Три сказки о купцах
Игорь Дасиевич Шиповских
Сказки о купеческой хватке и надменности, о самонадеянности и снисходительности, и конечно о любви, которая не выбирает ни время, ни человека, она просто возникает, и ничего уже с ней не поделать. А действие этих вполне поучительных историй происходит в нашем царстве-государстве в давние добрые времена, когда купечество жило и процветало, а оттого порядок жизни на свой лад меняло. Но случалось и так, что у купцов всё шло, не очень хорошо, иначе говоря, купец предполагает, а жизнь располагает… Иллюстрация обложки: автор текста – Игорь Шиповских.
Игорь Шиповских
Три сказки о купцах
Сказка о зависти купецкой и нежданной любви молодецкой
1
В одном небольшом, но весьма уютном губернском городке N-ске, рядом с центральной ярмарочной площадью, в добротных и ухоженных домах жили два соседа купца хватких молодца. Однако сразу стоит заметить, что из них двоих всего лишь один был молодцем, а вот второй скорее являлся его подобием, потому как ни возрастом, ни комплекцией не годился для столь лестного звания, молодец. Кстати о званиях и именах; первого купца, что был помоложе и попроворней, звали Игнат с дивным прозвищем «Скоробогат».
Ну а второго купца, вечного конкурента и соперника Игната, кликали старинным именем Скавроний, отчего все местные мальчишки дразнили его «сковородой», хотя на самом деле его имя происходило от польского нарицательного «skowron», что означает «жаворонок». Правда, сам Скавроний на птичку вовсе не походил, и даже наоборот был настолько полнотел и пышен, что больше напоминал переевшего малины медведя, чем порхающую птаху.
Зато Игнат Скоробогат был его абсолютной противоположностью; ростом высок, фигурой статен, всегда подтянут и одет по последней европейской моде. Он даже как-то однажды, а именно в 1889-ом году, самолично и по случаю побывал на всемирной выставке в Париже. Вот оттуда-то он и подхватил эту привычку форсить в изысканных нарядах. Впрочем, Игнат и по возрасту больше подходил для этого, ведь он был моложе своего соперника Скаврония лет этак на пятнадцать. А по годам как раз соответствовал младшей сестре Скаврония, юной, но уже чуть перезревшей для замужества Пелагеи.
И вот эта лёгкая «чуть перезрелость» постоянно нагоняла на Пелагею смертную тоску, отчего в животе у неё начинало сильно урчать, и моментально просыпался зверский аппетит, который можно было унять лишь изрядной порцией пирожных с кремом. Ну а в результате, к своим девятнадцати с половиной годам Пелагея имела совершенно необъятную талию и невозможно округлую фигуру. Такую, что сразу было трудно определить какого она пола, не то женского, не то мужского, уж настолько она была грузна и тучна. Притом внешне Пелагея так походила на своего старшего брата, что их нередко путали. И это впрочем, немудрено, ведь оба полнотелы, роста ниже среднего, на лицо почти одинаковы, да и говор схож. В общем, если бы не разница в возрасте, то их запросто можно было спутать с близнецами.
А вот Игнат, в отличие от них, родственников не имел; ни братьев, ни сестёр у него не водилось, и даже родителей не было. Хотя вернее будет сказать, что они всё же были, но только Игнат их давно уже определил в казённый «Попечительский дом» и держал над ними опеку. Так что жил он один в купеческих хоромах и вёл дела самостоятельно. Но что ещё интересно, он даже и не собирался обзаводиться семьёй.
– Ну, зачем мне жена, или допустим дети?… что проку в них?… Это ж какие расходы!… Да мне никаких денег не хватит содержать какую-нибудь капризную бабёнку, да ещё и с малолетними отпрысками, пусть даже они и были бы моего рода-семени!… Нет, мне лишних ртов в доме не надо!… Лучше уж я деньги в оборот пущу, иль наряды себе куплю, и то пользы больше будет!… – чуть ли не каждый день говаривал он своим друзьям-сотоварищам, кои всё намеривались его сосватать, ведь сами-то они давно уже были женаты и теперь вовсю завидовали холостяцкой жизни Игната.
2
А меж тем Игнат так и делал, как говорил – пускал свободные деньги в оборот и одевался как заправский европейский франт. Отчего у местных девиц на выданье, снискал восторженное почитание и даже некоторую влюблённость. Бывало нарядиться он во всё модное; приоденет твидовый сюртук, шёлковую манишку, узкие брюки из чёрного кастора, обувь на каблуках, возьмёт трость с позолоченным набалдашником и давай по центральным улицам фланировать да юным девам ради смеха воздушные поцелуйчики с подмигиванием посылать.
Ну а юные девы-то с его поцелуйчиков, как зайдутся, зардеются, засмущаются. Раскраснеются все, разрумянятся, аки яблочки спелые, и тут же начнут томно воздыхать да сердечными муками исходить. Ну, так ещё бы, ведь этакий красавец на них внимание обратил. А Игнату от этого только веселье да забава, серьёзных-то намерений на женитьбу у него не возникает, вот он и развлекается, потешается. И надо же такому быть, доразвлекался. Как-то однажды не в ту сторону воздушный поцелуйчик послал.
Хотел в дочку молокозаводчика попасть, а угодил в её подругу, в сестру Скаврония – Пелагею. Подружки как раз вместе возле ярмарочного балагана стояли, да мирно скоморохов обсуждали. А Игнат мимо проходил. Он на Пелагею-то даже и не взглянул, ну стоит себе дутый шар в ситцевом сарафане, ну и пусть себе стоит. А вот дочка заводчика хороша, да и для лета одета по последней моде; в батист и шёлка. Игнат ей-то поцелуйчик и послал, да ещё и хитро подмигнул. Но вот же незадача, в этот самый момент Пелагея обернулась, да дочку заводчика собой закрыла, и все Игнатовы знаки внимания на себя приняла.
Разумеется, в голове у неё от такого вмиг всё перемешалось. Она сразу и забыла, о чём только что с подругой говорила. Так и стоит вполоборота, и от изумления аж рот раскрыла. Ну а как же иначе, ведь всем известный красавчик ей воздушный поцелуйчик отправил, да ещё и подмигнул, а это знаете ли большой намёк на амурные обстоятельства. Но Игнат думал по-другому, он и вида не подал, что адресом ошибся. Так дальше и пошёл. Ни капельки не стушевался, охальник. Как ни в чём не бывало, мимо проследовал. А через минуту уже и забыл про этот конфуз.
Однако Пелагея не забыла, уж она-то стушевалась сверх всякой меры, с ног до головы пунцовыми пятнами покрылась, да в придачу ещё и голос потеряла. Вроде сказать чего-то хочет, а не получается. Стоит как вкопанная, и словно индюк что-то невнятное горлом клокочет. Побулькала так немного, да как домой кинется. Аж ветер от неё поднялся, всю придорожную пыль столбом закрутил. Прибежала Пелагея домой, к себе в светёлку вкатилась, у зеркала остановилась, смотрится в него и осознать всё случившееся пытается.
– Нечто это он и вправду мне подмигнул, да поцелуйчик послал!?… Это что же получается,… никак я красавица!… А почему бы и нет,… вон какие у меня щёки круглые,… и бока покатые,… а уж рот-то какой большой,… да и губы немаленькие, пухлые прям как вареники!… Вот только глаза мелковаты,… но это ничего, я ресницы угольком подкрашу, брови подведу, вмиг лучше всех стану,… и красавца Игнашу себе заполучу,… точно мой будет!… Ох, чует моё сердце, по нраву я ему… – вдруг пришла к столь неожиданному выводу Пелагея и сходу взялась о свадьбе мечтать. Что собственно и неудивительно, ведь о таком замужестве мечтали многие девицы в городке.
3
И вот с того дня стала Пелагея за Игнатом следить. Не то чтобы совсем уж проходу не давала и особо докучала, но некоторых хлопот всё же доставляла. Подойдёт к Игнатовой торговой лавке и ну возле крыльца топтаться. Однако торговать не мешала, тихо наблюдала. А торговал Игнаша разным текстилем; сукном, пряжей, шерстяным полотном, парчой, кумачом, да много чем ещё таким, отчего у местных домохозяек появлялся интерес в его лавку заходить. Да вот хотя бы за бижутерией; всякими безделушками, забавными висюльками-побрякушками, или капорами-шляпками с ажурными лентами. В общем, всё по женской части.
И кстати, в этом у Игната с братом Пелагеи, Скавронием, была огромная схожесть. Тот точно такой же товар держал, потому-то они и считались конкурентами-соперниками. Впрочем, пытались они как-то договориться, чтоб у них товар не пересекался, да только из этого ничего не вышло. Хитрили оба, жулили изрядно, друг дружку обмануть норовили, на том и погорели. А отсюда и обоюдная неприязнь возросла. Ну а если честно, то Игнаша сильно завидовал Скавронию, ведь у того и лавка побольше, и продавец половчее, да и приказчик порасторопней.
А у Игната хоть и товар получше, и всего привозного, заграничного много, но лавка потеснее, и прислуга поглупее, а другой и взять-то негде, городок-то маленький, все умные слуги нарасхват, оттого-то Игнат и этому был очень рад. Однако при появлении в его лавке Пелагеи, сестры своего заклятого соперника, он сильно изумился. Что вполне оправдано, ведь у Скаврония всякого товара имелось в достатке, и почему бы Пелагее у своего брата не отовариваться, как это было и раньше. Впрочем, Игнат, как всегда сохранил самообладание и обратился к нежданной гостье учтиво и по отчеству.
– Здравствуйте, Пелагея Марковна,… чего изволите?… сукна иль бархата?… а может шёлка китайского?… У нас всё есть,… недавно свежий завоз был… – слегка иронично спросил он и даже мягко улыбнулся.
– Доброго здоровьечка, Игнат Карлович,… ну что же вы так распинаетесь-то?… уж этого-то добра и у нас в лавке навалом!… Я к вам по другой надобности пришла,… слыхала я, вы в самом Париже бывали,… много чего видали,… с тамошними дамочками беседу вели,… обозревали, как они одеваются,… какие шляпки носят!… Вот я и хотела у вас поспрашивать какие мне лучше наряды носить, чтоб по ихней Парижской моде быть… – залившись вся пунцом, слегка жеманно переспросила Пелагея.
– Ах, так вот в чём ваш интерес!… Ну, тогда давайте я вам всё вкратце и поясню,… вот вы видите какие у меня меж прилавками расстояния узкие,… совсем мизерные!… Так вот когда вы по ним свободно проходить будете,… не задевая края,… тогда и милости прошу, пожалуйте ко мне за советами со всеми вашими вопросами о Парижской моде!… А пока покиньте помещение,… вы мне все прилавки загородили, и своими габаритами клиентов пугаете… – весьма запутано, но явно указывая на чрезмерную полноту Пелагии, дерзко ответил ей Игнат, на что сразу получил отпор.
– Так-так,… это что же получается,… вы мне на мой размер намекаете!?… Мол, я рылом не вышла для парижских нарядов,… дескать, я скула деревенская и ни к чему не гожусь!?… Нет, ну вы посмотрите на него люди добрые,… я к нему всей душой,… на разговор его приглашаю,… а он мне тут грубит!… Ах ты, зазнайка тощий!… Ах ты стручок сушёный!… Или ты думаешь, раз такой худой то тебе можно над полными издеваться!?… Ну, я тебе этого не прощу,… да я всем расскажу, что у тебя сукно прелое, шерсть гнилая, а шёлк твой китайский молью поеденный!… Да и вообще, пошёл ты к лешему, хмырь худосочный!… – мигом вскипев и перейдя на простонародное «ты», зло накричала на Игната Пелагея, и тут же выскочила из лавки прочь. Игнат от такого её экспромта, на пару со своим приказчиком Филимоном, вмиг смехом зашёлся. Стоят оба, ржут, словно кони стоялые и остановиться не могут.
А тем временем Пелагея еле-еле до дома добралась и опять у себя в светёлке заперлась. Плачет, слёзы горючие льёт. Да и как тут не плакать, ведь она уже до беспамятства была влюблена в Игнашу, а он её на смех поднял, да ещё и при слуге. Ну и всё, девичье сердце разбито, и уже, казалось бы, не склеить никак, ан нет. Поплакала Пелагея немножко, попечалилась да опять к зеркалу обратилась.
– Ну, вот за что он так со мной,… ведь сам же подмигивал, глазки строил, поцелуйчики посылал, улыбался!… Ах, и какая же у него улыбка,… прям залюбуешься,… зубки белые, ровные,… губки алые, так на поцелуй и просятся,,… а глаза какие у него голубые,… аки небеса,… только взглянет и сразу сердце заходится,… уж такой раскрасавец!… Нет таких больше в целом свете,… он всех милее!… Да и правильно он говорит,… ишь какая я круглая,… на что я ему такая,… он вон какой стройный, хрупкий,… а я как прижму его к себе, так ещё невзначай и загублю!… Нет, прав Игнаша, касатик мой,… слишком уж я полна,… для него надо бы похудеть,… вот только поем сейчас немного оладушек с пирогами да сразу и худеть начну… – как и все девицы в таких случаях рассудила Пелагея и пошла свою неудачу разными вкусностями заедать.
4
Меж тем Игнат, у себя в лавке, вместе с приказчиком вдоволь насмеявшись, успокоился, и решил снова делом заняться; кассу подсчитать да товар проверить, ведь в последнее время что-то плохо торговля пошла. Покупателей меньше стало, зайдут люди в лавку, товар посмотрят, покрутят, пощупают, цену спросят, потопчутся немножко и уходят несолоно нахлебавши. В общем, что-то непонятное творилось. Потому-то ревизию и устроили. Так до самого вечера и провозились, а продать ничего не продали. В окна на улицу смотрят, а там по площади людей немерено ходит, и все чего-то покупают, но только не у них.
И тогда отправился Игнаша на ярмарку меж рядов походить и поспрашивать, что там да как, выяснить наконец-то причину непродаж. Бродит по площади, на людей поглядывает, кто что покупает, да за какую цену. И тут видит из лавки Скаврония покупатели выходят, и не с пустыми руками, явно чего-то приобрели. Притом Игнат их сразу узнал, это его постоянные клиенты-оптовики, они к нему как раз недавно заходили, но ничего не взяли, а тут вон как отоварились. Ну, Игнат к ним сразу с расспросами и кинулся.
– Эх, господа хорошие!… что же это вы у меня ничего не купили, а к моему конкуренту ушли!?… иль я вас чем-то обидел?… может, взглянул хмуро?… а может, накричал напрасно?… Почему ж всё так вышло?… – эдак деликатно спрашивает их и вежливо улыбается, ответа честного ждёт, и конечно его получает.
– Да как тебе сказать Игнат,… брали мы всегда у тебя сукно да муар,… хорошо было, недорого,… всё устраивало!… А вот ныне у Скаврония взяли,… он нам и скидку сделал, и сукно на прочность проверил,… да ещё и чаем напоил, не обидел!… Так что ты не обессудь,… теперь мы к нему ходить будем,… сам понимаешь, коммерция!… – ответили ему оптовики и как отрезали, развернулись и дальше своей дорогой пошли, купленный товар к себе понесли. А Игнат стоит, словно оплеванный, и переваривает, что ему сказали.
– Это ж как такое получается!?… Хитрец Скавроний моих клиентов к себе переманил,… уговор нарушил, снова за старое взялся, опять жулить начал!… Вон чаем их напоил, скидку сделал,… а я-то ничего и не знаю,… всё думаю, мучаюсь, куда мой покупатель подевался, отчего торговли нет!?… А тут вона что,… ах, и Скавроний,… вот-жешь старый чёрт!… Ну, я тебе сейчас устрою головомойку!… вот я из тебя дух вышибу!… – взъерепенился Игнат, и уже было собрался в лавку к Скавронию с кулаками кинуться, драку затеять, как видит из-за поворота на дорожку Пелагея выходит.
Вся такая румяная, свежая, отдохнувшая. А что же ей такой-то не быть, ведь она, наплакавшись, наелась оладий с пирожками да подремать успела. Вот выспалась, и теперь с хорошим настроением на вечернюю зорьку погулять собралась. А тут Игнаша ей навстречу. Но он как её увидел, так вмиг все свои планы поменял, ему сразу не до мордобою стало. Развернулся он лихо да обратно в свою лавку поспешил.
– Эко меня угораздило на Пелагею нарваться,… ведь она ж опять приставать начнёт,… да ещё и припомнит, как я над ней подшутил!… Нет-нет, я уж потом всё Скавронию выскажу, а сейчас пока помолчу, да лучше свой товар уценю насколько можно, чтоб совсем не разориться!… – на бегу решил Игнаша, и как только к себе в лавку зашёл, так сходу начал цены на текстиль пересматривать. А приказчик Филимон рядом стоит, глазами хлопает, и разобрать ничего не может, удивляется, отчего это хозяин вдруг собрался товар дешевле продавать.
И его удивление вполне понятно, ведь он хоть и приказчик, но человек-то бывалый, уже в годах, полжизни в торговле провёл, и знает, что уценку просто так не делают. Значит, что-то случилось. А потому насмелился и спросил, отчего такие перемены. Ну, тут Игнат, конечно, всё ему и рассказал; и как он своих постоянных покупателей встретил, и что они ему сказали, и как они от него отвернулись, и как их Скавроний к себе переманил. Всё-всё доложил. Не забыл и про Пелагею упомянуть, как она ему навстречу попалась. На что многоопытный приказчик рассудил всё по-своему.
– Эх ты, Игнаша,… всё-то ты торопишься, быстрей распродаться и обогатиться хочешь,… стараешься поскорей конкурентов обойти да не остаться на мели,… оттого-то тебя Скоробогатом и прозвали!… Ну, вот зачем тебе цену на добротный товар скидывать!?… ведь наверняка Скавроний им какую-нибудь залежавшуюся дрянь по дешёвке скинул!… а ты уже весь кипишь!… То, что у нас товар не идёт, так это всё временно!… Погоди, вот народ на Осенины наряжаться начнёт, так у нас весь текстиль и разберут,… ты главное не спеши, дай срок,… подожди чуток и всё наладится… – попытался вразумить он Игната, но только ещё хуже сделал.
– Эх, Филимон, некогда мне тут ждать да гадать когда Осенины придут!… Мне сейчас Скаврония обставить надо, прищучить его хитрована!… Да я готов товар хоть за даром отдать, лишь бы Скаврония обойти,… насолить ему крепко, горько сделать!… Ведь он вишь, как ловко к делу подошёл,… чаем моих клиентов угощать взялся,… обхаживал их, говорил, будто я хуже его,… мол, непутёвый я!… Да он мне этим страшную обиду нанёс,… и я ему её не прощу!… Всех его покупателей переманю, и афронт ему нанесу!… А ты, чтоб зазря тут не стоял лучше бы пошёл да кофею с баранками купил,… притом такого ароматного, чтоб люди его дух за версту чуяли!… Вот тогда я к себе всех заманю да сладким лакомством-то и прикормлю!… – не на шутку разошёлся Игнат, но приказчик стоял на своём.
– Нет, ты погоди спешить-то,… рано ещё кофей покупать,… да и не нужен он вовсе, коли ты хочешь только Скавронию насолить!… Зачем тебе цены снижать и кофей покупать, когда у тебя поважнее козырь есть,… уж с ним-то ты точно Скаврония за пояс заткнёшь!… – хитро прищурившись, отозвался Филимон и загадочно примолк, отчего Игната аж в пот бросило.
– Ну, что замолчал!?… говори, чего это за козырь такой!… Я ныне на всё готов, лишь бы Скавронию отомстить!… – мигом затребовал он.
– Ну, вот опять ты горячишься,… а тут всё спокойно рассудить надо,… вон давеча Пелагея к тебе заходила, да и навстречу тебе потом попалась,… а ведь это она неспроста здесь ходит,… всё вокруг да около вьётся,… влюбилась она в тебя, словно кошка!… А потому она твой козырь и есть!… И конечно замуж за тебя хочет,… вон вишь, как мается,… аж к тебе, к братову конкуренту, в лавку пришла,… а ведь ранее такого не бывало,… значит, настала пора и влюбилась она!… Так вот ты через неё-то и сможешь её братцу насолить,… возьми её в жёны да делай с ней что хочешь, отводи душу!… Вон она как на Скаврония похожа,… одно лицо,… вот и измывайся над ней как над Скавронием,… хочешь, брани её, на чём свет стоит,… а хочешь, лупи её, как сидорову козу!… Ну а как она тебе надоест, так прогонишь её со двора,… вот и отомстишь тогда,… ведь они с братом невидимой нитью связаны, она будет мучиться, а значит, и он станет страдать… – вполне даже по-философски рассудил приказчик и ехидно улыбнулся.
– Ну, ты и злодей Филимон,… вот так коварный план ты придумал!… Ну и мозг у тебя изворотливый,… до такого даже я бы не догадался,… отомстить обидчику через его сестру, как две капли на него похожую!… Да это первостатейное вероломство,… и ведь что интересно, вполне себе законное,… с женой-то я, что хочу то и сотворю!… И унизить могу, и поколотить,… наказать, коль нерадива, иль артачиться будет!… Уж я найду, чем ей неудобства доставить,… а мне от этого и на душе легче будет!… Наору на Пелагею, а вроде как на самого Скаврония голос поднял!… Ох, и хорошо,… да мне только от одной мысли об этом уже замечательно!… Ну, ты и ловкач, Филимон,… ну и придумал!… – ощутив дикий прилив сил, от столь коварной идеи возликовал Игнат, и тут же принялся прорабатывать план, как всё осуществить. Разумеется, приказчик Филимон помог ему в этом. Вместе оно как-то веселей и сподручней. Так что ближе к полуночи заговорщики уже знали, как им поступать дальше. Разошлись поздно, но оба довольные и улыбчивые.
5
Утро следующего дня было прекрасным. Светило солнышко, на небе ни тучки, ни облачка. Только живи и радуйся. Вот и Пелагея, едва проснувшись, уже возрадовалась новому дню. Ах, бедняжка, она ещё не знала, что над её головой уже нависла тень коварного замысла её обожаемого Игнаши. И первой же её мыслью было скорей увидеть его, пусть украдкой, откуда-нибудь издалека, но непременно увидеть своего строптивого касатика. Зайти к нему в лавку после вчерашнего конфуза она не решалась, но вот подкараулить его где-нибудь на улице ей очень хотелось.
А потому Пелагея быстро собралась и даже толком не позавтракав, отправилась фланировать по ярмарочной площади. Хотя надо заметить, что завтракать она очень любила, и более того делала это долго и с великим наслаждением. Обычно завтраком являлось продолжительное чаепитие с яичницей и пирогами растянутое почти до обеда, а там уже и супы в дело шли. Но не в этот раз. Ныне в ней билась любовь, а не аппетит, и желание наперво увидеть предмет своего обожания, затмило все её пищевые привычки. Кушать пироги с яичницей, не было времени, душа рвалась к любимому.
И вот тут Пелагею ждал удивительный сюрприз. Едва сделав пару шагов напротив лавки своего Игнаши, она вдруг ощутила, как её кто-то снизу дёргает за подол. Естественно она остановилась и оглянулась посмотреть кто там. А там стоял невысокого роста мальчуган в красной рубашонке с букетом алых роз и протянутой рукой, в которой была зажата роскошная цветастая открытка, какие обыкновенно посылают лишь при амурных делах.
– Это вам сударыня!… – кратко вскрикнул паренёк и расплылся в благостной улыбке.
– Мне!?… но от кого!?… ты ничего не напутал, мальчик!?… – поспешно и немало изумившись, спросила Пелагея.
