И мне дали анкету какой-то Башаровой Лейсан Олеговны.
– Графу «Родители» можете не заполнять, – предупредила Анна Андреевна.
У Ляйсан в графе «Отец» стояло «нет». Разве у татар бывает такое?
Когда я всё сделала, Петрова, передав секретарю анкету, заявление и аттестат об окончании средней школы, сказала:
– Анечка, ей вызов не надо присылать, она тут близко живёт, и за вызовом сама придёт!
Экономия. Мне дали расписку, что мой аттестат теперь у них.
Вот так я и стала студенткой колледжа – без экзаменов. Сдавать сюда надо русский и математику. Диктант я, разумеется, напишу, а вот алгебру я не знаю вообще!
Домой я возвращалась по Комарова, мимо дома Сафронова. И тут он как раз вырулил со здоровым мужиком с овальной плешью в чёрных волосах. Свернули не во дворы, а на улицу
Я обогнала их, будто не вижу. Обратят на меня внимание, или сделают вид, что не знают?
Обратили.
– Аль, – начал Сафронов, – ничего пока не получается, обожди пока месяцок…
У него уже «мгновения спрессованы в столетия».
И тогда я протянула ему четыре рубля:
– Хочу вернуть долг за членские взносы. Вы же тогда за меня заплатили…
Но Сафронов, у которого осенью листьев не выпросишь, отказался!
– Нет, Аль, пока не надо. Пока у тебя мало денег.
И снова тоска и безнадёга!
5 октября 1999, вторник
Сегодня – уже сорок дней, и все наши ещё в девять утра уехали на кладбище.
У нас все работают, и все взяли отгул. И я тоже на «своей работе» «взяла отгул». Но на кладбище я ехать не захотела, поэтому мама велела мне сидеть дома и никуда не выходить. И я так и делаю.
Уже четыре дня. Семь часов прошло. Никого нет. У меня от ужаса пересохли губы и язык. А вдруг со всеми ними что-то случилось?! Что тогда делать? Лихорадочно соображаю.
Одну квартиру можно будет сдать. Только это опасно. Но я же теперь не одна, у меня есть партия! Может, на работу куда пристроят. Хотя если до сих пор не пристроили, то вряд ли и впредь чем-то помогут.
Сегодня очередное партсобрание. Очень рано, в шестнадцать часов. Я предупредила, что меня не будет. После того скандала я боюсь туда идти.
***
Родители вернулись в начале восьмого. Очень им по кладбищу гулять понравилось! В жизни никуда не ходили, а там, словно вареньем намазано.
– Там хорошо! – чуть ли не закатив глаза, сказала мама. – Сойки яйца клюют. Собаки и кошки, живут у сторожа в сторожке…
Потом с восторгом рассказала, как хоронили военного, и палили из ружей. И про бандоса, могила которого залита розовым бетоном.
– Девки дежурят там каждый день!
8 октября 1999, пятница
Очень жарко. Приходила Янка в одной футболке. Мама ей доброжелательно сказала, что не надо в октябре так рисковать.
И точно: только начало темнеть, погода испортилась, подул холодный ветер…
Заметки на полях 20 лет спустя:
И сейчас мне кажется, что тогда было особенное солнце, очень ласковое…
***
– У меня деда убили, – похвасталась я ей.
– Это который с твоей бабушкой жил?
С ним она не была знакома.
Я сказала, что тоже буду теперь учиться.
– А почему ты туда решила? С мамой посоветовалась, да?
– Нет, я сама!
9 октября 1999, суббота
Мама мне сегодня говорит:
– Бабка-то у нас совсем в маразме. Спрашивает: «Это её предприятие отправляет учиться, да?» – «Какое ещё «предприятие»?!!»
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
