Заповедник Зелирия. Внутри невидимых стен
Под конец она помрачнела, будто вспомнила что-то неприятное, и Макс заметил это.
– Что-то не так? – спросил он.
– Н-нет, все в порядке, – быстро замотала головой Лика.
– Брось! Я же вижу, что ты расстроилась, когда сказала об этом.
– Все в порядке, Макс. Мои проблемы недостойны твоего внимания, – быстро затараторила Лика, пряча глаза.
Хамки не проявлял к беседе никакого интереса, но Макс не хотел менять тему. Лика проявила неподдельную заботу о нем, и парень не хотел просто пользоваться этим, ничего не давая взамен.
– Лика, расскажи все как есть, пожалуйста. Без этого я не смогу никак помочь тебе.
Девушка едва заметно втянула голову в плечи и несколько секунд шла молча, опустив взгляд на землю. Макс хотел сказать еще что-то, но Лика его опередила.
– Раз тебе это в самом деле интересно, я расскажу. Мама говорила, что мой отец – один из сильнейших представителей умари. К тому же, он имел волосы божественного розового цвета. Я, как и большинство внебрачных детей умари, никогда не видела своего отца, но мои волосы – лучшее доказательство правдивости маминых слов.
– Я люблю розовый, поэтому выбрал его для фона стереограммы и ее постамента, – влез в разговор Хамки. – Видимо, поэтому они и обожествляют его.
– Доставшаяся от папы сила и волосы божественного цвета стали моим проклятьем, – голос Лики чуть дрогнул. – Мама говорила, что все завидовали мне из-за цвета волос, ведь для умари родиться розоволосой – признак Благословения Салангана. Но верховная жрица не узнала обо мне. Завистливые стражницы под угрозой расправы выгнали нас с мамой из города. Со мной на руках ей нигде не были рады, пристанище она нашла лишь на самой окраине Теократии, в глухой расщелине, где я и выросла. Мамы не стало восемь лет назад, Проклятье не обошло и ее. Я же осталась жить в нашей пещере. Мне и впрямь не стоило лишний раз соваться в столицу: всегда, когда я там появляюсь, ловлю косые взгляды и шипение в спину. Но с тобой, Макс, и с Саланганом Хамки я смогу вернуться в свой… в мамин дом в городе на правах хозяйки! – блеснувшие на ее глазах слезы сменились радостной улыбкой.
– Я не понимаю, – Макс был в растерянности от ее слов. – Ты говоришь о Благословении и Проклятии – что ты имеешь в виду?
– Благословение – родиться с розовыми волосами, – пояснила Лика. – Это почти гарантированное замужество и должность при Храме! Но мне не повезло: чужая зависть сгубила нас с мамой. Возможно, потому что в то же время родилась розоволосая дочь у наложницы моего папы, которая уже была послушницей при Храме. Я не знаю точно, это было лишь маминым предположением. Но это не так важно, все равно получилось, что благословение стало вторым проклятьем. Когда я выросла, меня уже не приняли как Благословенную, ведь я изгнанница, остальное уже не имело значения. Для всех в Теократии я – просто существо второго сорта, никому не нужный мусор., – снова дрожь в голосе и опущенный в землю взгляд.
– Подожди, а то проклятье, о котором ты сказала первым, что оно значит? – переспросил Макс.
– Смерть, – вздохнула Лика. – Умари живут не больше тридцати лет, после чего умирают в самом расцвете сил. Мы не знаем причины, видимо, так хотел Саланган. Мы не смеем роптать – раз он наслал это Проклятье, значит, мы его заслужили. Но мы верим, что, когда Саланган Хамки вернется, он снимет Проклятье, и наша жизнь станет длиннее, – она снова улыбнулась. – И сейчас, когда ты здесь, я уверена, что все именно так и будет!
Макс вспомнил слова Хамки про некорректный жизненный цикл умари. Видимо, речь шла именно об этом. Лика замолчала, а парень мысленно метался, пытаясь сказать хоть что-то успокаивающее. Оратор из него всегда был никудышный, и сейчас он и предположить не мог, как сумеет помочь ей. К счастью, неловкое молчание прервала сама Лика.
Глава 8. Наследница Павличенко
– Макс, прости, что позволяю себе такое любопытство, но что это за штука у тебя на поясе?
Судя по направлению ее взгляда, вопрос касался пистолета.
– Я видела ее в руках мертвого примата, – задумалась Лика. – Его смерть связана с этим предметом?
– Да, эта ситуация называется «обезьяна с гранатой», – усмехнулся Макс.
Он вынул пистолет из кобуры, но не стал снимать с предохранителя. Краем глаза заметив, что хомяк с любопытством вытянул шею, наблюдая за ним, Макс мысленно сказал ему:
– Смотри тоже, познакомлю с нашим земным оружием.
– И по какому принципу он работает? – прищурился Хамки.
Макс оторопел – не такого вопроса он ожидал от представителя «древней высокоразвитой цивилизации»! Но быстро взял себя в руки и пустился в объяснения.
– Сейчас все покажу и расскажу вам обоим, – вслух сказал Макс. – Лика, Хамки тоже будет слушать мой рассказ. Итак. Это – пистолет. Стреляет металлическими шариками – пулями – на большое расстояние. Пока не уверен, но, скорее всего, пуля сможет пробить любую броню, которая есть на Зелирии. А тот парень… примат, он направил пистолет себе в голову и выстрелил. Последствия вы видели.
Войдя во вкус и воодушевившись, что наконец-то сможет утереть нос «всемогущему саланганцу», Макс вытащил из пистолета магазин и, показывая то на него, то на оружие, провел друзьям небольшой ликбез, рассказав принцип действия пороха, отдачу и способы ведения прицельной стрельбы. Затем уже наглядно показал процесс смены магазина и использования предохранителя.
Лика слушала, боясь вздохнуть, а Хамки… Макс обернулся к нему. И чего он ждал?! Фиолетовый зверь сидел, приложив лапу к морде и медленно качая головой.
– Макс, я так похож на идиота, который не знает принцип действия огнестрельного оружия? – проворчал хомяк.
– Ну, ты ведь спросил про принцип, – пробормотал Макс.
– Именно! Я спросил, какой принцип оно использует? Холодная плазма, биобластерный накал, термоионный пучок, классический разгон частиц или что-то подобное. Я хоть вчера немного и поковырялся у тебя в голове, но не слишком плотно – мне неизвестно, какие образцы оружия вы используете. Я мысли не допускал, что ты можешь быть вооружен огнестрелом!
– Я даже слов не понял, которые ты произнес! – проворчал Макс.
– Вижу. И это очень странно. Все перечисленное мной – древнейшие виды оружия. Даже первый АПОСТОЛ использовал для ведения огня нейтринный аннигилятор – более слабое воздействие просто не пробьет хоть какое-то силовое поле. Тебя все же сумели телепортировать на Саланган, исходя из этого я и сделал выводы. В моем представлении даже такой убогий телепорт не вяжется с огнестрельным оружием.
– Эм?! – Макс не до конца понимал, к чему клонит Хамки, но то, о чем он говорил, очень заинтересовало спецназовца. Лика же, заметив, что Макс уже привычно «подвис», сильно замедлив шаг, сложила руки за спиной и молча брела за ним.
– Дисбаланс технологий, – пожал плечами хомяк. – Ты хочешь сказать, что ваши ученые смогли изготовить простейший телепорт, работающий, на минутку, на квантовой дезинтеграции, но не захотели давать тебе оружие, использующее ровно тот же физический принцип? Не поверю. Сколотить квантовую пушку в разы проще, чем открыть пространственный разрыв. Даже наша развитая цивилизация прошла путь от пороха до квантового дезинтегратора за три с лишним тысячи лет.
– И? Что ты хочешь этим сказать? – Максу пришлось несколько раз мотнуть головой, чтобы привести в порядок ту кашу, в которую превратила его мысли речь саланганца.
– Все же очевидно, – закатил глаза фиолетовый. – Вооружали тебя в путь люди, а вот телепорт построили не они.
– Что?! – вскрикнул Макс, едва не подпрыгнув от удивления.
– Глухомань. Я сказал, что использованный тобой телепорт, хоть он и крайне примитивный, не человеческое изобретение.
– Но…
Хамки пожал плечами и мотнул головой, явно намекая, что больше он ничего не знает.
Сделав еще несколько шагов, Макс остановился. Фраза хомяка набатом звучала в его мозгу. Как это все возможно? Телепорт создан не людьми? Но кем тогда? Спецназовец не знал ничего о местонахождении телепорта. На так называемый секретный «Объект-69» его везли около полусуток с завязанными глазами и громко играющей в наушниках музыкой. Он не видел лабораторию, где проводился эксперимент, со стороны, не представлял, где она находится. Единственное, что он мог предполагать, что возведена она на скорую руку, – висящие на проводах лампы, идущие прямо по полу силовые кабели. Большое круглое кольцо из коричневого металла с какими-то иероглифами на нем смотрелось там и в самом деле слегка неуместно.
– Макс, когда ты помрешь от старости или тебя тут съедят, я твое оружие в НОРУ заберу как музейную ценность, – отвлек его от раздумий Хамки. – Во время космической войны, произошедшей за многие миллиарды лет до моего рождения, на поверхность планеты рухнул сбитый вражеский крейсер. Среди прочей разрушенной инфраструктуры был Саланганский музей древнего оружия – все экспонаты были уничтожены. Но сейчас у тебя есть вещь, определенно похожая на то, что, судя по древним архивам, хранилось в том музее!
Макс открыл рот, чтобы огрызнуться, но ничего толкового придумать не смог. Лика же, увидев, что он уже не оглядывается постоянно себе на плечо, тут же напомнила о себе.
– Макс, а ты можешь научить меня стрелять? – попросила она. – Я хорошо владею своими клинками и неплохо стреляю из лука. Но сейчас его со мной нет – сломался, когда я неудачно спрыгнула с дерева. А мне бы хотелось иметь больше возможностей защитить тебя.
– Но я не нуждаюсь в твоей защите, – заверил Макс.
– Кто знает, – она помрачнела. – Хоть мы и пойдем по самому безопасному пути, Зелирия – очень недружелюбное место. Я переживаю за тебя… Так ты научишь меня стрелять?
Макс задумался. Вопрос и в самом деле был интересным. С одной стороны, доверять ей, лесной дикарке, пистолет – верх идиотизма, он был слишком опасной игрушкой в ее руках. С другой – этот мир и впрямь выглядел полным сюрпризов, и кто знал, что могло стрястись в будущем. Конечно, спецназовец не планировал терять оружие, но случается всякое, а значит, умение Лики пользоваться пистолетом могло спасти их обоих. Пусть она и дикая, но в ловкости ей не откажешь, да и в том, что она верна ему, Макс уже убедился окончательно.
Он взглянул на Лику – она шла рядом с сосредоточенным видом, явно о чем-то глубоко задумавшись. Чертыхнувшись про себя, Макс произнес:
– Ладно, уговорила. Я научу тебя стрелять.
– Здорово! Спасибо, Макс! – Лика не сдержала радости от оказанного доверия и буквально подпрыгнула, улыбаясь во все зубы. – Вот увидишь, я очень быстро учусь!
Ее радость немного напрягла Макса, но сейчас сдавать назад уже было поздно. Поскольку в это время они как раз шли по краю лесной поляны, он счел, что лучшего места для небольшого занятия по пулевой стрельбе не найти.
Скинув рюкзак, спецназовец вытащил из пистолета магазин и, положив оружие на траву, еще раз повторил свою лекцию про отдачу и прицеливание. Затем уже наглядно показал процесс смены магазина и использования предохранителя.
Закончив с объяснениями, он вынул из магазина большую часть патронов, оставив только четыре штуки.
– Смотри на меня внимательно, – приказал Макс. – И приготовься – при выстреле пистолет издает очень громкий хлопок.
Направил пистолет на похожее на дуб дерево с толстым рельефным стволом метрах в пятнадцати от них и, прицелившись, выстрелил. Из ствола брызнули щепки, а Лика вздрогнула, на миг зажмурив глаза, но все же не двинувшись с места.
– Твоя очередь, – он вручил пистолет перепуганной девушке. Он видел, как подрагивает ее рука и губы, но понимал, что, если она в самом деле настроена научиться пользоваться его оружием, то сможет пересилить себя. В противном случае будет глупостью разрешать ей даже прикасаться к нему. Хамки, сидя у него на плече, с интересом наблюдал за представлением.
Лика приняла оружие, несколько раз медленно вздохнула, поудобнее перехватила рукоять, на миг замешкалась, словно вспоминая наставления хозяина.
И вдруг она изменилась – чуть дрожащие руки вдруг полностью расслабились, испуганное выражение лица сменилось тем самым ледяным спокойствием, с которым она крошила толпу людоедов. Чуть прищурив глаза, Лика вскинула оружие и прицелилась.
Один за другим грянули три выстрела. Град щепок осыпался на траву возле «дуба». Даже с такого расстояния было видно, что все три пули легли примерно в одну точку.
– Во дает! – округлил глаза Хамки. – У нее настоящий талант!
Развернувшись, Лика протянула Максу пистолет рукояткой вперед.
– Макс, у меня получилось! – радостно воскликнула она. – Я все сделала правильно? Ты доволен мной, Макс?
– Доволен – это мягко сказано! – рассмеялся он. – Ты прирожденный стрелок!
– Теперь я смогу защитить тебя даже с помощью Божественного пистолета! Это же так здорово! – сияла Лика.
– Не горячись, – осадил ее Макс. – Я надеюсь, что не дойдет до ситуации, когда применять его придется тебе. Ладно, идем дальше.
Глава 9. Когда неправильно понял бога
Пройдя еще немного вдоль реки, друзья по указанию Лики свернули в сторону. Лес, куда они углубились, был не слишком густым, но развесистые кроны деревьев давали приятную тень, а поросшая невысокой и ровной, словно газон, травой земля больше напоминала роскошный ковер. Все вместе это превращало поход в подобие легкой и приятной прогулки, и даже тяжелый рюкзак за спиной не мешал Максу наслаждаться ею.
За прошедшие несколько часов девушка-кошка по настоятельной просьбе Макса полностью рассказала ему, а заодно и Хамки, все, что она знала о Теократии умари. Расположенная на северо-востоке Зелирии, Теократия представляла собой долину, окруженную кольцом гор, что позволяло ей быть автономной от внешнего мира и не бояться набегов – горы служили естественным препятствием, действовать в условиях которых отряды стражниц умари умели отлично. Также выяснилось, что правила их народом верховная жрица, а титул этот передавался таинственным обрядом, который проводился после смерти предшественницы, и в результате которого избиралась новая верховная жрица, а заодно и священная жертва – восходя на престол, новая владыка умари должна была собственноручно принести одну из сестер-послушниц в жертву Салангану.
Когда Лика рассказывала это, Хамки молчал, но весьма заметно менялся в лице, и Максу даже показалось, что плечо, где сидел толстый хомячий зад, ощущало исходящий от него жар.
Лика же, не видевшая реакции своего божества, как ни в чем не бывало, продолжала рассказ. Кроме прочего, она поделилась давними мечтами умари о мировом господстве. И нельзя сказать, что эти мечты были совсем уж далеки от реальности – средний представитель умари был как минимум на порядок сильнее среднего зелирийца, а значит, и человека, как подметил для себя Макс, что и объяснило, почему она так легко сумела поднять Макса одной рукой в первые моменты их знакомства.
Но были и серьезные препятствия. В частности, грандиозные планы умари разбивались о две главные проблемы вида. Во-первых, крайне скудная продолжительность жизни, делающая невозможным быстрый демографический рост и, как следствие, получение необходимой для ведения войны численности армии.
Во-вторых, вынужденной миролюбивости умари по отношениям к зелирийским королевствам способствовал половой дисбаланс, о котором ранее обмолвился и Хамки. В среднем на одного новорожденного мальчика приходилось порядка пятидесяти девочек. В результате проблема размножения стояла крайне остро, а серьезные боевые потери рисковали обернуться демографической катастрофой, так как к военному делу имели отношение только женщины, а ценные мужчины занимались исключительно службой в Храме.
Хамки своим поведением во время пути тоже успел удивить Макса. Хоть он и корчил сердито-злобно-растерянные рожи, но слушал рассказ Лики не менее внимательно и совсем не доставал парня требованиями что-то уточнить.
– Так мы и жили все эти бесчисленные годы, не покоренные зелирийцами, но и не способные нести волю Салангана по Зелирии, – закончила повествование Лика. – Быть может, именно из-за нашей нерешительности и нерасторопности Саланган Хамки и медлил с возвращением.
– Хамки, ты дрыхнущая туша, тебя тут ждали, а ты спал, как ни в чем не бывало! – усмехнулся Макс.
– Макс, у меня язык отсохнет повторять это, но ты идиот, – Хамки почти прорычал эту фразу. Он был заметно раздражен. – Как и все население этой дурацкой Зелирии.
– Э… – Макс растерялся, увидев его реакцию. – Я же пошутил… Я хотел сказать…
– А я серьезно! – взревел Хамки. – Эти фанатики собрались убивать! Макс, они хотят убивать ради меня! Не для того, чтобы спасти меня или защитить от чего-то или кого-то. Просто ради меня. Убивать, Макс!!! Убивать насовсем, без шанса на воскрешение! За мной стоит НОРА, и мне все равно было бы страшно умирать! Я все равно не хочу терпеть боль!
Он вопил, размахивая лапами и сверкая налитыми кровью глазами, но все это видел и слышал только Макс.
– Знаешь, – продолжил Хамки, чуть успокаиваясь. – Они собрались убивать, если уж начистоту, потому что они сами этого хотят, – вздохнул он, заметно погрустнев и опустив лапы. – Макс, в моей стереограмме было несколько слов о том, какой я хороший, не больше! Там не было никаких приказов! Там не было даже намеков на то, чего я от них хочу! Потому что мне на них было плевать, Макс! Я ничего от них не хочу! Но я знаю, чего я не хочу, – сказал он. – Я не хочу, чтобы жители этой ныне дикой планеты, этого кровожадного мира, в который превратился некогда благословенный звездами Саланган… Я не хочу, чтобы они убивали друг друга. Ни ради меня, ни по другим причинам, ни просто так.
– Эм… – и снова Макс не мог подобрать подходящих слов.
– Но я не полезу во все это. Никакого Явления Салангана не будет, – Хамки вновь выглядел поникшим. – Пусть живут, как хотят. Я был бы рад помочь разумным существам, но вставать на чью-то сторону в драке дикарей не стану.
– Но почему? Что тебя так сильно удивляет? – не понял Макс.
– Макс, это одна планета! – вновь вскипел хомяк. – Одна, мать ее, планета! Один мир. Они все его дети… Зелирии, Салангана – не важно. Они тут живут! Они на одном уровне развития! – его взгляд потерял фокусировку, и зверь словно уставился в пустоту. – И они воюют… Они до ненависти завидуют друг другу, вспомни слова Лики! Я не могу этого понять.
Друзья продолжали брести по лесу, а Хамки все также ворчал «в пустоту» и задавался риторическими вопросами о поведении местных жителей. Макс не знал, что ему на это ответить и, как бы ни было ему неприятно это признавать, сам не мог толком понять, что так смутило саланганца. Лика же решила, что Макс просто переваривает ее рассказ, а то и вовсе безмолвно обсуждает с Хамки, как они вдвоем будут вести народ умари к мировому господству. Надеясь на это и представляя, что будет дальше, она сама не заметила, что все это время с ее лица не сходила мечтательная улыбка.
Некоторое время Хамки молчал, но потом вновь обратился к Максу.
– Макс, я в шоке. Я не мог представить, что увижу нечто подобное на своей родной планете. Копаясь в твоей голове, я узнал, что ты солдат, но воюешь с себе подобными, а не с пришельцами. Да, люди, это ваше человечество – отборная коллекция клинических идиотов, но… Но вы иномирцы, я просто принял как факт, что ты способен убивать себе подобных. Знаешь, в исследовательских экспедициях саланганцы находили подобные недоразвитые планеты, где обитатели боролись друг с другом, поэтому меня и не удивила информация из твоей памяти. Но устроить междоусобную войну здесь, на Салангане… Это выше моего понимания.
– Погоди, то есть, когда ты говорил про упавший вражеский крейсер, ты имел в виду?.. – лишь сейчас до Макса дошел истинный смысл недавнего рассказа Хамки.
– Ну конечно, это было сбитое судно пришельцев! – воскликнул Хамки. – Их технический потенциал оказался близок к нашему. Была жестокая война, мы понесли большие потери, даже планетарная система защиты не смогла надежно блокировать поверхность. Два Небесных Этажа были пробиты падением той громадины. – его взгляд вновь начал стекленеть – фиолетовый углубился в воспоминания: – Та война была не первой и не последней. Но ни один саланганец никогда не брал в лапы оружие, чтобы убить другого. Мы можем злиться друг на друга, драться до сломанных костей и выбитых зубов, но убить себе подобного – выше наших сил. За пределами нашей логики, нашего понимания.
Он помотал головой, словно отряхиваясь от дурных мыслей.
Глава 10. Бессмертные огурцы
– Так. Все. Хватит. Это не мои проблемы. Давай лучше сделаем привал и поедим! – спустя пару минут на морде Хамки вновь появилась привычная ухмылка.
– Эм… – Макс не был готов к такой резкой смене темы. Кроме того, у него возникло несколько вопросов. – Погоди, Хамки, а как же НОРА? Почему вы не воскресили своих павших?
Хомяк грустно усмехнулся.
– Модуль автоматического воскрешения, присутствующий в моей НОРЕ, – достаточно новая технология, ей меньше десяти миллиардов лет, – вздохнул он. – В ту пору у нас еще не было подобного оборудования. Это первое. Второе – НОРА не всесильна. Она воскресит меня, если я погибну от твоей пули или ножа, она соберет меня любого, даже испаренного ядерным взрывом. Но вскоре после алгоритма воскрешения был создан и метод абсолютного уничтожения, технология ХАОС – хаотически-ассиметричный обструктивный стимулятор. Если коротко, эта штука не просто разрушает структуру поражаемой цели, она полностью перестраивает ее, изменяя волновую структуру вещества на самом глубоком уровне и превращая ее в хаотическую пыль – полностью бесполезные, не имеющие заряда микрочастицы, не способные на взаимодействие друг с другом. После поражения живого существа залпом типа ХАОС воскрешение уже невозможно. С тех пор мы сами использовали в войнах только такое оружие, но, увы, не одни мы им владели. Незваные гости с подобными технологиями еще не раз заставляли нас скорбеть о погибших, пусть число наших жертв от войны к войне и падало в разы.
– Ого! – невольно воскликнул Макс. Если первая часть тирады Хамки породила у него целый рой мыслей и вопросов, то продолжение вовсе сбило с толку.
Можно было лишь гадать, сколько же лет саланганской цивилизации, если для них десять миллиардов лет это «недавно»? И как же далеки от них люди.
– Но… Это воскрешение, как оно вообще возможно? – Максу стоило немалого труда в потоке собственных мыслей выдернуть хотя бы одну и внятно выразить ее в виде вопроса. – У нас на Земле сейчас активно развивается криогеника – добровольцев замораживают после смерти, чтобы воскресить их позже, когда ученые смогут вернуть их к жизни, наномашинами восстановив поврежденные ткани. Предположительно, через столетие-другое это произойдет.
Хамки хлопнул себя лапой по лицу и покачал головой.
– Четверть триллиона, – сказал он.
– Чего? – удивился Макс.
– Лет.
– Чего лет?
– Макс, ты дурак, – простонал Хамки. – Четверть триллиона лет – именно столько саланганцам понадобилось времени, чтобы победить смерть.
– Чего?! – в третий раз повторил парень. – Но ведь Вселенной всего четырнадцать миллиа…
– Замолкни и слушай, – хмуро перебил Хамки. – Я не знаю, как и по каким параметрам твои недоразвитые собратья определяли возраст Вселенной, но они неправы. Точного времени не знают даже саланганцы, но даже по нашим расчетам это точно больше двадцати триллионов лет.
Макс лишь удивленно открыл рот, а Хамки тем временем продолжил:
– Конечно, биологически бессмертными мы стали гораздо раньше – спустя всего четыре тысячи лет с момента, считающегося точкой зарождения нашей расы как разумного вида. Но вот способ воскрешения убитых нашли лишь недавно, – он снова приобрел задумчивый вид и пустился в объяснения: – Эта ваша криогеника… Пустой звук, Макс. Овощи морозить пригодится, сохранять покойников – нет. Пойми, смерть – понятие весьма многогранное. Любое взаимодействие с физическим телом – тупиковый путь. Наномашины – каменный век. Вы копаете не с того конца. Впрочем, до нужного конца вы не дойдете даже в теории, – вздохнул он.
– Но ведь восстановить… – заикнулся парень.
Хомяк вновь хлопнул себя ладонью по морде.
– Тело восстановить? Это чушь дикая. Макс, вот скажи мне – где ты?
Поставленный в тупик странным вопросом, Макс огляделся по сторонам, но так и не нашел ничего лучше, чем ответить первое, что пришло в голову.
– В лесу.
– Да-да. Среди других таких же деревьев, – усмехнулся хомяк. – Я не о том. Представь, что я оторвал тебе руки и ноги. Представил?
– Ну… да.
– Это все еще ты? Без рук там, без ног.