Капитал. Как сколотить капитал, как его не потерять, и почему нам его так не хватает

Американцы жили и трудились в пределах своей страны сотни лет.

Среди них были и великие мудрецы, и великие воины.

Они усердно работали, производя демократию, телефоны и авианосцы.

Им нравилось, что весь мир задолжал им товары, а они должны были только доллары. Некоторые даже утверждали, что единственная страсть американцев – печатать грязные зелёные бумажки, порабощать мексиканских детей и вторгаться в другие страны для экспорта вашингтонской вакханалии и голливудского гомосексуализма.

Но что думают сами американцы? А вдруг их сердцу по-настоящему милы телепередачи с Элвисом, дома в уютном пригороде и ощущение справедливости? Ведь именно так среднестатистический историк может описать 50-е годы прошлого века на просторах Соединённых Штатов. А уж пресса тех времён рисует пасторальные картины куда более пролетарского толка! Чего уж говорить о прессе нынешней, которая полевела чуть менее, чем полностью.

Вот, например, империалистический журнал LIFE на обложке январского издания 1953 года выдаёт нечто удивительно советское: «Сегодняшнее время и ближайшее будущее выглядят невероятно хорошо. В экономическом плане у США был лучший год в истории. Десять лет отсутствия безработицы с хорошими зарплатами у простых работяг» [1]. Звучит как итоги 666-й пятилетки съезда Ким Чен Ына, не так ли?

Кроме шуток: послевоенная обеспеченность пришла в Америку удивительно быстро. Вот слова простого таксиста: «В 1930-х я беспокоился о том, что мне нечего есть. Сейчас я беспокоюсь о том, что мне негде припарковаться». И это даже не в Москве, это на Диком Западе[1]!

Глава 1

Жить стало лучше, но веселее ли?

Если спросить пожилых американцев, когда им жилось лучше всего, подавляющее большинство выберет 1950-1960-е годы. Джордж Фридман, знаменитый геополитик из ЦРУ, описал эту ностальгию так: «В 1950-е и 1960-е годы медианный доход позволял семье жить на доходы одного человека: муж работал, жена занималась детьми, которых было в среднем трое. Они могли себе позволить скромный стандартный домик, одну новую машину и одну подержанную. Им хватало на отпуск (за рулём) и даже на какие-то сбережения» [2].

Семья Фридмана была как раз такой – из нижней половины среднего класса, – и он по себе знает, как жили американцы. Ведь его друзья и знакомые жили точно так же. И знаете что? Да, советским людям будет обидно, но эта версия уклада 50-х абсолютно правдива – в том плане, что у медианной семьи было трое детей, собака, стандартный домик в стандартном пригороде и стандартная машина. Стандартный муж работал на фабрике, а стандартная жена сидела с детьми. В СССР в 50-е у медианной семьи была хорошо если комната в коммуналке и, с куда большей вероятностью, уличный колодец и сортир без туалетной бумаги. Это не то чтобы плохо или позорно – вопрос в приоритетах. Арнольд тоже таскал воду из колодца и бывал бит ремнём своего папаши-нациста; но он стал губернатором Калифорнии, а вы нет.

Да, в космосе СССР оказался быстрее (ненамного). Но через 15–20 лет приоритеты выливаются в человеческий капитал всей страны: на Луну мы уже не успели, потому что будущему Королёву тоже нужно вытирать задницу, а иначе он может помереть от дизентерии. Или не выжить в лагерях.

Идея того, что обычная семья жила лучше, чем сейчас – богаче по всем меркам и безопаснее, – вряд ли выдержит рациональную критику. Это не означает, что люди, которые жаждут вернуться в 50-е, какие-то дураки и жестоко ошибаются. Напротив, это означает, что за последние 70 лет произошло что-то ещё. И это что-то создало или проявило разрыв между реальностью и тем, как люди её ощущают.

Разумеется, качество жизни за эти годы выросло очень сильно, но вот ожидания людей выросли ещё сильнее. Если раньше детишкам для счастья хватало пикника, мультиков раз в неделю и пары машинок, то сейчас им подавай PlayStation, смартфон, планшет, ноутбук, гироскутер, квадрокоптер и аэрохоккей. Что уж говорить о взрослых? Доламываешь ты свой старый крузак, а кто-то же на Lamborghini ездит! А вон у кого-то и яхта есть… Да что там яхта – Airbus-319 Elegance, нормальный же самолёт! Слетал на Олимпиаду поспать в VIP-ложе – и сразу домой! И на Октоберфест заскочил; хорошо, что рулить не надо!

Если покопаться в цифрах, выяснится, что медианная зарплата (с поправкой на инфляцию) сейчас действительно в 1.5–2 раза выше, чем тогда [3]. Журнал LIFE описывал 50-е как богатые годы, которые показались бы невероятными в 20-е. Сейчас произошло что-то похожее. Семья тех лет не поверила бы, что их внуки будут зарабатывать на 50 % больше денег на благо всех харьковчан. Но современный образ жизни удивил бы их ещё сильнее.

Например, откладывание денег на пенсию – это стандартная американская история в наше время. А в 50-х концепция пенсии была доступна только высшему классу. Половина мужчин старше 65 просто продолжали работать, и это считалось нормой. Сейчас работает только четверть, да и жить мы стали дольше: отчёт Стэнфордского центра долголетия говорит о том, что в 1950-х средний работяга мог наслаждаться мигом между выходом на пенсию и крышкой гроба всего 8 лет, а в 2010-м – уже 19! [4]. Бедность среди стариков достигала 30 % (сейчас – менее 10 %), а пенсии тем временем выросли в 4.5 раза (это уже с поправкой на инфляцию) [5].

Домами владело на 12 % меньше семей, чем сейчас. Средний дом был на треть меньше, а людей в нём было напихано больше [6]. Люди тратили на еду 29 % своего бюджета, а сейчас тратят около 13 %. Смерть на производстве была в три раза более вероятна: никто и не задумывался о технике безопасности, работай как умеешь. Да и в целом вероятность не дожить до приезда Санта Клауса на следующее Рождество снизилась вдвое! [6]

По этим временам они скучают? Из-за Элвиса, Бьюиков с прожорливыми V8, из-за кинотеатров под открытым небом, отпуска в окопах Вьетнама под пулями озлобленных фермеров? Или есть что-то гораздо более важное?

Пожалуй, да. Давайте разбираться, что.

Уоррен Баффет как-то сказал студентам, что они живут круче Рокфеллера: «Вам тепло зимой, прохладно летом, и вы можете смотреть бейсбол по телеку. Вы можете заниматься любым делом. Состояние Рокфеллера не могло позволить ему то, что сейчас мы принимаем за должное. Транспорт, развлечения, коммуникации, общение и медицина. Да, у Рокфеллера была слава и деньги, но он всё равно не мог жить так, как живёте вы [7]».

Старый рептилоид, заставший Джона Рокфеллера[2], кое-что понимает в жизни и инвестициях. Кстати, в этом вопросе дядюшке Уоррену можно верить. Он следует своим словам: живёт в том же доме, который у него был до обретения огромного состояния, – о нём мы ещё расскажем.

Изменилось отношение к здоровью. Сейчас в медицине поставлена на поток пересадка целых органокомплексов, а моноклональные антитела (ультрадорогие лекарства, названия которых заканчиваются на – маб[3]) сделали ранее неизлечимые болезни излечимыми – очевидное качественное изменение. В то же время процент людей, отказывающихся от медицинской помощи в США вследствие непомерной цены, хотя и не изменился для самого богатого квинтиля[4], но вот для самого бедного вырос с 23 % до 32 % [8].

А что там с инвестициями в недвигу? Жить в собственном доме стало гораздо комфортнее, чем в 1950-х. Стиральная машинка умнее среднестатистического гопника, телевизор плоский, а чайник и пылесос можно включать с телефона, главное, не перепутать. Однако возможности для инвестирования в свою жилплощадь стали заметно хуже. Соотношение цены собственного жилья к среднему годовому доходу в США колебалось между 4 и 5 с 1960-х годов вплоть до 2000-х, однако с началом тысячелетия соотношение взлетело до 7 и опускалось до 5 лишь в 2011 году. Похожая ситуация происходила в Великобритании: свой дом стоил 4 или 5 годовых зарплат с 1960-х до 2000-х, а затем он стал стоить целых 9. В солнечной Австралии дела обстоят и того хуже: Сидней стал настолько дорог, что среднему классу не по карману приобрести квартиру ближе 20 км от центра [9,10].

Но образование-то наверняка стало лучше? В школах не бьют по заднице (хотя нет, в некоторых элитных всё-таки да), в вузах активно внедряют soft skills, да и в колледж можно не ходить: сиди себе дома да слушай онлайн-курсы от всяких Гарвардов и Принстонов под пледиком с бокалом красного. Но с доступностью престижных вузов для широких масс с годами дела всё хуже и хуже.

Послевоенный экономический рост привёл к переходу от индустриальной экономики к постиндустриальной. Высшее образование открывало путь к высокооплачиваемой управленческой работе и нетворкингу с будущими воротилами. В 1965-м году выпускник колледжа получал всего на четверть больше, чем человек, который никогда туда не ходил. А в 2013-м – больше уже на целых 2/3. Такой разрыв в зарплатах сделал степень бакалавра желанной инвестицией, однако стоимость обучения в колледже росла в восемь раз быстрее зарплаты простого работяги. Вот почему отец лохушки из Сумерек копил ей на колледж едва ли не с рождения, а кровосос-миллиардер несколько раз закончил Гарвард.

Кстати, после того, как ты выплатил свой долг за колледж (или его простил Байден), накопил на учёбу детям и купил себе медицинскую страховку, расслабить булки всё равно не получится. Возможностей инвестирования на безбедную старость стало намного больше: вместо шести лет в экономическом вузе достаточно прочитать «Хулиномику», а открыть счёт у зарубежного брокера стало возможно прямо с телефона в том самом Барнауле. Только вот заниматься инвестированием придётся самому. В 1998-м году более половины компаний из списка Fortune 500 предлагали сотрудникам пенсионные планы, разработанные настоящими экономистами. В 2017-м их предлагала одна компания из семи [6].

Жить стало лучше, жить стало веселей. Однако веселье рядового американца выглядит не таким уж и ярким по сравнению с весельем обитателя Пятой авеню[5] или Сансет Стрипа[6]. Люди измеряют своё благосостояние относительно своего окружения. Это путь наименьшего сопротивления: «легко и просто» понять, что нам положено и чего ждать от жизни. Все так делают. В обратную сторону это тоже работает: во время катастроф и войн люди сравнивают себя с такими же несчастными вокруг, и, если все в одной лодке, ситуация выглядит не так ужасно.

Подсознательно или нет, все смотрят вокруг и думают: «Что есть у похожих на меня людей? Что они делают? Потому что я – я! – должен делать что-то подобное и, следовательно, иметь то же самое». Вот и мелькнул луч понимания того, почему кто-то хочет вернуться в прошлое, несмотря на то что по всем параметрам мы сейчас живём гораздо лучше. И я сейчас не только про Америку.

Пол Грэм в своём эссе «Рефрагментация» [11] написал о том, что происходило в американской экономике после Второй мировой: «Война уменьшила разницу в доходах. Взять армию: там всё было очень похоже на социализм, от каждого по способностям. Да, более высокопоставленные офицеры зарабатывали больше, но они зарабатывали ровно столько, сколько им было положено по рангу. А самое интересное, что все остальные зарплаты между 1942 и 1945 годами были зафиксированы военной трудовой комиссией. Владельцы бизнеса тоже не должны были обогащаться. Не должен был появиться ни один военный миллионер. Для этого любой рост прибыли компаний за предвоенные годы облагался налогом в 85 %. А когда остатки от этой прибыли компаний доходили до их владельцев, физлица облагались ещё одним налогом – до 93 %. В социальном плане война тоже сильно снизила расслоение. Из тех мужчин, которые родились в начале 20-х, отслужили почти 80 %. А работа над общей целью, да ещё и в трудных условиях, довольно сильно объединяет и уравнивает людей». Поговаривают, что в Израиле до сих пор армия – один из самых эффективных социальных лифтов и лучшее место для нетворкинга.

Сейчас это трудно представить, но в 50-е каждый вечер десятки миллионов семей садились перед телевизором и смотрели одну и ту же телепередачу[7]. Как и их соседи. Конечно, кто-то начинал собственный бизнес, но это редко были какие-то особенно образованные люди. В те годы концепции стартапа не было – в смысле компании, которая быстро растёт и за счёт инвестиций за 2–3 года становится просто огромной. В середине XX века это было куда сложнее, чем сейчас. Тогда основать малый бизнес означало в первую очередь то, что он так и останется малым.

Разницы в потребительских товарах почти не было. В 1957 году журнал Harper’s Magazine писал: «Богатый человек курит такие же сигареты. Он бреется такой же бритвой, звонит по такому же телефону, пользуется тем же пылесосом, радиоприёмником и телевизором. У него такие же лампы и такие же обогреватели и так далее. Даже различия в автомобилях не так заметны – у богача будет точно такой же мотор. В начале века всё было совсем иначе!» (по [12]).

Так что, если посмотреть на 1950-е и спросить, что же казалось настолько крутым, ответ будет такой: разница между людьми была невелика. Это была эпоха, когда ожидания легко было держать в узде. Потому что мало кто жил намного лучше вас, а если и жил, вы об этом и не знали. «Вот что отличает ту эпоху от нынешней. Сейчас, чтобы узнать, что кто-то живёт лучше, чем вы, достаточно зайти в социальные сети или почитать новости. СМИ очень любят брать интервью у богатых людей и делиться историями успеха. На это есть стабильный спрос».

Низкие зарплаты казались нормальными, потому что у всех были низкие зарплаты. Маленькие дома казались уютными, потому что все вокруг жили в таких домах. Как у нас с хрущёвками: квартиры – полное говно, но если все живут в таких же, какая разница? Отсутствие человеческой медицины не было чем-то удивительным: ведь ни у кого не было доступа в ведомственную поликлинику. Дети донашивали одежду старших братьев и сестёр, и никто не жаловался[8]. Отдых в палатке был популярен – потому что это был единственный доступный всем отдых. Это было золотое время – социальное давление практически отсутствовало. Люди не хотели чего-то несопоставимо большего, чем могли себе позволить. Экономический рост доставался всем. Американцы не просто богатели, но и чувствовали это, и были этим очень даже удовлетворены.

Но к началу 80-х послевоенное духовное единение закончилось. Чьи-то доходы продолжали расти так же, как и раньше, а чьи-то начали расти экспоненциально. Люди вдруг стали замечать, что в ранее безликой толпе офисных клерков и работяг средней руки стали появляться мужчины и женщины в утончённых костюмах, курящие неприлично дорогие сигары, а некоторые из них выглядывали из окон очень быстрых автомобилей. Кожа их отливала странным зелёным цветом.