– А у тебя какое дело?
Женщина поспешно протянула ей бумагу и доложила:
– Да вот недавно сшили пологи для колясок и паланкинов, о которых только что говорили, а за работу нужно заплатить столько-то лян серебра.
Фын-цзе выслушала ее, приняла счет и приказала Цай-мин занести его в книгу. Она велела жене Чжан Цая подождать прихода жены Ван Сина, которая могла бы удостоверить подпись посредника, а потом уже они вместе должны были пойти получить деньги. Жена Чжан Цая напомнила, что нужны обои и клей, чтобы устроить кабинет для Бао-юя, Фын-цзе распорядилась занести требования в книгу и выдать все необходимое жене Чжан Цая после того, как та отчитается в полученном прежде.
Когда все ушли, Фын-цзе снова обратилась к слугам и продолжала прерванную речь:
– Предположим, завтра он снова опоздает, послезавтра опоздаю я, а потом все и вовсе перестанут приходить вовремя! Если я на первый раз окажу снисхождение и прощу его, как я потом управлюсь с другими? Нет! Его надо проучить!
Фын-цзе опустила голову, немного подумала и приказала:
– Уведите и дайте двадцать палок!
Видя, что Фын-цзе сильно разгневана, люди схватили провинившегося, вытащили во двор и дали назначенное число ударов, а потом пришли и доложили. Тогда Фын-цзе передала Лай Шэну доверительный знак и сказала, чтобы с виновного удержали месячное жалованье.
– А теперь расходитесь! – приказала она.
Слуги и служанки разошлись. Побитый, сгорая со стыда и глотая слезы, поплелся следом за ними.
Из дворцов Жунго и Нинго к Фын-цзе непрерывной чередой приходили люди со счетами и расписками, и Фын-цзе каждому давала указания.
Теперь во дворце Нинго все убедились, что Фын-цзе чрезвычайно строга и не терпит никаких возражений. Никто больше не смел увиливать от работы. Но об этом мы рассказывать не будем.
Бао-юй, опасаясь, как бы кто-нибудь не обидел Цинь Чжуна, вместе с ним отправился к Фын-цзе.
Когда они пришли, Фын-цзе обедала.
– Ах, бездельники! – воскликнула она. – Ну, входите! Будете кушать?
– Мы уже поели, – сказал Бао-юй.
– Где – здесь или дома? – полюбопытствовала Фын-цзе.
– Да стоит ли есть с твоими глупцами! – шутливо проговорил Бао-юй. – Мы ели дома у старой госпожи.
С этими словами он сел.
Едва Фын-цзе окончила обед, как к ней пришла служанка за доверительным знаком, чтобы получить лампадки.
– Я помню, что ты сегодня должна была прийти! – усмехнулась Фын-цзе. – Но я подумала, что ты забыла! Впрочем, если б ты забыла, с тебя и взыскали бы!
– А вы думаете, я не забыла? – созналась женщина. – Только что вспомнила! Стоило мне чуть опоздать, и я ничего не получила бы!
Фын-цзе протянула ей доверительный знак, и та ушла. Это сразу же было записано в книгу.
– Дорогая сестрица, – неожиданно обратился к ней Цинь Чжун, – у вас только один доверительный знак! А если кто-нибудь подделает другой и по нему получит деньги?
– Послушать тебя, выходит, что у нас нет законов! – засмеялась Фын-цзе.
– А почему никто из нашего дворца не приходит за доверительным знаком? – с недоумением спросил Бао-юй.
– Когда за доверительным знаком приходят, ты еще спишь, – снова засмеялась Фын-цзе. – Но позволь тебя спросить, когда ты собираешься заниматься по вечерам?
– Могу начать хоть сегодня! – ответил Бао-юй. – Только они не смогут приготовить для меня кабинет.
– А ты бы попросил меня, и все было бы готово, – заметила Фын-цзе.
– Бесполезно, – возразил Бао-юй. – Они ведь не сделают больше, чем могут.
– Даже если сделают, – сказала Фын-цзе, – все равно кое-что потребуется, чего они не получат без доверительного знака. Вот в чем самое главное!
Услышав это, Бао-юй бросился Фын-цзе на шею.
– Дорогая сестрица! – умолял он. – Дай им доверительный знак, пусть они получат все, что необходимо, и устроят мой кабинет.
– Я и так еле держусь на ногах от усталости, а ты еще меня сдавил! – воскликнула Фын-цзе. – Не беспокойся, сегодня получат клей и обои! Неужели я настолько глупа, чтобы всякий раз дожидаться, пока твои служанки раскачаются?
Бао-юй не поверил, что Фын-цзе говорит серьезно, и тогда Фын-цзе приказала Цай-мин показать ему приходо-расходную книгу.
Но тут вошел слуга и доложил:
– Возвратился Чжао-эр, который вместе со вторым господином ездил в Сучжоу.
– Почему он вернулся? – спросила Фын-цзе.
Чжао-эр вошел и сказал ей:
– Второй господин Цзя Лянь послал меня сообщить вам, что отец барышни Линь Дай-юй скончался утром третьего дня девятого месяца. Второй господин Цзя Лянь вместе с барышней Линь повезли гроб отца барышни Линь в Сучжоу и сказали, что вернутся к концу года. Второй господин прислал меня, чтобы я справился у вас о здоровье, попросил указаний старой госпожи и передал вам его просьбу прислать ему теплый халат и еще кое-какие вещи.
– Ты уже видел кого-нибудь из господ? – поинтересовалась Фын-цзе.
– Всех видел, – ответил слуга и тут же вышел.
Фын-цзе с улыбкой обратилась к Бао-юю:
– Уж теперь твоя сестрица Дай-юй долго будет жить у нас!
– Ай-ай-ай, какая беда! – всплеснул руками Бао-юй. – Представляю себе, как она убивается по отцу!
Он нахмурил брови и тяжело вздохнул.
Фын-цзе, стеснявшаяся расспрашивать Чжао-эра о Цзя Ляне в присутствии посторонних, была рассеянна. Ей хотелось поскорее вернуться домой, но мешали неоконченные дела.
Насилу дождавшись вечера, Фын-цзе возвратилась во дворец Жунго, вызвала к себе Чжао-эра и расспросила его, все ли было благополучно в дороге. Она тотчас же собрала теплую одежду на меху, вместе с Пин-эр проверила приготовленные для Цзя Ляня вещи, потом подумала, что еще может ему понадобиться, и, наконец, упаковав все в узел, отдала Чжао-эру.
– Получше заботься о господине, не раздражай его, – еще раз наказала она Чжао-эру. – Пусть он не пьет и не заводит шашни с девками. Если что-нибудь узнаю, ноги тебе переломаю, когда вернешься!
