Вместо тени

Хоя сжала кулаки, но против воина ничего предпринять не могла. Убежать? Догонит. Пригрозить, приказать? Он послушен воле Владыки, не ее.

– Буду признательна.

Митаи обнаружился у главного входа. Сидел на краю фонтана, совсем не походя на наследника лесного трона, сына великого светлого владыки Оссанлела. Пусть и маловероятно, что править ему выдастся раньше, чем через пару сотен лет.

Ничем не примечательный воин, в удобной и поношенной одежде, с мечом на поясе и луком с колчаном стрел, прикрепленными за спиной. Он вынул опущенную в воду фонтана ладонь и поднялся навстречу. Кивком отослал сопровождавшего Хою альва.

– Давно не виделись, госпожа Видящая, – улыбнулся, как всегда улыбался, уголком губ.

– Митаи! – Хоя рванула к нему и обняла крепко за пояс. Наплевать на приличия!

Такое открытое бурное приветствие не принято среди светлых альвов, даже между родственниками или возлюбленными. Митаи осторожно положил ей ладони на плечи. Макушка Хои достает ему аккурат до середины груди. Подождал минуту, и отстранил, вглядываясь в осунувшееся лицо.

– Что случилось?

Они не виделись полгода. До этого времени – редко, урывками, толком не разговаривая. Рассматривая сейчас лица друг друга, подмечали, насколько оба изменились. У Митаи до цвета бронзы загорела кожа и стали еще светлей пшеничные волосы и брови, выражение глаз жесткое, складки в уголках губ. Длинный разветвленный шрам на шее выглядывает из-за ворота-стойки. Совсем свежий, тонкие линии еще воспалены.

– Идем, – не объясняя, Хоя потянула его за рукав за собой.

Походка ускорялась, но на бег Хое не дал перейти Митаи, удерживая рядом. Вышедшие навстречу воины не посмели остановить их. У купола они сами замерли, одновременно. Через его мутную, слегка отливающую зеленым, стенку, увидели как Владыка выпрямляется, поднимаясь с корточек, и отряхивает руки в перчатках, словно запачкал те в грязи. Небольшая группа альвов стоит по левую руку, в их числе Келвиан. Люди вереницей по правую. Посередине неподвижно лежит темный. Проверка, видимо, закончилась.

– Ты слабее, чем я ожидал. Альвы вырождаются, магия уходит из нашей крови. Даже в таком сильном чистом роду, как Риммен.

Владыка Оссанлел возвышался над темным альвом. Разглядывал с высоты своего немалого роста словно муравья.

– Но не проверить тебя не мог. Я не верю темным. А на лицо ты, увы, совсем не похож ни на своего знаменитого деда, ни на менее знаменитого отца. Как, кстати, здоровье родителя? – Владыка будто на светском приеме оказался. Заговорил легко, непринужденно.

Киреар хотел ответить, но закашлялся. Глаз он так и не открыл. Пошевелиться – и не пытался. Струйка крови из носа прочертила красную дорожку по щеке, шее, и стала впитываться в волосы и ворот рубашки.

– Он прошел проверку? Мы сможем увидеть камень? – запинаясь, спросил побледневший советник Дамис.

Люди старались не показывать испуга. Но в миг, когда Владыка Оссанлел выпустил свою магию, еле видимыми дымчатыми нитями скользнувшую к темному, окутавшую его, отчего Киреар выгнулся и распахнул рот в беззвучном крике, разом отступили на шаг и теперь не торопились приближаться к другу и соратнику.

За куполом светило солнце, пели птицы, но действия Владыки навевали жуть. Золотисто-зеленый свет внутри купола потемнел, наполнившись переменчивыми тенями.

Уверенность, благородное лицо Владыки Оссанлела, деловитость, с которой он управлял магией, то усиливая, то ослабляя ее воздействие на темного, ужасали свидетелей действа сильнее самой зверской рожи или кровавой расправы.

К разящим стрелам и мечам, к рекам крови и мясорубке под названием «схватка», человеческие войны привычны. Даже к перевоплощению оборотней и к жестокости их зверей привыкли, научившись как-то справляться и противостоять. Но магия чужда людям. Как в оживших деревьях, которые убивают, как в порождениях леса Нагь, так и в магии Владыки ощущалось что-то противоестественное. Заставляющее сжиматься внутренности и отступать – что разумного, что зверя. У столкнувшихся с магией столь великой не возникало выбора – дерись или беги. Спасения не было.

– Да, проверку он прошел, – Владыка молчал, так что за него снова ответил Келвиан.

– Ему нужно отлежаться. Надеюсь, вы не погоните нас сейчас же?

– У вас есть время до завтра, – бросил Владыка на ходу. Люди, как и темный, перестали его интересовать. Он стремительно направился к своему сыну и своей Видящей.

– Отец. Что здесь происходит? – пропустив приветствие, спросил Митаи. Обычно не смел так обращаться к отцу, требовать каких-то объяснений, но увиденное за стеной купола проняло даже его.

Хоя стояла рядом, до побелевших костяшек пальцев вцепившись в его руку. Митаи так же сильно сжимал ее ладонь, удерживая на месте и хоть немного отрезвляя.

– Тот же вопрос я задаю вам. Что вы здесь делаете? – Осмотрел Хою с ног до головы, задержавшись взглядом на выступающем под тканью, завернутом в платок амулете.

Хоя не стушевалась из-за своего неподобающего вида. Она не могла отвести взгляда от Киреара. Его подняли люди и, поддерживая с двух сторон под плечи, повели в сторону резиденции. Темный еле переставлял ноги.

В голове Хои билась единственная мысль: «Опоздала!»

– Я хотел вывести Хоэлинель на прогулку, насладиться весенним лесом, – тем временем ответил Митаи. Нехитрая ложь, вряд ли ей кто-то поверил.

– Вечером мы по традиции объявим о помолвке. Свадьба последует через шесть дней. Будь готов. – Владыка, по обыкновению, не ответил на вопрос и проигнорировал несущественное для себя.

– Моя Видящая, тебя что-то тревожит? – перевел он взгляд с сына на Хою. При обращении к ней его голос смягчился.

Та, наконец, посмотрела в лицо Владыке.

– Да, мой Владыка. Волнуюсь из-за предстоящего праздника. И эти люди. Они тоже… беспокоят меня. Что им здесь надо? – Слова лжи легко сорвались с языка. Следует признать, прозвучало куда правдоподобнее нелепого объяснения Митаи про весенний лес и наслаждение им.

– О них не беспокойся. К утру их здесь не будет.

– Да, Владыка. – Хоя низко склонила голову.

– Мое почтение, отец, – поклонился и Митаи.

– Присмотри за невестой, сын. Хоэлинель – наше сокровище.

Он развернулся и предложил-приказал приближенному:

– Разомнемся, Келвиан.

– Да, мой Владыка.

Они пошли к оружейной, выбирать «игрушки», как называл оружие Владыка Оссанлел.

Его сын подтолкнул замершую Хою к опушке леса, поторапливая. Им необходимо поговорить без свидетелей.

7

Гомон птиц не звучал для Хои умиротворяюще, как всегда прежде. Шум ветра в деревьях не убаюкивал. Купол, резиденция, Владыка – остались позади. Впереди простирался лес.

Хоя застыла, не в силах ступить под сень деревьев.

– Что снова? – Митаи прошел пару шагов вперед, прежде чем понял, что Хою приходится тащить. Вернулся, помолчал, вглядываясь в ее лицо. И догадался правильно. – Ты знаешь? Он рассказал тебе?

– Подслушала.

Кто «он» и что «знаешь» уточнять не требовалось. Кроме как с Владыкой, Хоя ни с кем не разговаривает. Слугам и воинам запрещено. Не немого же учителя Одисса подозревать в том, что проговорился. Да и сомневалась Хоя, что учитель знает о пробуждении леса. Хотя… Она уже ни в чем не уверена.

Они медленно двинулись вперед. Хоя знала, разумом понимала, что этот лес безопасен. Сегодня ночью только беспечно бегала по нему. Нет здесь страшил лесных и оживших кореньев. Но душа все равно плакала, а глаза шарили по земле и ветвям в поисках противоестественного и больного.

Для Хои лес един. Цельный огромный организм, как море. Если где-то очаг болезни, страдает все – от края до края. Почему-то рассказ пожилого человека и те обрубки-корешки на полу в зале празднеств воспринимались Хоей именно как нечто чужеродное. Болезнь леса, от которой его необходимо излечить.

– О чем думаешь? – спросил Митаи.

Они присели на поваленный ствол дерева.

– Ты знал? – задала Хоя встречный вопрос.

– Как не знать мне, охраняющему наши границы, – голос Митаи прозвучал устало.

– Многие погибают в лесу? – не смогла произнести словосочетание «лес убивает».

– Хоя. Это… Сейчас не твоя забота.

– Не моя забота? А чья тогда? Оборотней? Людей без магии? Может, им следует просто поджечь лес со всех концов и все?

Хоя винила себя и корила, не понимая, – как она могла не знать? Не почувствовать? Почему? Почему Владыка молчал об этом? Все молчали?

– Второй раз вижу, как ты плачешь, – Митаи положил тяжелую ладонь ей на макушку и погладил. – Впервые с того дня, как ты проснулась в резиденции. Ребенком точно также шептала, сжимала кулаки и растирала слезы по щекам. Никогда, ни до, ни после, меня не оглушал ничей шепот. Только твой, как сейчас.

Он отстегнул кожаную флягу с пояса и протянул Хое. Та приняла ее, кое-как вытащила пробку и, не колеблясь, сделала большой глоток. Сильно закашлялась, деря горло.

Митаи терпеливо ждал.

– Что это? – прохрипела Хоя через некоторое время.

– Гномья настойка на меду. Лучшее, что есть в этом мире из напитков, – забрал у Хои флягу и глотнул сам. Поморщился, но с видимым удовольствием.

– Интересные у тебя вкусы. Часто прикладываешься?

– Как и у тебя. Часто в штаны рядишься? – усмехнулся в ответ.

Хоя подняла взгляд на друга. В который раз нарушая этикет, робко провела пальцами по заживающему шраму на шее. Митаи дернулся, но не остановил ее руку, позволил ей это касание.

– Откуда?

– Из леса. Мы не о том говорим с тобой. У нас, вообще-то, сегодня помолвка и через шесть дней свадьба.

– Ты любишь меня и хочешь связать наши жизни? – не иначе как настойка в голову ударила. Хоя не самый искусный собеседник, но и такой вызывающей прямотой никогда похвастаться не могла.

Митаи если и удивился, то не подал виду. Ответил так же прямо, не увиливая, глядя в глаза.

– Ты мне как сестра, Хоя.

Видящая кивнула. Она и так это знала. Услышав его ответ, не испытала разочарования или обиды. Облегчение.

Они никогда прежде не затрагивали эту тему. Виделись-то редко, поговорить удавалось и того реже. Предстоящая в очень далеком будущем свадьба обоих волновала мало, но неожиданно для обоих сроки приблизились. Осталось всего шесть дней.

Митаи ее брат. Заменил ей тех, кто остались в прошлой жизни. Левеля и Мелвиля. В той ее части, где она была «крошкой Хоей», а не Видящей Владыки.

Кстати, да – Владыка. Даже в мыслях, в самый буйных фантазиях Хоя не могла представить, что и как ему сказать. Спросить? Намекнуть? Предугадать реакцию Владыки на вероятное признание Видящей и единственного сына тоже затруднительно.

Подумать только – Хоя всерьез размышляет о неповиновении воле Владыки?!

Протянула руку, безмолвно требуя флягу. Выдохнув, глотнула. Второй раз получилось лучше. Даже вкус напитка за его крепостью почувствовала – сладкий. Глотнула еще.

– Что нам делать, Митаи?

Оба понимали, что такие браки заключаются не из-за обоюдно испытываемых чувств. Владыка сам был вынужден жениться второй раз ради укрепления власти и продолжения рода. Ради появления на свет наследника – Митаи. Первый брак, заключенный, как говорят, по большой любви и с благословения Леса, остался бездетным и закончился трагически. Первая жена, Эерика, погибла. Вторая, Мариэль, правда, тоже скончалась слишком рано. Но наследника родить успела.

Митаи на вопрос Хои не ответил. Но она, кажется, и так поняла. Думали они об одном. О том, каково быть нелюбимой женой любимого мужа, каково быть сыном от нелюбимой женщины. Наследником при абсолютной власти отца. И абсолютном его безразличии к отпрыску.

– Отец говорил тебе, зачем ему наша свадьба? Почему именно сейчас?

– Он никогда не объясняет. Но и я до этого момента не возражала. Просто не допускала иной возможности. Ты не подумай, ты мне очень дорог! Как брат, – зачастила Хоя.

– И как ты знаешь, что именно как брат? Прочитала в своих книгах? – со смешком подколол ее Митаи.

Темная история с этими чувствами. Хоя ощущала, будто только недавно «очнулась», прочувствовала всю гамму эмоций – от всепоглощающего страха до такой же, все сметающей на своем пути, эйфории. Недавно – прошедшей ночью. И книги тут ни при чем.

Неожиданно честно призналась себе: темный альв «при чем». Его зовут Киреар.

– Мы можем спросить его? – проигнорировав подколку, Хоя заставила себя вернуться к теме.

– Если в самом деле ответит? Мы готовы принять ответ? Ты – готова?

Последствия заданного вслух вопроса. Что им может грозить, кроме принудительной брачной церемонии? Наследнику и Видящей? Уж кого, а ее берегут как зеницу ока. Главное, узнать правду.

Тут же рука Хои дернулась к шее. К ожогу, оставленному камнем. Делиться этим с Митаи не стала, испугалась. Не его, за него.

– У нас есть шесть дней, – Митаи запил не очень обнадеживающие слова, глотнув настойки из фляги.

Хоя понимала, что, вообще-то, у них гораздо меньше времени. На что? Она не знала. Точного ответа нет. И это самое страшное. До смеха, до слез.

В одном уверена – в месте, где можно найти хоть какие-то подсказки.

Поднялась и, не оглядываясь на лес, забыв попрощаться с Митаи, почти бегом направилась в библиотеку. Такие мелочи, как непрезентабельный вид, грязный маленький секрет, выставленный напоказ, – брюки, ее больше не занимали. Бежать ничто не мешает и то хорошо.

К разговору с Владыкой нужно подготовиться. Чтобы не только суметь правильно спросить, но и правильно понять его ответ. Если, конечно, ответит.

Митаи смотрел ей вслед. Его названая сестра и друг детства. Им обоим в то далекое время было несладко – одиноким детям в окружении чужих взрослых. Наследник Оссанлела не знал матери и отца потерял в тот миг, когда выяснилось, что магии в нем ни капли.

Такие разные – сын Владыки, пустой, обыкновенный воин, и Видящая, наделенная редчайшим даром. И такие похожие в своем одиночестве. Оно их и сблизило. Детьми они нашли якорь друг в друге.

Митаи не окликнул подругу, отпустил. Ей единственной доверяет полностью и за ее благополучие готов драться до конца. Хоть с кем. Хоть с собственным отцом.

– Теперь у нас на сутки больше, – Киреар позволил сгрузить себя на постель и, лишь устроившись удобно на подушках, открыл глаза.

Все его мысли занимал Владыка. Захваченная краем глаза сцена общения с ним ведуньи и еще одного светлого альва, пограничника, если судить по одежде. Разговора услышать не удалось, голоса звучали слишком тихо, да и кровь шумела у Кира в голове, как морские волны. Пульс стучал в ушах набатом. Проверка Владыки Оссанлела оказалась болезненной, по ощущениям – будто куски плоти по всему телу вырывали. Наизнанку выворачивало.

Но увиденное после насторожило больше, хотя, казалось, Кир достиг своего предела. Ан нет.

Советник, Крисшаян и охранники замерли рядом с постелью, словно родственники у ложа умирающего. Абсолютно ясный взгляд темного альва никак не вязался с состоянием, показанным минуту назад. Кровь из носа, пот, покрывающий бледную, с синим оттенком, холодную кожу. А губы растянулись в привычной ухмылке.

– Ну ты и засранец… – протянул Крисшаян, то ли ругаясь, то ли восхищаясь. Он искренне испугался за друга, уже прикидывая, где и как раздобыть у светлых толкового лекаря.

– Вот это ответственный подход! Вот это я понимаю! – воодушевился советник. – Как вернемся в Валаат, король высоко оценит твой вклад в дело! Сейчас надо хорошенько продумать дальнейшие шаги. Когда нас допустят к камню, мы используем свой шанс.

– И как именно, мы его используем? – уточнил Крисшаян. Захватнические планы советника Дамиса у него доверия не вызывали.

– Или мы его увозим с собой, или уничтожаем. Первое предпочтительнее, второе… подозреваю, легче.

– Легче? Вы понимаете, о чем говорите?

– Иного не дано, – сказал как отрезил Дамис.

8

У своего рабочего стола Хоя наткнулась на учителя. Он стоял спиной ко входу в зал, лицом к окну. Руки заложены за спину, тонкие хрупкие пальцы переплетены. Услышав торопливые шаги, обернулся. Взгляд, как всегда, рассеянный.

Учитель Одисс вдобавок к немоте почти ослеп. Следствие жизни, проведенной за чтением. Наказание? Избавление? Хоя никогда не спрашивала. С учителем их общение протекало без слов, ни единого – за все двадцать лет.

Странно? Хоя никогда до этого момента не задавалась этим вопросом.

В первый миг испугалась. Не ожидала, что учитель будет ее здесь ждать. Но быстро взяла себя в руки. Ничего предосудительного она делать не собирается. Просто читать. Как обычно, как всегда. Не яблоки сушеные есть. Никаких нарушений.

Учитель молчал, что не удивительно. Но и с места не сходил, загораживая Хое подход к рабочему месту. Мутный взгляд не отводил. Не понимая, чего от нее хотят, Хоя замерла напротив.

Через пару минут он поманил Видящую за собой. Ряды стеллажей, такой знакомый лабиринт. Поворот, второй – и через арку. Хоя могла бы пройти этот путь с закрытыми глазами.

Учитель подвел ее к своему столу, отодвинул ящик и вынул кипу исписанных листов. Среди свитков они Хое прежде не попадались. По виду довольно старые, чернила потускнели, почерк писавшего мелкий и неразборчивый, знакомый. Можно сказать – родной.

Учитель не дал их Хое в руки. Потряс в воздухе у нее перед носом и положил на стол. Развернулся и пошаркал прочь. Хоя стояла неподвижно, пока эхо шагов не стихло под потолком. А после перевела взгляд на стопку листов. Непонятно от чего ее пробрала дрожь.

Почерк, определенно, учителя. В первые года обучения Хоя частенько вынуждена была пялиться на него и ругаться про себя. Неразборчивый настолько, что понадобилось немало времени, прежде чем смогла разобрать. Но привыкла и сейчас читала свободно.

Буквы – исповедь. Каждая – точно в цель. В стучащее все быстрее и быстрее сердце.

Дочитав, Хоя поняла – учитель не вернется в библиотеку. Он ушел… умирать?

Где его комната – Хоя точно не знала. Но если подумать, то учитель всегда спускался в коридор, ведущий в их рабочий зал, с верхнего этажа.

В брюках гораздо удобнее перепрыгивать через две ступени на лестнице. Тускло освещенный коридор без окон. Тупик. Еще одна лестница вверх. Четыре двери. Одна приоткрыта. Хоя, не колеблясь, толкнула ее и шагнула внутрь.

Учитель Одисс сидел на краю постели, привалившись плечом к высокой спинке. Скупо улыбнулся ворвавшейся в комнату ученице. Хоя никогда прежде не видела его улыбки.

Она молчала. В присутствии немого учителя будто сама теряла способность говорить – так было всегда. Так и теперь – в их последнюю встречу.

Присела у его коленей, заглянула в лицо.

– Пожалуйста. Не оставляй меня, – прошептала.

Учитель накрыл ее ладонь своей. Пожатие настолько слабое, что Хоя его почти не ощутила. Слезы застлали глаза.

Ее просьба, первая и единственная, к учителю останется неисполненной. Он указал ей взглядом на дверь, дернул подбородком. Хоя не могла заставить себя подняться, отойти и сделать шаг за дверь. Слишком много изменилось, невыносимо много. И нестерпимо больно отпускать ставшего родным альва.

Он глубоко вздохнул, так что дыхание шевельнуло волосы Хои, вынул свою руку из державших ее ладоней и лег. Отвернулся к стене.

Хоя сидела на полу рядом, потеряв счет времени. Вспоминала, просила прощения, выкрикивала десятки вопросов, ругалась, умоляла и негодовала – все про себя, в абсолютной тишине.

В своем письме-признании, учитель не просил искупления или понимания. Он попытался исправить то, в чем стал соучастником, в том, что, он надеялся, еще можно исправить. Просил Хою стать Видящей. Настоящей. Такой, какая нужна Лесу.

Учитель уходил за грань. Медленно, сделав свой выбор и не обретя покоя в душе. Он нарушил клятву, зная, что заплатит за это жизнью. Собирался давно, то послание для Хои написал много лет назад. Но пойти против воли своего Владыки и совершить задуманное осмелился, только когда оттягивать дальше стало некуда. Помочь он уже ничем не мог. Да и признание его – разве это настоящая помощь? Указал, какие книги необходимы Видящей и где их найти. Пожалуй, это самое ценное, чем он мог поделиться.

Умирать страшно. Жить – страшней. Где мужества требуется больше?

Хоя отчаянно, как в шаге от смертельного прыжка вниз, готовилась жить дальше. И какой она будет, эта дальнейшая жизнь, не представляла.

Историю Проклятой знает каждый. Может, не в подробностях и не всю правду – скорее, сказочный вариант тех событий, но каждый альв, каждый житель Аэри, слышал ее. Хоя знала больше многих, но никогда не соотносила произошедшее сотни лет назад с собой. Напрямую. А ведь Хоя – наследница ее дара. Камень Друидов не просто так у нее на шее висит.

Глупо с ее стороны. Настолько глупо, что Хоя махнула рукой на самоуничижение, решив, что начать думать самой – лучше поздно, чем никогда.

Предшественница Хои, Видящая Келида, чувствовала себя богиней. Для альвов ею, собственно, и являлась. Ее дар был настолько силен, что ему нечего было противопоставить. И некому. Видящие рождались раз в тысячу лет.

Келиде были подвластны энергии всего живого. Не чего-то одного, как обычно бывало. Растения, птицы, зверье, вода, все существа, населяющие землю Аэри – природа целиком, росла и расцветала или же умирала по ее воле. Ей поклонялись. Прекрасная и вечно юная Келида стояла выше любой власти.

Мастерски управляла своим даром, искала и постигала все новые его грани и возможности. Шла дальше и дальше, с каждым годом все больше удаляясь от мирского. От потребностей и желаний, от обычной жизни, от своего народа. Шли года, десятилетия, прошли столетия.

В те времена альвы были великой многочисленной расой. Связь между светлыми альвами и их темными сородичами была крепче. Во многом благодаря Келиде. Она не страдала предрассудками и не чуралась использовать умения темных себе во благо.

Личные помощники Келиды были темными. В их числе и дед Киреара, Эриар Риммен. Их совместная работа принесла избранным родам темных альвов славу и богатство, а после – проклятия.

Келида искала неизведанное и невозможное. И нашла его в покинутых храмах друидов – первых жрецов Леса, праотцах всех альвов.

Окружающая Лесной город дубрава когда-то была их вотчиной. Строгие строения-храмы, священные рощи и каменные сады из обелисков стояли, почти не разрушаясь, с незапамятных времен. Последние друиды исчезли давным давно. Куда? На это не знали ответа. Для самих альвов те времена стали настолько древними, что превратились для большинства в легенды и сказки-страшилки на ночь. Что уж говорить о короткой памяти гномов или, тем более, людей.

Хоя припомнила детскую игру в лесных страшил, с которой начался ее путь Видящей. Игра эта корнями как раз из тех полузабытых сказаний о друидах и порожденных ими чудовищах.

Жрецы леса исчезли, оставив потомкам-альвам богатое наследие.

Богатое, но пугающее. До Келиды к нему притрагиваться не осмеливались, предпочтя забывать.

Келида оживила почти утерянные знания, в прямом смысле – оживила. Как и предначертано богине – она творила и создавала, лепила из природы и энергий, из живого и мертвого, из зверей и разумных созданий. Она создала лес Нагь.

Грянула одиннадцатилетняя война. Сначала светлые и темные альвы сражались против других рас, не понимающих настоящего величия их богини и ее творений. После… Общей задачей стало выжить. Потому что лес окружал, и все ожившее обернулось против живых.

Сколько тогда погибло? Ужасающее число. В основном – светлые альвы. За ними, ненамного отставая числом, – темные. Люди. Оборотни. Гномы обошлись меньшими потерями – в горах и городах внутри скал растительность мельче и слабее или вовсе отсутствует.

К победе над Проклятой Келидой привел Владыка Оссанлел. Он же надел Хое на шею последний ритуальный камень друидов. Он же лично создал для нее «программу обучения», взяв с учителя Одисса клятву на крови следовать этому плану неукоснительно.

Альвы с даром Видящих рождаются крайне редко, и достается этот подарок небес исключительно девочкам. Появление на свет Хои иначе как чудом не назовешь. Никто не ждал. Ее обнаружили благодаря чистой случайности. Слуга Владыки, пришедший на вызов ее родителей, оказался умным и расторопным. Верным своему Владыке.

Достигнув совершеннолетия, Видящая готова максимально открыть свой дар. Прозреть, так сказать. Пролитая кровь – пик силы. Первая брачная ночь – последний рубеж. Дар раскрывается, сметая все границы.

Только вот Хоя далеко не ощущала себя готовой к подобному. Конечно, нет! Не так, не сейчас и не с тем, кого для нее выбрали.

Зачем Владыке беспомощная Видящая? Просто тело, сосуд, полный неуправляемой могущественной силы?

Хоя осознала, что путь, по которому ее вели Владыка и учитель, – это путь во тьме. Где ей самой не дано видеть, где ее ведут, как слепого котенка на поводке.

Видящая? Скорее, слепая.