Прощай, Фикус!

Предисловие

«Прощай, Фикус» – продолжение романа «Инверсия Фикуса», действие которого разворачивается во второй половине девяностых годов.

Его можно читать и отдельно. Вот краткая предыстория героев для тех, кто пропустил или подзабыл первую часть.

Маленький провинциальный городок Глуховецк. Поздним вечером к таксисту, а в недавнем прошлом – талантливому молодому инженеру Фёдору Савченко, оставшемуся из-за закрытия предприятия без работы и без жены, садится странный пассажир. Он приехал из Москвы, очень нервничает и, когда Фёдор хочет заправить машину у себя в гараже, неожиданно направляет на него пистолет. В завязавшейся драке Фёдор случайно убивает незнакомца и лишь только после этого узнаёт причину его агрессии: в чемоданах попутчика лежит 5 миллионов долларов.

Как потом выяснится, это деньги московского криминального авторитета Клима, а убитый Фёдором пассажир – его племянник по кличке Слон. С этого момента жизнь Савченко превращается в череду кошмарных событий. Он и его подруга Марьиванна, дочь местного авторитета Борисыча, вынуждены бежать. Деньги и беглецов ищут бандиты Клима, местная коррумпированная милиция во главе с начальником ОВД Гулевским, а также фээсбэшник Астахов и его помощник. За месяц в тихом, мирном Глуховецке и его окрестностях происходит череда убийств. Жители в панике, по городу ползут невероятные слухи о кровавом убийце по кличке Фикус. Через какое-то время погибает и сам Клим, а его преступная империя начинает разваливаться. Многие считают, что убийцей Клима тоже является неуловимый Фикус. На самом деле в жёсткого убийцу Фикуса превратился сам Фёдор, вынужденный спасать себя и свою возлюбленную.

Фёдору и Марьиванне удаётся получить новые надёжные документы. Теперь они Сергей Клюев и Виктория Долина. С деньгами Клима и новыми документами Фёдор и Марьиванна решают уехать во Владивосток. Там Савченко надеется осуществить свою давнюю мечту – создать собственную производственную фирму по ремонту судовой электроники. Молодым людям кажется, что всё худшее уже позади. У них достаточно денег, новые надёжные документы, хорошая квартира и впереди нормальная счастливая жизнь. Но так ли это?

Неугомонному начальнику глуховецкого ОВД Гулевскому, сидящему в тюрьме по обвинению в связях с бандой Клима, удаётся выйти на свободу. В течении года, проведённого за решёткой, он лелеял надежду отыскать климовские миллионы. С помощью Виталика Иноземцева, который в своё время увёл у Фёдора жену, он напал на след беглецов.

Какой будет их встреча?

Только большие проблемы

создают большие возможности.

Старинная китайская поговорка

Глава 1

«До чего же противен Глуховецк поздней осенью! Всё как всегда. Темень, грязь, дороги – словно после бомбёжки. За год моей отсидки ничего не изменилось. Да, наверно, никогда и не изменится. Ну и чёрт с ним! Я не задержусь», – усмехнулся Сергей Дмитриевич Гулевский, бывший начальник глуховецкого ОВД, и направился с перрона на слабо освещённую привокзальную площадь.

Рядом со старым маленьким зданием вокзала, как и прежде, стояли торговые палатки, подсвеченные разноцветными китайскими гирляндами. Сергей Дмитриевич решительно подошёл к одной из них, купил бутылку водки с золотистой надписью на немецком языке, а также вакуумную упаковку какой-то непонятной импортной закуски.

«Ну и видок!» – пронеслось в голове, когда в мутном стекле торговой палатки он увидел своё отражение. Вместо когда-то гладко выбритого розовощёкого лица с аккуратной причёской на него смотрела физиономия бомжеватого незнакомца. Клочковатый ёжик, небритые щёки, нездоровая бледность и беспокойный взгляд впалых глаз.

«Маньяк из фильма ужасов», – усмехнулся Сергей Дмитриевич, разглядывая своё отражение в слабом свете привокзальных фонарей. Часы на задании вокзала показывали одиннадцать часов. Быстро добраться до дома теперь было возможно только на такси.

Заметив несколько машин с шашечками, Сергей Дмитриевич не спеша подошёл к ближайшей из них и назвал молодому водителю адрес.

«Наверно, вот таким же мрачным вечером два года назад дурашка Слон сошёл здесь с поезда, таща два здоровенных чемодана с пятью миллионами долларов. Затем он сел в такси и навсегда пропал. Хотя нет, не пропал. Через год этого мелкорослого бандюгана всё же нашли… В одном из его же чемоданов на дне старого дачного пруда. Кажется, все эти события произошли лишь вчера, и два года пролетели как один день. Но, с другой стороны, кажется, что год, проведённый в тюрьме, тянулся вечность и поделил жизнь на «до» и «после», – продолжил размышлять Сергей Дмитриевич, глядя на мелькающие за запотевшим стеклом автомобиля знакомые улицы.

Через несколько минут Гулевский был дома. Он сразу заметил, что в квартире уже давно никто не был. Вид пустых комнат создавал ощущение многолетнего запустения. На мебели лежал толстый слой пыли, дверцы шкафчиков были распахнуты, словно при поспешном бегстве. Весь пол усеян старыми газетами и обрывками упаковочной ленты. В люстре горела лишь одна тусклая лампочка, и её слабый свет создавал ощущение унылой бесприютности. Жена восемь месяцев назад ушла к какому-то армянину, который держал несколько заправок в Подмосковье. Об этом она уведомила Гулевского письмом. За год заключения она даже ни разу не навестила его.

«Тупая, злобная сука! Почему я раньше не развёлся с ней? На что надеялся? Да, похрену! Всё, что ни делается, – всё к лучшему!» – пробормотал Гулевский, вспомнив жену.

На кухне он нашёл единственную оставшуюся кружку со слегка выщербленным краем и плеснул в неё водку. Затем выдохнул, одним махом проглотил содержимое, откусил кусок безвкусной датской ветчины из вакуумной упаковки и зажмурился. Через минуту, уже слегка повеселев, Сергей Дмитриевич подошёл к стоящему на полу телефону и без особой надежды поднял трубку. В ней послышался уверенный гудок.

«Ух ты! Работает! Отлично!» – пронеслась в голове Гулевского радостная мысль. – «Как его только не отключили за год? Да здравствует наше национальное раздолбайство!»

Покопавшись в столе, Сергей Дмитриевич нашёл старый тупой нож и направился в ванную комнату. Там он встал на унитаз, отвинтил ножом четыре небольших шурупа вентиляционной решётки и с замиранием сердца засунул руку в образовавшееся отверстие. Нащупал небольшой крюк, затем тонкий капроновый шнур. Облегчённо вздохнул и медленно начал тянуть его на себя. В отверстии появился увесистый пыльный пластиковый пакет. Гулевский осторожно вытащил его и уселся на холодный кафельный пол рядом с унитазом. Дрожащими руками он высыпал содержимое пакета на пол. Сорок тысяч долларов в виде четырёх аккуратно перевязанных резинками пачек и куча небрежно сваленных рублёвых банкнот мягко рассыпались по полу. Бывший начальник Глуховецкого отделения внутренних дел удовлетворённо закрыл глаза и откинулся на холодную кафельную стену, со злорадством подумав о жене: «Эта глупая тварь перетрясла всю квартиру, но найти заначку ума так и не хватило. А раз заначка цела, можно спокойно и вдумчиво приступить к поиску нашего дражайшего господина Фикуса, а также бабок, которые он со Слоном подрезал у Клима».

Мысли о Фикусе и миллионах долларов были для Сергея Дмитриевича опорой и поддержкой на протяжении всего срока пребывания в СИЗО. За всё это время он детально продумал несколько вариантов как заставить Фикуса-Савченко раскошелиться, и теперь лишь осталось спокойно и методично воплотить задуманное в жизнь.

«Надо только выучиться ждать, надо быть спокойным и упрямым, чтоб порой от жизни получать…» – тихо пропел Гулевский и мечтательно улыбнулся.

«Конечно, какую-то часть денег этот гадёныш уже наверняка успел потратить со своей девицей, но не все же пять миллионов! Ну, пусть миллион, да хоть даже два, но в худшем случае три миллиона как минимум у него всё равно должны ещё оставаться. А это тоже неплохо».

Гулевский представил, как бы он мог распорядиться этими тремя миллионами долларов. Купил бы уютный домик в Адлере, с фруктовым садом, подальше от городской суеты, нашёл бы себе симпатичную подружку из местных, бесхитростную, ласковую и работящую. Возможно, открыл бы какой-нибудь собственный бизнес, исходя из местных реалий. В общем, жизнь может стать очень приятной и интересной, надо лишь найти Фикуса и грамотно заставить его поделиться неправедно нажитым богатством.

Он мечтательно улыбнулся и решительно встал с холодного пола.

Глава 2

Сергей Дмитриевич открыл глаза и не сразу понял, почему вместо привычной грязно-зелёной стены камеры СИЗО он видит яркий свет, бьющий в глаза из окна. Постепенно воспоминания о прошлой ночи всплыли в его сознании, и он, скривившись, потянулся. Как только встал с матраца, который по непонятной причине не забрала жена, он ощутил тяжёлую пульсирующую боль в затылке и лёгкую тошноту. Бросив взгляд на пустую бутылку из-под водки, валяющуюся на полу спальни, он осуждающе покачал головой. «Всё! С бухлом покончено! Пора заняться делом», – твёрдо решил Сергей Дмитриевич и, пошатываясь, поплёлся в ванную комнату.

Через несколько минут он сходил в магазин, закупил продукты, приготовил себе нехитрый обед и с аппетитом поел. Лишь после этого он наконец почувствовал себя лучше. Усевшись на пол рядом с телефоном, он набрал навсегда впечатавшийся в памяти номер оперативного отдела глуховецкого ОВД.

– Капитан Мальков. Слушаю вас, – послышался знакомый голос.

– Ого! Уже капитан! Привет, Гриша! – старясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее, проговорил Гулевский.

– Сергей Дмитриевич? – удивлённо воскликнул Мальков. – Вы на свободе?

– Да, выпущен подчистую, и мне нужна от тебя небольшая услуга. Надеюсь, что ты сможешь мне помочь.

На другом конце трубки повисло тягостное молчание. Наконец Мальков, осторожно подбирая слова, медленно произнёс:

– Сергей Дмитриевич, ну вы же сами всё понимаете…

– Да ты не бойся! Во-первых, всё останется между нами, а во-вторых, я не попрошу тебя ни о чём противозаконном. Мне не нужна «горячая» оперативная информация или что-то подобное. Мне нужны лишь актуальные адреса и телефоны двух человек, предположительно проживающих в настоящее время в Москве. И на этом всё. Больше я тебя не побеспокою, – усмехнувшись, проговорил Гулевский.

– Но… Сергей Дмитриевич, но это чревато… Вы же должны осознавать, что… – начал было опять растерянно бормотать Мальков.

Гулевский его решительно перебил:

– Слушай, Гриша, ты помнишь, кто прикрыл твою задницу перед Неменялиным в деле Хомяка? Это сделал я, Гриша! Не забыл? Мне тогда за это могло очень серьёзно прилететь. Выполнишь мою просьбу, и я в тот же миг уеду очень далеко.

– Но я, но вы же знаете, что… – жалобно в очередной раз начал мямлить Мальков.

Однако Гулевский опять его решительно перебил

– Гриша, возьми ручку и запиши: Ряхин Степан Денисович, кличка Ряха. И Иноземцев Виталий Николаевич. Это всё, о чём я тебя прошу.

«Вот же неблагодарная, трусливая скотина!», – раздражённо подумал бывший начальник отделения.

– Это займёт дня три. Мы не столица, наши возможности очень ограничены. Вы же знаете, – словно извиняясь, промямлил Мальков.

– Что поделать, подожду. Я тебе перезвоню, – проговорил Гулевский и, не прощаясь, повесил трубку.

Минут пять он копался в своей старой записной книжке, наконец нашёл то, что искал, довольно крякнул и набрал очередной номер.

– Клуб патриотического воспитания молодёжи «Юнармеец», – раздался тоненький девичий голосок.

– Девушка, а мне бы услышать Хомякова Юлия Игоревича, – бодрым тоном проговорил Сергей Дмитриевич.

– Сейчас, одну минуточку, – ответила девушка и, видимо, повернувшись куда-то в сторону, громко крикнула: – Юлик, тебя мужчина какой-то спрашивает!

Через несколько секунд послышался спокойный уверенный голос:

– Это Хомяков, слушаю.

– Привет, Хомяк, – развязно проговорил Гулевский. – Как жизнь? Всё занимаешься копательством и торговлей оружием?

– Не понял? – удивлённо проговорил Хомяков. – Ты что за пургу несёшь, приятель!

– Я тебе не приятель, – твёрдым голосом произнёс Сергей Дмитриевич. – Это Гулевский. Помнишь такого?

– Что, отмазался? – ехидным тоном спросил Юлик. – А говорили, что тебя лет на семь закрыли по двести восемьдесят шестой. Выходит, ты теперь на свободе, но не мент?

– Все обвинения сняты, и я свободен как ветер, – со злорадством ответил Сергей Дмитриевич. – Я, собственно, что тебе звоню. Тут ко мне обратился мой бывший коллега Гриша Мальков, ты, наверно, его помнишь. Так вот, он у меня консультировался, насколько перспективно реанимировать твоё дело. Я сказал, что мне надо подумать.

– Гулевский, не гони пургу, говори, зачем звонишь? – холодно спросил Юлик.

– Мне нужен ствол. Технически исправный, надёжный и чистый – твёрдо проговорил Гулевский. – Только не из тех, что ты откапываешь на полях былых героических сражений. Я думаю, ты меня понял.

– О как! – изумлённо воскликнул Юлик.

В разговоре повисла напряжённая долгая пауза. Наконец всё взвесив и приняв решение, Хомяков быстро проговорил:

– Есть классный чешский «Чезет семьдесят пять»!

– Отличная вещь! С конца семидесятых спрос на этот аппарат в Европе только растёт. Надёжный, точный, удобный как для стрельбы, так и для обслуживания. Ствол под парабеллум калибра девять на девятнадцать. Магазин на пятнадцать патронов. Дальность эффективной стрельбы – пятьдесят метров. Абсолютно новый. Цена – полторы штуки баксов, запасная обойма входит в стоимость – как по писаному, протараторил Хомяк.

– Отлично, я сделаю тебе одолжение и куплю его за… три сотни, – проговорил Гулевский.

– Не понял? – удивлённо воскликнул Хомяков.

– А что тут понимать? Ты что думаешь, я не просёк, какой ты финт выкинул при задержании три года назад? Ты тогда ловко засветил молодому, неопытному лейтенанту Малькову старый ржавый наган с запаянным стволом вместо боевого оружия, которое ты умудрился сбросить. Я даже догадываюсь, где именно. Наверняка тот ствол до сих пор плавает где-то в речке под Сосновкой, рядом с переездом. Так как ты считаешь, что мне посоветовать моему коллеге Малькову? Стоит повторно возбуждать твоё дело или как? – усмехнувшись, спросил Гулевский.

В разговоре опять повисла пауза. Гулевский даже не пытался её прервать, понимая, что собеседник мучительно взвешивает, насколько реальна угроза и каковы её возможные последствия.

– Когда тебе нужен аппарат? – наконец глухим голосом спросил Юлик.

– Сегодня вечером в восемь, у входа в кафе «Аркадия», – произнёс Гулевский и повесил трубку.

Затем он сладко потянулся и надолго мечтательно уставился в окно.

Глава 3

Несколько дней Гулевский был занят исключительно собой. Ранним утром он совершал пятикилометровые пробежки, огибая центральную часть города, купил что-то необходимое из вещей в торговом центре «Барселона», навёл порядок дома, а вечером перед сном с интересом и любовью рассматривал купленный у Хомяка пистолет, привыкая к упругости курка и ощущению в ладони. Наконец решив, что пора, он набрал номер Малькова. Тот был лаконичен и деловит. Быстро продиктовал московские адреса, по которым были зарегистрированы Ряхин и Иноземцев, а затем с фальшивой грустью в голосе спросил:

– Так вы… Вы уезжаете?

– Да, и довольно далеко, – бодро ответил Гулевский.

– Сергей Дмитриевич, – осторожно проговорил Мальков, – а Иноземцев Виталий – это тот, что был ранен в квартире с любовницей? Ну… тот, что увёл жену у таксиста Савченко?

– Гриша, не переживай. Тебя это никак не коснётся, – с усмешкой ответил Гулевский.

– Да я не поэтому. Неужели опять хотите продолжить своё расследование по Фикусу? Вы по-прежнему уверены, что киллер Фикус и Савченко – одно лицо? Но ведь этому не было и нет никаких прямых доказательств! Только ваше предположение!

– Знаешь, Гриша! – раздражённо воскликнул Гулевский. – Я никому ничего доказывать не собираюсь. Хватит с меня. Я просто хочу повидать старых знакомых, а потом уезжаю во Владивосток. Вот и всё!

– Ясно, – с обидой в голосе проговорил Мальков. – А почему во Владивосток?

– А почему бы и нет? Говорят, красивый город, природа, море…

– Ясно. Ну… тогда счастливого пути, – произнёс Гриша.

– Пока! – ответил Сергей Дмитриевич и повесил трубку.

Закончив разговор с Гулевским, Мальков выпрямился на стуле, откашлялся и набрал внутренний номер.

– Товарищ полковник, это капитан Мальков, – бодро доложил Гриша. – Ваш приказ выполнен, я передал Гулевскому контакты Ряхина и Иноземцева. Вы были правы, он, похоже, действительно собирается продолжать копать по Фикусу. Если Сергей Дмитриевич мне не соврал, то он зачем-то хочет ехать во Владивосток.

Через минуту после разговора с Мальковым полковник Струнов схватил трубку стационарного телефона и быстро набрал московский номер, который помнил наизусть.

– Валерий Павлович, это Струнов Юрий Михайлович, – проговорил он, как только услышал на другом конце провода знакомое «Слушаю». – Вы просили сообщать, если появится любая информация по Фикусу. Есть слабая зацепка. Возможно, Фикус подался во Владивосток. Информация непроверенная, но, думаю, не лишена оснований.

«С дурной овцы хоть шерсти клок», – записав адреса, пробормотал Гулевский, вспомнив поговорку своего бывшего начальника, и не спеша принялся складывать вещи в дорожную сумку.

Через два дня он уже поднимался в лифте на девятый этаж старого панельного девятиэтажного дома на юге Москвы. Перед нужной дверью он замер, прислушался, а затем нажал звонок. Дверь тут же резко отворилась, и в дверях с изумлённым видом застыл Ряха, явно собиравшийся куда-то уходить. Из комнаты послышался старческий женский голос:

– Стёпка, не забудь окорочков килограмма два купить, когда будешь с дежурства своего возвращаться!

– Ага! – крикнул в ответ Ряха и вышел из квартиры, захлопнув дверь.

Он молча вытаращился на Гулевского.

– Мать? – добродушно спросил Гулевский, кивнув в сторону квартиры.

– Тётка, – судорожно сглотнув слюну, буркнул Ряха

Глядя на него, Сергей Дмитриевич добродушно рассмеялся. Ряха был одним из немногих уцелевших членов Климовской группировки. После убийства Клима и развала его команды он и ещё два его товарища, спасаясь от мести конкурентов, решили временно залечь на дно в Глуховецке. Шантажируя Сергея Дмитриевича аудиозаписью, на которой он предлагал свои услуги Климу, они потребовали обеспечить им спокойное и комфортное проживание в городе. В тот момент Гулевскому ничего не оставалось, как выполнить их требование. Но бандиты на этом не успокоились. Вместо того, чтобы тихо-мирно сидеть дома и не высовываться, они решили заглянуть в квартиру покойного Сёмы Седого, почему-то решив, что там могут быть спрятаны пропавшие миллионы Клима. Но вместо миллионов в квартире они нарвались на бывшего телохранителя Сёмы. В живых остался только Стёпа Ряхин, которого оставили в машине на стрёме. И то лишь потому, что он был милостиво отпущен тем, кого называли Фикусом. С того страшного момента Стёпа решил завязать с бандитизмом и удрал в Москву к тётке.

– Ряха, расслабься, я тут не затем, чтобы вершить акт справедливого возмездия. Пошли, переговорим, – произнёс Гулевский. Затем он спокойно повернулся к остолбеневшему Ряхе спиной и не спеша направился к лифту.

– Так что тебе надо, мент? – оглядываясь по сторонам, спросил Ряха, когда они вышли из подъезда и остановились.

– Во-первых, я уже год, как не мент; во-вторых, я хочу тебе кое-что предложить, но сначала ответь мне, чем ты сейчас занимаешься. Ну, чем на жизнь зарабатываешь?

– Охранником на ЗИЛе работаю, сутки через трое, а что? – по-прежнему настороженно глядя на Гулевского, произнёс Ряха.

– Ну и как? На миску супа хватает? – усмехнувшись, спросил Гулевский.

– Не твоя печаль, – буркнул Ряха.

– Послушай, чудило, – лениво проговорил Гулевский. – Я не забыл, что год на нарах я провёл из-за тебя. Но это всё в далёком прошлом, и оно меня больше не интересует. Есть дела поинтересней, и ты в них тоже можешь принять участие. Если согласишься, мы по-лёгкому срубим серьёзных деньжат, и тебе больше не придётся торчать сутки через трое охранником на ЗИЛе. Наверняка тебя туда взяли исключительно из-за твоей устрашающей физиономии, да? – ехидно спросил Гулевский.

– Ты что гонишь? – закипая, зло прошипел Ряха.

– Успокойся, Стёпа – добродушно проговорил Гулевский. – Хочешь реально подняться и жить кайфово, не считая каждую копейку?

– Ты о чём? – раздираемый противоречивыми чувствами, набычившись, пробурчал Стёпа.

Гулевский выдержал паузу, глядя куда-то вдаль, затем перевёл задумчивый взгляд на Ряху.

– Я знаю, где и у кого Климовские бабки, которые Слон перевозил в поезде. Мы с тобой много дерьма хлебнули из-за них. Может, нам стоит объединить усилия и получить справедливую компенсацию? – прищурившись, глядя на Ряху, спросил Гулевский.

– И у кого они? – спросил, сглотнув слюну, Ряха.

– У Фикуса, – беспечно проговорил Сергей Дмитриевич.

Ряха сделал шаг назад и захохотал.

– Ясно. Я пас, – проговорил он, успокаиваясь. – Ты давай сам как-нибудь, без меня. Я в твой долбаный Глуховец больше ни ногой. Мне жизнь ещё дорога. С Фикусом я больше сталкиваться не горю желанием. Ты его не видел и не знаешь. Это не человек, а чёрт какой-то. Ты помнишь, сколько он уже пацанов положил? Стоит только заехать в ваш проклятый Глуховецк и всё – готовь себе деревянный макинтош. Нет. Я пас, – усмехнувшись, произнёс Ряха и махнул рукой.

– Ты не понял, – проговорил Гулевский. – Фикус не в Глуховецке. Он давно сменил имя и обосновался со своей подружкой совсем в другом месте. Я думаю, что живёт он сейчас тише воды, ниже травы и повторять былые подвиги ему теперь точно не по фэн-шую. Если подойти к этому вопросу грамотно, то он никуда не денется и выложит если не все пять лимонов, то хотя бы приличную часть. Так что? Ты со мной или мне кого другого найти?

– Надо подумать, – с сомнением в голосе проговорил Ряха.

– Конечно. Подумай, – усмехнулся Гулевский и презрительно посмотрел на Ряху. – Если и дальше хочешь всю жизнь быть вахтёром на ЗИЛе, то не вопрос. Как говорится, флаг тебе в руки. У меня есть ещё на примете пара кандидатов, с кем можно серьёзные дела делать. Я так и предполагал, что с тобой порожняк выйдет, – Гулевский повернулся и не спеша направился прочь.

– Гулевский, погоди! – обеспокоенно крикнул Ряха. – Ты уверен в своём раскладе?

– Абсолютно! – повернувшись, проговорил Сергей Дмитриевич. – Я знаю точно, что все бабки Клима у Фикуса. Это он на пару со Слоном подрезал их в поезде, а потом по жадности вальнул Слона. И я знаю точно, где он сейчас обосновался. Так ты со мной или идёшь на дежурство?

– Мне надо сначала тётке окорочков купить, – пробормотал Стёпа Ряхин.

– Гулевский тяжело вздохнул и грустно посмотрел на него, как на неизлечимо больного. К сожалению, Ряха был ему нужен, так как он один из немногих, кто знал Фикуса в лицо. А кроме того, Ряху было совершенно не жалко. При необходимости от него можно было легко и без последствий избавиться.

– Ну, окорочка для тётки – это святое! – усмехнулся Гулевский.

«А что я теряю? – подумал Ряха. – Если этому козлу и правда удастся что-то отжать у Фикуса, то кинуть его самого на бабки будет не в падлу. Тем более что жалобиться своим бывшим ментовским корешам он точно не побежит. А мне с приличным баблом раствориться в воздухе проблем не составит. Ищи потом Ряху, как ветра в поле!»

И он мечтательно представил себя с деньгами в крымском ресторане, где был как-то раз перед тем, как уйти в армию.

Глава 4

Вторым кандидатом в помощники у Гулевского был Виталик Иноземцев. Бывший бухгалтер комбината 42/16, на котором когда-то работал и Федька Савченко. Два с лишним года назад Виталик увёл у него жену. А потом случайно в собственной квартире он и его любовница словили по пуле от двух обдолбанных климовских отморозков. Любовница погибла, Виталик выжил. К счастью, он как бывший боксёр имел крепкое здоровье.

Сергей Дмитриевич полагал, что поскольку Виталик знал Савченко лично, он может быть очень полезен. Особенно с учётом его давней неприязни к бывшему мужу своей подруги. Именно благодаря своевременной информации Иноземцева Гулевский смог выйти на след Савченко-Фикуса.

Встреча с Иноземцевым состоялась в дешёвом кафе недалеко от гостиницы «Космос». Виталик сдержанно поздоровался и вальяжно расположился на пластиковом стуле, демонстрируя снисходительную готовность выслушать собеседника. Его надутый важный вид словно заранее предупреждал: «Я знаю себе цену, и за три копейки меня не купишь».

Гулевский внимательно окинул его цепким взглядом. Иноземцев сильно раздобрел, а отёчная, мучнисто-бледная физиономия выдавала в нём человека, далёкого от здорового образа жизни. Одет он был в новый тёмно-зелёный костюм, голубую рубашку с бордовым галстуком.