Филолог. Магия Слова
Я как-то был в залах Эрмитажа, отделанных полудрагоценными камнями – малахитом, агатом, яшмой. Так вот, убранство замка Ульрики затмевало богатство и роскошь бывшей резиденции русских царей.
Таня тоже была поражена и озиралась по сторонам с открытым ртом. И все же не вязалась эта красота с простой пищей, которой нас угощали.
Принцесса склонилась перед нами в изящном поклоне. Эх, неправильно. Это же мы должны были сделать реверанс.
– Приветствую дорогих гостей и уважаемых синкретистов. Как вам спалось? Вкусен ли завтрак?
– Все замечательно, спасибо, – ответил я, потирая ушибы от тяжеленной подушки.
– Тогда должна сообщить, что завтра, в пять утра, мы выезжаем в Школу синкретизма. Думаю, даже таким одаренным людям есть, чему поучиться.
Мы с Таней кисло переглянулись. Есть, конечно. Мы вообще ничего не умеем и колдуем лишь по счастливой случайности и воле богов.
– Вам выдадут дорожную одежду и оружие, – продолжала принцесса. – Вы согласны? Вопросы есть? Может, отвести вас назад, к озеру?
– Нет, нет. Мы поступим в Школу Синкретизма и будем учиться вместе с вами, Ваше высочество, – заулыбалась Таня. – А оружие-то нам зачем?
– Потому что дороги очень опасны. И вам придется использовать меч или кинжал, чтобы постоять за себя, – принцесса улыбнулась в ответ. – Лот даст вам пару уроков фехтования, не волнуйтесь. Я же вижу, что вы пока еще владеете магией синкретизма… недостаточно хорошо, хотя и имеете большой потенциал.
– Ага, разбежались. Сейчас как начнем мечом махать, всех врагов распугаем, – прошептала одногруппница мне на ухо.
– Вы что-то сказали, Танна?
– Меня Татьяной зовут или просто Таней. Неужели ваши доблестные телохранители, – девушка кивнула на Лота, – не смогут защитить нас? Или они способны только девушек насиловать?
Я дернул Таню за руку. Нечего троглодитке знать о нашей стычке с Лотом.
Но Ульрика опять улыбнулась и присела в реверансе:
– Телохранители принцессы должны охранять принцессу. А господа синкретисты, одаренные высшей магией, пусть решают свои проблемы самостоятельно. И позволю дать вам совет: не стоит афишировать, что вы из другого мира. У нас не слишком любят инородцев. И лучше бы вам привыкнуть к новым именам. Аль и Танна – звучит неплохо.
Я еще крепче стиснул Таню за руку.
Подошел к Ульрике и поклонился. Конечно, получилось неуклюже, но я же старался.
– Благодарю Вас, принцесса, за приют, доброту и ваши советы. Конечно же, мы завтра выезжаем вместе с вами.
Улыбка Ульрики стала еще шире, и она протянула мне чешуйчатую руку, которую я, морщась, поцеловал.
– До завтра, дорогие гости! По всем вопросам обращайтесь к Лоту.
Таня закатила глаза и молча вышла в коридор.
А троглодит вздохнул:
– Говорил же, никто не будет вас защищать, если что случится.
– Так может, ничего и не случится. Нечего прежде смерти помирать.
– Может, и нечего. Но на Лесного бога надейся, а сам не плошай, – покачал головой Лот.
Затем он провел нас в гардеробную и оружейную. Где мы выбрали себе странные наряды по меркам Земли – сапоги с высоким голенищем, похожие на обувь для верховой езды, теплые кафтаны, застегивающие у горла, и штаны, расцветкой напоминающие камуфляж. Таня долго ругалась, пытаясь найти что-то подходящее для своей пышной груди, пока я ее не пристыдил:
– Хватит уже! Ты же филолог!
– И что? – Таня поджала губы. – Уж и поругаться нельзя на великом и могучем?
– Материться будешь в зале для фехтования, когда троглодит из нас дух выбьет. Ты же не дала, поэтому он – грозен и зол.
Таня пожала плечами, и первая пошла в зал, где стала быстро разминать кисти.
Я уже заметил, что она предпочитает нытью действие.
Впрочем, наша первая тренировка оказалась не такой уж и страшной. Правда, в основном матерился я, потому что именно меня Лот выбрал грушей для битья. И на мне показывал все приемы.
Таню он как будто бы опасался…
Глава 5
Вы когда-нибудь сталкивались с сонным параличом? Жутким состоянием между сном и явью, когда не можешь пошевелиться, но все чувствуешь и осознаешь?
Моя ночь после первой тренировки с Лотом и была затянувшимся сонным параличом. Одеревенели все мышцы, зато сердце, будто взбесилось, а мозг услужливо показывал одну страшную картину за другой.
Шаг-удар-защита. Шаг-выпад-шаг. Слова учителя крутились в голове, не давая забыться во сне. В горле пересохло, и, впервые с момента попадания я был готов разрыдаться.
Да зачем мне эти воинские премудрости? Я – маг. Я – синкретист.
Только вот до сих пор не разобрался, как пользоваться своими способностями.
После тренировки мы с Таней, которой Лот не делал скидок, гоняя не меньше, чем меня, плашмя лежали на полу.
Троглодит легонько пнул меня в бок:
– Я лишь преподал вам азы фехтования. Ничего сложного, но эти умения дадут вам несколько секунд жизни. А там, глядишь, и я успею подбежать…
Я не реагировал. Лишь вяло пробормотал: «Да пошел ты со своим фехтованием. В нашем мире мечом только алкашей и пугать…»
– Я знаю о вашем мире, – с достоинством ответил троглодит. – О машинах, пистолетах и ракетах наслышан. Это же есть и у нас. Только у синкретистов. Неслыханное везение, ведь в нашем мире не было масштабной войны, не было холокоста и ядерного оружия.
– Да, на мечах много не навоюешь. Миллионы не истребить. Но чего же вы боитесь?
– У нас свои проблемы, у вас – свои, – вздохнул Лот. – А теперь идите есть и ложитесь. Завтра с утра вас ждет еще одна небольшая тренировка.
– Так чего же вы боитесь? – повторила Таня мой вопрос, в упор посмотрев на Лота.
Тот молча вышел.
После бессонной ночки единственное, что меня порадовало, это такой же замученный вид моей одногруппницы.
Ну, и смутило ее поведение. Танюшка вдруг бросилась ко мне на шею, и я ощутил ее твердую грудь, тесно прижавшуюся к моей. С чего бы такие нежности? Это ее так возбудил мой вид в доспехах?
Но, как оказалось, Тане всего лишь требовалось сочувствие.
– Вот чешуйчатый мудак, загонял нас до полусмерти. Я почти не спала.
– Я тоже. Еще долго от него не отделаемся, даже в магической школе будет охранять принцессу, – я осторожно обнял Татьяну и похлопал по спине.
Затем попытался ее отстранить от себя. Ни к чему мне такие нежности в пять утра.
Но одногруппнице было плевать на физиологические особенности юношей-филологов. Она приникла ко мне всем телом и захныкала:
– Что нас ждет впереди, Аль?
– Тренировка и завтрак. А затем… кони. Ты когда-нибудь ездила верхом, Танюш?
Девушка легонько подтолкнула меня к кровати, заставляя сесть. Проворковала:
– Пару раз. Это несложно. Вот так.
И плюхнулась ко мне на колени, обвив мою талию ногами.
В такой позе и застал нас Лот, который, казалось, еще больше позеленел:
– Прошу прощения за вторжение… Буду через двадцать минут.
Таня легко соскочила с меня, словно и не было накануне изнуряющей тренировки.
Мне даже показалось, что она устроила этот спектакль со слезами назло Лоту.
– Мы уже готовы, – объявила она.
– Ага… Типа того, – поддакнул я, хотя больше всего на свете я бы мечтал пролежать весь день без движения.
– Тогда пройдемте в оружейную, а затем во двор, господа синкретисты.
Мы выбрали себе сразу и по деревянному мечу для утренней тренировки, и по железному, который должны были взять в дорогу.
– Доспехи пока не надевайте, – скомандовал троглодит. – Вижу, что вы еще не проснулись, но я могу решить эту проблему.
Мы с Таней переглянулись и пошли во двор. Что он задумал?
– Наберите по ведру воды, затем разденьтесь и облейте друг друга.
– Да ни за что, извращенец долбанный! – взвилась Таня.
– Я отвернусь, – покачал головой наш учитель.
– Да ни за что! Это же издевательство – холодная вода на улице, – поддержал я одногруппницу.
– Тогда тренируйтесь сами, господа синкретисты, – усмехнулся Лот. – А я пошел завтракать. А еще советую пройти в часовню Всех Богов и помолиться. Очень хорошо помолиться.
Таня сдалась первой. Она стянула через голову льняную рубашку, а затем стянула штаны с криком:
– Отвернитесь, извращенцы!
Меня же смущала не моя нагота. Слава Будде, нечего стесняться, а холодная водичка.
Я очень медленно подошел к колодцу и бросил ведро вниз, затем вытянул его на поверхность. Ноша казалась неподъемной. Да что за издевательства над бедным филологом?
Несколько секунд я смотрел на ведро, полное ледяной воды. Оттягивая страшный миг, погладил край деревянного колодца. Эх, не нахватать бы заноз. Дерево казалось почти теплым. И тогда я решился.
Мир расцвел. Мои ладони ощущали холод железного ведра и одновременно шершавую древесину. Но сознание уже наслаждалось водопадом.
Очень холодно. Очень жарко.
А потом я увидел перед собой греческий алфавит и понял, что могу все, что захочу. Сейчас я – не филолог. Сейчас я – синкретист.
Лот подошел ко мне, протягивая руки. Ладони вперед – знак повиновения. Знак чистых намерений.
– Остановись, синкретист, не сходи с ума. Ты не сможешь удержать это состояние долго. Надо учиться.
Таня завизжала. Интересно, она почувствовала это? Увидела радугу?
В синкретизме есть красота.
Я стряхнул ладонями капли. Ноги, будто вросли в землю. Эйфория покинула меня, но бодрость осталась.
– Все хорошо. Я – друг.
Таня торопливо одевалась и ловко зашнуровала кожаный корсет. Интересно, когда научилась.
Вторая тренировка далась легче, хотя меч по-прежнему оттягивал руку. Неужели я такой слабак? Это всего лишь деревяшка!
Мы фехтовали с Таней, отрабатывая друг на друге основные приемы, и я вдруг осознал, что вхожу во вкус. Приятно чувствовать себя более сильным и ловким.
– По груди не бей! – предупредила Таня. – Или пожалеешь.
У нее тоже получалось неплохо, особенно для студентки-словесницы.
– Закончили! Пора завтракать и собираться! Через два часа выступаем, – скомандовал Лот.
Мы с Таней решили еще раз облиться холодной водой. Больше из любопытства: а вдруг мир опять расцветет? Вдруг мы увидим синкретизм в действии?
Но нет, видимо, дело было не только в закаливающих процедурах.
Ничего особенного я не ощутил – вода как вода, только ледяная. Зато я почувствовал прилив энергии, будто и не было бессонной ночи.
Зато поданный завтрак меня удивил. К растительной каше, к которой мы успели привыкнуть, подали самый настоящий алкоголь! По сути спирт, едва подслащенный какими-то травками.
Я почувствовал себя Винни-Пухом и даже промурлыкал песенку: «Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…»
Таня дернула меня за руку:
– Зачем ты это выпил, увалень? Тебе еще на лошадь садиться.
Мысль о лошади заставила меня содрогнуться и протрезветь. Тут никакой синкретизм не поможет… Ну, почему в этом мире автомобили есть только у горстки магов?
Принцесса сегодня была ослепительна в изумрудном дорожном костюме. Я вдруг подумал, что начинаю привыкать к своеобразной внешности троглодитов, и Ульрика кажется мне почти хорошенькой.
Да и Таня расцвела. Синкретическая мода с закосом под Средневековье ей к лицу: мягкий корсет не стесняет движений, а подчеркивает грудь и талию. Кожаные штаны обрисовывают формы, да и меч на поясе ничуть не портит, скорее, придает нашей институтской скромняшке воинственный вид.
Хоть Танюха и хнычет, чувствую, наши приключения ей по вкусу. Это же не навсегда. Мы обязательно вернемся домой. К учебникам, к занудам-преподам, к неугомонным школьникам. А еще к Синтаксису, Морфологии, Лексике…
К нашей жизни студентов-филологов. И приключения в мире Синкретизма покажутся лишь страшным сном.
А пока передо мной стояла куда более насущная задача – залезть на лошадь и не упасть с нее.
Я с завистью смотрел, как невысокая Танюшка взлетела на коня и пришпорила его, сразу заставив повиноваться. Лот, подошедший помочь, лишь одобрительно усмехнулся и дотронулся до бедер девушки, плотнее прижимая их к крупу лошади.
– Ее зовут Розалинда, хорошая кобылка, как раз для тебя. А для Аля я оседлал Мелисандру. Она спокойная и очень выносливая.
– Чувствую, что Роза будет быстрой и послушной, – согласилась Татьяна, поглаживая гриву.
Руки троглодита на своих бедрах она проигнорировала.
Я же робко похлопал Мелисандру:
– Привет, подруга. Не уронишь меня?
Хотя я далеко не низкого роста, лошадь казалась огромной. Видимо, троглодиты выводят особую породу великанов.
– Тебя подсадить? – издевательски спросил Лот. – Хватит трусить, господин синкретист. Левую ногу вставь в стремя и обопрись на нее, а правую резко закидывай в седло. Держись крепче. Так… Неплохо. Да не виси, подтянись немного на руках. Что ж ты слабенький такой…
Я закряхтел:
– Потому что филолог, а не наездник и не фехтовальщик.
Но вот я в седле. Какое жесткое! И в нем мне предстоит ехать до обеда, потом троглодиты устроят привал.
– Держись ногами, а руками управляй лошадью, – напутствовал Лот.
– И как? Я даже на велосипеде никогда не умел кататься.
– Что это такое? – поинтересовался троглодит. – Ладно, слушай внимательно. Дергаешь повод налево – Мелли повернет влево, потянешь направо – пойдет вправо, на себя – остановится. А будет упрямиться – пришпорь ее или огрей хлыстом.
– Не буду я бить животинку!
Лот вздохнул:
– Пока есть время, пройдитесь по двору. Привыкните друг к другу.
Наверное, Розалинда и впрямь была послушной, или же Таня оказалась более умелой наездницей, потому что ее лошадь размеренно вышагивала по двору, повинуясь приказам. Моя же Мелисандра сразу ломанулась обдирать кусты, будто насмехаясь над моими приказами.
– Пришпорь эту бестолочь и вдарь уже по крупу, – крикнул Лот.
Я воспользовался своими сапогами с подметками, но без толку. Лошадь потянула меня в бочку с водой…
– Она не чувствует в тебе силу, – сказала Таня. – Не чувствует хозяина. Будь построже.
– Да я стараюсь!
– Непослушная лошадь на пути, полном опасностей – это плохо, – покачал головой троглодит.
В этот момент Мелисандра решила выполнить акробатический кульбит и встала на передние ноги, подкинув круп вверх.
С визгом я шлепнулся прямо на камни. Ощупал себя: вроде живой и относительно целый. Только пара синяков на локте и разбита коленка. Чудеса! От такого падения я должен был переломать все кости. Неужели это синкретизм сделал меня более устойчивым и здоровым?
Не обращая внимания на смех Лота и крик Тани, я легко вскочил на лошадь и со всей силы ударил ее хлыстом по крупу. Мелли взвилась на дыбы и бросилась прочь со двора, но в этот раз я сидел в седле, как каменный.
– Молодец! Так ее! – крикнул Лот, а затем вдруг скомандовал: – «Рысь»!
К этому я оказался не готов. Лошадь будто бы подкидывала меня вверх при каждом движении. Я опирался на ноги, стараясь держать равновесие.
Тогда Мелисандра перешла в галоп, стремясь сбросить меня, но я остался непреклонным, не выпуская поводья и направляя в нужную сторону.
Наконец, лошадь выдохлась и подчинилась.
– Шаг! Домой! – скомандовал я.
Мелсандра развернулась и спокойно, не обращая внимания на кусты и собак, двинулась в замок.
Когда мы въехали во двор, там собралась процессия из двадцати троглодитов во главе с принцессой, которая прощалась с родителями. Я тихонько пристроился в конец кавалькады, поближе к Тане и Лоту.
Ульрика не увидит родных по меньшей мере три года, и в тот момент мне показалось, что принцесса вот-вот разрыдается.
Нет, не разлуки она боялась. Ульрика опасалась, что когда станет настоящим синкретистом, ей будут безразличны проблемы королевства. Даже клан и семья уйдут на второе место, не сможет принцесса разделить с ними горе и радость.
Теперь у нее все станет по-иному.
Ульрика бросила прощальный взгляд на замок в скале и пустила лошадь в галоп.
Мы поспешили за ней.
Глава 6
Шаткая рысца – наказание для неопытного наездника. Я бормотал алфавиты, пытаясь устроиться поудобнее, пока мы неслись вслед за принцессой.
К счастью, Ульрика быстро успокоилась, и ее лошадь перешла на шаг.
Дорога петляла так, что не всегда было понятно, спускаемся ли мы еще глубже в подземелье или же выходим на поверхность.
Вскоре я поравнялся с принцессой. Наши лошади шли бок-о-бок по широкой тропе, и волей-неволей мне пришлось завести с ней беседу.
Сложно это, учитывая мою робость в общении с противоположным полом. Одногруппница Танюха и сто филологинь с факультета, конечно, не в счет. Они – не девушки, а что-то вроде корешей, соратники в тяжком бою с Синтаксисом и древнерусской грамматикой.
Ульрика, если опустить то, что она – принцесса троглодитов и дочь главы клана, оказалась вполне обычной девчонкой.
Я даже осмелился спросить, почему к синкретистам такое неоднозначное отношение. Почему ими восхищаются, но их же опасаются и даже ненавидят.
– Синкретизм – это огромные возможности, которые даны узкой прослойке населения нашего мира, – пояснила Ульрика. – Естественно, особые способности всегда будут вызывать зависть. Но есть и другие причины. Что лежит в основе синкретической магии? Смешение и сочетание несочетаемого, за счет которого происходит изменение реальности. Я не слишком заумно объясняю?
– Чувствую себя на паре по философии. Вы такая умная и образованная, принцесса!
Ульрика покраснела от моей откровенной лести:
– Спасибо, я очень стараюсь не опозорить свой клан. Так вот, иногда резкое изменение реальности имеет нехорошие последствия. Не буду скрывать, их много. Особенно пугающе выглядит появление синкретических…ммм…существ.
– В смысле существ? Монстров?
– Именно. Часто встречаются человеко-собаки или волко-мухи, или рыбо-олени. Неприятно. А еще они агрессивные и опасные твари. Поэтому святой обязанностью мага является борьба с порождениями синкретизма. Уже через пару месяцев обучения в школе мы отправимся в дозор в лабиринт, подземелья, а, может, в лес.
– Час от часу не легче, а я-то думал, мы попали в симпатичный мирок меча и магии, населенный прекрасными эльфами, единорогами и феями.
– С эльфами скоро познакомишься, и вряд ли у тебя язык повернется назвать их прекрасными, – усмехнулась принцесса. – Единорогов принято держать в качестве тяжеловозов. Кстати, в этом нет ничего романтического. А что касается фей… За них тут мы, синкретисты.
– Но есть и те, кто против нас?
Принцесса напряглась и крепко сжала поводья:
– Есть… – и назвала слово, которое я не понял.
Я промолчал, решив, для себя, что буду звать этих неведомых врагов антисинкретистами или же просто астами.
Ульрика так сжимала поводья, что, казалось, ее руки вот-вот посинеют от напряжения.
Вдруг принцесса вырвалась вперед и жестом остановила отряд:
– В этом месте край владений моего клана. Через двадцать минут мы выйдем на поверхность. Я опасаюсь нападения. Лошади должны идти нога в ногу. Держим строй!
Я притормозил Мелисандру, дожидаясь Лота с Таней. Мы оказались в хвосте процессии, о чем я быстро пожалел.
Цок-цок – стучат копыта. Всадники двигаются молча. Я вдруг поймал себя на мысли, что в подземельях стало гораздо светлее. Или это самовнушение?
Кожей чувствую опасность, и когда это у меня обострилась интуиция?.. Через несколько минут мы подошли к каменным валунам, и мне захотелось броситься к принцессе. Предупредить…
Я уже рванул было к ней, но меня остановил Лот:
– Ты не слышал приказа, господин синкретист? Идем гуськом, сейчас ход начнет сужаться до размеров норы.
Я указал на валуны:
– Там кто-то есть! Надо сказать принцессе, чтоб приготовила оружие.
Лот дружески хлопнул меня по плечу:
– Ну, ты и паникер. Мы только вышли из владений троглодитов. Жди засады на поверхности, а не в родных подземельях.
– Ты не понимаешь, я их чувствую. И это вовсе не синкретизм! Это другое…
Лот вздохнул. Что-то прошептал троглодиту, который ехал перед нами, тот – следующему и так по цепочке до принцессы.
Через пару минут мы остановились. До валунов оставалось с полсотни метров.
У меня началась паническая атака. Хотелось упасть с коня, скрести землю и плакать.
А потом из-за валунов вышли они.
Асты.
И страх отступил, на его место пришло изумление. Я ведь представлял астов как мятежников, как неотесанных крестьян, которые сопротивляются прогрессу.
Передо мной же стояли самураи, вооруженные до зубов.
Я невольно покосился на троглодитов в легких доспехах. Нет, в наших интересах уладить дело миром и заплатить любой выкуп, какой они захотят.
Один из астов подъехал к Ульрике, безошибочно определив в ней принцессу. Остальные пока стояли на месте.
– Раса и клан? – в глухом голосе даже не прозвучали вопросительные интонации.
– А ты не видишь, невежа? – усмехнулась принцесса.
Дерзкая…
– Раса и клан? – повторил самурай, впиваясь в нее взглядом.
– Троглодиты, клан глухих и твердых, ветвь золотисто-зеленых, – выдохнула принцесса
– Мы – люди, азиатской расы. Клан переднеязычных, ветвь – бело-голубых. И мы – асты.
– Да уж я заметила, – принцесса ощерила мелкие зубки.
Что она творит? Мне предстоит стать свидетелем сражения самураев с черепашками-ниндзя…
– Если среди вас нет синкретистов, то право прохода стоит десять золотых ситов, – невозмутимо произнес самурай.
Затем подошел ближе и похлопал коня по боку:
– Слезай, принцесса троглодитов.
Девушка послушно спешилась.
Самурай потянул ее золотистый локон и намотал на палец:
– И в тебе есть эта пакость…
– Я даже не сдала экзамены.
– Десять ситов и проезжайте.
Ульрика открыла кожаный мешочек, который висел у нее на поясе, и отсчитала десять монет.
– Разбойники и вымогатели.
– Зато мы боремся с тварями, которых наплодили вы, синкретисты.
Принцесса не удостоила его ответом.
Она пришпорила лошадь и махнула телохранителям рукой.
Я выдохнул. Легко отделались.
За валунами ход сужался, как и предупреждал Лот. Несколько лошадей с троглодитами уже исчезли в темноте, когда я проехал мимо самурая, который невозмутимо стоял, наблюдая за процессией.
Наши глаза встретились.
Лицо самурая исказилось в гримасе:
– Стоять! Синкретисты!
Я попытался осадить лошадь, но не тут-то было – Мелисандра будто взбесилась. С отрывистым ржанием подала круп верх, затем несколько раз прыгнула в сторону. Удержался я чудом – видимо, стал сильнее благодаря тренировкам Лота.
Кстати, вот и он несется к нам. Молодец. Держит слово.
Я слезаю с коня. От ужаса меня вот-вот стошнит. Может быть, самурай потребует дань за присутствие синкретистов в отряде? Нет, он хочет крови.
Кажется, будто все алфавиты мира мелькают в моей голове. Я смотрю, не отрываясь, в узкие глаза воина.
Я молюсь, но боги меня не слышат.
Наверное, Лот – безумный оптимист. Что я или Таня можем противопоставить самураю? Да я только-только научился держать в руках меч, не роняя его во время атаки.
Я падаю на колени, даже не пытаясь защититься или же убедить аста не убивать нас.
Все бесполезно.
Лот не успеет. Боги глухи. Синкретизм мертв.
Успевает принцесса, точно попадая мечом в шею. Она вкладывает в удар собственную силу и силу движения. Самурай падает на колени, запрокидывая голову.
Наверное, попала в сонную артерию, потому что кровь хлыщет, если не фонтаном, то струей с брызгами.
Я закрываю глаза. Соленые капли попадают на губы, кажется, будто повеяло морем.
Тем летом мы с одногруппницами ездили в Испанию, и теперь я понимаю, какой алфавит мне нужен. Воинственный Каталанский.
– Бета, Ефа, И грега!
Умирающий самурай падает прямо на меня, а Ульрика добивает его в спину. И откуда в этой утонченной принцессе, которая еще вчера кланялась, танцевала и делала реверансы в бальном зале, такая жестокость?
Меня рвет утренней травяной кашей прямо на мертвого аста.
Сейчас потеряю сознание…
– Есса, Ерра, Су…Да твою же мать, их толпа!
Троглодиты спешиваются и обнажают мечи. Берегут коней? Вот идиоты! Сейчас все тут поляжем, в этом подземелье. Да черепашки почти голые по сравнению с самураями в тяжелых доспехах!
Бросаю взгляд на Таню. Стоит с мечом, а рука трясется. Вот-вот выронит, дуреха.
Начинается… Асты скрещивают мечи с троглодитами. На мгновение про меня забывают, и я успеваю достать меч и прикрыться щитом, как зонтиком.
Страх отступает, и становится даже смешно. Я, филолог, который ничего тяжелее словаря Ожегова в руках не держал, попал в мир меча и магии. Ржавого меча и криво работающей магии.
– Хач, Ге, Альта!
Мой первый противник был не похож на величественного японского самурая, скорее, на низкорослого и кривоного китайца. Да простят местные боги мой расизм.