Товарищ Торин

Презрение к самому себе – это змея, которая вечно растравляет и гложет сердце, высасывает его животворящую кровь, вливает в неё яд человеконенавистничества и отчаяния.

– Я же просил хорошее выдержанное вино, а вы принесли мне какой-то сладенький сок! А фрукты? Вон, видите, та виноградинка немного подгнившая! Отвратительно.

Молоденькая официанточка покраснела, стала неловко раскланиваться, бубня невнятные извинения. Маврик разозлился ещё пуще прежнего:

– Чего ты бормочешь? Думаешь, я не могу отличить выдержанное вино от обычного? Цвет видишь, дура, какой? А должен быть бурый, понятно?! – высокопоставленный лихнист не мог сдержать праведный гнев. – Вызови старшего товарища! Закрою вашу гостиницу нахрен! В номере неопрятно, еда низшего класса! Тьфу! Бегом, я сказал, за начальником!!!

Рыдающая девушка убежала, а Маврик в сердцах отшвырнул приборы от слегка подостывшей еды.

– Ни стыда ни совести. Обслуживают товарищей высшего ранга словно каких-нибудь рядовых работяг! Дожили.

Сидящий напротив Маврика отец, как ни в чём не бывало, обгладывал рябчика. Кто бы мог подумать, что этот упитанный старичок после освобождения из плена Орды представлял собой одни кости да кожу…

– Отстаёте от графика? – спросил он, безошибочно угадывая причину скверного настроения сына.

Маврик фыркнул. Тем не менее после выплеска гнева на официантку ему стало немножечко легче:

– Ещё бы не отставать. На носу Межрасовые игры, а у нас до сих пор нету части отделочных материалов! Сто раз писал, нужно больше мрамора! Как об стену… Придётся декоративной штукатуркой дома украшать, позорище, честное слово.

Отец кивнул:

– Товарищ Торин будет недоволен. Гномы-то свой участок вон как отделали, не каждый дворец так блестит, как обычная гостиница в северной части Торинграда! Эльфы тоже на удивление хорошо постарались, хотя им довольно скромное задание дали. У орков всё через задницу, но от них никто ничего иного не ожидал. Ты же понимаешь, что если мы облажаемся, то Союз Человеческих Королевств недополучит льгот, квот и всего остального? А значит, недополучим ресурсов и мы.

Конечно, Маврик прекрасно всё понимал. На Стройку Тысячелетия возлагались большие надежды, ведь город, построенный специально под Межрасовые игры, должен был служить витриной нового мирового порядка.

– Я это не просто хорошо понимаю, я уверен, что в случае малейшего недочёта мы лишимся своих должностей. Всё должно выглядеть идеально! Но, варг возьми, я же не могу родить теперь этот мрамор?!

Отец Маврика нахмурился, после долгого плена он терпеть не мог орочьи выражения:

– Сколько раз говорил, используй одобряемую Товариществом лексику! Не «варг возьми», а «забодай меня баран», «затопчи мамонт» или что-то подобное. «Орк побери» на крайняк, если уж хочется нечто с зеленокожими связанное. Что касается мрамора, то пошевели немного мозгами: достаточно облицевать стадионы и близлежащие здания, в стандартные гостиницы и вспомогательные постройки старшие товарищи лишний раз соваться не будут. А с формальными инспекциями я как-нибудь разберусь, предоставь это мне.

Лицо Маврика впервые за вечер осветила улыбка, именно это он и хотел услышать от умевшего заговорить любому зубы отца. Когда Маврик выступал в роли инспектора сам, то терпеть не мог пускания пыли в глаза, но в роли администратора считал обман с имитацией не просто допустимыми, а желательными для достижения лучшего эффекта явлениями. На двойных стандартах основана всякая власть и высокое положение в обществе. Кто не понимает этой морали, тот никогда не достигнет успеха.

– Простите, извините… – подбежал к столу управляющий гостиницей человек. – Мои глубочайшие…

– Так-так, – потёр руки Маврик. – Тебя-то мы, товарищ, и ждали. Стой смирно, когда с тобой разговаривает старший по званию! Уже лучше. Советую тебе отнестись к моим следующим словам со всем возможным вниманием. В гостинице вашей, значит, обслуживают гостей очень плохо. Мы с товарищем недовольны…

Глотку и пищевод обожгло. Дыхание перехватило. Несколько мгновений Афелису казалось, что его вот-вот разорвёт изнутри. Затем первый эффект от выпитого залпом пойла стал потихоньку рассеиваться. Начиналась вторая, самая приятная стадия. По телу разливалось тепло, мышцы расслаблялись, взор мутнел, мысленный диалог затихал.

– Хорошо пошла, а? – крякнул Рок, вытирая рот тыльной стороной грязной ладони. – Через пять минут закинем ещё по стаканчику, чтобы точно в хлам отрубило. Даскалос, ты как, солидарен с трудящимися?

Исхудавший пожилой гном неопределённо пожал плечами, что Рок, конечно же, истолковал как согласие. Разве можно отказываться от столь неописуемого удовольствия? Это завтра будет с утра очень плохо, зато сейчас мир казался чудесным.

– Я вот чё подумал, – почесал заляпанный подбородок шаман. – Надо в нашу компашку эльфа, а лучше эльфийку найти, тогда у нас будут все расы представлены. Дружба – ик! – народов, мать их так через этак! Могучий орк, мудрый гном, красивый эльф…

– И трусишка человечек, – предложил Афелис свой вариант замявшемуся орку. – Ну а что, разве не так? Раса, готовая прогнуться под всех… Орда, лихнисты – без разницы. Лишь бы не убили всех сразу, а так, добро пожаловать к нам! Племя терпил.

Уже начавший раскачиваться из стороны в сторону Даскалос Балинович неодобрительно взглянул на бывшего ученика:

– Не вини их, Афелис. И уж тем паче не бери вину на себя. Пока была возможность, люди боролись. Пускай, ничего путного из вашей битвы не вышло, но не стоит называть трусами ни людей, ни себя. Вы, вы…

– Просто неудачники, да? – покачал головой мрачный, несмотря на весь выпитый алкоголь, Афелис. – Или слабаки, что, в сущности, одно и то же. Раса, лишённая исторической значимости. Раса, которой позволяли почувствовать себя самостоятельной, но никогда не способная свою независимость отстоять. Трусишка-неудачник-слабак человечек…

Лицо орка сморщилось, что должно было выражать сострадание к собутыльнику:

– Нормально вы, человеки, сражались, только сильного лидера у вас не было. Каждый тянул на себя одеяло, вот и не смогли быстро собраться. Так-то тяжёлая кавалерия у вас была ого-го!

Но скверное настроение Афелиса сегодня не могло рассеять даже самое ядрёное пойло. Он наклонился через стол к орку:

– А в эпоху завоеваний Первой и Второй Одры эти самые сильные лидеры были? Я тебе так скажу, Рок, не в лидерах дело, а в стремлении людей любой ценой выжить. Нет, инстинкт самосохранения – прекрасное качество для индивидуального приспособленчества, но когда дело касается всего общества, требуется не только забота о собственной шкуре, но хотя бы толика самопожертвования. А вот с этим у людишек проблемы. Моя хата с краю, пусть другие рискуют – вот типичные рассуждения человека! Чем-то похоже на философию эльфов, только у остроухих хватило воли, ума и умений, чтобы объединиться, создать сильную экономику и непревзойдённую почти два тысячелетия волшебную технику, а у нас дальше грызни между королевствами руки ни до чего не дошли.

На самом деле Афелиса злило, конечно, не поражение из раза в раз людей оркам. Именно люди первыми принимали на себя удар орд и имели мало шансов справиться с зеленокожими полчищами без своевременной помощи других рас. Нет, его раздражала личная неудача с попыткой поднять восстание против лихнистов десятью годами ранее.

Бунт закончился не начавшись. Его сдали соратники. Вернее, те, кого он считал таковыми.

Бесславный конец изначально обречённого предприятия – так Афелис характеризовал теперь свой провал. Если бы не поручительство Маврика, не сохранить ему тогда головы.

Хотя, если бы не предательство того самого Маврика…

Неважно, все эти бесконечные «если бы» не считаются. Имеет значение лишь результат, а не всевозможные оправдания.

– Я тебе так скажу, Афелис, – наставительно поднял указательный палец Даскалос Балинович. – В любой исторической перспективе всегда можно найти поводы как для гордости, так и для сожаления. Не надо концентрироваться на чём-то одном. История нужна не для оправдания и объяснения настоящего, история позволяет понять, на какие грабли ты собираешься опять наступить. И ты вляпываешься сейчас в пораженческие настроения, не видя никаких шансов на освобождение общества. Как не видели их жившие под игом Первой, Второй и Третьей Орды, пока внезапно те не заканчивались.

Даскалос Балинович оказался в тундре почти одновременно с Афелисом. Но не за бунт, нет. Всего лишь за «тихий саботаж», который его начальство усмотрело в поведении заблудшего члена общества.

Улыбка преуспевавшего некогда в Эльфланде гнома оказалась недостаточно заискивающей, язык не научился лизать вышестоящую задницу, энтузиазма перевыполнять норму не было. Вот такое вот страшное преступление.

– За это надо выпить! – невпопад предложил собутыльникам Рок, руководствуясь скорее внутренними часиками, нежели ходом беседы. – За разгром Четвёртой Херни, которую устроили нам всем гномы! Прости, Даскалос, я хотел сказать, лихнисты. Нет херне!

– Нет херне! – поддержали тост человечек и коротышка. Не потому, что были впечатлены странным лозунгом орка. Просто всем хотелось хоть немного отвлечься от мрака, что поселился в сердце и разуме.

Питие стало единственной дверцей к внутреннему спокойствию. Но в глубине души все понимали, что путь за дверью ведёт в никуда.

Государство в действительности – это мы сами, и только себя мы должны обвинять в его организации.

Маврик придирчиво осматривал стадион, один из множества в городе. Будучи весьма тучным мужчиной, он тем не менее не ленился, обходя каждый зрительский ряд и помечая угольком малейшую шероховатость, трещинку, скол или любой иной недостаток. Придираться к другим всегда хорошо: чем больше замечаний, тем сильнее у подчинённых чувство вины. Чем больше удастся внушить наивным работягам вины, тем меньше они станут чего-то просить или требовать.

Белоснежный стадион впечатлял. По проектам гномов все здания в Торинграде строились с поистине грандиозным масштабом, словно стремясь вместить в себя всё живое на этой планете.

Если стадион, то минимум на сто тысяч зрителей. Если гостиница, то хотя бы на пять тысяч постояльцев. Если аллея, то шириной не менее двадцати метров. Всё большое, просторное.

Злые языки шутили, что бородатые коротышки стремятся компенсировать гигантоманией малый рост и тесноту под горами. Впрочем, подобные шуточки пресекались достаточно быстро.

Сияющий город начали отстраивать сразу после разгрома Третьей Орды на руинах ничем не примечательного в прошлом городка срединного королевства людей. Место было выбрано исключительно из соображений географического расположения, как центр наиболее плотно заселённой ойкумены. Дирижабли из воздушного порта Торинграда могли долететь до любой обитаемой точки света за две-три недели, но в среднем путешествия занимали значительно меньше времени.

Каждой расе отвели для строительства свой район города. Гномы трудились над центральной и северной частью, эльфы над западной, люди над южной, оркам доверили восточный район. Товарищ Торин обожал использовать соревновательный аспект для создания между лихнистами конкуренции. Кто лучше всех проявит себя на Стройке Тысячелетия, тому гарантировано высокое место в запутанной иерархии. Кто опростоволосится, может о тёпленьком местечке навеки забыть.

Естественно, состязаться с гномьими строителями было решительно невозможно. Коротышки знали толк в зодчестве, были сроднены с камнем, буквально ощущали его, словно неодушевлённый материал являлся продолжением тела. У гномов имелись феноменальные ресурсы, тогда как остальные расы были истощены недавней войной. Тем не менее товарищ Торин настаивал, что поучаствовать в строительстве города должны все. Фактически борьба шла не за первое, но за второе почётное место: какая раса ближе всех приблизится к эталонному качеству гномов?

Маврик с отцом сразу увидели в мероприятии шанс проявить лояльность режиму и продемонстрировать управленческие качества, а потому шли на любые ухищрения, чтобы курировать ход строительства. Глупый Афелис же ратовал, что сначала нужно восстановить разрушенные Третьей Ордой города, а потому благоприятные возможности прозевал.

Наивный, наивный Афелис. Никто не будет захватывать мир, чтобы вернуть статус-кво. Лихнисты быстро устраняли разруху, но не восстанавливали прежний вид, а отстраивали разорённые поселения заново. По весьма упрощённому плану, с минимальными удобствами для жителей. Каждый городок был похож на соседний как две капли воды. Функциональность без излишеств – идеальное жилище товарища!

Мест обитания высокопоставленных лихнистов это правило, естественно, не касалось, как не относилось оно к Торинграду, административным зданиям и так далее. Надо всегда отделять обыденное от сакрального: власть не может жить по установленным ею для простого народа порядкам, иначе какая же она власть?

Хотя надо отдать лихнистам должное, роскошь верхушки на публичное обозрение не выпячивалась. А колоссальные вложения в отдельные проекты объяснялись их общественной значимостью, предназначением для народного пользования и другими сказками, исключающими личную выгоду. Народу ведь не столь важно, что он живёт плохо, главное – чтобы всем остальным тоже было нехорошо. Тогда ощущения социальной несправедливости не возникает, все покорно следуют всему, что им говорят.

Само собой, какие-то неприятные слухи о руководстве неизбежно просачивались, но репрессии и пропаганда быстро улаживали досадные непонятки. Монополия на насилие и средства массовой дезинформации могут веками поддерживать выгодную власть имущим иллюзию равенства. Вкупе с минимальным достатком широких слоёв населения, это всё что нужно для устойчивости подобного лихнизму режима.

– Трибуну для почётных гостей выдрайте до зеркального блеска! – сказал Маврик бригадиру, не найдя до чего докопаться. – И подходы к ней тоже. Товарищ Торин может посетить любой стадион, ты же не хочешь разочаровать Вождя, правда?

Худощавый бригадир поспешно закивал. Он понимал, чем может обернуться поиск виноватых, если товарищу Торину что-нибудь не понравится.

– Ладно, подсобные помещения проинспектирует позже мой заместитель, мне ещё сегодня надо две гостиницы осмотреть. Не расслабляемся, Межрасовые игры близко! Сейчас нужно максимально подналечь, потом можно будет расслабиться. Вопросы есть? Тогда увидимся через несколько дней. Трудовых успехов, товарищ!

– За работу! – ответил формальную фразу бригадир с измождённым лицом.

С трудом встав из-за стола, Афелис дрожащей рукой отодвинул ширму, огораживавшую трёх собутыльников от остальной части барака. Нетвёрдой походкой направился к туалету, намереваясь справить нужду.

За последний месяц он прямо-таки пристрастился к паршивому пойлу, при каждом случае составляя Року и Даскалосу Балиновичу компанию. Но если гном практически не пьянел, орк переносил похмелье легко, то голове Афелиса алкоголь причинял большие страдания. Люди и эльфы плохо приспособлены для беспробудного пьянства, их тела слишком утончённые, хрупкие.

Тем не менее Афелис сознательно шёл по пути самоуничтожения, утратив всякую веру в справедливость и будущее. Чем раньше его добьёт алкоголь, тем меньше пользы от него получат лихнисты. Такой вот протест, такое сопротивление.

Афелис почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Без всяких видимых причин мир перевернулся, он уставился в покрытый копотью потолок.

– Я жалкий червь, не иначе… – философски заметил Афелис, обращаясь в пространство над ним. – Ничтожество, неудачник.

– Ик! Аф, твоя кровать дальше! Помочь тебе, друг? – послышался голос Рока.

Друг. Его лучший друг теперь орк. Замечательно.

– Не парься, я справлюсь! – уверил Рока Афелис.

Перевернувшись на живот, падший человек пополз дальше. Другие каторжники не обращали на него никакого внимания. Все были слишком утомлены непосильной работой и хотели лишь неподвижно лежать на узких жёстких койках. Стражникам не было необходимости следить за порядком, драк почти никто никогда не устраивал.

«Холод, голод и труд – дисциплину у нас наведут!» – любили говаривать надзиратели, в чьи обязанности, вообще-то, входило перевоспитание заключённых.

Обязанности… это слово запрещено использовать по отношению к вышестоящим. Обязанности работают всегда в одну сторону.

Опершись о чью-то кровать, Афелис встал на колени. Через пару минут он сумел-таки поставить на ноги бренное тело. Такое тяжёлое тело, не весившее в действительности почти ничего…

Непослушные ватные ноги сделали шаг, затем следующий. Нет более целеустремлённого человека, чем идущего в туалет. Он не ищет оправданий, он точно знает чего хочет. Он действует, просто действует. Движется к своей цели.

Афелис рывком распахнул хлипкую дверь. Шатаясь, подошёл к ближайшей дырке в полу. Направил струю, закатил глаза от блаженства.

По характерному звуку он понял, что не попал в дыру в полу даже близко. К варговой матери, всё равно грязнее в отхожем месте не станет! Взор сам собой набрёл на большую щель в потолке. В на редкость безоблачном небе он увидел две звёздочки. Их свет завораживал.

– Какая красота, какое чудо нас окружает! – воскликнул Афелис, задрав к щели в потолке голову. – Ковыряемся в дерьме, а в высоте чистый свет. Такой безупречный…

Внезапно одна из звёзд стала тускнеть. Через минуту на её месте виднелось одно лишь тёмное небо.

Афелис готов был поклясться, что ему не померещилось, что ничто не мешало обзору, звезда просто взяла и пропала!

Он ещё долго стоял со спущенными штанами, пристально вглядываясь в ночной небосвод, но больше ничего не менялось.

– Далёкий мир взял и исчез… – пробормотал Афелис, когда ему вдруг вспомнились произнесённые по пьяни мрачные слова Рока: – Крушитель Миров, ты ли это?

Безразличие сильно влияет на историю. Действуйте пассивно, но действуйте.

Пармашину ощутимо тряхнуло. Огромные глыбы мрамора в прицепленной к машине повозке неровность дороги тоже не оценили. Выругавшись, водитель остановил грузовой транспорт, вместе с охранником вышел из передней кабинки, чтобы осмотреть колёса и груз.

Заметив орков, копошащихся в лесу чуть поодаль, ответственный за доставку мрамора гном дал выход разгоравшемуся в груди праведному гневу:

– Крысиные нечистоты, чего вы на обочине ковыряетесь, не видите, что ли, у вас посреди дороги огромная выбоина? Дегенераты зеленожопые! Набирают в работяг кого ни попадя… Позовите своего бригадира! Если хоть одна глыба треснула, такую секир-башку вам устрою!

Орки виновато понурили головы. Все расы равны, но некоторые всё же ровнее других: если к тебе обращается гном, следует беспрекословно выполнять указания.

– Зачем ругаешься, начальника, сейчас главного позовём… – вздохнул ближайший к водителю чернорабочий.

Позади останавливались другие пармашины, везущие в Торинград мрамор.

– Чего там у вас? Почему встали? – выкрикивали из кабин раздосадованные неплановой остановкой водилы. – Такими темпами мы и к следующему утру до города не доедем!

Мощёная камнем дорога, ещё неделю назад считавшаяся довольно добротной, сегодня удивляла колонну грузовых машин своим отвратительным качеством. То здесь, то там зияли дыры от вырванных из грунта булыжников, в нескольких местах, напротив, были навалены непонятные кучи.

– Зеленозадые какие-то работы устроили, половину дороги перекопали! – громко ответил бородатым товарищам осматривающий последствия деятельности орков гном. – По таким ухабам мы вместо глыб мраморное крошево привезём! Надо самим этот участок отремонтировать, вылезайте!

Бурча под нос самую отборную ругань, коротышки выходили из своих пармашин, чтобы осмотреть развороченный участок пути.

– Какой идиот поручил оркам дорожные работы?

– Работы? Ты называешь работами вот этот звиздец?!

– Здесь что, стадо мамонтов пробежало?

– А я говорил, орк лихнисту никакой не товарищ!

– Я не понял, зеленомазые, вы что, канаву посреди дороги вырыть решили?

– Дай орку молоток и лопату, он камня на камне не оставит к закату…

Несмотря на ворчание, мастеровитые гномы сразу взялись за работу, заваливая выбоины камнями с обочины. Орки, раскрыв рты, с глупым видом наблюдали за шустрыми коротышками.

– Чего пасти раззявили? Давай лопату сюда, тугодум!

Орк заморгал, словно не понимая, что к нему обращаются.

– Ты что, совсем тупой? Лопату, говорю…

– Что стряслось? – раздался басовитый голос массивного орка, идущего к столпившемся на дороге гномам.

В обеих руках зеленокожий товарищ держал большую лопату, похожую в его лапищах не на рабочий инструмент, а на двуручный топор. Каска скорее походила на шлем.

– Ты бригадир? Старший товарищ? Начальник? Самый главный у орков? – словно обращаясь к недоразвитому ребёнку, спросил водитель угодившей в выбоину пармашины. – Чем вы здесь занимаетесь? Почему дорога разбита? Орк, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?!

Подошедший к водителю зеленокожий детина пожал плечами, растягивая рот в широкой клыкастой улыбке:

– Конечно, я всё понимаю. Ва-а-а-а-а-а-а-а-ар!!!

В следующий миг замаскированный под лопату двуручный топор рассёк гнома от правой ключицы до середины груди. В лицо державшего арбалет охранника пармашины угодила стрела. Хлопавшие глазами секундой ранее «работяги» с воплями ринулись на чинивших дорогу водителей, безжалостно рубя их топорами-лопатами.

– Засада! На нас напали! – завопил кто-то из стоявших поодаль гномов. – Бежим! Уезжаем!

Лихнисты бросились врассыпную: большинство побежало к своим машинам, кто-то бросился в жиденький лес на обочине. Несколько гномов, отвечавших за охрану груза, выпустили в орков арбалетные болты, но не испугали, а лишь разъярили нападающих.

Некто, прячущийся в кронах деревьев, планомерно расстреливал из лука пытавшихся оказать сопротивление гномов. Позади колонны пармашин послышался треск – прямо на дорогу упал ствол заранее подпиленного клёна, отрезая транспортным средствам путь к отступлению.

– Получай, «товарищ»! На! На-а-а!!! – кричал большой орк, увлечённо разделывая на части попавшегося под руку гнома.

Две пармашины погнали вперёд, объезжая остановившуюся колонну. Сохранность груза водителей больше не беспокоила. Как не волновали их лежащие на дороге товарищи, которых тяжёлые паровые машины давили, словно насекомых.

Орки даже не пытались остановить несущиеся во весь опор махины. Они знали, что за поворотом дороги тех всё равно ждёт сюрприз. Зеленокожие отлавливали и добивали разбежавшихся лихнистов, избавляясь от свидетелей происшествия. Только одному гному оставили жизнь.