень пошла твоя фамилия, но лучший вариант – это то, как есть, верно?

Лева улыбнулся: «Когда свадьба-то?»

– Завтра.

Полина закинула голову назад, давая холодному вину освежающей волной пройтись по горлу. И обняла Леву так крепко, как только могла. Она хотела обжечься, напитаться, сохранить энергетику этого человека на себе. Хотела превратиться в ткань на его теле. Чтобы осталось хоть что-то в ее новой, традиционной, статусной жизни. Больше они не увидятся.