Нерусский новый русский

В старших классах родители стали иногда оставлять меня одного на выходные. Может кайфовали сами на даче, а может я ныл, что не хочу ехать туда. Не помню. Но факт остается фактом – мне доверяли. Вырос умный, осторожный мальчик. Чего нет?

Миша уже жил отдельно. Папа не выдержал его вранья и воровства коньяков из бара, в которых как назло в самых ответственных моментах при разливе оказывался всегда чай! И в одну из ссор выгнал его в комнату в коммуналке в нашей бывшей квартире. Cсора как-то улеглась, и Миша продолжал коммуницировать с семьёй.

И вот в одну из моих одиноких суббот, естественно под ночь уже, в квартиру ко мне ввалилась шумная компания. Братан был с какими-то невиданными мной доселе Борей-барменом и двумя телками. По моей пятибалльной шкале они тянули на пятерки. Илона вообще была из Таллина! Что, пожалуй, добавляло ей еще полбалла… Сперев очередную бутылку из папиного бара, встроенного в Югославскую мебель, под названием тех времен «стенка», Майкл, несмотря на моё висение у него на руке со всеми причитаниями о ужасах, связанных с его поступком, а теперь и с нашей дальнейшей судьбой, дыхнув дымом и перегаром мне в мозг, уже слегка невнятно поведал, чтоб я однозначно не ссал! И что он все решит. Именно тогда я взял с собой в будущую жизнь на вооружение эти внушительные выражения и не раз впоследствии их использовал. Далее он добавил, что если я собираюсь мешать им веселиться, то имею полное право идти спать прямо под их вопли и музыку. И наконец, будучи, настоящим профи в успокаивании малолетних братьев положил мне по-родственному руку на плечо с сообщением о том, что если меня тоже, как и его, выгонят из дома, то он, так уж и быть, возьмёт меня к себе… Как-то я застеснялся при всей этой крутой разодетой и взрослой компании далее «ссать» и портить вечер, и сел на стульчик в кухне наблюдать, как над столом трясли огромный холодильник «Ока», а из него валились куриные яйца, консервы и вся остальная необходимая к романтической гулянке жратва, оставленная родителями мне на выходные.

Догнавшись до часу или двух ночи, они наконец как-то разделились, и Боря с одной из нимф неумолимо полез в родительскую кровать. Помня ценные наставления брата, я не ссал как мог, и все же попросил Бориса снять туфли, которые похоже не только не один год повреждали панцирь Ленинграда, но явно еще и совсем недавно водили своего владельца по каким-то делам на стройки. К сожалению, ни с третьей, ни с четвёртой попытки мои слова в Борисовом монологе никак не были отражены. Он достаточно громко обращался к Илоне с самыми разнообразными пожеланиями. Надо сказать, крайне перепутано. Выложенные из рубахи на родительские одеяла складочки брюха Борюсика, а именно так его называл мой брат, видимо, должны были завлечь Илону в его засыпающую сексуальность. В безысходной действительности той ночи я вместе с левым ботинком Борюсика покинул-таки родительскую комнату, обескураженный неожиданно выявленными опасными лётными возможностями этого объекта.

А в это время в моей комнате, как и бывает иногда в конце томного вечера, два тела боролись на бабушкиной кровати, и вовсе не за право кто будет лежать у стены. Шум, крики и обвинения по поводу, как говорится, «кто девушку гуляет, тот ее и танцует» не утихали, наверное, ещё часик.

На хрена ты сюда приехала тогда?!

Так вы же нас вынесли просто из ресторана. Да что ты говоришь?! А в машину зачем сели?! Так вы же нас за ноги и за руки грузили!

Я даже вставлял, не выдерживая этой вспыхивающей опять каждые десять минут борьбы, обращения Дон Кихота в защиту Дульсинеи, типа: «Ну Миша, ну может действительно не стоит?! Ну типа, если она не думала» – и так далее…

В итоге, крайне потрепанная, но непобежденная дева Светлана перекочевала ко мне на мой раскладной диван. Взрослая, умная, модная, сексуальная и порядочная, не сдалась же она под неимоверным пьяным напором, уговорами, обвинениями и запугиваниями. А именно так все и было! Так вот, этот идеал залез в труселях и лёгкой футболочке в мою пятнадцатилетнюю вселенную и погладил меня по голове со словами: «Спасибо тебе…». Я был победивший и спасший, хоть и чутка спавший рыцарь! Но теперь при сближении сонливость сбежала, и мысли о возможности вхождения с Дульсветой в новую часть жизни покрыли комнату. Я пролежал до утра, упершись локтем с приподнятой головой на руке, гладя красоту и порядочность по плечу и по голове.