Хроники Иливара

Хроника №38

Он сидел на коне, когда оказался на поле брани. Всюду лежали трупы, покрытые колотыми ранами, порезами или проткнутые насквозь стрелами. Одни лежали на спине уставившись на серое небо, другие замерли, растянув лицо в предсмертном крике ужаса. Тем, кто ощутил на себе человеческую жестокость во всей ее первобытной красе валялись без конечностей: кто без головы, кто без руки или ноги. У одного бедняги не осталось ничего кроме тела. Сегодня у смерти пир, на который слетелись местные завсегдатаи – вороны. Они вытаскивали из ран внутренности и сражались между собой за больший кусок плоти. Вонь стояла страшная.

Он дернул поводья, замедлил аллюр и убедился, что не сможет никому помочь. Воины лежали брошенные, никому не нужные, даже оружие никто не вернулся забрать. Резня без победителей. Сейчас даже цвет формы едва различим. Он покачал головой и не стал более задерживаться в этом богом забытом месте. Он плавно нажал шенкелями на бока своего четвероного друга. Лошадь запыхтела, зафыркала и, ускорившись в темпе, направилась в сторону лесной просеки.

На закате он вышел на вересковую пустошь, там куда не глянь – кости, глыбы. Грусть набросилась на него. Куда катится этот мир? Люди перестали жить в согласии. Все возвращается в первозданный хаос, во времена падения ангелов. Проехав пару километров, он наткнулся на менгир с надписью: «Как пряму ехати – живу не бывати – нет пути ни проезжему, ни прохожему, ни пролетному». Чуть ниже продолжение фразы, но большая часть его стерлась, остальная спряталась под мхом. Он долго смотрел на него. Опустил своё копьё, воткнул в землю и спрыгнул с коня.

– Черт.

Подошел к менгиру еще ближе и со всей силы ударил по нему ногой, камень упал. Он взял свое копьё, прыгнул обратно на коня и с криком «Но! Но!» направился вперед перепрыгнув каменную глыбу. Это произошло много лет назад, и он больше никогда об этом не вспоминал…

Хроника №39

Несколько часов прошло с того момента, как солнце скрылось за недосягаемой линией горизонта. Дремучий лес, окружающий путника со всех сторон, стал чернее преисподней. Словно армия тьмы, застывшая в лике страха перед финальной битвой. Он двигался верхом на лошади породы шайр, подобно единственному оставшемуся на этой бренной земле пилигриму; он протянул руку перед собой и с трудом разглядел собственную ладонь. На ум пришли слова отца: «дьявол приходит с заходом солнца». Ветер, что несколько минут назад завывал рёвом умирающего хищника, устремился на восток. Лес покрыла могильная тишина, в которой не услышать ни звука птиц, ни шелест листьев, только уханье сов порой доносилось из чрева кромешной тьмы. Лошадь зафыркала и замахала головой из стороны в сторону, не желая продолжать путь. Взмахи хвоста и стук копыт о затвердевший грунт, казалось, эхом разлетались на множество километров окрест. Под весом тяжелой брони и тридцатикилограммового меча, тело странника затекло так, что при малейшем движении кости хрустели, словно сухие ветки. Он нагнулся к уху своего четвероногого друга и прошептал ему, что до привала осталось совсем немного.

Его звали Иливар и скитался он вот уже год и три месяца по просторам страны Рит-Ариен вдали от глаз людей. Жуткая, безысходная атмосфера погрязшей в войне родины, стала для него весьма привычной и впредь не отзывалась в сердце былым страхом и ужасом. Он задумался о том, как легко человек приспосабливается ко всему, особенно плохому, будто человек был для этого создан. Но не отпускала его и боль, что глубокими шрамами отпечаталась в молодом сердце, боль от того, что некогда прекрасная и солнечная держава пребывает ныне в душераздирающем мраке. Солнце все реже освещало путь, и все чаще скрывалось за густым слоем туч. И вот уже как много лет менестрели Рит-Ариена отложили в долгий ящик свои музыкальные инструменты. Ни пел простой люд больше частушек, ни рассказывал басен и сказок и все чаще слышался женский плач под звуки панихиды по павшим в бою воинам.

Иливар начал искать место, где он бы смог отдохнуть, замедлил аллюр, а затем и вовсе спрыгнул с коня и, взяв его за поводья, повел вперед. Вдали показались совсем маленькие, еле заметные огоньки, будто светлячки ютились вокруг темного пятна.

– Подожди-ка меня здесь, Бурушка, – прошептал он коню.

Он привязал поводья к дереву, пригнулся и направился вперед, оборачиваясь по сторонам и вслушиваясь в каждый посторонний звук. Подойдя ближе, Иливар увидел каменный монумент, вокруг которого все еще горели свечи в память об усопших. Сверху на ветке огнем блеснули чьи-то глаза, затем послышался шум взмаха крыльев, и над одной из свечей пролетела сова. Иливар выдохнул, подошел ближе и всмотрелся в надпись: «Этот кенотаф сооружен в честь трех великих богатырей, что на протяжении сотен лет из поколения в поколение хранили верность князю и народу, боролись со злом и несправедливостью». Ниже выбиты имена, которые с трудом просматривались из-под, обросшего вокруг надгробного камня, виноградного плюща.

Прочитав третье имя Иливара окутал гнев, ибо не было доселе известно о судьбе богатыря Идена Морбовеца. Двадцать лет тому назад ушел он на гору Анчар, дабы сразиться с великим драконом Ангуисом, чью кожу покрывала черная магическая чешуя, семь длинных змеиных голов извергали адское пламя, да к тому же размер его тела сравним разве что с размером большой деревни. Однако это не испугало богатыря, испокон веков знал каждый от мала до велика, что богатырь не только силой своей могуч, но и духом. Не родилось на этом свете еще существо, коего бы боялся этот воин-великан и коего он не смог бы одолеть.

Иливар вернулся обратно к своему верному другу и спутнику Бурушке, положил на землю свой черный меч Грумфер и, облокотившись на дерево, погрузился в сон. Ему приснилось, как он стоял на распутье двух дорог, прямо между ними горел деревянный дом, вокруг которого стояли маленькие дети в одежде покрытой копотью. Их хлипкие тельца тряслись. Руки сомкнулись в молитвенной позе. На ветках мертвых деревьев закаркали вороны. Дети, как один развернулись к нему и пошли вперед, раскачиваясь то влево, то вправо. Он увидел их пустые глаза, словно маленькие черные дыры ведущие в мир тьмы и безвременья. Он поморщился и достал свой меч и закричал:

– Вас здесь нет! Вы уже давно мертвы!

Дети не остановились, они шаг за шагом все ближе подходили к нему.

– Я сделал все, что в моих силах, вам понятно? Не моя вина, что вы погибли. Ну давайте! Ну же! Идите сюда. Попробуйте меня забрать в свое царство мертвых!

Иливар замахал Грумфером вокруг своей оси. Дети застыли и склонили голову вниз и произнесли одновременно фразу: «ты не спас нас, наш герой, так какой же ты герой?» С небес обрушился сильнейший ливень. Ветер усилился, хлеща ледяными каплями дождя по лицу. Один маленький мальчик приподнял голову и спросил:

– Почему дождь не смывает пепел, а ветер не пронизывает тело до мурашек?

– Ты и так знаешь ответ на этот вопрос.

– Ты на распутье, Иливар. И тебе нужно сделать выбор.

Иливар воткнул меч в землю и подойдя совсем близко к мальчику, смотря ему прямо в глаза, сказал:

– Я из тех, кто идет только прямо.

– Такого пути нет, – сказали дети все вместе и продолжили. – Тебе его преграждает горящий дом.

– Так даже лучше. Люблю выбирать необычные направления.

Мальчик сбросил с себя рубашку. Иливар увидел его израненное тело, покрытое сажей, увидел каждое ребро, выпирающее из-под кожи, чувствовал, как пульсирует сердце и как грудная клетка расширяется и сужается в такт дыхания. Ребенок заговорил на непонятном, проклятом и давно забытом языке. А после произнес:

– Вот к каким последствиям приводят «необычные направления».

– Свали уже из моей головы!

Глаза мальчика загорелись ярким светом. Он вытянул руку, схватил Иливара за шею и отбросил на два метра, прямо внутрь горящего дома. Он прокряхтел, ощутил этот жар, исходящий из самой геенны.

– Наслаждайся своим решением, – крикнул мальчик.

– Ты доигрался, пацан. – Крикнул он в ответ. – Дай только добраться до тебя.

Едва Иливар попытался подняться, как почувствовал, будто ему ударили дубинкой по голове, и он проснулся. Судорожное дыхание, кровь пульсирует по венам, в голове гул. Он смахнул со лба холодный пот. Все в тумане. Я в реальности или это очередной кошмар? Иливар осмотрелся вокруг и увидел рядом с собой упавшую гнилую ветку.

– Проклятье.

Ночная тьма не без боя отступала перед солнечными лучами. Густой и душный туман обрушился плотными белыми тучами на лес и протекал на восток своими мистическими водами, облегая каждое дерево, куст и холм. Иливар повернулся к своему коню. Тот уже проснулся и всматривался на восток, где на горизонте разгорался желтым пламенем свет.

– Хоть кого-то не обуздала тревога, – сказал он Бурушке и погладил его по холке между плечами в начале гривы.

Предчувствия, особенно нехорошие, чаще всего не просто так появляются, и этот случай не был исключением. Внезапно из тумана появились люди с копьями, мечами и луками наперевес и окружили Иливара. Он взял в руки Грумфер и, не высказывая страха, сделал несколько шагов вперед, сказал:

– Кто вы такие? Я думал только варвары с земель Тиметсат устраивают охоту на людей Рит-Ариена.

– Мы защитники деревни Радушево, – начал один из них, назвавшийся Солто, – патрулируем лес, не дозволяя всяким чужакам бродить по нашим владениям. Кто ты такой и зачем здесь?

– Далеко же вы зашли, воины Радушево, ибо деревня ваша находится не меньше, чем в пятнадцати километрах от этого места. Я же обычный бродяга, двигаюсь на север.

– Он врет! – Прокричал лучник, – никто в здравом уме не будет бродить по лесам один, зная, что здесь происходит. Он, скорее всего, лазутчик Сакатели Рёсто! Его нужно убить и дело с концом.

Иливар мрачно рассмеялся:

– Страх мешает твоему здравомыслию? Можешь попробовать меня убить, но плата за необдуманный поступок обойдется тебе дорого. Приняв бой, многие из вас умрут раньше, чем успеют нанести мне даже царапину.

Хотя скрытая под плащом броня, созданная лучшими мастерами Тулена, была прочна подобно скале, складывалось ощущение, что Иливар действительно мог получить смертельную рану, быть может, не первая и не вторая стрела пробьет его доспехи, но вот острое копье или меч найдут свою цель. Бурушка фыркнул на людей, ибо за свою долгую жизнь впервые увидел, как друг идет на друга, и не привык видеть он такое. Пока Иливар дожидался решения вожака, лучник не выдержал напряжения и отпустил тетиву. Стрела полетела в голову обидчика. Хорошая реакция спасла скитальца, он вовремя пригнулся и, взяв первый попавшийся камень с земли, запустил его в ответ и попал в глаз стрелку. Тот замер и упал без звука, движения или крика. Солдаты Радушево сделали шаг назад.

Поразился увиденному вожак Солто, не хватало ему таких умелых воинов в отряд.

– Живой я полезнее, чем мертвый, – продолжил Иливар. – И место, кажется, освободилось.

– Никогда карма не настигала моих воинов так быстро за непослушание, как сейчас, – сказал Солто. – Возьму я тебя взамен павшему, но помни: придется тебе беспрекословно выполнять мои приказы и приказы старосты нашей деревни.

Воины опустили оружие, однако не всем было по душе решение предводителя, так как приходился павший лучник многим другом. Не успев сказать ни слова, Иливар услышал пронизывающие нутро хрипы. Он обернулся и увидел Бурушку, который служил его отцу, а впоследствии и ему самому долгие годы, со стрелой в шее. Согнулся гордый друг в коленях – не упал. И почувствовал Иливар, как внутри у него, что-то оборвалось, точно часть его души начала умирать вместе с его конем. Ладонь скитальца сжала эфес Грумфера так крепко, что рядом стоящим солдатам показалось, точно под её силой продавливается сталь. Глаза Иливара посерели.

Солто подошел к коню, не опасаясь, что на него нападет разгневанный странник, и погладил того по золотой и пышной гриве. Затем извинился перед ним и к горлу подступил ком:

– Негоже животным умирать, особенно таким разумным. Жаль мне, что встреча наша со скорби началась.

– В этом мире только она и осталась, – отрезал Иливар.

– Я дам тебе побыть с конем наедине, ибо вижу, как он тебе дорог. Но дай слово: простившись, придешь в нашу деревню и обещание сдержишь свое.

Иливар кивнул в знак согласия, и Солто приказал взять тело лучника и отправился на север в деревню. Ни прошло и пяти минут, как отряд услышал вдали тяжелый рубящий удар меча, за которым последовало некое призрачное ощущение, будто земля содрогнулась.

Хроника №40

Солто постучал в дверь и дернул за ручку и вошел. В маленькой грязной кухне за деревянным столиком сидел староста деревни Радушево – Сатрэт, один-одинешенек. Он махнул рукой, мол, входи, рассказывай. Солто подошел к нему под звуки скрипящих полусгнивших досок в полу, указал на кофе и спросил: «Свежий?».

– Дней десять, не больше.

Солто отхлебнул горячего напитка и приступил к отчету. Староста слушал его все двадцать минут, ни слова не упустил. Когда трапеза закончилась, Сатрэт вытер рот и сказал:

– Ну дела… Одинокий странник, на границе меж двух огней. Худой, на вид не более двадцати лет… – он взял кружку с чаем, немного отхлебнул и продолжил, – еще и c двухметровым мечом за спиной двигается быстрее ветра… Черт…

Они замолчали ненадолго, смотрели в окно, допивали горячие напитки.

– День сегодня темнее обычного, – сказал Сатрэт.

Солто повернул голову в сторону окна, присмотрелся и пожал плечами:

– Такой же, как и все предыдущие.

– Думаешь он сдержит слово?

– Уверен. Я по глазам его видел.

– Выходит, что придет.

– Да. Если ты не хочешь, я отдам новый приказ дозорным.

– Я хочу лишь одно: чтобы эта деревня оставалась целой и невредимой.

Кто-то заколотил в дверь, Солто подпрыгнул от неожиданности, а Сатрэт крикнул:

– Входи! Перестань ломать!

На кухню прибежал дозорный, весь в поту, задыхается.

– Ну! Чего ты ждешь? – спросил Солто, – говори, что случилось?

– Беда!

***

Иливар вышел из темного леса, отряхнул свой балахон, поправил меч. Внизу на равнине он увидел полу-крепость, полу-деревню, окруженную с запада большими холмами, с востока и юга – лесом. Вот она какая, деревня Радушево. Люди в этих местах хорошо адаптировались к войне. На глаз он определил расстояние – полтора километра. Пока спускался смог получше рассмотреть деревню, ее обитателей и оборону: стены из вертикально врытых и заостренных кверху бревен, под ними ров с водой; с каждой стороны деревянного ограждения установлены две сторожевые башни-вежи с лучниками. Чуть восточнее за стенами работали в полях крестьяне. Одни собирали с грядок ранний урожай, вторые косили траву, третьи вырывали сорняки, четвертые вспахивали землю. Может глаза и подвели Иливара, но никого, кроме стариков он там не увидел. Все молодые стояли на боевом ходу с оружием в руках и наблюдали за тем, как продвигается работа.

Солнце поднялось из-за холма. Его лучи развеяли тоску, осветили росу. Жители деревни остановились на пару минут и повернулись в сторону огненного светила, прикрывая глаза вытянутой ладонью.

Иливар остановился и застыл. Его орлиное зрение уловило черные фигуры в лесу, которые минуту спустя выбежали на свет божий и на конях галопом понеслись вниз. Это были варвары с разнообразным оружием наперевес. Крестьяне заметили неприятеля слишком поздно. Около пяти человек погибло в первые же минуты от стрел. Одну женщину обезглавили. Еще нескольких насадили на копья, а затем оскальпировали. Простой люд перегруппировался и взял себя в руки. Они спрятались в высокой траве и когда мимо них пробегал очередной варвар, они выпрыгивали на него с вилами и косами и тут же убивали и прятались обратно. Иливар побежал на помощь, хотя понимал, что вряд ли успеет. Лучники на стенах что-то кричали и выпускали стрелы, но все летело мимо.

Через десять минут из ворот Радушево выбежал Сатрэт на коне, а за ним двадцать его лучших воинов. Завязалось сражение. Варвары оказались зажатые в тески. Они умирали, не успевая понять откуда пришелся удар. Со спины в них втыкались вилы, рубили косы, с другой перед глазами мелькали мечи и стрелы. Трава окрасилась в красный. Сатрэт никому не давал пощады, убивал прямо на месте. Хоть варвары не могли оказать серьезное сопротивление, их командир с развешенными скальпами на поясе и черепами, подвешенными на лошади, успел убить двух солдат и пуститься в бегство. За ним побежало еще несколько человек.

– Не надо, – сказал староста и рукой остановил воинов.

Послышался первый скорбящий плач женщин. Мужчины опустили оружие и взяли тела павших в бою и потащили на кладбище. Сатрэт, сомкнув зубы и губы, смотрел врагу вслед и там на границе между равниной и лесом, он увидел черный длинный меч, который разрубил первого варвара вместе с конем напополам.

– Боже правый, – сказал.

Темная фигура убивала без жалости и сострадания, и никто не убежал.

– Кто это? – спросил один из воинов.

– Скоро у нас будет возможность познакомиться с ним поближе, а пока мы возвращаемся обратно в деревню.

Хроника №41

Некоторое время спустя, когда солнце остановилось на середине пути и светило ярче-яркого, Иливар подошел к вратам деревни. Стража похлопала ему и впустила и сказала, где находится староста деревни.

– Я бы хотел сначала утолить жажду. Не подскажите ли вы, где в вашей деревне находится трактир?

– Что ж не подсказать, – ответил дозорный, еще совсем зеленый, ему дай бог лет тринадцать, – иди вперед, на втором перекрестке сверни направо. Вывеску увидишь, называется «Горящая свеча».

Иливар поблагодарил стражников и медленным шагом пошел по указанному пути. На крыльцах домов, женщины закрывали глаза своим детям, лишь бы они не столкнулись взглядом с чужеземцем в черных похоронных одеяниях. Некоторые старики отворачивались и бурчали себе под нос: «Не хватало нам чужеземцев в такие времена» или «Впускают кого не попадя». Проходящие мимо люди, внешним видом больше походили на бродячих торгашей, нежели крестьян. Вонючие, грязные, дергаются от любого шороха и все, как один косятся на чужестранца. Воздух в деревне не лучше, пахло лошадьми, углем и калом. У каждого жителя компостная яма находилась между дорогой и дряблым забором.

На первом перекрестке проехали похоронные дроги, забитые мертвецами. За ними по грязи бежали, приподняв юбки, юные девушки с заплаканными красными лицами. Следующими двигались вальяжно два местных попа в черных рясах, забрызганных снизу грязью. Их окружали пожилые женщины и мужчины. Все о чем-то говорили, выпивали и бранились. Последними шли гробовщики, выглядели хуже всех: лица синие, зубов нет, одежда рваная. На западе деревни зазвенели колокола.

Иливар подождал, пока пройдет вся процессия и пошел дальше. Он свернул на втором перекрестке, как и было сказано, и чем ближе подходил к кабаку, тем больше видел пьяных мужчин и женщин, лежащих в грязи. Одни стонали, держались за животы, других тошнило прямо в центре улицы. Паре пьянчуг все же повезло занять сани. Они навалились друг на друга и смотрели на небо и что-то орали на языке понятном лишь людям в такой же кондиции.

Как только Иливар подошел ко входу, молодые мужчины и девушки, что плясали под мотивы частушек и песен притихли и застыли. Они глазами проводили незнакомца внутрь и зашептались. Внутри царил полумрак, разбавленный светом маленьких церковных свечей. Разобрать, кто сидит за столиком и смотрит ли он на тебя – нельзя. В темных углах курили стражники и выпивали после тяжелого рабочего дня. Они не общались, что нельзя сказать об остальных. Тут тебе и азартные игры, драмы, дебаты, разговоры. Внутри укрепил позиции въевшийся запах дыма, пота и ладана. Иливар попытался держаться в тени и дошел до барной стойки и положил руки на столешницу. К нему подошел бармен, одетый просто, но со вкусом.

– Слухи до этого места доходят быстрее, чем можно себе представить, – сказал. – Что ты хочешь? – Пауза. – За счет заведения.

– Мне бы флягу водой заполнить, о большем не прошу.

Бармен кивнул, взял флягу, попросил подождать пару минут, затем остановился на полпути и спросил: «А мяса не хотите перекусить?» Иливар отказываться не стал.

Рядом сидел мужчина, он говорил вроде как сам с собой, а вроде и с теми, кто рядом. Его язык заплетался:

– За пследний год не было даже неде-е-ельки, когда на нас бы не нападали, – кашлянул и продолжил. – Но нас, в отличие от других, не, – он драматически остановился и ударил кулаком, – сло, – снова пауза, на этот раз икнул и закончил слово, сопровождая с сильным ударом – мать!

Иливар барабанил пальцами по столешнице и рассматривал бутылки пива и вина на стеллаже. Мужчина повернулся к нему в пол-оборота и продолжил:

– Мы находимся в тридцати километрах от Веика. Ты знаешь, что это, а? Столица, – он снова икнул, – Рит-Ариена. Нашей страны, которая теперь пытает в огне. Эти варвары Са-а-акатели Ри-ё-ёсто сжигают наши посевы, – ударил кулаком о стойку, – убивают людей всевозможными бесчеловечными способами, – еще удар. – Им до фонаря оказываешь ты спртивление или нет. Две участи, – сказал и остановился и лицо его омрачилось, точно грусть победила в неравной схватке с алкоголем, – смерть или рабство. Что хуже не знаю. Я, знаешь ли, знаменитый полководец Веика. Служил под началом Идена Морбовца. А теперь я тут, бухаю, запиваю горе.

Бармен вернулся и протянул Иливару флягу с водой и тарелку с едой. Он подошел к вояке и сказал:

– Хватит тебе доставать нашего гостя.

– Гостя? – спросил он тихим голосом, а затем повысил тон и продолжил. – Гостя? Посмотри на эту одежду, броню. Свои так не ходят. Он кто угодно, но не гость! Самозванец! Посмотри в его кровожадные глаза, – сказал тыкая указательным пальцем в лицо Иливара, затем сделал три коротких вдоха и продолжил, – принюхайся. От него пахнет смертью. Боже… – он зажмурил глаза и покрутил головой, словно от чего-то отказывался, – с исчезновением последнего богатыря, вся страна пошла под откос. – он вновь ударил со всей силы кулаком. – Мы уже себя перестали уважать, впускаем в наши двери всех, кого не попадя!

Иливар уже доедал вторую куриную ножку. Бармен подошел к нему и сказал:

– Ты извини его. Он хороший мужик. Просто сегодня он потерял двух своих близких друзей.

Иливар повернулся к мужчине. Его лицо скрывала тень.

– Что случилось с остальными полководцами?

– Полководцами? – задумчиво переспросил мужик.

– С которыми ты служил у Идена Морбовеца.

– Ах, разбжались, – с грустью сказал он. – Кто на север, кто на восток. Остльные, думается мне, уже в сотнях клометрах от границ этой, – икнул, – страны.

Иливар встал со стула поблагодарил бармена и сказал на прощание своему собеседнику:

– Если бы вы не драпали, как маленькие девочки перед лицом врага, а сражались, как велит честь. Ничего бы из этого не было. А вместо того, чтобы бухать и ныть, пошел лучше бы на кладбище и простился с товарищами.

Мужчина остолбенел, алкогольное опьянение в момент исчезло. Люди в заведении затихли.

– Что ты сказал? – спросил он четким и ясным языком.

– То, что ты кусок говна.

Мужчина спрыгнул со стула, вытащил из ножен меч и замахнулся, пытаясь произвести рубящий сверху вниз удар. Иливар сделал шаг в бок, схватил руку вояки и сломал запястье, затем повалил его на колени и сжал пальцы, покрытые броней, в кулак и замахнулся. Дверь в трактир с грохотом открылась. Там стоял Сатрэт и несколько его солдат.

– Хватит! – крикнул. – Покалечишь его еще больше, живым отсюда не уйдешь.

Иливар отпустил мужчину и повернулся к старосте, тот махнул головой и сказал:

– Идем за мной.

***

Они шли в молчании. Пять патрульных окружали Иливара на протяжении всего пути. Люди смотрели и косились на него, показывали пальцем, некоторые плевались. По дороге мимо пробегали беспризорные и худые животные. Старухи махали палками и кричали: «Прочь отсюдова, зараза эдакая!» Маленькие дети подбегали к Сатрэту и кланялись в приветствии, а он в свою очередь кланялся им.

На одной из улиц Иливар увидел небольшой памятник Идену Морбовцу. У его ног лежали иконы и цветы. В руках огромная палица. Подбородок поднят вверх, а глаза устремлены высоко вперед. Одна молодая мама приобняла маленького сына и указала на статую и что-то прошептала ему на ушко. Иливар остановился. Сатрэт обернулся и сказал:

– Мы недавно возвели этот памятник. С исчезновением последнего богатыря и его сына, народ совсем потерял надежду. Это хоть какое-то утешение.

– Почему сыну памятник не сделали?

– Никто не знает, как он выглядит. Идем.