Малыш от мажора

Глава 6

Едва я въезжаю на стоянку и паркуюсь на свободном месте, как вижу перед собой Никиту.

Он что, караулил меня у входа?

– Сонь, привет.

– Привет.

Никита помогает вылезти, но как только я оказываюсь на воздухе, тут же одергиваю руку.

Несколько секунд мы просто стоим и смотрим друг на друга.

Я разглядываю его, а он меня.

На Никите сейчас надеты светлая рубашка и черные брюки. Пиджак отсутствует, а рубашка сидит так, как я люблю. Верхняя пуговица расстегнута, рукава закатаны до локтей, обнажая крепкие предплечья и запястья, на одном из которых поблескивают дорогие статусные часы. Будто специально. Он ведь знает как меня заводит… точнее заводил раньше… такой его вид.

Рубашку всегда тут же хотелось расстегнуть и забраться под нее ладонями. Прикоснуться к коже, провести пальцами, и не только пальцами, по мускулистой рельефной груди.

Черт, вот же черт. Стоп, СТОП.

Соня, возвращайся в реальность.

Хорошо, хоть у Никиты не должно возникнуть подобных воспоминаний.

Что касается меня, то я выбрала для похода в ресторан самые обычные брюки. Черные, классические. И просторный светло-бежевый пуловер из тонкого кашемира. С круглым вырезом под горло и длиной ниже бедер.

Да, не вечернее платье, но кашемир всегда смотрится дорого, так что у служащих ресторана претензий к моему внешнему виду возникнуть не должно.

Придраться не к чему, и одновременно никакого намека на сексуальность.

Еще на мне минимум косметики и совсем нет украшений. Разве что золотые серьги-колечки, которые я ношу уже много лет, не снимая, и по этой причине давно не считаю за украшения. А мои светлые, не слишком густые, волосы распущены по плечам и прихвачены у одного из висков крабиком. Просто и без всяких изысков.

Никита заканчивает осмотр и его губы привычно кривятся в усмешке.

Мне кажется, он догадался, хоть и не могу утверждать на сто процентов, что я намеренно оделась максимально скромно.

– Очень рад тебя видеть, – произносит Никита и теперь моя очередь кривить губы в усмешке.

Чуть не силой заставил меня приехать, а теперь делает вид, что у нас встреча по обоюдному согласию.

– Идем уже? – спрашиваю не очень любезно.

– Куда ты торопишься?

Вообще, мне нужно быть дома в десять, чтобы покормить Машу перед ночным сном, но вслух, разумеется, я этого не произношу.

– Чем быстрее начнется ужин, тем быстрее закончится, – изрекаю философски.

У Никиты вид, будто он проглотил лимон, но мне его ничуть не жаль. Сам все затеял, ведь он прекрасно знает, что я не горю желанием ужинать с ним.

Тем не менее, подхватывает меня за талию и ведет ко входу.

– Столик я уже заказал, – говорит, чуть повернувшись ко мне, а я могу думать только о его руке на своей талии и том, как близко он сейчас от меня.

Не где-то там, за границей или в другом городе. А вот, прямо здесь, обнимает и мы с ним идем ужинать.

Голова так кружится, и привычная слабость окутывает все мое тело.

Устраиваемся за столиком, и официант приносит меню. Стандартная процедура заказа, но строчки мелькают перед глазами, и я понимаю, что, если так продолжится дальше, я просто сойду с ума.

Мне не хочется растечься лужей перед ним, и я лезу в ту часть своей памяти, куда обычно запрещаю себе забираться. Выуживаю картину того ужасного вечера, когда Никита сидел на диване, а на нем…

Этого достаточно. Мне сразу становится легче.

Дрожь и головокружение прекращаются, и я могу видеть в парне, сидящем напротив просто чужого человека, практически постороннего. Наглого и вызывающе красивого, безусловно, но не любимого.

Спокойно выбираю, а когда официант снова подходит к нам, озвучиваю свой заказ.

Помимо прочего Никита заказывает вино, но я тут же говорю, что не буду пить, потому что я за рулем.

– Могла бы приехать на такси или согласиться, чтобы я за тобой заехал, – комментирует Никита.

– Зачем? В любом случае я не стала бы пить.

– Для расслабления, ты очень напряжена сейчас.

Мне кажется, я никогда в жизни не встречала и не встречу человека, более наглого, чем этот парень.

– Ты предлагаешь мне расслабляться в твоем присутствии?

– Да.

Он смотрит, не отрываясь и говорит, кажется, на полном серьезе.

– Нет. Даже не рассчитывай.

Пожимает плечами, а я отвожу взгляд и обхватываю себя руками за плечи.

Мне снова хочется накинуть на себя плотное, непроницаемое пальто.

Официант сверяет заказ, уходит и мы снова остаемся наедине.

– Сонь, ты хоть немного скучала по мне?

Вот он, тот самый момент, когда я особенно должна проявить твердость характера и дать ему понять, что между нами все кончено. Давно уже.

Я подбираюсь, а потом перевожу взгляд на Никиту.

Смотрю на него жестким взглядом прямо в глаза. Набираю в грудь побольше воздуха и…

– Нет.

Ответ вылетает сам собой и бьет по адресату так, что у того темнеют глаза, а пальцы, лежащие сейчас на столешнице, сжимаются в кулаки.

– Ты врешь, Соня. Нагло врешь.

Может и вру, но об этом ты точно не узнаешь.

Официант приносит заказ, как раз вовремя, и я с удвоенной энергией принимаюсь за еду.

Делаю вид, что салат с зеленью и кальмарами – это единственное, что меня сейчас интересует.

Никита все же заказал бутылку сухого белого и сейчас он занят тем, что разливает вино по бокалам.

Я наблюдаю за его действиями.

Ставит бутылку обратно на стол и берет в руки свой бокал. Медленно прокручивает в пальцах, словно раздумывая, пить или нет, бросает на меня взгляд исподлобья.

Я к своему не притрагиваюсь и пить не собираюсь.

Но вид его пальцев, сжимающих хрупкий бокал, гипнотизирует, поэтому я смотрю.

– За встречу, – произносит Никита и делает солидный глоток.

Я ничего не отвечаю на это и вновь возвращаюсь к еде.

Злюсь на себя за то, что меня интересует вопрос, на машине ли он. И если да, сядет ли он за руль или решит вызвать такси.

Это совершенно не мое дело, но я все же слежу за тем, сколько он выпьет сегодня.

Я знаю, что Никита не увлекается. Точнее, не увлекался раньше. Но не стоит забывать, что все мои знания о его привычках заканчиваются на моменте, когда я ушла от него.

В связи с этим будет правильнее: никогда раньше он не увлекался спиртным и всегда знал меру.

Я могла не волноваться о том, что он напьется где-нибудь в гостях или на вечеринке и устроит дебош или что-то типа того. Также как не придется иметь дел с его бесчувственным от избытка спиртного телом, как бывало ни раз с парнями других девушек.

Он не такой.

У него всегда все под контролем, точно так, как и у его лучшего друга Матвея, мужа моей Полины.

Куда бы мы не пришли и что бы не происходило.

Весь мир вокруг может сойти с ума, но эти парни всегда, ВСЕГДА контролируют ситуацию.

Вот почему, когда Никита стал говорить о том, что он плохо помнит тот вечер и совершенно не понял, как секретарша оказалась сидящей на нем, я ему не поверила.

Как он мог не понять, что заходит с ней в приватную комнату, где она частично раздевается, и он тоже, хоть и в гораздо меньшей степени. А потом девушка залезает на него, и они начинают заниматься сексом?

Как можно такое не понять?

Сказал, что только когда увидел меня в дверях, он сообразил, что все это происходит не со мной.

Что за бред?

Он серьезно думал, что я поверю в такое?

Похоже, он считал меня полной дурой тогда, как впрочем, считает и сейчас. Когда приглашает в ресторан и заявляет, что у такого преступления, как измена, имеется срок давности.

Никита выпивает бокал и наливает еще вина. При этом к еде даже не притрагивается.

– Ты за рулем? – все же не удерживаюсь от вопроса.

– Какая тебе разница? – хмыкает он.

– Никакой, – пожимаю плечами, – просто не хочется, чтобы мой спутник, кем бы он ни был, напился до бесчувствия и попал в аварию. А также подверг опасности других водителей. Да и вообще… перед людьми неудобно.

В ресторане совсем мало посетителей, возможно, по причине высоких цен, но это не мешает мне так сказать.

– Когда бы я напивался до бесчувствия, не припомню такого.

– Зато я помню.

Никита снова морщится и бросает на меня недобрый взгляд.

– Если ты снова о том случае, это точно было не вино, я же объяснял тебе, – говорит он и опять делает солидный глоток.

Нет, он и правда решил сегодня напиться.

– Если ты хочешь напиться, не лучше ли было сделать это дома, сидя на диване? Зачем понадобилось тащиться в ресторан? – не удерживаюсь.

– А ты бы поехала ко мне домой?

– Нет, конечно.

– Вот поэтому.

На ум тут же приходит новый вопрос, и я озвучиваю его раньше, чем успеваю подумать.

– А тебе нужно напиваться обязательно в моем присутствии?

Никита отставляет бокал и снова пристально смотрит на меня.

– Сонь, пойдем танцевать.

В ресторане играет живая музыка, и имеется импровизированная танцплощадка, в данный момент пустующая. Так что предложение Никиты не совсем уж дикое в принципе. Но оно совершенно неподходящее для меня.

– Нет, спасибо.

– Почему? Тебе же нравилось всегда.

Нравилось, да. Неторопливо двигаться с ним под музыку, кайфуя от его близости и запаха. Его силы и того непередаваемого осознания, что я принадлежу ему и только ему. Целиком и полностью. Что я та самая девушка, от которой он теряет голову настолько, что с трудом может себя контролировать.

А потому начинает шептать мне на ухо такое, отчего все мое тело просто-таки сгорает от волн возбуждения.

Как же мне было хорошо в его объятиях.

Как мне нравилось стоять так близко и в то же время не иметь возможности стать еще ближе, пока не останемся наедине. Чувствовать его желание и дразнить его, чтобы потом…

Об этом «потом» мне совершенно не следует думать, потому что ни к чему хорошему это не приведет, а только еще больше все усложнит.

Вновь возвращаю себя в здесь и сейчас, в ресторан.

Кидаю взгляд на Никиту и вдруг с ужасом понимаю, он наблюдает. Впивается взглядом и считывает все эмоции, что проскальзывают на моем лице.

Что он успел увидеть?

Надеюсь, что ничего. Ничего из того, что я почувствовала на какие-то доли секунд.

– Я не пойду танцевать, – говорю четко, а потом хватаюсь за бокал.

– Хочу пить. Ты налил мне вина, и теперь мне некуда налить воду.

Бутылка с водой стоит тут же на столе, но я не могу позволить себе пить прямо из горлышка в таком месте.

Никита, все также не отрывая от меня взгляда, подзывает официанта и тот приносит еще один бокал. Откручивает крышку и наливает мне воды.

– Вот, пожалуйста.

– Большое спасибо, – киваю официанту.

– Всегда пожалуйста, – повторяет он.

Взгляд парня на несколько секунд задерживается на моем лице, а потом он отходит от нашего столика.

Никита вновь усмехается.

– Даже в такой одежде ты привлекаешь внимание мужчин, – говорит он, – много их у тебя было после меня?

Что? Какие мужчины? О, боже мой.

Поздний токсикоз, отеки на девятом месяце, страхи, как пройдут роды, сами роды. Схватки с четырех утра, которые усиливались с каждым часом, пока не наступил момент, когда я мечтала только о том, чтобы умереть.

Я выдержала все без единой жалобы или крика и наотрез отказалась от любого вида анестезии, потому что поверила в себя и в то, что организм справиться со всем без посторонних препаратов.

А потом самый счастливый момент в моей жизни. Когда боль резко прошла, будто ее и не было, а прямо над ухом у меня раздался требовательный детский крик.

Малышку тут же положили мне на грудь, а у меня из глаз потекли слезы счастья. И меня накрыло тогда отчетливым пониманием, что я живу. По-настоящему.

Что этот момент самый яркий и лучший в моей жизни, и я так рада, что все прошло хорошо. Я так счастлива.

Я буду любить свою малышку, а она будет любить меня, и для полного счастья нам больше никто не нужен. Кроме одного человека. Которого сейчас с нами нет, потому что он променял меня на другую. А значит, нам придется как-то приспосабливаться.

Но как же хочется разделить этот чудесный и незабываемый миг с ним. В такой момент все обиды, какими бы сильными они не были, теряют свою значимость.

В порыве незамутненной радости и напрочь забыв о благоразумии, я прошу медсестру принести мне телефон и набираю Никиту.

– Да? – отвечает мне молодой и кокетливый женский голос, отчего дыхание спирает. Но я все же пересиливаю себя.

– Можно мне Никиту?

– Он не может сейчас подойти.

– Ясно.

– А кто его спрашивает?

Но я не отвечаю, а просто отключаю вызов.

Значит, да, я верно сказала вначале. Нам придется как-то приспосабливаться без него. Справимся.

Я быстро восстановлюсь после родов и буду уделять все внимание дочке.

Я так и делаю и меня даже не волнует, что ты не перезваниваешь мне ни через час, ни через неделю, ни даже через месяц.

Но у меня есть дочка, моя маленькая Машунька, и я счастлива, как может быть счастлива женщина, у которой родился здоровенький и желанный малыш.

Так что… какие другие мужчины, Никита?

Но я не могу рассказать человеку, сидящему напротив, всего этого. Не могу поделиться с ним, потому что тогда… я не знаю, что будет тогда.

Наверняка, ничего хорошего. Нервы, слезы, выяснения. Не дай бог у меня молоко пропадет от таких потрясений.

Поэтому для тебя, Никита…

– Я не собираюсь отвечать на подобные вопросы, – произношу твердым голосом.

Не слишком твердым, воспоминания выбили из колеи и размягчили. Запустили мысли совершенно в другое русло, но я должна вновь собраться и закончить этот ужин так, как планировала.

– Ладно, – кивает Никита, – тогда другой вопрос. Сколько их было у тебя, пока ты жила со мной? Это я, по крайней мере, имею право знать? Со сколькими ты крутила романы за моей спиной, когда нагло врала, что любишь только меня?

– Что?

Такого моя психика уже не выдерживает.

Я вскакиваю из-за стола и хватаю в руки сумочку.

– Извини, но мне пора ехать. За свою часть обеда я сейчас расплачусь, а ты можешь оставаться, если хочешь.

Мои пальцы подрагивают, потому что я тороплюсь. Мне нужно исчезнуть прежде, чем слезы начнут скатываться по щекам, ведь я ни за что не хочу, чтобы Никита заметил мою слабость.

С его извращенным взглядом и теми словами, что когда-то в порыве отчаяния бросила ему я сама, он решит, что я плачу от того, что мне стыдно за свои измены.

Которых на самом деле не было.

Меня душит от слез из-за того, что он так быстро поверил в эту чушь. Неужели не видел, как я к нему отношусь?

Достаю деньги и кидаю купюры на стол.

– Соня, не сходи с ума. Я в состоянии расплатиться за ужин.

– Я тоже. Пока, Никита. Надеюсь, мы больше не увидимся.

Выхожу из-за стола и спешу к выходу из ресторана. Оказавшись на улице, чуть ли не бегом припускаю к своей машине.

Только бы он не ринулся следом, только бы не…

Он перехватывает дверь в тот момент, когда я собираюсь ее захлопнуть.

– Никита, отпусти дверь!

– Соня!

Он тяжело дышит и смотрит на меня так… как же хорошо, до дрожи в коленях, мне знаком этот его прожигающий, на грани безумия взгляд. Как и то, что последует за этим. Полная потеря контроля, безоговорочное подчинение наших тел инстинктам, страсти и его желаниям. Улет в другую реальность, из которой потом до боли не захочется возвращаться.

– Ты обещал. Обещал, что не будешь приставать, если я соглашусь поужинать с тобой, – произношу побелевшими губами, – только ужин.

Он молчит. Смотрит и молчит.

Проходят секунда, две, три.

Мне кажется, воздух вокруг нас сейчас просто взорвется от того напряжения, что сгустилось вокруг. А я ведь не смогу дать отпор хотя бы потому, что он гораздо крупнее и сильнее. И безумнее.

Самым страшным окажется, если и не захочу.

Наконец, Никита отпускает дверь моей машины и отступает.

Напряжение начинает постепенно растворяться в вечерней мгле.

Побыстрее захлопываю дверцу и завожу мотор, что получается только со второй попытки.

– Пока, – бросаю, стараясь не смотреть на него, и поскорее выезжаю со стоянки.

Глава 7

Никита

Мне хочется кого-нибудь убить. Или как минимум набить кому-то морду. Кому-то из тех, с кем она путалась тогда или путается сейчас.

Но вместо этого я запрыгиваю в машину и выезжаю со стоянки следом за Соней.

Сажусь на хвост и еду за ней, стараясь не светиться. Провожу до дома и сразу поеду к себе, она даже не узнает.

Кровь стучит в висках, и я сжимаю руль сильнее.

К сожалению, мужчину, что был на тех фото с ней, что прислал мне «доброжелатель», не удалось найти.

Вначале не искал, потому что не придал значения, решил какая-то подстава. В конце концов, фото вполне безобидные. Обед, танец.

Но потом она сама призналась, что у нее кто-то есть.

Я был не в том положении, чтобы качать права, а потому направил всю свою энергию на то, чтобы найти мужика и вытрясти душу.

Как сквозь землю провалился.

Ни мои связи, ни связи Матвея не помогли.

Фотки были сделаны в Милане, куда Соня с Полиной летали за покупками, но Полина как могла выгораживала подругу. Никуда, ни с кем.

Допрашивать со всем пристрастием, даже чуть поднажать оказалось проблематичным, потому что Полинка – девчонка Матвея. Он повернут на ней со всеми вытекающими.

Сказал, чтобы я остыл и лично выяснил все у Сони.

Лично.

Легко сказать.

Она как не в себе была после моей…

Ладно, о чем тут можно говорить.

Понесся за ней в тот же момент и потом… сколько дежурил под окнами, что только не делал, а она смоталась в Европу к предкам.

Я потом тоже поехал, только…

– Эй, мужик закурить не найдется?

Проводил Соню и даже успел припарковаться во дворе дома, где временно снимаю квартиру. Захолустье. Первый попавшийся вариант, когда решил, что остаюсь в городе.

Двое плечистых парней прерывают воспоминания и не тянут на типов, у кого есть проблемы с огнем.

В руках говорящего я замечаю гладкую плоскую биту.