– А вы у меня кто?
– Акимов Николай, второй курс.
– А-а-а, знаменитый Акимов, – с сарказмом произнесла она. – О вас тут ходят целые легенды.
– Почему?
– Да потому что вас практически никто никогда не видел. Вот и стали слагать легенды, как о некоем студенте-призраке.
– Да я просто болел долго, – начал я сочинять на ходу.
– Ладно, эскиз принесли?
– Да, вот.
– Вот здесь размеры убрать, вот здесь добавить, так, вот это не надо, а вот это должно быть, – быстро объяснила она и вернула эскиз.
– А можно у вас здесь исправить?
– Пожалуйста, – ответила она и уткнулась дальше в чертежи.
Марина Борисовна была преподавателем начертательной геометрии и инженерной графики. По сути она была права, так получилось, что на ее предмете я отсутствовал больше всего. Просто в начале каждой сессии мы «пробивали» всех преподавателей и делали свой рейтинг «тошных преподов», который сильно влиял на посещение соответствующих предметов. Так уж вышло, что Марина Борисовна была на последнем месте в этом рейтинге, и, сам того не замечая, я как-то быстренько положил на ее предмет. В итоге даже не был допущен до зачета из-за долбаного эскиза, который потом мне нарисовал «ботаник» из группы за небольшую плату. Естественно, если бы этот «ботаник» принес ей мой эскиз, то у нее не возникло бы к нему вопросов, но… пришел я. Видимо, ей просто надо было показать, что я зря пропускал ее занятия, и теперь меня ждет соответствующая расплата за легкомысленное поведение. Теперь она принципиально будет находить мелкие неточности, чтобы я их исправлял. И я это прекрасно понимал, но деваться некуда, надо было принимать правила игры. Ее роль заключалась в строгом преподавателе, а моя – в ученике, который раскаивается и убеждает, что полностью признал свою вину. И все-таки было видно, что Марина Борисовна – достаточно мягкий человек, и стоит немного надавить, как она пойдет навстречу. А для этого мне надо было вызвать у нее чувство жалости, только и всего. Взяв свой эскиз, я сел за свободный стол.
«Бля, ебаный в рот, сука», – отчаянно подумал я, когда понял, что у меня нет карандаша и линейки. Весь мой план летел в пизду. Вместо того, чтобы спровоцировать жалость к себе, я вызову только раздражение и отвращение. Надо было срочно что-то придумывать…
– Простите, пожалуйста, а можно попросить у вас линейку и карандаш, – с досадой промямлил я.
– Хм, неплохое начало, – иронично подметила она. – Пришел на пересдачу без главных принадлежностей, необходимых на предмете, молодец.
– Да нет, я просто забыл их на первой паре, вот смотрите, если не верите. Я сегодня уже строил график на лабораторной работе.
– Ну хоть на лабораторные ходишь. Ладно, возьми.
– Спасибо, – поблагодарил я.
И тут почувствовал, что игра начала складываться в мою пользу, что еще пара таких приемов, и она сдастся. Главное было оставаться любезным и делать вид, что ты виновен во всех смертных грехах.
– Посмотрите, пожалуйста.
– Что ж так неаккуратно? – поинтересовалась она. И тут же добавила: – Есть ластик или тоже забыл?
– Нету, – честно признался я и попытался убрать карандаш, чтобы она не заметила стертый ластик на нем. Но у меня не получилось.
– На, держи, иди подчисти все аккуратненько.
«Вот доебалась, блин», – мысленно произнес я и пошел обратно на свое место.
Честно говоря, я ненавидел чертить, строить графики и все, что было связано с карандашом и линейкой. Такие работы всегда получались у меня небрежно и коряво. Это, кстати, тоже повлияло на посещение занятий Марины Борисовны.
– Все, – сказал я и вновь показал ей эскиз.
– Ну хорошо, сейчас ответишь на пару вопросов и, считай, свободен.
Конечно же, ни на какие пару вопросов я не ответил, потому как у меня даже не было лекций по ее предмету, не говоря уже о каких-то знаниях. Поражение казалось неминуемым…
– И что с тобой делать, скажи мне? – спросила она и сразу добавила: – Ты даже элементарных вещей не знаешь.
– Да я понимаю, – согласился я.
– Понимает он. Ходить надо на занятия потому что.
– Да у меня просто мама болела, – нагло соврал я.
– Мама у него болела, а лекции что, тоже не мог взять?
– Да я взял и не успел переписать.
– Переписать не успел, – с сарказмом повторила она. – Ладно, давай зачетку.
– Спасибо большое, – радостно воскликнул я. – До свидания.
– Прощай!
***
– Бля, хули так долго? Я уже полчаса тут стою, – пожаловался Колян.
– Да весь мозг мне выела, заебала причитать, – ответил я ему. – Ты сам-то сдал матан свой?
– Неа, да ну его в пизду, – обиженно произнес он. – Дала мне какую-то задачу решать, я даже не пытался вникать в этот бред, не знаю, как у тебя получилось сдать?
– Да фортануло просто, и я сел с «ботаником» на зачете, – оправдался я.
– Понятно, сейчас-то сдал?
– Да, еле-еле.
– Красава! Много тебе еще сдавать?
– Еще три.
– И мне три, – подметил Колек и добавил: – Ладно, пойдем отсюда, на сегодня хватит знаний.
После универа мы с Колючим частенько шли пить пиво на стадион или в парк, а иногда, «накурившись», просто шатались по городу, угорая по всякой фигне.
Приблизительно так складывалась моя студенческая жизнь вплоть до определенных событий, случившихся в начале третьего курса.
***
