Сильнее времени

Вместе с Ильинским они отправились в трактир. Под строгим взглядом Гнездилова, Николай выпил одну рюмку водки, впервые за несколько суток нормально поел и, кажется, был способен к разговору.

Надо признаться, Александр Сергеевич чувствовал вину за то состояние, в коем пребывал его друг. В отличие от того, Гнездилов имел некоторые пояснения к ситуации в виде письма Анны Алексеевны. Но письмо это было столь странным, что сыщик так и не решился рассказать о нем графу.

– Ты прав, друг мой, – наконец, заговорил Ильинский. – Пора завязывать с кутежами. Все это бессмысленно, да и чревато. Представляешь, вчера даже принялся с каким-то купцом в карты резаться. Конечно же, проигрался. Слава Богу, дурная голова, а и та на плечах. Вовремя остановился.

Гнездилов укоризненно покачал головой. Совсем дело дурное, если Ильинский уже в карты играть принялся.

– Что думаешь делать далее? – Задал сыщик самый важный вопрос.

– Пора бы уже объясниться с батюшкой.

– А если он не даст тебе согласия на перевод?

– Пойду с прошением прямо в Штаб.

– Не забывай, Николя, – отметил Гнездилов, – с некоторых пор твой отец – министр. И его согласие будет иметь вес.

– Я помню о том. Что ж, придётся пойти наперекор воле отца. Но служить при канцелярии я точно не останусь.

Николай был настолько твёрд в своём убеждении, что Гнездилов даже не предпринял попытки его переубедить. Он и раньше пытался, да только никакого проку. А значит, так тому и быть. Забавная все-таки судьба: у Александра – обедневшего дворянина по стечению независящих от него обстоятельств не было достойных возможностей, у Николая же, напротив, они были, но ради своей мечты он решился в случае надобности прервать даже все связи с отцом, не боясь лишиться наследства и содержания. Гнездилов задумался, а мог ли так поступить он на месте Ильинского? И не смог ответить.

Дабы не бередить свою совесть, сыщик решил спросить об Аннет. Они уже отобедали и просто сидели теперь за разговором в трактире.

– Как же быть с поисками, ежели ты собрался в армию? – Осторожно задал вопрос Александр.

Он страшился реакции Николая на вопрос о знакомой им двоим особе, но на удивление, Ильинский совладал с собой.

– Никаких поисков отныне не будет. – Беспечно пожал он плечами, но Гнездилов совершенно точно понял, что то – напускное. – Скитаться по свету в попытках обнаружить её следы, я не собираюсь. В конце концов, всё мог разрешить разговор. Но коли Анна выбрала такой путь, стало быть, решено. Волочиться за женской юбкой я не намерен.

Гнездилов одобрительно кивнул.

– Может, оно и верно. Может, к лучшему.

Он вновь почувствовал укол совести, но ничего не смог с собой поделать: говорить о странной записке, которая предвидела события грядущего, Гнездилов был не готов. Решение Николая понять можно, только так ли оно искренно?

Конечно, Николай лгал самому себе. Лгал беззастенчиво, красиво, пытаясь убедить самое себя в безразличии к Анне. Но ему доставало ещё гордости, дабы не кинуться как безумец ей вослед. Коли решила она, он примет её решение, как бы тяжело и горько ему не было на то согласиться.