Тарзан из племени обезьян. Возвращение Тарзана. Тарзан и его звери (сборник)

Глава 14

Во власти джунглей

Клейтон углубился в джунгли, а моряки принялись обсуждать, что им делать дальше. В одном они были согласны: надо скорее возвращаться на стоящий на якоре «Эрроу», – по крайней мере, на корабле их не настигнут копья неизвестного врага. И пока Джейн Портер и Эсмеральда баррикадировались в хижине, трусливая шайка головорезов изо всех сил гребла по направлению к кораблю на двух лодках, ранее доставивших их на берег.

Тарзан повидал за этот день столько невероятных вещей, что голова у него шла кругом. Но самым удивительным из всего увиденного оказалось прекрасное лицо белой девушки. Наконец-то Тарзан нашел ту, которая принадлежала к его племени, – теперь он был в этом уверен. И молодой человек, и оба старика тоже вполне соответствовали представлениям Тарзана о своем народе. Но эти люди показались ему такими же свирепыми и жестокими, как и все остальные, кого ему довелось встречать в жизни. Только отсутствие у них оружия объясняло, по мнению Тарзана, тот факт, что они до сих пор никого не убили. Но если дать им оружие, все резко изменится. Тарзан, разумеется, заметил, что молодой человек подобрал выпавший из рук раненого Снайпса револьвер и спрятал на груди, а потом потихоньку передал револьвер девушке, когда та входила в хижину.

Тарзан пока не понимал причин всех этих событий, однако ему почему-то нравился и молодой человек, и два старика, а что касается девушки, то он чувствовал к ней странную, непонятную тягу. Большая черная женщина, тоже вызывавшая симпатию, по-видимому, была как-то связана с девушкой. А вот моряки, и в особенности Снайпс, заставляли Тарзана негодовать. По их угрожающим жестам и злобному выражению лиц можно было понять, что они враждебно настроены к пятерым изгнанникам, и потому Тарзан решил не спускать с матросов глаз.

Еще его очень удивило, что двое пожилых мужчин направились куда-то в джунгли. При этом Тарзану и в голову не приходило, что они могут заблудиться в лабиринте джунглей, который ему самому казался ясным и простым, как вам – главная улица вашего родного города.

Увидев, что моряки сели в лодки и двинулись к кораблю, а девушке и ее спутнице ничего не грозит в хижине, Тарзан решил последовать за молодым человеком в лес и посмотреть, что же тот ищет. Он быстро помчался по веткам в том направлении, куда ушел Клейтон, и вскоре услышал вдали крики англичанина, звавшего своих друзей.

Наконец Тарзан настиг белого: совсем выдохшийся, он сидел, прислонясь к дереву, и вытирал пот со лба. Человек-обезьяна, надежно укрывшись за завесой листвы, уселся на ветку и принялся внимательно рассматривать человека, так похожего на него самого. Время от времени Клейтон оглядывался и кричал, и до Тарзана дошло, что англичанин ищет стариков. Тарзан и сам уже собрался было отправиться за ними, но тут краем глаза заметил в листве проблеск лоснящейся желтой шерсти: кто-то осторожно подкрадывался к Клейтону.

Это был леопард Шита. Тарзан слышал, как мягко шелестит трава, и удивлялся: почему же молодой человек не насторожится? Неужели он не замечает столь громкого сигнала опасности? Шита вел себя сегодня на редкость неуклюже. Однако белый человек ничего не слышал. Шита подобрался для прыжка, и тут же тишину джунглей рассек пронзительный и ужасный крик – боевой вызов обезьяны. Шита развернулся и исчез в подлеске.

Клейтон, вздрогнув, вскочил на ноги. Кровь похолодела у него в жилах. Ни разу в жизни не приходилось ему слышать столь пугающий вопль. Он не был трусом, но каждому человеку доводилось когда-либо чувствовать страх, когда холодный ужас сжимает сердце. Для Уильяма Сесила Клейтона, старшего сына английского лорда Грейстока, таким днем стал первый проведенный в африканских джунглях.

Этот жуткий вопль, донесшийся сверху, и затем треск кустов от прыжка на землю какого-то большого тела сильно напугали Клейтона. Однако он не мог и предположить, что кричал не кто иной, как его кузен, самый настоящий лорд Грейсток.

Время близилось к вечеру, и Клейтон, обескураженный и сникший, не знал, как лучше поступить: следует ли продолжать поиски профессора Портера, рискуя собственной жизнью ночью в джунглях, или же надо вернуться в хижину, где он хотя бы сумеет защитить Джейн от опасностей, подстерегающих со всех сторон. Ему не хотелось возвращаться, не отыскав ее отца, но он содрогался от одной мысли, что Джейн может оказаться в руках мятежников с «Эрроу» или подвергнуться любой из сотен угроз, которые таят в себе джунгли.

А может быть, профессор и Филандер уже вернулись в лагерь? Да, это вполне вероятно. По крайней мере, не лучше ли сходить и посмотреть, чем продолжать бесполезные поиски. И он направился через густой подлесок туда, где, как ему казалось, находилась хижина.

К удивлению Тарзана, молодой человек углублялся в джунгли, причем шел прямо по направлению к деревне Мбонги, и проницательный ум подсказал человеку-обезьяне, что незнакомец просто заблудился. Тарзан с трудом мог в это поверить, к тому же Клейтон отправился в деревню свирепых дикарей, вооруженный одним только копьем, к которому, кстати, был непривычен, судя по тому, как неловко его держал. Почему-то этот странный человек не пошел по следу, оставленному стариками: пересек его и взял вправо, хотя след был свежий и Тарзан ясно его чувствовал. Все это для Тарзана было необъяснимо. Беззащитный незнакомец очень скоро сделается легкой добычей для обитателей джунглей, если не направить его в сторону бухты. Ну да, вот и лев Нума уже крадется в дюжине шагов справа.

Клейтон все-таки услышал, как какое-то большое животное пробирается сквозь чащу где-то рядом с ним, и тут же вечерний воздух содрогнулся от оглушительного рева зверя. Человек замер, подняв копье и вглядываясь в окружающие кустарники. Сумерки сгущались, становилось темно.

О боже! Умереть здесь совсем одному от клыков диких зверей, быть растерзанным в клочья, чувствовать горячее дыхание чудовища на своем лице и тяжелую лапу, крушащую ребра!

Было тихо. Клейтон ждал с поднятым копьем. Наконец еле слышный шорох кустарника подсказал ему, что зверь подкрадывается сзади и уже изготовился к прыжку. И вот молодой человек разглядел его не далее как в двадцати футах от себя: вытянутое, гибкое, мускулистое тело, темно-желтая голова и черная грива огромного льва. Зверь крался, прижавшись к земле и продвигаясь вперед очень медленно. Встретив взгляд человека, лев остановился и не торопясь подобрал под себя задние лапы. Клейтон смотрел на него в отчаянии, боясь метнуть копье и не в силах бежать.

Тут он услышал шум в ветвях дерева над собой. «Еще одна опасность», – успел подумать он, но не осмелился оторвать взгляд от желто-зеленых глаз зверя. Послышался резкий звук, словно лопнула струна на банджо, и в то же мгновение в желтой шкуре крадущегося льва выросла и задрожала стрела.

С ревом боли и гнева зверь прыгнул. Клейтону каким-то образом удалось отклониться в сторону. Когда Клейтон опять взглянул на царя зверей, ему открылось устрашающее зрелище. Пока лев поворачивался, чтобы снова напасть, на спину ему прыгнул полуобнаженный гигант. С быстротой молнии рука этого человека, как будто он обладал железными мускулами, обхватила огромную шею ревущего зверя и вздернула его вверх, так что передние лапы оказались в воздухе. Гигантское животное было поднято с той же легкостью, с какой Клейтон подхватил бы домашнюю собачку.

Картина, увиденная в сумеречных африканских джунглях, навеки запечатлелась в памяти англичанина. Человек, представший перед ним, был воплощением физического совершенства и гигантской силы. Но как бы ни были могучи его мускулы, они не шли ни в какое сравнение с мышцами Нумы. Преимущество человека-обезьяны в битве с огромной кошкой заключалось в ловкости, длинном остром ноже и способности думать.

Правая рука гиганта обвивала шею льва, а левая раз за разом вонзала нож в его незащищенный бок. Разъяренное животное, поднятое на дыбы, пыталось бороться, но это плохо получалось в столь непривычной позиции. Продлись битва еще несколько секунд, и ее исход мог бы оказаться совсем другим, но все закончилось быстро, и лев свалился замертво.

Тогда странный незнакомец, выигравший схватку, распрямился во весь рост над телом врага и, гордо запрокинув голову, снова издал тот леденящий кровь крик, который несколько минут назад так испугал Клейтона.

Англичанин видел перед собой молодого человека, совершенно обнаженного, если не считать набедренной повязки и варварских украшений на руках и ногах. На загорелой груди сверкал бесценный бриллиантовый медальон. Охотничий нож вернулся в ножны, человек подобрал лук и стрелы, которые бросил на землю, прежде чем кинуться на льва.

Клейтон заговорил с незнакомцем по-английски, поспешив поблагодарить его за спасение и выразив восхищение его удивительной силой и ловкостью. Однако единственным ответом был спокойный взгляд и чуть заметное пожатие могучих плеч, что могло означать либо пренебрежение к оказанной услуге, либо непонимание языка, на котором говорил Клейтон. Забросив за спину лук и колчан со стрелами, дикарь – а так определил его про себя Клейтон – еще раз вынул нож и аккуратно вырезал десяток широких полос мяса из туши льва. Затем присел на корточки и принялся за еду, жестом пригласив Клейтона последовать своему примеру.

Здоровые белые зубы вгрызались в брызгающее во все стороны кровью мясо, дикарь явно получал удовольствие от трапезы, однако англичанин не смог заставить себя съесть хотя бы кусок. Разглядывая дикаря, Клейтон приходил к убеждению, что это и есть Тарзан из племени обезьян, чья записка была прикреплена к двери хижины. Но если так, то он должен говорить по-английски.

Клейтон попытался еще раз заговорить с человеком-обезьяной, и тот ответил, однако на очень странном языке, напоминавшем лопотание мартышек в сочетании с рычанием какого-то зверя покрупнее. Нет, это не мог быть Тарзан из племени обезьян: ясно, что он совершенно не знает английского.

Закончив трапезу, дикарь поднялся и, показав, что надо идти совсем в другом направлении, чем то, куда двигался Клейтон раньше, пошел вперед. Клейтон был в полном замешательстве: он думал, что дикарь предлагает углубиться еще дальше в дебри.

Тарзан увидел, что молодой человек не собирается подчиняться. Тогда он вернулся и, схватив Клейтона за плечо, поволок его за собой и не отпускал, пока не убедился, что англичанин понял приказание. После этого Клейтону было разрешено идти самостоятельно. Клейтон решил, что он пленник и что ему не остается ничего другого, как следовать за дикарем.

Они медленно продвигались через густые заросли, которые уже накрывали сумерки. В тишине еле слышно шуршали мягкие лапы зверей, и эти звуки смешивались с потрескиванием ломающихся веток и дикими криками животных, которые, как казалось Клейтону, постоянно приближались к ним.

Вдруг англичанин расслышал отдаленный звук выстрела – всего один, а за ним последовала тишина.

А в хижине на берегу бухты две испуганные женщины жались друг к другу в сгущающихся сумерках. Негритянка истерически всхлипывала, с горечью вспоминая тот несчастный день, когда она покинула родной Мэриленд. Белая девушка не плакала и сохраняла наружное спокойствие, хотя душу ее разрывали страхи и предчувствия. Боялась она не столько за себя, сколько за трех мужчин, которые бродили сейчас в дебрях диких и страшных джунглей, откуда почти непрерывно доносились крики, рычание, лай и завывание искавших добычу ужасных кровожадных тварей.

Вдруг женщины расслышали такой звук, словно зверь терся об угол их хижины. Огромные мягкие лапы прошли неподалеку, и все стихло. Казалось, даже дикие лесные вопли сменились негромким и неясным шумом. Потом Джейн ясно расслышала за дверью фырканье: звук раздался совсем рядом, не дальше двух футов от места, где они затаились. Девушка непроизвольно вздрогнула и еще тесней прижалась к негритянке.

– Тише! – прошептала она. – Тише, Эсмеральда!

Всхлипывания и стоны, похоже, привлекали то существо, которое кралось за тонкой стеной. Послышался слабый звук: кто-то царапал дверь, затем попытался ее сломать, но вскоре оставил свои усилия. И снова были слышны только шаги огромных лап вокруг хижины. Шаги задержались под окном, от которого теперь не отрывала испуганного взора девушка.

– О господи!

Лунный луч отчетливо высветил в квадрате зарешеченного окна голову огромной львицы. Сверкающие глаза неотрывно и яростно смотрели прямо на Джейн.

– Эсмеральда, гляди! – прошептала она. – Господи, что же нам делать? Смотри скорей! Там, в окне.

Зрелище, открывшееся бедной Эсмеральде, было невыносимым для нее.

– О Гаврииле! – возопила она и сползла на пол без чувств.

Казалось, огромная кошка прождала целую вечность под окном, вглядываясь в маленькую комнатку. Наконец львица попробовала решетку на прочность своими гигантскими когтями.

Девушка почти не дышала, но тут, к ее облегчению, голова исчезла и шаги зверя стали удаляться от окна. Однако львица не ушла, а направилась обратно к двери. Зверь прилагал все усилия, чтобы открыть ее. Наконец, в дикой ярости, львица стала рвать массивные доски когтями и клыками, пытаясь добраться до своих беззащитных жертв.

Если бы Джейн знала, какой неимоверной крепостью отличается эта составленная из толстых досок дверь, она не боялась бы, что львице удастся проникнуть внутрь. Когда двадцать лет назад Джон Клейтон сооружал эту грубую, но крепкую дверь, он и не подозревал, что она послужит защитой от когтей и зубов льва-людоеда прекрасной американской девушке, тогда еще и не родившейся.

В течение целых двадцати минут зверь то фыркал, то снова набрасывался на дверь, время от времени разражаясь гневным и недоумевающим рычанием. Однако в конце концов львице все-таки пришлось оставить свои попытки, и Джейн услышала, как та возвращается к окну. Немного помедлив, хищница прыгнула, ударив всем весом в обветшавшую от времени решетку. Перекладины застонали под этим напором, однако выдержали, и гигантская туша свалилась на землю. Снова и снова львица повторяла свой прием, пока наконец перепуганная пленница не увидела, что часть решетки поддалась. Голова и гигантская лапа зверя все дальше и дальше проникали в хижину.

Все было как во сне. Джейн поднялась и, застыв от ужаса, положив руку на грудь, широко раскрытыми глазами смотрела на оскаленную морду зверя, находившегося от нее на расстоянии всего нескольких футов. На полу лежало неподвижное тело негритянки. Если бы Джейн смогла поднять ее, то совместными усилиями они, возможно, заставили бы отступить свирепого и кровожадного захватчика. Джейн стала трясти служанку за плечи.

– Эсмеральда! Эсмеральда! – кричала она, сильно встряхивая ее. – Помоги мне, или мы пропали!

Эсмеральда открыла глаза и сразу увидела покрытые пеной клыки голодной львицы. С криком ужаса бедная женщина поднялась на четвереньки и заметалась по комнате, вопя что есть мочи:

– О Гаврииле! О Гаврииле!

Эсмеральда весила около двухсот восьмидесяти фунтов, и такой вес в сочетании с необыкновенной быстротой передвижения на четвереньках производили самое комическое впечатление.

Несколько секунд львица не двигалась, а только смотрела на мечущуюся Эсмеральду, которая, похоже, вознамерилась спрятаться в шкафу. Но расстояние между полками составляло не больше десяти дюймов, и ей удалось засунуть в шкаф только голову. Тогда негритянка, издав крик, который заглушил все шумы джунглей, снова упала в обморок.

Львица возобновила свои усилия: она извивалась всем телом, пытаясь подлезть под ослабевшую решетку. Бледная девушка неподвижно стояла в дальнем углу, все яснее осознавая, что никакого выхода нет. Вдруг ее прижатая к груди рука нащупала что-то твердое: это был револьвер, оставленный ей Клейтоном. Быстро достав оружие и направив его прямо в морду львице, Джейн нажала на спусковой крючок.

Последовали грохот выстрела и вспышка пламени, а затем – ответный рев боли и гнева. Увидев, что гигантская кошка исчезла из оконного проема, Джейн тоже упала в обморок, и револьвер выпал из ее рук.

Однако львица была жива. Пуля причинила болезненную, но не смертельную рану, прострелив плечо. Уже в следующую секунду львица снова набросилась на решетку и принялась когтить перекладины. Правда, теперь это удавалось ей хуже, поскольку раненая лапа была практически бесполезна.

Львица видела свою добычу – двух женщин, лежащих без чувств на полу хижины. Теперь ей никто не мог оказать сопротивление. Мясо лежало перед ней, и надо было только протиснуться через решетку, чтобы заполучить его. Медленно, но верно, дюйм за дюймом, она протискивала в отверстие свое большое тело. Внутри уже находились голова и одна лапа. Вскоре обе лапы оказались внутри, теперь была очередь гибкого корпуса и узких бедер.

В этот момент Джейн Портер очнулась и открыла глаза.

Глава 15

Лесной бог

Когда Клейтон услышал отдаленный выстрел, его охватили ужас и отчаяние. Он понимал, что стрелять мог кто-то из моряков. Но он помнил и то, что отдал револьвер Джейн. Клейтон сильно нервничал: может быть, в эту самую секунду Джейн пытается защититься от какого-нибудь дикаря или зверя.

О чем думал тот странный человек, который взял его в плен, Клейтону оставалось только догадываться. Однако, по-видимому, выстрел произвел на дикаря некоторое впечатление, поскольку он ускорил шаг, причем настолько, что Клейтон, поспешавший за ним, спотыкался и падал, тщетно пытаясь не отставать. Вскоре, боясь снова потеряться, Клейтон громко воззвал к дикарю и несколько секунд спустя с облегчением увидел, что тот легко спрыгнул с нависавших веток.

Тарзан внимательно посмотрел на молодого человека, словно не мог решить, как быть дальше, а затем, присев, жестом приказал англичанину обхватить себя за шею. С белым человеком за спиной Тарзан снова поднялся на деревья.

Следующие несколько минут Клейтон не мог забыть никогда. Ему показалось, что он с необыкновенной быстротой вознесся высоко к переплетающимся и качающимся ветвям, в то время как Тарзана сердила медленность их продвижения. Ловкий дикарь с Клейтоном за спиной перелетал по головокружительным траекториям с одной толстой ветви на другую, оказываясь уже на следующем дереве, а потом пробирался сквозь лабиринт переплетенных веток, балансируя, словно канатоходец, над черными глубинами заполненных листвой пропастей.

Когда прошел страх, Клейтон испытал восхищение и зависть к огромным мускулам и удивительным навыкам, которые позволяли этому лесному богу идти сквозь непроглядную тьму ночи так же легко и безопасно, как сам он мог бы прогуливаться по лондонской мостовой среди бела дня. Иногда листва над их головами оказывалась не слишком густой, и тогда ясный лунный свет освещал ту странную тропу, которой они шли. В такие моменты у Клейтона перехватывало дыхание при виде ужасной бездны внизу, ибо Тарзан выбирал самый легкий путь, который часто пролегал в сотнях футов над землей. Англичанину их передвижение казалось стремительным, а Тарзан был недоволен медлительностью, ведь ему приходилось выбирать прочные ветви, способные выдержать двойную нагрузку.

Наконец они добрались до поляны у берега. Чуткий слух Тарзана уловил странные звуки, которые издавала львица, пытаясь протиснуться в окно, и он слетел с дерева так стремительно, что Клейтону показалось, будто они упали с высоты сотни футов. Однако приземлились они почти бесшумно. Клейтон разжал объятия, и человек-обезьяна с быстротой белки обогнул хижину. Англичанин бросился за ним и увидел, что какое-то крупное животное уже почти влезло в окно: наружу торчали только задние лапы.

Когда Джейн открыла глаза и увидела, какая опасность ей угрожает, ее храброе сердце оставила последняя надежда. Но затем она поняла, что зверя кто-то вытаскивает наружу, при свете луны она разглядела головы и плечи двух мужчин.

Клейтон увидел, как человек-обезьяна ухватил длинный хвост львицы обеими руками, уперся ногой в стену хижины и напряг свои могучие мускулы, пытаясь вытащить хищницу. Когда англичанин бросился на помощь, неизвестный крикнул ему что-то командным, не допускающим возражений тоном. Это явно был приказ, но Клейтон не мог понять его содержания. В конце концов совместными усилиями двух человек огромное тело львицы мало-помалу начало поддаваться. И тут до Клейтона стало доходить, как дерзко и смело поступает его товарищ. Попытаться голыми руками вытащить из окна ревущее чудовище-людоеда для того, чтобы спасти незнакомую белую девушку, – это действительно вершина героизма.

Что касается самого англичанина, то тут дело обстояло иначе: девушка не только принадлежала к его кругу, но была той единственной, которую он любил. Поэтому, хотя Клейтон и понимал, что львица быстро расправится с обоими врагами, он продолжал делать все возможное, чтобы оттащить ее от Джейн Портер. Тут Клейтон вспомнил битву между его спутником и гигантским львом с черной гривой, свидетелем которой он стал совсем недавно, и почувствовал себя увереннее.

Тарзан продолжал выкрикивать приказы, но англичанин их не понимал. Тарзан пытался сказать глупому белому человеку, что надо воткнуть отравленные стрелы в спину и бока Сабор, а потом пронзить ее сердце длинным и тонким охотничьим ножом. Однако Клейтон его не понимал, а Тарзан не решался отпустить хищницу, поскольку видел, что слабый белый человек не удержит зверя в одиночку и одного мгновения.

И тут англичанин стал свидетелем чего-то невероятного. Тарзан, напрягая свой мозг, чтобы найти способ справиться с разъяренным зверем голыми руками, неожиданно вспомнил бой с Теркозом. Когда плечи львицы показались из окна и она цеплялась за подоконник только когтями, Тарзан вдруг отпустил ее.

Одним прыжком он вскочил львице на спину, захватил ее под передние лапы, а затем сомкнул руки, сделав полный нельсон – как научился в той кровавой схватке, когда одержал победу над Теркозом. Львица, заревев, опрокинулась, но черноволосый гигант только усилил свою хватку. Хищница колотила лапами по земле и по воздуху, каталась и кидалась в разные стороны, пытаясь стряхнуть этого непонятного врага, но все сильнее и сильнее смыкалось железное кольцо, пригибавшее ее голову к темно-желтой груди. Сцепленные руки человека-обезьяны сдвигались все выше к затылку зверя, и движения львицы становились все слабее. Лунный свет упал на Тарзана, и Клейтон увидел, как вздулись громадные мускулы плеч и рук человека-обезьяны. Еще одно долгое, невероятное усилие – и шейные позвонки львицы с хрустом переломились.

Тарзан вскочил на ноги, и уже во второй раз Клейтон услышал победный крик дикаря.

А затем послышался и слабый зов Джейн:

– Сесил… Мистер Клейтон, что это? Что это?

Подбежав к двери хижины, Клейтон крикнул, что все в порядке, и попросил открыть дверь. Джейн поскорее сняла тяжелый засов и чуть ли не втащила Клейтона внутрь.

– Что это был за ужасный вопль? – шепотом спросила Джейн, приникая к нему.

– Победный крик человека, который только что спас вам жизнь, мисс Портер. Погодите, я сейчас приведу его, чтобы вы смогли его поблагодарить.

Однако дрожащая девушка не хотела больше оставаться одна. Она вышла вместе с Клейтоном из хижины и увидела мертвое тело львицы.

Тарзан из племени обезьян исчез. Клейтон звал его несколько раз, но ответа не последовало, и не оставалось ничего, как только вернуться в убежище.

– Какой жуткий вопль! – воскликнула Джейн. – Я содрогаюсь при одном воспоминании о нем. Неужели такой омерзительный крик мог быть издан человеком?

– Но это так и есть, мисс Портер, – ответил Клейтон. – Человеком или лесным богом.

И он рассказал ей о своих приключениях в компании этого странного существа: о том, как дикарь дважды спас его от смерти, о его удивительной силе, ловкости и храбрости, а также о его загорелой коже и прекрасном лице.

– Я ничего не пойму, – заключил он свой рассказ. – Сначала я подумал, что это, вероятно, Тарзан из племени обезьян. Но он не говорит и не понимает по-английски, так что эту гипотезу придется отбросить.

– Ну что ж, кем бы он ни был, мы обязаны ему своими жизнями, – заключила Джейн. – И пусть Господь его благословит и сохранит в этих диких и хищных джунглях.

– Аминь! – горячо поддержал Клейтон.

– О, Боже милосердный, значит, я жива?!