Дочь убийцы

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МАТЬ

История Англии не знает подобного случая!

Ну, конечно, не знает! Ведь в Англии никогда

не было сразу двух королев!

Льюис Кэрролл

«Семьдесят дюймов1, не меньше», – пронеслось в голове у Фредерико, когда он увидел короля. Скорее он почувствовал изумление и даже восхищение, чем страх.

– Ваше величество, – испанец отвесил низкий поклон, чуть не коснувшись головой пола, – не смея даже надеяться на вашу милость, прошу выслушать мою просьбу.

Генрих усмехнулся. Перед ним стоял восемнадцатилетний юноша невысокого роста, крепкого телосложения. На голове у него красовалась копна черных, вьющихся волос, зубы поражали своей белизной, темно-карие глаза сверкали из-под густых, черных ресниц. Фредерико являлся одним из слуг королевы Екатерины Арагонской, с которой Генрих тщетно пытался развестись уже не первый год.

– Говори.

Фредерико посчитал первую часть задачи выполненной. Он вздохнул, сделался еще более печальным, чем ранее, и жалостливо промямлил:

– Матушка, что осталась одна в Испании, приболела. Нижайше прошу отпустить домой.

– Что ж твоя госпожа? Почему ты решил обратиться ко мне? – Генрих засунул пальцы за ремень и с неприязнью посмотрел на просителя.

– Она не отпускает. У ее величества осталось не так много слуг. Наверное, вам это известно, – Фредерико понял, что сморозил глупость, но смело продолжал. – Мне необходимо уехать. Матушка долго не протянет. Я хотел бы застать ее в живых.

Громкий хохот раздался под сводами огромной комнаты.

– Шутник! – прогоготал король во всю глотку. – Шутник! Отпустить слугу моей, слава богу, почти уже бывшей супруги на ее родину? – Генрих помолчал, неожиданно став серьезным. – Что ж, поезжай. Здоровье матушки превыше всего.

Фредерико вышел, не веря в свою удачу. Что-то во всем этом ему не нравилось, и не нравилось сильно. Он никак не мог ухватить мысль, которая вертелась в голове, но упорно не желала сдернуть с себя маску. Мысль оставалась таинственной незнакомкой, чей смех ужасно напоминал хохот короля…

Лошадь неслась во весь опор. Фредерико вжался в седло, изо всех сил стараясь внушить животине свое бешеное желание поспеть к Ла-Маншу2 засветло. Путь был выбран неблизкий, а поручение королевы, которая вот-вот должна была стать бывшей королевой, надлежало выполнить срочно. Поэтому Фредерико не останавливался в пути, пока не достиг Дувра. Темная вода плескалась о берег. Лошадь перебирала копытами, все еще не веря в то, что ее не заставляют скакать дальше. Фредерико на полусогнутых ногах подошел к ближайшему кораблю. Это был небольшой одномачтовый парусник, слегка покачивавшийся на волнах.

– Эй, дружище, – постарался сказать молодой человек как можно увереннее, обращаясь к бородатому, крепкому мужчине, безразлично покуривавшему трубку, – не отвезешь ли на тот берег?

– Во Францию? – уточнил, не вынимая трубку изо рта, хозяин корабля. Будто существовала возможность идти куда-то еще.

– Точно! – стараясь не показать раздражения, ответил Фредерико. – В нее самую.

– Так ночь скоро. Темно.

– Но ты же моряк, – не унимался испанец, – знаешь путь как свои пять пальцев. С закрытыми глазами довезешь.

Мужчина вынул трубку и сплюнул:

– Дороговато будет.

– Не вопрос, – Фредерико похлопал по толстому кошелю, висевшему на поясе.

Всю дорогу до Кале он проспал, несмотря на шум волн и крики матросов, сновавших по кораблю. Во Франции его высадили на берег, отняв кошель с деньгами, которыми его снабдила королева. Хозяин корабля вытряхнул все вещи на палубу, кинув ему вслед пустой мешок. Через мгновение рядом приземлилась шпага.

– Я же говорил, будет дорого, – рассмеялся он и приказал матросам немедленно пускаться в обратный путь. Впрочем, Фредерико понимал, что ловить разбойников все равно никто не будет: жители Кале сновали туда-сюда, не обращая ни малейшего внимания на случившееся на их глазах происшествие.

До Испании было далеко. Письмо от Екатерины к своему племяннику Карлу Пятому с мольбой о помощи, и подаренная отцом шпага – это все, что осталось у Фредерико ценного. Он медленно побрел в город в поисках временного пристанища.

Вслед за ним незаметной тенью последовал закутанный в плащ человек. В отличие от испанца у него осталась не только шпага: кинжал, спрятанный под плащом, приятно холодил кожу, тяжелый кошель оттягивал пояс. Письмо у него тоже было. Да вот только верительные грамоты от Генриха явно выглядели более солидно, чем секретное послание его почти уже бывшей жены.

– Хм, – Джон скривил тонкие губы, словно съел что-то кислое, – посмотрим, мой юный друг, как ты теперь будешь добираться до Испании. Осталось лишь пересечь Францию. Всего ничего.

Он обернулся. Хозяин корабля, не успевшего отойти далеко от берега, махнул ему рукой. Джон еле заметно кивнул и пошел дальше. Фигура Фредерико маячила впереди.

Бэт помнила все так отчетливо, будто не в утробе матери находилась, а присутствовала при всех событиях. Живым, полноценным человеком присутствовала: видела, слышала, и главное, понимала. Кто-то скажет, она наслушалась историй. Ей просто подробно рассказывали о случившемся, и эти рассказы стали частью ее жизни. Но Елизавета была уверена – она наблюдала за всем сама, лично. В ней жили будущее, настоящее и прошлое, яркие картинки, всплывающие в памяти, возникающие перед глазами, создаваемые воображением…

– Брак аннулирован! – Всего два слова, а Генрих готов был вскочить со стула и скакать по огромному залу, как мальчишка.

– Папа недоволен, но вы можете поехать в Рим и покаяться, – продолжал вещать сэр Томас.

– Вот уж нет! – взревел король. – Просить прощения у этого напыщенного индюка! – громкий голос Генриха эхом прокатился по комнате.

– Портить отношения с Римом было бы сейчас неуместно. Можно отправить туда посольство. Не обязательно вашему величеству ехать лично…

– Наплевать на Рим! – голос продолжать реветь, напоминая звук волн, обрушивающихся на скалистый берег моря. – Я просил у них разрешения на развод – я унижался достаточно. Теперь пусть там себе кусают локти! – Генрих стоял, широко расставив ноги, высоко задрав подбородок и глядя на присутствующих как на мелких червей, вещающих сущую околесицу откуда-то снизу, чуть не из-под земли.

– Э-э, м-м-м, – донеслось до короля неразборчивое бормотание одного из подданных, – папа готов простить ваше величество. Извиниться перед папой…

– Пошел он к черту или к дьяволу. Пусть сам выберет. Он всегда был не прочь помочь французским королям в их любовных приключениях. А тут ничего не делал и готов простить. Мне плевать на прощение человека, который теперь для Англии ничего не значит. Да, впрочем, и не значил никогда. Принятые нами решения лишь восстановили справедливость. Не так ли, ваше преосвященство? – обратился Генрих насмешливо к архиепископу Кентерберийскому.

Вот чего ей не хватало потом, когда он умер, – его голоса. Раскатистого, громкого голоса, раздававшегося под сводами дворца. Все боялись его, а Елизавета – нет. Напротив, едва услышав знакомые интонации, она бежала в том направлении, откуда они доносились, и без всякого страха бросалась к отцу.

– Ваше величество, – учтиво склонил голову Томас Кранмер, – вы, как всегда, правы. Законы, существовавшие в Англии издревле, никому не годится нарушать. Ни папе римскому, ни вашим доблестным вассалам. Никто не имеет оснований поставить ваши решения под сомнение.

Генрих перебил и архиепископа тоже. Все разговоры, касавшиеся развода с Екатериной, так или иначе повторявшиеся не то что в последние месяцы, а в последние несколько лет, страшно надоели королю. Все это время он только и слышал: Рим, Ватикан, разрешение папы. А упрямая жена лишь подливала масла в огонь, отправляя гонцов к своему племяннику Карлу Пятому в Испанию, что тоже не способствовало быстрейшему разрешению запутанной ситуации.

– Итак, ваше преосвященство, вы поработали на славу. Интересно, как прошел суд. Голосовал ли кто-то против? – Генрих скрестил руки на груди и окинул взглядом тщедушного архиепископа. Впрочем, рядом с высоким королем практически любой человек выглядел не очень солидно.

– Да, – ответ прозвучал неожиданно, – епископ Рочестерский стоит на своем. Он с самого начала не поддерживал проводимые вашим величеством реформы церкви.

– Ну что ж, это не имеет теперь никакого значения. Слава Господу, мой сын родится в законном браке с женщиной, которую я люблю. Екатерина всегда останется почитаемой всем моим сердцем сестрой, – последние слова Генрих произнес с нескрываемым сарказмом. – Наконец она займет то место, которое ей полагалось занимать с самого начала. Надо срочно сообщить счастливые новости Анне, законной королеве Англии!

Генрих потрепал рыжую бороду и расхохотался. Присутствующие вздрогнули. И хохот, и гнев короля одинаково ввергали его окружение в состояние безумного страха. Самым безопасным было вообще не встречаться с королем. Но подобное мог позволить себе только простой англичанин, далекий от дворцовых интриг и перипетий.

– Подготовим турнир! – провозгласил Генрих. – Турнир в честь прекрасной королевы, моей жены Анны из рода Болейн. Она носит под сердцем нашего сына, наследника престола. Необходимо, чтобы он уже сейчас чувствовал, как заботится о нем отец, как он ждет его появления на свет.

– Прекрасная идея… Турнир … Чудесно… – послышались тихие голоса приближенных, которые постарались побыстрее выкинуть из головы мысли о Риме и недовольном папе. В конце концов, где папа, а где Генрих. Из двух зол выбирают наименьшее, но в данном случае приходилось поступать с точностью до наоборот. Особенно учитывая новый закон, запрещавший выносить сор из избы, или выражаясь на английский лад, вынимать скелет из шкафа. Под страхом смертной казни никто более не имел права отправлять жалобы в Ватикан. Все вопросы должны решаться на острове. Любая попытка переправить петицию через Ла-Манш отныне считалась изменой королю.

– Вот и хорошо! – прогремел Генрих и на том закончил аудиенцию.

«Интересно, а чувствовала ли мама в то время себя счастливой», – думала Бэт. Провести четыре месяца в двусмысленном положении «второй» королевы, тайно обвенчанной с Генрихом, непросто. Да еще она была беременна. Все знахарки и гадалки свято уверяли короля, что родится мальчик. И только Богу была до поры до времени известна правда…

Несмотря на внешнее спокойствие, Анна нервничала не на шутку. Тайный брак с Генрихом не сильно упрочил ее положение при дворе. И если придворные пытались показывать ей свое совершенно неискреннее расположение, то народ откровенно симпатизировал опальной Екатерине. Та стойко держала оборону, упорно отказываясь смириться с очевидным и, например, тихо-мирно уйти в монастырь.

Анна посмотрела в сторону только что закрывшейся двери. Старшая сестра раздражала даже, пожалуй, больше чем Екатерина. Бывшая любовница Генриха, Мария, утверждала, что оба ее ребенка рождены от короля. Анна только собиралась открыть счет. Все еще впереди. Она нарожает Генриху детишек, среди которых будут сплошные мальчики. Так, по крайней мере, говорили ей гадалки. Почему бы им не поверить?

Дверь в комнату снова распахнулась:

– Дорогая, я принес тебе прекрасные новости! – Генрих подошел к жене и схватил ее в крепкие, медвежьи объятия. – Брак с Екатериной признан недействительным. Кранмер постарался! Недаром мы его назначили архиепископом. Интересы Бога и короля Англии теперь совпадают!

Анна изобразила на лице искреннюю радость. В душе она, как и многие другие, Генриха боялась. Вроде бы она добилась того, чего так хотела, но нависшее над ней лицо мужа не позволяло расслабиться и почивать на лаврах. Важно было родить мальчика. Иначе, подсказывал Анне внутренний голос, все может кончиться для нее куда более плачевно, чем для Екатерины.

– В честь тебя я велел провести турнир, – ворвались слова в сознание Анны. – Сын, которого ты мне готовишься родить, поучаствует в своем первом турнире! – Генрих громко хохотнул и больно ущипнул жену чуть ниже спины. Анна вскрикнула, но сохранила улыбку на лице.

– Через пару недель провозгласим тебя моей законной супругой, и ты будешь коронована. Затем турнир в честь будущего наследника!

Страх, поселившийся в сердце, не давал ей вздохнуть полной грудью. Анна побледнела.

– Тебе плохо? – участливо спросил Генрих.

– Да, – она кивнула, – да, мне нужно присесть.

Анна опустилась на скамейку. В который раз она подумала о том, что казавшаяся когда-то великолепной идея выйти замуж за короля Англии, теперь стала представляться великой ошибкой.

«Ну почему? Почему именно сейчас я не могу наслаждаться своей победой? – спрашивала себя Анна после ухода мужа. – Эти мысли мне отравляют жизнь. И еще Екатерина, так и не согласившаяся с решением суда. Вечная соперница! Ладно сестра с ее непонятно от кого рожденными детьми. Они будут всегда считаться незаконнорожденными. Но Екатерина со своей дочкой! Если, не приведи Господь, и у меня родится дочь, мы будем находиться в равных условиях!»

Тошнота подкатила к горлу. Анна протянула дрожащую руку к серебряной шкатулке с благовониями. Изящная штучка – подарок Генриха. Буквально в ту же минуту шкатулка полетела в другой конец комнаты. Резко запахло травами и эссенциями. Анна разрыдалась.

Ему повезло: у постоялого двора Фредерико познакомился с испанским вельможей, который держал путь к французскому двору, в Париж. Молодой граф Родриго де Вилар, также как и его соотечественник, прибыл из Англии, где обучался английскому языку и прочим наукам. Свита графа была невелика, и он с удовольствием взял Фредерико к себе в услужение.

– Еду к больной матушке в Испанию, – привычно сказал юноша при знакомстве. Далее он поведал правдивую историю об ограбившем его хозяине корабля и признался, что остался совершенно без средств.

– А зачем же ты едешь в Испанию через Францию? – спросил граф де Вилар.

– Хотелось на мир посмотреть. Да и не люблю я путешествия по морю, – выкрутился Фредерико.

– Хорошо. Останешься со мной до поры до времени. А там посмотрим. Может, и я отправлюсь на родину. В таком случае твоя проблема решится сама собой.

Фредерико не собирался задерживаться во Франции надолго, но решил не спорить с графом, а просто сбежать от него при первом же удобном случае. Главное, добраться до Парижа. А там уж королева обещала ему поддержку и покровительство не кого-нибудь, а самой жены Франциска Первого! Элеонора тоже была испанкой, и Екатерина, отправляя Фредерико в Испанию окружным путем, рассчитывала на помощь дальней родственницы. Тем более, та находилась в похожем положении: Франциск не скрывал своей связи с герцогиней д’Этамп, а бесплодную жену попросту игнорировал.

Но, прибыв в Париж, Фредерико понял, что его путешествие по Франции может затянуться: король, известный своей любовью к перемене мест, покинул Лувр и двинулся в сторону одного из замков на Луаре. Испанцы последовали вслед за ним. Нагнать Франциска оказалось делом несложным. Бесконечный кортеж, состоявший из нескольких тысяч всадников и повозок с перевозимым из дворца во дворец скарбом, включая тяжеленные кровати и огромные сундуки, растянулся на огромное расстояние. Очень быстро граф и старавшийся не отставать от нового хозяина Фредерико увидели перед собой неспешно скачущих всадников, перебрасывающихся на ходу шутками и остротами.

– Скажите, господа, – обратился к ним де Вилар, – не знаете ли вы, далеко ли до замка, в котором остановился король.

Мужчины натянули поводья, их лошади покрутили головами и фыркнули, потрясая гривами.

– Король? – переспросили они. – Мы сами точно не знаем. В последний раз мы нагнали его у замка Блуа. Он там охотился в течение нескольких дней. Но где остановится двор сейчас, неизвестно.

Так испанцы проехали еще какое-то время, сумев обогнать отставшую часть свиты Франциска и начав получать новости о его передвижениях практически из первых уст. Наконец, возле замка Шамбор они увидели большое количество палаток и королевские флаги, гордо развевавшиеся на ветру. Места в замке для всего двора короля не хватало, и подданные привычно разбили лагерь неподалеку.

Граф де Вилар надеялся все же разместиться на территории Шамбора. Он нагло велел доложить королю о своем приезде. Весть до Франциска не дошла, но графа, тем не менее, поселили в одной из пристроек замка. Вечером после сытного ужина Фредерико выскользнул на улицу и отправился на поиски королевы.

– Красотка, – обратился он к проходившей мимо девушке, – не подскажешь, где найду ее величество? – Фредерико говорил по-французски с ужасающим акцентом и потрясающим количеством ошибок, но это его не смущало.

– А кто вы такой? – возмутилась молодая особа. – Я одна из фрейлин королевы, и вы смеете вот так запросто обращаться ко мне, да еще и с таким бестактным вопросом.

«Фрейлина королевы! – быстро мелькнуло в голове у испанца. – Повезло, так повезло!»

– Прости великодушно, – сказал он более вежливо вслух, снял шляпу и отвесил такой низкий поклон, что полы шляпы коснулись земли, подняв столб пыли, – у меня послание лично для ее величества королевы Франции от ее величества королевы Англии, – Фредерико посмотрел на фрейлину из-под темных ресниц: девица была страсть как хороша!

Фрейлина фыркнула, но остановилась, чтобы посмотреть на заговорившего с ней мужчину повнимательнее.

– Честь имею, Фредерико Себастьян Луис, – испанец запнулся на секунду, придумывая себе фамилию поблагороднее, и не найдя ничего лучшего, выпалил фамилию графа, – де Вилар! Как твое имя? – Фредерико тщетно пытался вспомнить, как правильно обращаться к французам «на вы».

– Меня зовут Матильда, – девушка не смогла сдержать улыбку и смущенно потупила взгляд. Имена и фамилия собеседника произвели все-таки на нее должное впечатление.

Фредерико привычно низко поклонился, сделав в воздухе несколько замысловатых махов шляпой.

– Так ты мне поможешь найти французскую королеву?

– Хорошо, – фрейлина вздохнула, – давайте письмо. Я передам ее величеству. Если она соблаговолит, то примет вас. Ждите меня на этом же месте через час, – и Матильда пошла к входу в замок.

На улице стало совсем темно. Слышались фырканье лошадей, громкие мужские голоса, а иногда и звонкий женский смех: подданные Франциска веселились на славу. Было тепло, лето вступало в свои права. На небе сияли звезды, а огромная луна освещала землю, словно большая вселенская лампада….

Неожиданно Фредерико дернули за рукав:

– Пойдемте. Королева велела провести вас к ней, – Матильда, оглядываясь по сторонам, потащила испанца в сторону неприметной двери, которая, как оказалось, вела к покоям Элеоноры.

В комнате горело всего две свечи, и Фредерико не сразу разглядел французскую королеву. Она поманила его пальцем.

– Подойдите поближе, – велела она по-испански.

Фредерико послушно сделал несколько шагов вперед и преклонил перед королевой колено.

– Вставайте, вставайте! – она раздраженно махнула ему платком. – Пока вы путешествовали по Франции с письмом Екатерины, Генрих добился развода. Екатерина больше не королева Англии, и поддержка Карла ей уже ничем не поможет.

Фредерико растерялся:

– Что же мне делать? Мне велели доставить письмо в Испанию…

– Вы же на самом деле не де Вилар, не так ли? – усмехнулась королева. – Это Матильду вы можете обмануть, но не меня.

– Истинная правда, ваше величество. Вас не обманешь. Но мне необходимо было поговорить с вами. Я остался без средств: деньги, которые мне дала королева, отняли разбойники в Кале. Пришлось наняться в услужение к графу, чье имя я нагло использовал при знакомстве с вашей фрейлиной.

Королева встала и подошла к столику, стоявшему возле кровати. Она открыла шкатулку и вынула оттуда небольшой мешочек.

– Вам этого должно хватить, чтобы добраться до Испании, – протянула она его Фредерико, – выполняйте поручение Екатерины до конца. Мы не знаем, что написано в письме Карлу. Его все-таки следует доставить императору.

– Спасибо! – Фредерико рухнул перед королевой на колени.

Она протянула ему руку для поцелуя:

– Ступайте. И постарайтесь добраться до Испании без приключений…

Попав снова на улицу, испанец услышал громкие звуки рога и топот копыт. Через мгновение площадь перед замком заполнилась всадниками. Запахло потом. Мужчины спрыгивали с взмыленных лошадей на землю.

– Король вернулся с охоты, – раздался над ухом Фредерико голос де Вилара. – Я тебя давно ищу. Уж подумал, ты сбежал. А ты, оказывается, встречаешь тут французского короля. Ничего не скажешь, великолепное зрелище.

Фредерико проследил за взглядом графа и сумел разглядеть в толпе придворных Франциска.

– Чем-то он похож на Генриха, – пробормотал молодой человек, вглядываясь в крупную фигуру французского короля.

– Король, он и во Франции король! – веско заметил де Вилар.

Стояла нехарактерная для начала июня жара. Натянутый над жесткими креслами тент не помогал укрыться от лучей палящего солнца. Анна, всегда любившая Гринвич, в тот момент ненавидела его всей душой. Сидеть предстояло долго – турниры, устраиваемые Генрихом, обычно длились по нескольку часов. Анна обмахивалась веером, улыбалась и пыталась справиться с подкатывавшей тошнотой. Она, как и раньше, чувствовала на себе ненавидящие взгляды. Народ больше не кричал бывшей королеве: «Победы над врагами!», но и не выказывал никакой любви королеве нынешней.

Специально к этому турниру королю изготовили доспех, потрясший присутствовавших своим великолепием. Металл блестел на солнце так, что слепило глаза. Гравировка на доспехе изображала сцены из битв, в которых принимал участие Генрих. За королем на ристалище выехала целая процессия, состоявшая из двадцати восьми рыцарей, принимавших участие в состязании. Зрители громко приветствовали короля. Анне захотелось заткнуть уши и выбежать из шатра.

Раздался бой барабанов и вой труб. Казалось, этот шум не вынести. Он нарастал и сливался в один жуткий гул. Рыцари разделились на две группы. Генрих подъехал к королеве, чтобы поприветствовать свою даму сердца. Анна помахала ему платком.

– Тебе плохо? – прошептала ей в ухо сестра. Локоны Марии неприятно защекотали кожу.

«Будто змея проползла», – подумала Анна, из последних сил сохраняя улыбку на лице.

– Мне хорошо, – она даже не повернулась в сторону сестры, – королеве не может быть плохо, когда муж в ее честь устраивает турнир.

На ристалище выехали первые два рыцаря. Они помчались друг на друга, и после первой же попытки один из них упал на землю, свергнутый сильнейшим ударом копья противника. Герольды отметили первый успешный удар. Перед публикой предстала следующая пара рыцарей. Толпа продолжала неистовствовать. Им было все равно, кто победит, но сам азарт борьбы возбуждал и заставлял кипеть кровь.

Анна посмотрела на Генриха. Король был также воодушевлен, как и его подданные. Он больше не обращал внимания на свою даму сердца и был полностью поглощен тем, что происходило на ристалище. Рыцарей весьма условно разделили на две противоборствующие группы, однако, зрители сами выбирали себе фаворитов, болея за них от всей души. Генрих блистал в новом доспехе, и явно был счастлив. Анна попыталась унять тревогу, поселившуюся в ее сердце. Безуспешно.

«Отравить бы Екатерину, и дело с концом», – неожиданно подумала она о, казалось бы, навсегда поверженной противнице…

Она родилась седьмого сентября в прекрасный солнечный день. Эх, если бы Елизавета тогда могла что-нибудь сказать отцу! Конечно, она обязательно бы ему что-нибудь сказала! Неужели он так в нее не верил? Неужели не понимал, что она будет править страной не хуже того мальчишки, который должен был родиться вместо нее? Жаль, но ее рождение привело к целой цепочке печальных событий и смертей. Елизавета не винила в том отца. Он просто не сразу смог осознать, как ему с ней повезло…

– Проклятье! – От Генриха отшатнулись те, кто стоял поближе, остальные тоже благоразумно попятились назад. – Меня жестоко обманули! – продолжал кричать король.

Он встал со стула, схватил большой серебряный кубок и швырнул им об стену. Остатки вина пролились на пол. Присутствующие вздрогнули – так сильно напомнили им красные капли кровь. В тот же момент второй кубок полетел в противоположный конец комнаты.

– Сына! – проревел король. – Они мне обещали сына!

– Так иногда случается, – посмел промолвить лорд-канцлер и мгновенно пожалел о том, что открыл рот.

– Так случается?! Вместо сына опять дочь! Девять месяцев я готовился к рождению сына, а так случилось, что случайно опять родилась дочь? – Глаза Генриха горели безумным огнем. Он переводил взгляд с одного предмета на другой, с человека на человека, и все понимали, что угроза не миновала.