Морские дьяволы. Из жизни водолазов-разведчиков Балтийского флота ВМФ
В 1853 году мещанин Василий Вшивцов предложил автономный водолазный аппарат с клапанами вдоха и выдоха и дыхательной трубкой. Аппарат позволял плавать только на малых глубинах, но система подачи и удаления воздуха, работавшая в нем, нашла развитие в более совершенном снаряжении.
В 1871 году известный русский изобретатель Александр Николаевич Лодыгин (1847–1923) впервые в мире предложил чрезвычайно интересный проект автономного дыхательного аппарата с применением в нем для дыхания водолаза искусственной кислородно-водородной смеси, получаемой из воды способом электролиза. Спустя два года другой русский изобретатель, мичман А Хотинский, сконструировал автономный дыхательный аппарат для подводных погружений, работавший на сжатом воздухе и кислороде, который явился первым прототипом автономных водолазных аппаратов.
Однако эти изобретения, как и многие другие, по разным причинам не были приняты к производству. И в отчете морского ведомства за 1879–1883 годы говорилось: «В последние годы, в особенности с развитием минного дела, начал ощущаться в составе судовых команд недостаток нижних чинов, подготовленных к работе под водой. В водолазном деле начали появляться новые усовершенствованные приборы, правильное обращение с которыми потребует особой научной подготовки, а поэтому необходимо иметь специальных офицеров, могущих не только руководить водолазами, но и применять новые, более совершенные приборы и приспособления водолазной техники».
Недостаток в водолазных кадрах восполнила Водолазная школа, открытая в Кронштадте 5 мая 1882 года. Она стала первым научным центром по водолазному делу и имела выдающееся значение для его развития в России. Школа выпускала водолазов с хорошей теоретической и практической подготовкой для работы в тяжелом, громоздком снаряжении, широко применяемом в инженерных частях флота. В школе не только проводилась подготовка водолазных кадров для флота, но и создавались новое снаряжение и оборудование, на научной основе отрабатывалась система водолазного труда.
С 1882 года по 1917 год школа выпустила 2695 водолазов. В ней проходили подготовку и офицеры водолазной службы, называемые водолазными специалистами. В 1897 году в школе прошла обучение группа врачей, изучавшая физиологию водолазного дела. Результатом явилось создание учебников по специальной физиологии и таблиц, позволяющих добиваться безопасного выхода на поверхность после длительного погружения. Были разработаны и изданы «Единые правила водолазных работ». В короткий срок школа приобрела авторитет не только в России, но и за рубежом. Теоретические труды русских специалистов по водолазному делу переводились на английский, французский, немецкий, итальянский, испанский и другие языки, специалисты этих стран приезжали в Россию обучаться водолазному делу.
В 1919 году Водолазная школа перебазировалась на Волгу, сначала в Саратов, затем в Казань, а через некоторое время – в Вольск В 1921 году школа находилась в Петрограде, затем снова в Кронштадте. В декабре 1924 года Водолазная школа уже размещалась в Севастополе и была включена в состав Учебного отряда Черноморского флота. Став учебным подразделением ЭПРОНА, Водолазная школа со временем преобразуется в Военно-морской водолазный техникум.
В это же время на многих флотах появились военные штатные водолазы, которые ремонтировали подводные части кораблей. В 1906 году на российском флоте были приняты меры укрепления кадрового состава, для водолазов учреждены первые специальные звания: водолазный офицер 1-го и 2-го разрядов, водолаз-квартирмейстер, водолазный кондуктор и другие.
Первая крупная спасательная операция была проведена в России в начале 80-х годов XIX века, когда с помощью водолазов и мощных понтонов на поверхность после откачивания воды была поднята броненосная канонерская лодка «Русалка». А в 1910 году русские водолазы впервые подняли с небольшой глубины подводную лодку – это была «Камбала», потерпевшая аварию на Черном море годом раньше.
Но, несмотря на эти успехи, пловцы-разведчики по-прежнему использовали для проникновения на территорию противника через прибрежные зоны все то же старинное приспособление – обычную тростниковую трубку. В определенных ситуациях целые группы пловцов привлекались для наведения переправ и для обеспечения особо важных десантных операций. Выдающимся примером применения пловцов для обеспечения войск явилась десантная переправа русских войск через реку Дунай у города Зимницы, проведенная 27 июня 1877 года под руководством генерала от инфантерии Михаила Ивановича Драгомирова (1830–1905). В те же годы задействовались также опытные пловцы-одиночки и, как правило, это были разведывательные мероприятия или же их использовали как связных для доставки необходимых донесений и передачи приказов.
Особенно удачно в XIX – начале XX века для проникновения в тыл врага тростниковые дыхательные трубки использовали бойцы из подразделений пластунов (от слова «пласт», то есть лежащие пластом – неподвижно и незаметно), первоначально появившихся в составе Черноморского, а позже – Кубанского казачьего войска России (кубанские казаки – потомки запорожских казаков, переселенных российскими властями на Северный Кавказ у реки Кубань в XVIII веке). Задействованных в войсковой разведке пластунов обучали различным методам ведения разведки, скрытому переходу линии фронта, преодолению сухопутных и водных преград, захвату пленных и специальным операциям. Ночью и в непогоду они, используя небольшие малозаметные плавающие средства, переправляли на территорию противника агентурных разведчиков и диверсионные группы.
В Первую мировую войну в Российской императорской армии части пластунов комплектовались исключительно добровольцами, доказавшими свои профессиональные качества и храбрость. Почти все пластуны являлись георгиевскими кавалерами (следует помнить, что так называли кавалеров и Военного ордена святого Георгия Победоносца (обер-офицеры и выше), и Знака отличия Военного ордена или Георгиевского креста (рядовые и унтер-офицеры) – разных наград для военнослужащих разного ранга), а почти треть были награждены Георгиевским крестом всех четырех степеней. Однако, кроме этого, каждый доброволец лишь тогда мог получить право встать в строй, когда за него ручались минимум двое пластунов. Фронтовые генералы не только высоко ценили уникальные возможности пластунов, но и грамотно их использовали. Так, во время Брусиловского прорыва в 1916 году в авангарде русских войск были сосредоточены 22 пластунских батальона. Всего на германском, румынском и турецком фронтах воевало 24 кубанских, б донских, 2 терских пластунских батальона, а также несколько отдельных дивизионов и сотен.
К большому же успеху российской военно-морской разведки можно отнести добычу русскими водолазами совершенно секретных сводов сигналов и шифров с немецкого легкого крейсера «Магдебург». В ночь на 26 августа 1914 года крейсер потерпел крушение в Балтийском море. Тогда соединение немецких кораблей пыталось проникнуть в Финский залив, чтобы уничтожить там русские дозоры. В условиях плохой видимости новый быстроходный крейсер «Магдебург» потерял ориентировку и наскочил на подводные камни у острова Оденсхольм (Осмусаар). Всю ночь команда пыталась снять его с камней, но все действия оказались безуспешными. Командир крейсера принял решение уничтожить корабль и, подготовив его к взрыву, начал пересадку своей команды на поджидавший миноносец. Во время эвакуации появились русские крейсера «Паллада» и «Богатырь», вызванные береговым разведывательным постом Службы наблюдения и связи (СНиС). Под обстрелом русских кораблей миноносец прекратил посадку личного состава с крейсера и сразу же ушел. Одновременно на «Магдебурге» произошел сильный взрыв, который частично его повредил.
Русские моряки, обследовав немецкий крейсер, нашли в каюте командира книгу с кодами. Основная же удача ждала их впереди. Водолазы обнаружили на дне, у борта корабля, труп унтер-офицера, за пазухой у которого находилась тяжелая сумка с секретными документами, включая сигнальные книги и шифры. Сверхсекретные документы были заключены в свинцовый переплет. Видимо, в панике не обратив на это внимания, вражеский шифровальщик сунул их под бушлат и прыгнул за борт…
Благодаря находкам российская военная разведка получила возможность, задействовав экспертов и дешифровальщиков, читать зашифрованные радиограммы и другие, совершенно секретные документы немецкого Морского министерства. Конечно, разведке приходилось очень тщательно проверять перехваченную и расшифрованную информацию, чтобы не стать жертвой дезинформации. К этому времени российская военная разведка, при годовом бюджете более пяти миллионов долларов (для того времени деньги просто огромные), обладала всевозможными структурами. Это позволяло ей сопоставлять и анализировать данные войсковой наземной, воздушной и морской разведок, а также дипломатические источники, различные материалы, собранные почтовой цензурой и извлеченные из периодической печати страны-противника, подслушанные телефонные разговоры и многие другие источники и таким образом знать о многих планах врага.
Руководство разведки предприняло ряд действий, чтобы немецкое командование ничего не узнало о найденных секретных материалах. В целях маскировки водолазам, обследовавшим «Магдебург», был даже публично объявлен «строгий выговор» за «плохую» работу.
13 октября 1914 года копии немецких шифров и других секретных документов были тайно доставлены в соответствующую службу (криптологам) Адмиралтейства Великобритании – союзнице России. А уже в декабре, используя полученные от русских материалы, британская морская разведка смогла заманить к Фолклендским (Мальвинским) островам немецкую Дальневосточную эскадру и там силой своих линейных крейсеров «Инвинсибл» и «Инфлексибл» разгромить ее.
Обследование затонувших вражеских кораблей и подлодок стало нормой для морской разведки России. Не забывали при этом осматривать и свои потопленные врагом корабли, на которых могли остаться секретные документы, техника и вооружение.
Первая мировая война произвела коренные преобразования и в организации, и в деятельности разведок военно-морских флотов. На арену разведывательно-диверсионной борьбы стали выходить современные специальные мобильные подразделения легководолазов – боевые пловцы. Каждая разведывательная служба в организации и развитии нового, но весьма перспективного подводного направления разведдиверсионной деятельности шла своим, порой долгим путем.
Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН)
В России после государственного переворота в 1917 году и победы большевиков в кровопролитной Гражданской войне 1918–1920 годов разведывательный орган, теперь уже Красной армии, начал активно развивать различные направления разведывательно-диверсионной борьбы. На этапе становления советской военной разведки в штабах армий, фронтов и в Полевом штабе Революционного военного совета республики работало довольно много бывших офицеров царской армии, в свое время окончивших Академию Генерального штаба и имевших необходимые профессиональные навыки по организации разведки, обработке и анализу разведывательной информации. Эти опытные, квалифицированные кадры помогли в короткий срок создать весьма деятельную военную разведывательную структуру, и уже в начале 20-х годов изучение стран вероятного противника велось по двадцати трем специально разработанным позициям.
Водолазное дело в Советской России тоже не ушло от внимания большевиков. Еще 19 июня 1919 года председатель Совета народных комиссаров Владимир Ильич Ленин подписал декрет о национализации водолазного имущества. Вслед за первым последовали и другие декреты. Так, 5 января 1921 года был подписан специальный декрет «О работе по подъему затонувших судов на Черном и Азовском морях». В соответствии с декретом на этих морях, а затем и на севере страны, были созданы судоподъемные партии – прообраз аварийно-спасательной службы Военно-морского флота. Одновременно были развернуты исследования и экспериментальные работы в области водолазного дела, совершенствовались и создавались новые образцы водолазной техники.
В 1923 году при активном содействии руководителя Объединенного государственного политического управления (ОГПУ) Феликса Эдмундовича Дзержинского (1877–1926) была создана Экспедиция подводных работ особого назначения (ЭПРОН). История ЭПРОН такова. Однажды в ОГПУ явился флотский инженер Владимир Сергеевич Языков и сообщил, что в Черном море у берега Крымского полуострова в районе Балаклавы на дне лежит погибший в Крымскую войну английский винтовой пароход «Принц», на котором находится огромное количество золота. Его убежденность в своей правоте, подкрепленная толстой папкой с разными документами по затронутой теме, произвела на сотрудников ОГПУ должное впечатление. Вырисовывалась такая картина. В ноябре 1854 года на рейд Балаклавской бухты прибыли английские корабли с обмундированием, оружием, медикаментами и жалованьем экспедиционной союзной армии, осаждавшей русский Севастополь. На одном из них – «Принце» – и находилось золото: 60 тысяч соверенов или 60 миллионов франков (различные источники сообщают разные цифры). Через несколько дней после прибытия кораблей над бухтой разразился невиданной силы шторм. Почти все корабли погибли, разбившись о прибрежные скалы. Затонул и «Принц». История его гибели и рассказы о безуспешных поисках затонувших сокровищ к началу XX века приобрели фантастическую окраску. С легкой руки любителей мрачных легенд, этот корабль стали называть «Черным принцем».
В марте 1923 года, вскоре после визита Языкова, было принято официальное решение об организации специальной подводной экспедиции по поиску золота «Принца». Ее и назвали ЭПРОН. А первым руководителем Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН) ОГПУ стал Лев Николаевич Захаров-Мейер (1899–1937). Для поисковых работ был изготовлен подводный аппарат – гидростат, что значит «стоящий в воде». В районе поиска тральщики промерили глубины и разбили акваторию на квадраты. Каждый день небольшой катер доставлял гидростат к очередной точке погружения. Время шло, затраты росли, но среди многочисленных обломков разных кораблей следы «Черного принца» никак не выявлялись. Наконец эпроновцы обнаружили разбитый корабль, который, по некоторым находкам, идентифицировали как «Принц», но никакого золота на нем не обнаружили.
Опыт подводных работ Экспедиции не пропал даром. Поиски золота положили начало большой и очень важной работе ЭПРОН. Новая специальная организация стала заниматься судоподъемными, аварийно-спасательными, поисковыми, опытовыми и другими подводными работами на территории Советского Союза. Организационно, приказом № 528 от 17 декабря 1923 года, она официально вошла в состав ОГПУ – органа государственной безопасности, на который были возложены следующие задачи: предупреждение и подавление открытых враждебных выступлений и раскрытие тайных организаций, нелояльных коммунистической диктатуре; охрана государственных тайн и борьба со шпионажем; охрана государственной границы и путей сообщения; выполнение специальных заданий и осуществление активных мероприятий за рубежом. ЭПРОН объединила практически все водолазное дело в стране, организовала централизованную подготовку водолазов и промышленное производство водолазной техники и снаряжения. В состав Экспедиции были переданы водолазная база с водолазной школой в городе Ленинграде (ныне Санкт-Петербург), плавучие и технические средства, а также ремонтно-производственные мастерские в городе Севастополе. В связи со значительным увеличением объема производимых работ и специальных заданий очень быстро были созданы новые водолазные базы, отделения и партии на Черном, Балтийском и Каспийском морях, на Севере и Дальнем Востоке страны.
Расширение ЭПРОНа потребовало подготовки тысяч водолазов-специалистов, поэтому в 1925 годув Крыму, в городе Балаклаве, были открыты водолазные курсы, преобразованные затем в первый в стране водолазный техникум. Глубокая незамерзающая бухта Балаклавы позволила производить спуски круглый год. Здесь же, наряду с обучением и повышением квалификации, начались весьма важные научно-исследовательские работы, которые шли по двум направлениям: усовершенствование водолазной и судоподъемной техники и изучение влияния повышенного давления на организм человека при глубоководных спусках. Данную работу возглавила Военно-медицинская академия. Количество профессиональных водолазов росло с необычайной быстротой. Через девять лет после создания ЭПРОНа их насчитывалось уже порядка четырех с половиной тысяч. Для выполнения специальных подводных задач из особо подготовленных водолазов Экспедиции были сформированы группы минеров.
В 1927 году решением Центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров для судов ЭПРОНа были введены кормовой флаг и вымпел, а кадровому составу Экспедиции дано право ношения формы и знаков различия Военно-морских сил.
В 1931 году ЭПРОН из состава ОГПУ была передана в ведение Народного комиссариата путей сообщения, а в 1936 году – во вновь созданный Народный комиссариат водного транспорта.
В 1941 году Экспедиция подводных работ особого назначения вошла в состав Военно-морского флота СССР, сохранив на первое время свое первоначальное название.
За годы своей деятельности Экспедиция успешно провела большое количество судоподъемных, аварийно-спасательных, подводно-технических и специальных работ. К наиболее известным относятся: подъем кораблей эскадры Черноморского флота, затопленных в районе города Новороссийска 18 июня 1918 года; подъем ледокола «Садко»; подъем и буксировка в Кронштадт британской подводной лодки «L-55», которая в 1919 году в бою у острова Сескар в Финском заливе попала на минное поле и, подорвавшись, затонула (после ремонта эта подлодка вошла в состав Балтийского флота); спасение ледоколов «Малыгин» у берегов Шпицбергена и «Александр Сибиряков» у Новой Земли; обеспечение важных операций оборонного значения по проводке по Беломорско-Балтийскому каналу из Балтийского моря на Север эскадренных миноносцев, сторожевых кораблей и подводных лодок для формирования Северной военной флотилии (с 1937 года – Северный флот). Всего с 1923 по 1941 год эпроновцы осуществили подъем с глубин около 450 кораблей и судов, оказали помощь 188 судам, терпящим бедствие.
С 1932 года специализированные предприятия Советского Союза стали выпускать подводные спасательные индивидуальные дыхательные аппараты типа «ВМА-Э1» и четыре варианта индивидуальных кислородных дыхательных аппаратов типа «Э» («ЭПРОН-2, 3, 4, и 5»), сконструированные коллективом инженеров и врачей-физиологов, работавших в Экспедиции подводных работ особого назначения. Толчком к созданию этих аппаратов послужил трагический случай, происшедший в 1931 году. Тогда, при отработке задач боевой подготовки, в водах Балтийского моря на глубине чуть более 80 метров затонула подводная лодка «Рабочий» (бывшая «Ерш»), проходившая под номером «9», весь экипаж которой погиб из-за отсутствия индивидуальных подводных спасательных средств выхода из нее.
С каждым годом подводные дыхательные аппараты совершенствовались, создавались новые – типа «ИПА» и «ИСА-М». Одновременно разрабатывались и модернизировались разнообразные водолазные гидрокомбинезоны и гидрокостюмы как «сухого», так и «мокрого» типов. С 1933 года широкое распространение получают легководолазные боты и ласты, а также съемные маски, предназначенные для изоляции и защиты лица пловца от воды. Затем появляются совершенные, современных форм, дыхательные трубки.
Небольшие кислородные подводные индивидуальные дыхательные аппараты в комплекте с гидрокомбинезонами получили широкое распространение на подводных лодках, надводных кораблях и в инженерных воинских частях флота и армии. Водолазов, работающих в таком снаряжении, стали называть легководолазами.
В 30-е годы по инициативе руководства Военно-морского флота и ЭПРОН впервые в Советском Союзе стали практиковаться погружения под воду с кислородными дыхательными аппаратами в спортивных целях. Расчет здесь был весьма прост. В случае войны выносливых, хорошо подготовленных спортсменов-подводников и пловцов можно без большой затраты времени на подготовку использовать в вооруженных силах для выполнения разведывательных задач и проведения диверсионных операций (подрыв кораблей в базах, разрушения гидротехнических сооружений и других важных объектов на воде, под водой и на берегу).
Этот вывод можно проиллюстрировать на примере многократного чемпиона СССР по плаванию, заслуженного мастера спорта Леонида Карповича Мешкова (1916–1986), который в годы Второй мировой войны попал служить в войсковую разведку. Однажды в качестве командира разведывательного отряда он с подчиненными был направлен в тыл врага. Изучив расположение огневых точек противника, разведчики стали возвращаться, но при подходе к реке попали в засаду. Напарнику Мешкова осколком оторвало кисть руки, а ему самому задело лопатку. Подхватив здоровой рукой раненого, Мешков добрался до воды и поплыл лишь с помощью ног. Он благополучно переплыл реку, спас товарища и доставил разведывательные сведения. Конечно, назвать группу Мешкова боевыми пловцами было бы преувеличением – не тот размах операции, да и подводное снаряжение не применялось, зато этот эпизод наглядно показывает возможные резервы для разведывательных служб, хотя бы для подразделений войсковой разведки.
С середины 30-х годов в СССР появилась реальная возможность создать мобильные разведывательно-диверсионные группы легководолазов, но отрыв водолазной службы от интересов Военно-морского флота и частая смена руководства разведывательных служб армии и флота, а также ошибочная концепция на вооруженную борьбу и организацию вооруженных сил в предвоенные годы не способствовали этому. А ведь были и в то страшное время сталинских репрессий энтузиасты-одиночки, которые настойчиво пытались представить высокому военному начальству нестандартные методы использования индивидуальных подводных средств спасения – легководолазного снаряжения в боевых разведывательных и диверсионных операциях.
22 октября 1938 года произошло событие, которое с полным основанием можно занести в историю боевых пловцов России. В тот осенний день в бухте Улисс около города Владивостока было проведено первое в истории Военно-морского флота России необычное показательное учение по высадке через торпедный аппарат подводной лодки, находящейся под водой, группы легководолазов для разведки и проведения диверсии на берегу. Руководили выпуском и возвращением в подводную лодку морских разведчиков-диверсантов инициаторы данного учения военврач 1-го ранга Илья Ильич Савичев, военврач 3-го ранга Николай Карпович Кривошеенко и флагманский специалист флота военинженер 3-го ранга Григорий Федорович Кроль.
В ходе специальной учебной операции боевые пловцы продемонстрировали Военному совету Тихоокеанского флота во главе с его командующим флагманом 2-го ранга Николаем Герасимовичем Кузнецовым (1900–1974) возможности разведчиков, оснащенных легководолазным снаряжением с доработанным индивидуальным кислородным дыхательным аппаратом типа «ЭПРОН-4».
По плану операции боевые пловцы на борту подводной лодки «ГЦ-112» типа «Щука» (командир ПЛ (подводная лодка. – Примеч. ред.) – капитан 3-го ранга Берестовский) 13-го дивизиона подводных лодок ТОФ подошли к входу бухты, перегороженному противолодочными сетями, для наглядности отмеченными оранжевыми буйками. На расстоянии около двух кабельтовых от сетей подлодка застопорила ход, и разведдиверсанты в подводном положении лодки покинули ее, после чего скрытно, под водой, перерезав сети, проникли в бухту. Под действием волны, течения и ветра перерезанные сети стало сносить в стороны, что обеспечило возможность, при необходимости, проникновения в бухту боевых кораблей.
В это же время вдруг у самого берега из воды появились три головы, осмотрелись – и на берег, в легководолазном снаряжении и с оружием, осторожно вышли люди. Оглядевшись, они что-то заложили и зажгли у уреза воды. Затем из воды, также без шума, вышла еще одна группа вооруженных людей с какими-то мешками, и сразу разбежались по берегу. Через некоторое время тишину разрезала ожесточенная стрельба, раздались разрывы гранат и несколько мощных взрывов. Разведдиверсанты, используя неразбериху, организованно, по порядку, отошли к берегу, после чего все обратно ушли под воду на поджидавшую их подводную лодку. Все поставленные перед участниками учений задачи были полностью и успешно выполнены.
Этим мероприятием было наглядно доказано, что легкие водолазы – морские разведчики и диверсанты – могут скрытно под водой проникать в защищенную бухту, где после выхода на берег успешно вести разведку или проводить диверсионные акции. Руководители учения подготовили подробный отчет, в заключение которого написали, что «необходимо уделить исключительное внимание вопросам проникновения в бухты, форсирования подводных заграждений с применением индивидуальных средств погружения, для чего необходимо создание экспериментальных групп на морях или одной централизованной группы». Результаты столь необычного учения были даже доложены народному комиссару Военно-морского флота.