Ирландия
Кроме того, рассудил король, молодой человек, похоже, сам толком не знает, чего хочет, и возможно, отправляя его в такой поход, он оказывает ему услугу. Он взглянул на свою жену. Как он и предполагал, королева одарила его лучезарной улыбкой. Ведь она добилась своего. Верховный король улыбнулся в ответ.
Когда спустя некоторое время он снова встал, все удивились. Быть может, король решил отметить кого-то особо? Все слушали с почтением.
– Я должен объявить еще кое о чем. На этот раз о радостном событии. – Король медленно оглядел гостей, чтобы они твердо уяснили: радоваться обязательно. – Как вы знаете, мне воистину повезло так много лет прожить с моей прекрасной женой. – Король склонил голову в сторону королевы, и по залу тут же пробежал тихий ропот не слишком искреннего одобрения. – Однако, – продолжил король, – у нас есть обычай время от времени брать себе вторую жену. – В зале воцарилось гробовое молчание. – Поэтому я решил вдобавок к моей дражайшей женушке взять себе еще одну.
От изумления все в зале охнули. Взгляды гостей устремились к королеве, которая сидела с таким видом, будто ее ударили камнем по голове. Мужчины, знавшие о ее властном характере, переглянулись. Женщины – по крайней мере, некоторые – были потрясены. Хотя многие из них в разное время пострадали от тяжелой руки королевы. И через мгновение-другое, как роса собирается на листьях в единую каплю, так и у всех в зале возникла одна и та же мысль: королева сама виновата.
Но кто же невеста? По знаку короля вперед выступил высокий длинноусый мужчина под руку с красивой девушкой, которая еще недавно разливала эль и подносила им еду. Гости в недоумении смотрели друг на друга. Что все это значило?
– Дейрдре дочь Фергуса сына Фергуса из Дуб-Линна, – объявил король, потом, улыбаясь девушке, подозвал к себе Фергуса и так крепко обнял его за плечи, что вождь, который весь светился от счастья, словно в одиночку разбил целую армию, почувствовал себя в объятиях своего монаршего зятя, как в тисках.
Первым опомнился Гоибниу, и пока все остальные еще собирались с мыслями, быстро вскочил на ноги и, подняв вверх свой кубок, закричал:
– Долгой жизни и доброго здоровья нашему королю и Дейрдре!
И гости, сообразив наконец, в какую сторону дует ветер, присоединились к кузнецу одобрительным гулом.
Король внимательно наблюдал за каждым. Он мог бы развестись с королевой. Развод на западном острове считался делом обычным и нехлопотным. Но это оскорбило бы семью королевы, а ее семья была важна, хотя он и ослабил отныне ее влияние, взяв себе новую невесту. Его выбор тоже был хорошо продуман. Любой мужчина на острове имел право на двух жен, но королю следовало быть осмотрительным. Выбрав дочь одного из великих вождей, он оскорбил бы остальных. Конечно, он мог иметь наложницу, однако цель его состояла не в этом. Брак означал некое соотношение сил, нравится это кому-то или нет. Королю было необходимо уменьшить влияние королевы, и он этого добился. К тому же девушка принадлежала к знатному роду и выглядела как настоящая принцесса, вот только отец ее оказался никчемным бедняком. Хозяин болот, безлюдных земель и заброшенной речной переправы.
Предполагаемый муж из Ульстера не должен доставить никаких хлопот. Король собирался отправить к нему кого-нибудь со щедрыми дарами. И человек из Ульстера должен будет признать превосходство верховного короля. Что до Гоибниу, то король уже втайне позаботился о том, чтобы кузнец получил компенсацию за несостоявшийся брак. Поэтому все должны быть счастливы, кроме, быть может, Конала и самой девушки.
– Брачный пир состоится завтра вечером, – сообщил король.
Ночь была темная, звезды скрылись за облаками. В непроглядном черном небе не было даже крошечного проблеска света, и Дейрдре пришлось пробираться в полной темноте, которая словно нарочно сгущалась вокруг нее.
Девушка то и дело натыкалась на сделанные из воловьих шкур борта повозок или на временные жилища, разбросанные тут и там, несколько раз тревожила людей, которые спали на земле, завернувшись в накидки. В ночной тишине отчетливо слышался храп или более интимные звуки. Ее отец, довольный и счастливый, сейчас спал спокойным сном в пиршественном зале, как и полсотни других гостей. Но Дейрдре больше не могла находиться там, поэтому она оставила его и, пройдя мимо угасающих факелов перед входом, побрела туда, где стояла их повозка, в которой, как она надеялась, ее ждали младшие братья. Странно, что в такой тяжелый для нее час ей приходилось искать утешения у этих маленьких бездельников, которые, быть может, вообще напились до бесчувствия и не вспоминают о ней. Но ведь они ее семья. Хорошая или плохая, но она есть. И это ее последняя ночь с родными.
А потом? Потом она выйдет замуж за короля. Дейрдре не винила отца. Он все равно ничего не мог изменить. Она не винила его даже за то, каким довольным он выглядел там, на пиру. Да и как могло быть иначе? Разве Дейрдре могла ему сказать, что, стоя перед королем, она не испытывала ничего, кроме ужаса? Не только потому, что верховный король годился ей в отцы. Пожилые мужчины могут быть привлекательными. Но его смуглое лицо, налитые кровью глаза, рыхлое тело, руки, похожие на жуткие волосатые лапы, – все это внушало ей отвращение. Неужели уже следующей ночью ей придется отдать ему свою юность? Неужели год за годом он будет единственным мужчиной, которого она познает, и так до самой его смерти? Или до ее смерти? Когда она стояла перед гостями праздника, ей понадобилась вся ее сила воли, чтобы не выказать своего омерзения. Даже тот мужчина из Ульстера, с горечью подумала Дейрдре, и то был бы не настолько плох. Он не вызывал в ней неприязни. Наверное, со временем она даже научилась бы любить его.
А как же Конал? Что он собирался сказать ей утром? Может, после долгих раздумий, он наконец решил жениться на ней? Эта мысль причинила ей такую боль, что она едва сдержалась. Слишком поздно.
Ей показалось, что впереди, в беспросветной темноте, проступили очертания их повозки. Осторожно продвигаясь вперед, девушка наконец добралась до места. Да, это их повозка. Дейрдре уже слышала сонное посапывание братьев. И когда она начала поднимать кожаную завесу, кто-то вдруг схватил ее за руку.
– Вышла прогуляться? – раздался в темноте свистящий шепот.
От неожиданности Дейрдре задохнулась и попыталась освободиться, но хватка была крепкой.
– А я тебя жду. – Теперь голос больше напоминал звериное рычание.
Дейрдре все еще не понимала, кто так ловко ее поймал. И только следующие слова помогли ей наконец сообразить.
– Вздумала соперничать со мной?
Это была королева.
– Нет, – с трудом выговорила Дейрдре. В своем горе и страхе она совсем забыла о королеве. – Это не мой выбор, – хрипло сказала она.
– Дурочка! – (Дейрдре ощущала на своей щеке дыхание королевы. От него несло элем и затхлостью.) – Думаешь, я позволю тебе жить? Говори тише. Так ты думаешь?
– Я… – От растерянности Дейрдре никак не могла подобрать слов.
– Яд, утопление, какой-нибудь несчастный случай… – продолжал жуткий шепот. – Это все легко устроить. Если ты выйдешь за короля, юная леди, я могу тебе обещать, что ты и месяца не проживешь. Тебе понятно?
Королева уже с такой силой сжимала руку Дейрдре, что девушка поневоле вскрикнула.
– Что же мне делать? – почти простонала она.
– Я тебе скажу. – Королева прижала губы к самому уху девушки. – Беги, юная Дейрдре. Беги ради собственной жизни. Беги от Уснеха. Беги из Дуб-Линна. Беги туда, где тебя никто не найдет. Беги прямо сейчас и не останавливайся. Потому что, если король тебя найдет, он вернет тебя обратно. А если он это сделает, я изведу тебя. Беги!
Внезапно хватка ослабела. Рядом послышался шорох, и королева исчезла.
Дейрдре едва дышала. Ее била крупная дрожь. Хотелось тотчас убежать – куда угодно, лишь бы оказаться в безопасности. Но что будет с ее братьями и безмятежно спящим отцом? Торопливо, то и дело спотыкаясь, девушка сорвалась с места. Она почти бежала, хотя и не знала куда, пока в темноте случайно не наткнулась на тропу, которая вела куда-то наверх. В воздухе разливался свежий запах высокой травы. И вдруг в вышине она увидела россыпь звезд, которые прорвались сквозь облака, и поняла, что поднимается на холм Уснех.
Конал сидел на вершине холма, прислонившись спиной к большому пятиугольному камню, и смотрел в темноту, разлитую внизу. Настроение у него было таким же черным, как ночь.
Сначала это принародное объявление о набеге. Явный умысел, скрытый за поступком короля, взбесил юношу. Вместо того чтобы сначала поговорить с ним, как было обещано Ларине, король сообщил о предстоящем набеге публично, поставив тем самым Конала в безвыходное положение. Теперь любые возражения выглядели бы как неповиновение верховному королю. Дядя намеренно хотел обмануть его, просто использовал с бесстыдным самодовольством. Конал ненавидел его за это.
Однако потрясение от второй новости короля не шло ни в какое сравнение с этими переживаниями. Дейрдре потеряна для него навсегда. После долгих месяцев тяжких раздумий, сердечной боли все его надежды в одночасье обратились в прах. Отныне она принадлежит верховному королю и более недостижима для него. Даже если сама не хочет становиться женой его дяди. А это он понял сразу, едва взглянув на ее лицо.
Когда принц осознал, что девушка никогда не будет принадлежать ему, он испытал доныне незнакомое, очень сильное чувство. Сейчас он был уверен, что любил ее всегда, с первой их встречи. Он просто не мог отвести от нее глаз. Весь остаток вечера, пока девушка находилась в зале, он ловил себя на том, что невольно следит за каждым ее движением. Дейрдре же так и не посмотрела на него. Да и могла ли она? Хотя один раз ему показалось, что она все-таки бросила взгляд в его сторону. Захочет ли она теперь встретиться с ним на рассвете? Наверное, нет. Что они могут сказать друг другу? Он не знал. Но, даже уйдя с пира, он ощущал ее присутствие, словно она была рядом.
Неожиданно с другой стороны камня донесся слабый шорох, в темноте промелькнула чья-то тень и тут же скрылась. Кто-то сел рядом с ним, он был так близко, что Конал мог протянуть руку и коснуться его. А потом принц услышал тихий плач и сдавленные рыдания:
– Она меня убьет…
Тотчас узнав голос и боясь напугать девушку, Конал прошептал:
– Дейрдре…
Уже через мгновение он держал ее в объятиях, и она рассказала ему о встрече с королевой.
– Что мне делать, Конал?! – воскликнула девушка. – Куда бежать? Ведь король везде найдет меня, а я одна в целом свете. – И добавила сквозь рыдания: – Думаешь, она правда хочет меня убить? Скажи, что это не так!
Но Конал молчал. Он слишком хорошо знал королеву.
Так они и сидели, обнявшись, возле камня. Дейрдре чуть вздрагивала в его объятиях, а он, тревожась за нее, думал об их судьбах. Пока наконец не принял решение. И едва это произошло, он сразу же почувствовал, как сердце захлестнула огромная теплая волна, и восторженная радость словно наполнила светом все его существо. Наконец-то к нему пришла долгожданная уверенность, теперь он точно знал, что нужно делать.
– Мы убежим вместе, – сказал он. – Хоть на край света, если понадобится.
Фергус все медлил. Финбар с тревогой ждал.
– Ну? – Верховный король немигающим взглядом смотрел на вождя из Дуб-Линна.
Ответить на первый вопрос короля, знал ли Фергус о желании его дочери сбежать, было нетрудно. Он ничего не знал. Его неподдельный ужас видели все. Но знал ли он, что Конал добивался расположения Дейрдре? Здесь Фергус рассудил, что лучше уж горькая правда.
– Для меня это было приятной новостью, – признался он. – Только намерения его так и остались непонятны. Он ведь ни разу не навестил ее, – пояснил он королю.
Теперь все повернулись к Финбару: король, королева, два вождя, вызванные этим утром в пиршественный зал. И Финбар поступил единственно разумным образом. Он рассказал, что знал о чувствах Конала и сам устроил так, чтобы Дейрдре подавала принцу эль и еду на празднике. Почтительно склонив голову перед королем и стараясь не смотреть на королеву, он добавил:
– Я ведь тогда не знал, что ты сам ею интересуешься.
К счастью, такое объяснение короля вполне устроило, и, коротко кивнув, он сказал:
– Так и есть, девушка сбежала с Коналом.
Все молчали. Король был задумчив и спокоен. Финбар поневоле восхитился его выдержкой – все-таки такой удар по королевской гордости и авторитету.
– Любопытно, – тихо произнес верховный король, – не было ли какой-нибудь другой причины, которая заставила их бежать?
Все переглянулись. Никто этого не знал. Лицо королевы ничего не выражало. Потом она вдруг спросила:
– Как насчет быка?
– Ах, да… бык. – Король посмотрел по сторонам. – Его приведет Финбар. – Он холодно глянул на юношу и добавил: – Ты уж постарайся.
Финбар снова склонил голову. Намек был понятен. Король решил не обвинять его напрямую, даже давал возможность оправдаться. Но если Финбар не сможет добыть для короля то, чего тот желал, со всеми привилегиями ему придется распроститься.
– А как быть с беглецами? – спросил один из вождей.
– Возьмите полсотни человек и найдите их, – сухо произнес король. – Девушку приведите обратно.
– А Конала?
Король с удивлением посмотрел на вождя:
– Убейте его!
Тара
IПервая ночь была к ним добра. Они выбрали двух хороших, быстрых лошадей и двух вьючных. Собирались в спешке. Конал не стал брать ни меч, ни копье, прихватил только охотничий нож, а еще взял с собой небольшой слиток серебра, спрятав его за поясом. Стояла глубокая ночь, когда они выбрались из спящего лагеря. Беглецы очень надеялись, что их отсутствие обнаружат еще нескоро. И даже если преследователи будут мчаться во весь опор, откуда им знать, в какую сторону направилась молодая пара.
Но куда им бежать? В глушь Коннахта? Или в Ульстер, где они смогут сесть на корабль до Албы? Но ведь там, решил Конал, король станет искать их в первую очередь, уже через несколько дней в каждой гавани будут его шпионы. Если они хотят сбежать морем, им лучше выждать. Так где же спастись от длинной руки верховного короля?
– Наша единственная надежда – Манстер, – сказал он девушке. – Мы отправимся на юг.
Огромное живописное побережье на юго-западе, с его бесчисленными холмами, узкими заливами и островками, давало много возможностей для укрытия, тем более что власть верховного короля там была не так сильна, как в любой другой части острова.
Всю первую ночь они продвигались на юг. Дорога пролегала через равнины, леса часто прерывались открытыми пастбищами и лугами. Рассвет застал их посреди пустынных болот, еще какое-то время они осторожно шли вперед, а потом, перейдя вброд маленькую речушку, нашли наконец сухой клочок земли, где и остановились отдохнуть. Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Дейрдре проснулась и увидела стоявшего рядом Конала.
– Посмотрел, что там впереди, – сказал он. – Нужно двигаться дальше.
Весь день они ехали с большой осторожностью. Главные островные дороги обычно поддерживались в хорошем состоянии и редко бывали пустыми. А растущий вдоль них подлесок зачастую становился таким густым, что пробраться сквозь него не было никакой возможности. Поэтому в таких случаях все-таки приходилось выезжать на дорогу, а значит, всегда оставался риск встретить кого-нибудь, даже в самых малонаселенных местах. Однажды, проезжая по холмистой вересковой пустоши, они наткнулись на пустую пастушью хижину. Позже, завидев издали крестьянский двор, сделали большой круг, чтобы остаться незамеченными, но густые заросли и ветки, то и дело хлеставшие по лицу, сильно замедляли движение, заставляя терять драгоценное время. Уже давно миновал полдень, когда они перебрались через какой-то хребет, где Конал вдруг остановил коня.
– Смотри! – Он показал на юг.
Дейрдре только теперь заметила длинную, густо поросшую лесом гряду холмов, возвышавшихся над равниной.
– Это горы Слив-Блум, – пояснил Конал. – Если завтра мы доберемся до них незамеченными, нас уже вряд ли найдут.
Они продолжили путь. С наступлением ночи они улеглись спать под звездами, завернувшись в плащи, и горы были уже совсем близко. Однако Дейрдре долго еще не могла заснуть, а когда наконец задремала, сон ее был неспокоен и чуток. Дважды в течение ночи ей казалось, что она слышит отдаленный вой волков.
Проснулась она при первых проблесках зари, вздрагивая от холода. Дул ледяной сырой ветер. Конал уже поднялся.
– Скоро пойдет дождь, – кивнул он девушке. – Нам это на руку, ведь придется пересекать открытую местность.
Дождь был не сильный, но моросил все утро, прикрывая беглецов, пока они торопливо ехали через открытую равнину и вересковую пустошь. Только ближе к полудню дорога начала подниматься к пологому склону. По обе стороны уже появлялись деревья, дорога стала петлять, и Дейрдре с облегчением поняла, что они добрались до надежного укрытия гор. Вскоре дождь пошел на убыль, и с вершин скальных выступов, которые они время от времени проезжали, открывались чудесные виды лежащей внизу долины. Когда беглецы наконец остановились, Дейрдре поняла, что очень голодна. Из припасов, что они взяли с собой, еще оставалось немного хлеба и мяса. Усевшись возле маленького горного ручейка, молодые люди доели остатки солонины и запили еду сладковатой водой из ручья.
– Отсюда, – сказал Конал, – по лесным тропам мы сможем дойти до Манстера.
– Скажи, пожалуйста, а что мы будем есть? – спросила Дейрдре.
– Я видел зайца… – Конал грустно улыбнулся. – Можно набрать орехов. В реках есть рыба, в лесах – олени. Я могу спуститься вниз, зайти на чью-нибудь усадьбу и попросить хлеба, сказавшись бедным путником.
– Тогда тебе придется сначала снять плащ, – засмеялась Дейрдре. – А еще лучше вообще спрятать его, – уже более серьезно добавила она. – Это плащ принца.
Конал посмотрел на дорогую ткань плаща и его меховую оторочку и понял, что Дейрдре права.
– Какой же я глупец! – воскликнул юноша. – Бежать в такой одежде через всю страну…
Покачав головой, он подошел к одной из вьючных лошадей и достал из мешка легкий топорик. Потом сгреб в сторону листья под деревом и начал копать неглубокую ямку. Вырыть небольшое углубление, чтобы туда поместился плащ, труда не составляло, и уже вскоре работа была завершена. Довольный результатом, принц снова забросал это место палой листвой и, убрав топор, с улыбкой вернулся к Дейрдре.
– Значит, ты закопал свою прекрасную одежду? – Девушка улыбнулась в ответ.
– Да.
Внезапно улыбка на его лице растаяла, принц стал задумчив и печален.
– Что с тобой? – спросила Дейрдре.
– Ничего, – ответил он. – Все хорошо. Ну, едем дальше?
И только тогда Дейрдре вспомнила о трех гейсах, о которых ей рассказывал отец.
Конал не умрет, пока:не положит свою одежду в землю;не пересечет море на рассвете, когда солнце будет светить ему в спину;не прибудет в Тару сквозь черный туман.Конал только что нарушил первый гейс.
Она хотела что-то сказать, но замешкалась, а Конал уже скакал впереди.
Одно удивляло Дейрдре: Конал ни разу не попытался сблизиться с ней. Конечно, их спешное бегство и опасность погони едва ли располагали к нежным проявлениям чувств. Но он даже не прикасался к ней. Наверное, просто еще не время, решила она. Ведь она и сама не знала, как вести себя с ним. Она пыталась брать его за руку, становилась совсем близко, ожидая, что он обнимет ее. Или поворачивалась к нему лицом, надеясь на поцелуй. Но в ответ получала лишь улыбку.
Однажды мать сказала ей:
– Чтобы завоевать мужчину, нужно лишь немного терпения и хорошая еда.
Вот почему надежды ее снова ожили, когда, проезжая по извилистым дорогам гор Слив-Блум, Конал неожиданно объявил:
– Завтра отправлюсь на поиски еды.
Следующим утром, оставив Дейрдре последний кусок хлеба, он уехал еще чуть свет, пообещав к вечеру вернуться. День прошел спокойно. Наслаждаясь чудесной погодой, девушка смотрела на изумительный пейзаж, видимый в просветах между деревьями. Тишину нарушало лишь птичье щебетанье. Вокруг не было ни души. Солнце уже клонилось к горизонту, когда появился Конал. Он привез полную торбу хлеба, оладий и прочей провизии. И выглядел очень довольным собой.
– Раздобыл у крестьян, – объяснил Конал. – Сказал им, что я гонец, везу послание королю Ленстера.
Вечером они устроили настоящий пир. Потом Конал развел небольшой костер. Когда он разгорелся, Дейрдре легла на спину и стала смотреть на огонь. Она знала, что отблески пламени играют на ее лице. И улыбнулась Коналу. Но Конал лишь улыбнулся в ответ, зевнул, сказал, что день был длинным, и, завернувшись в шерстяное одеяло, повернулся на бок и заснул.
Он ничего не сказал ей о письме, которое ему удалось отправить.
Ему очень повезло, когда он встретил того путника. Конечно, как и во всем мире, путники не были редкостью на острове. Торговцы, гонцы, праведники, бродячие актеры… Последние особенно часто пускались в странствия в кельтском мире. Музыканты, танцоры, барды. Такова уж их натура, думал он. Иногда они останавливались на ночь в чьей-нибудь усадьбе и развлекали приютивших их хозяев лишь за еду и ночлег. А вот при дворах больших вождей вознаграждение было уже более щедрым.
Конал заметил того человека еще издали. Легкой размеренной походкой он шагал по лесной дороге. Спрятав лошадь за деревьями, принц пошел ему навстречу.
Путник оказался бардом. Они разговорились, и Конал проявил такое знание поэзии, что незнакомец и его самого принял за барда. Насколько мог судить Конал, этот человек был настоящим мастером своего дела. Очень скоро бард поведал ему, что идет из Манстера, который вынужден был покинуть, дабы избежать кое-каких неприятностей. Поэтому, когда Конал вызвался помочь ему найти место при дворе верховного короля, глаза мужчины вспыхнули радостью.
– Тебе надо пойти к Уснеху, пока король еще там, – сказал Конал. – У меня есть друг, его зовут Ларине, он друид. Отыщи его и скажи, что тебя прислал я, и он наверняка поможет. Но у меня тоже есть враги, поэтому ты больше никому не должен говорить, кто тебя прислал. Только Ларине.
– Но как он узнает, кто меня прислал? – спросил бард.
– Я дам тебе для него условный знак.
Сломав ветку ближайшего дерева, он острогал ее ножом, тщательно вырезал несколько слов на огаме и протянул барду:
– Покажи ему это и скажи, что я просил тебе помочь.
– Непременно, – кивнул мужчина, и они разошлись в разные стороны.
В своем послании Конал просто просил Ларине о встрече. Он хотел, чтобы друг передал его слова королю.
Они ехали все дальше, иногда двигаясь на юг, иногда на запад, но день ото дня все медленнее. Иногда им приходилось спускаться и искать безопасные тропы между разбросанными тут и там крестьянскими дворами, пока не появлялась возможность снова подняться наверх, под спасительную сень деревьев. К тому же очень замедляла движение их новая тактика.
Эта мысль пришла к Коналу после встречи с бардом. Каждый день он сначала уезжал вперед один и, если место казалось ему безопасным, отвозил туда Дейрдре. Потом он снова уезжал и ехал до тех пор, пока ему не попадалась чья-нибудь усадьба. За эти дни у Конала отросла борода, рубаха покрылась дорожной пылью. Еще он нарочно слегка сутулился, чтобы казаться старше. Поэтому когда он, всегда пешком, подходил к усадьбе, то с легкостью выдавал себя за странствующего барда и получал еду и ночлег. Утром он просил еще немного еды на дорогу и приносил ее Дейрдре. Это не только решало проблему пропитания, но и позволяло Коналу узнавать все местные новости. Ни о его побеге, ни о посланной за ним погоне молва пока не сообщала. Такой способ путешествия имел для Конала и еще одно преимущество: он часто ночевал вдали от Дейрдре.
Когда мужчина намеренно удерживает себя от близости с женщиной (то же самое касается и женщины, только по отношению к мужчине), самое главное – правильно все организовать. Новый способ передвижения, который избрал Конал, был настолько разумным, что у Дейрдре не могло возникнуть никаких подозрений. А в те ночи, когда они все-таки оставались вдвоем, он всегда жаловался на усталость, и Дейрдре, хотя и не переставала удивляться, в конце концов рассудила, что Конал просто решил отложить эти проявления любви до лучших времен, когда они окажутся в безопасности, а пока ей нужно запастись терпением.
Конал написал Ларине, что ждет его через пятнадцать дней. Чтобы найти друида, его посланцу могло понадобиться три, а то и пять дней, и еще три пройдет, прежде чем Ларине доберется до условленного места встречи. Поэтому срок в пятнадцать дней, с учетом непредвиденных обстоятельств, казался вполне сообразным. Место для встречи он выбирал с большой осторожностью. Оно находилось на открытой равнине, где каждый проходящий или проезжающий был заметен издалека. Чтобы добраться туда с севера, друиду нужно было пройти по извилистой тропе через болото. Конал просил, чтобы друг пришел один, но даже если кто-нибудь вздумает следить за Ларине, он сможет это заметить и сбежать до того, как преследователи подберутся ближе. Не знал он лишь одного: что делать с Дейрдре, когда он отправится на встречу. Можно было, конечно, оставить ее на чьей-нибудь усадьбе, но это казалось ему слишком рискованным. Лучше все-таки, решил он, подыскать ей укрытие в лесу и оставить девушку там, с провизией на несколько дней. А до этого Конал не хотел слишком удаляться от места назначенной встречи. Поэтому они ехали, скорее, по большой дуге на запад, чем прямиком на юг, в Манстер.