Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

21

В девственном лесу

В ожидании восхода луны маленький отряд выбрал местечко под корнями огромной суммамейры, возвышавшейся над всеми деревьями джунглей.

Суммамейры, достигающие зачастую шестидесяти и даже семидесяти метров, опираются на собственные подпорки в виде узловатых корней необычайной толщины. Симметрично располагаясь вокруг ствола, они образуют причудливые арки, под которыми могут поместиться свыше двадцати человек.

Это укромное убежище предохраняло Корсара и его друзей от любых напастей как со стороны людей, так и зверей.

Кое-как примостившись под корнями лесного великана и наскоро проглотив по кусочку мяса с сыром, путники решили с пользой провести оставшиеся четыре часа и вздремнуть, прежде чем продолжать погоню. Не считая разумным всем оказаться в объятиях Морфея, они установили дежурство.

Пошарив в траве и осмотрев все вокруг, дабы убедиться в отсутствии змей, они воспользовались советом каталонца и набрали, каждый для своего ложа, побольше листвы, опавшей с громадного дерева. Растянувшись на мягкой подстилке, путники спокойно заснули, а африканец и Кармо встали на страже, чтобы охранять покой спящих.

Беспросветная тьма сменила сумерки, длящиеся на экваторе буквально минуты, и многоголосый хор птиц и зверей разом смолк.

На несколько минут воцарилась тягостная тишина, словно все пернатые и мохнатые обитатели леса исчезли или погибли по мановению волшебной палочки, но вскоре до слуха часовых из темноты донесся такой неистовый гвалт, что Кармо, не привыкший ночевать в джунглях, подскочил от страха.

Казалось, на деревьях засела целая свора собак, принявшаяся лаять, рычать, завывать… Ко всем этим звукам присоединялся какой-то странный скрип, будто издаваемый ржавыми колесами.

– Акула тебя подери! – выругался Кармо, задирая голову кверху. – Что там за гвалт? Можно подумать, что здешние собаки летают, как птицы, и царапаются, как кошки. Как они туда забрались? Не знаешь, черный кум?

Вместо ответа африканец тихо рассмеялся.

– А это кто так расшумелся?.. – продолжал Кармо. – Похоже, будто сотня моряков решила раскрутить все снасти, чтобы произвести чертовски трудный маневр. Это что – обезьяны, кум?..

– Нет, белый кум, – ответил африканец, – это лягушки, всего только лягушки.

– Это они так квакают?

– Да, кум.

– А это кто же такой?.. Слышишь? Будто сотня кузнецов колотит по жести, чтобы изготовить котлы для преисподней.

– Это тоже лягушки.

– Акула их подери!.. Скажи мне это кто-нибудь другой, я наверняка бы принял его за шутника или безумца. А это что еще за лягушки?

В этот миг из джунглей донесся такой мощный рев, перешедший в легкое подвывание, от которого нестройный хор лягушек разом смолк.

Явно взволнованный, африканец живо обернулся в ту сторону и поспешно схватил лежавшую рядом аркебузу.

– Видать, это – властелин, раз он рычит так громко, а вовсе не лягушки, не так ли, мой друг?

– О да! – воскликнул африканец с дрожью в голосе.

– Кто же это?

– Ягуар.

– Гром и молния!.. Коварный хищник?

– Да, кум.

– Уж лучше повстречать трех разбойников, вышедших на мокрое дело, чем этого кровожадного зверя. Говорят, он не менее страшен, чем индийские тигры.

– И африканские львы, кум.

– Тысяча акул!..

– Что случилось?

– Ничего, но я подумал, что если на нас нападет ягуар, то нам не придется в него даже выстрелить.

– Почему?

– Да если до губернатора и его людей донесется стрельба, то они тотчас же заподозрят неладное, и тогда только мы их и видели.

– О! Уж не думаешь ли ты схватиться врукопашную с ягуаром?

– А не пойти ли на него с саблей?

– Любопытно было бы посмотреть, что из этого получится.

– Типун тебе на язык, куманек.

В этот миг где-то совсем рядом раздался еще более страшный рык. Африканец затрепетал.

– Дьявольщина!.. – пробормотал Кармо, начиная беспокоиться. – Дело становится опасным.

Черный Корсар зашевелился под плащом, служившим ему одеялом.

– Ягуар? – спросил он спокойно.

– Да, командир.

– Далеко?

– Нет, к тому же он, кажется, идет в нашу сторону.

– Ни в коем случае не стрелять.

– Но он нас растерзает, капитан.

– Ты так полагаешь, Кармо?.. Посмотрим.

Сбросив с себя плащ, он старательно завернул в него левую руку. Затем вскочил на ноги и обнажил шпагу.

– С какой стороны слышится рев? – спросил он.

– Оттуда, капитан.

– Ну что же, подождем.

– Не разбудить ли нам каталонца и Ван Штиллера?

– Не надо, справимся сами. Помогите и подбросьте сучьев в огонь.

Напрягая слух, можно было различить, как поблизости кто-то урчит и похрустывает сухими листьями: хищник, видимо, учуял присутствие людей и крался тихо.

Замерев возле костра с обнаженной шпагой, Корсар прислушивался к каждому шороху и не спускал глаз с кустов. Кармо и африканец стояли чуть поодаль: один с саблей в руке, другой – с аркебузой, которой предназначалась роль палицы.

Шорох листьев доносился из самой густой части леса, урчание то замирало, то становилось слышнее: ягуар подбирался крайне осторожно.

Внезапно все смолкло. Корсар подался вперед, но ничего не услышал. Подняв голову, он встретился глазами с двумя горящими точками, сверкавшими в густых зарослях.

– Вот он, капитан, – прошептал Кармо.

– Вижу, – ответил спокойно Корсар.

– Сейчас он на вас прыгнет.

– Я этого только и жду.

– Это дьявол, а не человек, – пробормотал флибустьер. – Ему, должно быть, не страшен и сам Вельзевул со всей его хвостатой братией.

Остановившись шагах в тридцати от лагеря флибустьеров – а это очень близко для такого хищника, способного прыгать не хуже, если не лучше любого тигра, – ягуар все еще не решался перейти в наступление. Беспокоил ли его огонь, горевший под деревом, или что-то другое, трудно сказать. Постояв с минуту в зарослях, зверь, не сводивший угрожающего взора с противника, внезапно исчез.

Несколько секунд еще слышалось, как колыхались ветки и шуршали листья, затем шум совсем прекратился.

– Ушел, – сказал со вздохом облегчения Кармо. – Пропади ты в брюхе каймана!

– Он, пожалуй, сам сожрет любого каймана, кум, – заметил африканец.

Постояв еще несколько минут на прежнем месте со шпагой в руке и не слыша больше ничего подозрительного, Корсар спокойно вложил оружие в ножны, развернул плащ и, накрывшись им, снова улегся под деревом, предупредив:

– Если вернется, будите.

Кармо и африканец снова подсели к костру и продолжили свое дежурство, прислушиваясь к шорохам и вглядываясь в темноту, не веря, что страшный хищник окончательно отказался от своих кровожадных намерений.

В десять часов они разбудили Ван Штиллера и каталонца и, предупредив их о близости хищника, поспешили расположиться рядом с Корсаром, спавшим так сладко, словно он находился на борту своего «Молниеносного».

Вторая половина дежурства прошла без происшествий, хотя Ван Штиллер и его компаньон не раз слышали, как в чаще леса рычал ягуар.

В полночь, когда на небе появилась луна, уже давно пробудившийся Корсар дал сигнал к отправлению, надеясь нагнать на следующий день своего смертельного врага.

Ночное светило ясно сияло на чистом небе, озаряя бледным светом зеленое море джунглей, но лишь немногим лучам удавалось пробиться сквозь плотные своды гигантских деревьев. И все же кое-что еще можно было различить в густом лесу, и это позволило флибустьерам двигаться довольно быстро, видя препятствия, попадавшиеся на пути.

Тропка, проложенная эскортом губернатора, вскоре пропала, но это не беспокоило флибустьеров. Они знали, что губернатор двигался на юг, в сторону Гибралтара, куда направлялись и они, ориентируясь по компасу.

Так они шли уже с четверть часа, с трудом пробиваясь сквозь бесконечные кусты, лианы и чудовищные корни, преграждавшие им путь, как вдруг каталонец, шедший впереди отряда, остановился.

– В чем дело? – спросил Корсар, шедший за ним следом.

– Я уже трижды за последнюю минуту слышу какие-то подозрительные звуки.

– Какие звуки?

– Шорох листьев и хруст веток. Как будто за кустами кто-то идет за нами следом.

– Неужели за нами следят? – спросил Корсар.

– Вряд ли. Кому охота бродить в лесу в такое время? – ответил каталонец.

– А может быть, это соглядатаи губернатора?

– Гм… Его люди, должно быть, еще далеко.

– Тогда кто-нибудь из индейцев.

– Возможно, но сомневаюсь. Вот!.. Слыхали?

– Да, – подтвердили флибустьеры и африканец.

– Как будто хрустнула ветка под ногами, – проговорил каталонец.

– Были бы кусты пореже, можно было бы посмотреть, кто в них скрывается, – сказал Корсар, обнажая шпагу.

– Попробуем, сеньор?

– Боюсь, что мы порвем одежду о шипы ансары, но мне нравится твоя храбрость.

– Спасибо, – ответил испанец. – В ваших устах это большая похвала. Но что же нам делать?

– Обнажить шпаги и идти вперед, иначе мы переполошим врагов своими выстрелами.

– Тогда вперед!

Отряд снова тронулся в путь, удвоив осторожность.

Не успели путники войти в узкий проход, образовавшийся между высокими пальмами, увитыми густой сетью лиан, как на испанца, шедшего впереди, внезапно обрушилась какая-то темная масса и придавила его к земле.

Нападение было столь неожиданным, что флибустьеры подумали было, что на несчастного пленника свалилась огромная ветка, однако донесшееся до них глухое рычание мгновенно рассеяло их сомнения.

Падая, каталонец истошно завопил, затем перевернулся на спину, пытаясь освободиться от тяжести, пригвоздившей его к земле и не дававшей ему подняться.

– На помощь! – кричал он. – Спасите! Это ягуар!

Оправившись от изумления, Корсар немедленно бросился на помощь несчастному. Занеся шпагу, он молниеносно вонзил ее в тело зверя; тот, почувствовав боль, бросил каталонца и обратился к новому противнику.

Мгновенно отпрянув назад, Корсар выставил блестящее острие шпаги и поспешно намотал плащ на левую руку.

Поколебавшись мгновение, ягуар яростно бросился на людей. Наткнувшись по пути на Ван Штиллера, он повалил его наземь, затем обратился к Кармо, стоявшему неподалеку, намереваясь опрокинуть его мощным ударом лапы.

По счастью, Корсар не терял времени даром. При виде опасности, грозившей его флибустьерам, он рванулся к зверю, нанес ему несколько ударов шпагой, но тут же отступил, чтобы не угодить зверю в лапы. Рыча, тот пятился, собираясь вновь наброситься на врага, но Корсар не давал ему ни минуты передышки.

Испуганный, а может быть, и тяжело раненный зверь внезапно повернул назад и одним прыжком вскочил на ветку соседнего дерева, откуда через несколько минут донеслось грозное завывание.

– Назад! – крикнул Корсар, опасаясь, что хищник вновь перейдет в наступление.

– Гром и молния!.. – воскликнул Ван Штиллер, тут же вскочивший на ноги без единой царапины на теле. – Не пристрелить ли нам его, чтобы другим неповадно было?

– Нет, не смейте стрелять! – приказал Корсар.

– Еще немного, и я размозжил бы ему голову, – промолвил чей-то голос за ним.

– Как? Ты еще жив? – удивился Корсар.

– Спасибо моим доспехам из бычьей кожи, сеньор, – ответил каталонец. – Не надень я их под одежду, лежать бы мне сейчас с кишками наружу.

– Осторожно! – предупредил Кармо. – Эта проклятая тварь вот-вот на нас бросится…

Не успел он умолкнуть, как зверь снова прыгнул почти к ногам Корсара, но второй прыжок совершить не успел.

Шпага бесстрашного мореплавателя вонзилась ягуару в грудь, пригвоздила его к земле, а тяжелый приклад аркебузы африканца с силой опустился ему на череп.

– Каков дьявол!.. – воскликнул Кармо, с силой пнув зверя, дабы убедиться, что он наконец мертв. – Из какой породы этот окаянный зверюга?

– Сейчас узнаем, – сказал каталонец, подтаскивая ягуара за хвост поближе к месту, освещенному луной. – Весу-то в нем ничего, а какая смелость, какие когти!.. По прибытии в Гибралтар надо будет поставить свечу Гваделупской Богоматери за наше спасение.

22

Саванна уходит из-под ног

Зверь, столь дерзко напавший на путников, своими очертаниями напоминал африканскую львицу, однако размером он был невелик: метр пятнадцать – метр двадцать в длину и не выше семидесяти сантиметров.

У него была круглая голова сероватого оттенка, вытянутое крепкое тело, хвост длиной в полметра, большие острые когти, густая, но короткая шерсть палевого цвета, более темная на спине и почти белая на животе.

Каталонец и Корсар убедились теперь, что имели дело с одним из тех зверей, которых испанцы называют кугуаром или пумой. Иногда их называют американскими львами.

Эти звери, довольно распространенные и в наши дни как в Южной, так и в Северной Америке, отличаются, несмотря на сравнительно небольшие размеры, исключительной свирепостью.

– Акула меня подери! – воскликнул Кармо. – Маленький зверь, да удаленький: любой лев может призанять у него храбрости.

– Понять не могу, как только он не перегрыз мне горло, – заметил каталонец. – Говорят, они моментально задирают угодивших им в лапы животных.

– Как бы то ни было, а надо идти дальше, – заключил Корсар. – Из-за этого кагуара мы потеряли драгоценное время.

– Мы идем быстро, капитан.

– Знаю, Кармо, но не забудь, что Ван Гульд намного нас опередил. В путь, друзья!

Бросив тело кагуара, флибустьеры двинулись дальше через бесконечные заросли леса, с трудом пробиваясь сквозь сплетения лиан и корней, преграждавших им путь.

Вскоре они вступили в район топей и болот. Здесь даже самые скромные растения разрастались до гигантских размеров. Путникам казалось, что они ступают по какой-то огромной пористой губке, ибо из-под ног при движении сразу же начинала сочиться вода.

Быть может, здесь в лесу таились опасные воронки с засасывающим песчаным дном, получившие название зыбкой саванны, в которых находят смерть любые существа, раз ступившие на предательскую поверхность.

Каталонец, уже бывавший в этих местах, проявлял крайнюю осторожность. Срезав ветку, он то и дело прощупывал ею почву, смотрел вперед, чтобы убедиться, что лес не кончается, и время от времени наносил удары по кустам и корням.

Это объяснялось не только боязнью быть поглощенным трясиной. Он побаивался также и пресмыкающихся, которыми кишат джунгли.

В царивших вокруг потемках легко было наступить на уруту, чей укус ведет к параличу пораженной части тела, или на кораллового аспида, укус которого нередко смертелен.

Внезапно каталонец остановился.

– Опять пума? – спросил Кармо, шедший за ним следом.

– Нет, я просто боюсь идти дальше, пока не взойдет солнце.

– Почему? – спросил Корсар.

– Почва уходит из-под ног, сеньор. Значит, мы недалеко от опасной саванны.

– От зыбкой саванны, быть может?

– Боюсь, что да.

– Но мы же теряем время.

– Через полчаса начнется рассвет, к тому же и у беглецов тоже, наверное, не все идет гладко.

– Что делать! Придется ждать восхода солнца.

Они легли под деревом и с нетерпением стали ждать, когда рассеются густые сумерки.

Только что погруженный в тишину, огромный лес огласился вдруг странными звуками. Тысячи квакш и жаб принялись квакать так, что едва выдерживали ушные перепонки.

До путников доносились лай, заунывное мычание, оглушительный скрип, словно тысяча жерновов нежданно пришла в движение. Иногда казалось, что в кустах засела не одна сотня простуженных, полощущих себе горло людей или армия плотников, работающих паровыми пилами.

Время от времени с деревьев раздавался пронзительный свист. Это свистели небольшие ящерицы, обладающие, однако, столь мощными легкими, что их свисту позавидовали бы современные поезда.

Звезды начали уже бледнеть, а заря – разгонять сумерки, когда вдали послышался слабый выстрел, который невозможно было принять за кваканье лягушек.

Корсар вскочил на ноги.

– Это выстрел из аркебузы! – сказал он, глядя на каталонца, также приподнявшегося с земли.

– Похоже, – ответил тот.

– Может быть, это они?

– Возможно.

– Значит, они недалеко.

– Слух может вас обмануть, сеньор. В лесу эхо разносится очень далеко.

– Уже светает, и, если вы можете, пойдем дальше, – сказал Черный Корсар.

– Что же, отдохнем потом, – согласился Кармо.

Свет зари уже проникал сквозь гигантские листья деревьев, рассеивая сумерки и пробуждая обитателей джунглей.

Туканы, птицы с огромным клювом, величиной почти с их собственное тело, начали перелетать с дерева на дерево, издавая неприятные звуки, похожие на скрип плохо смазанного колеса; гонораты, спрятавшись в густой листве деревьев, во всю глотку издавали свои баритональные ноты: до-ми-соль-до; кассики щебетали, раскачиваясь на своих странных гнездах в виде сумки, подвешенной к гибким веточкам магнолий или к концу огромных листьев маста, в то время как грациозные колибри, похожие на крылатые драгоценности, перелетали с цветка на цветок, переливаясь на солнце своим зеленым, синим и черным оперением с золотым и медным отливом.

Кое-где, покинув свои ночные убежища, появлялись пары обезьян. Потягиваясь и зевая, они то и дело поглядывали на солнце.

Некоторые из них раскачивались, зацепившись хвостом за ветки, и пронзительно кричали, другие при виде проходивших корчили рожи или швыряли в них плодами или листьями.

Иногда среди пальмовых листьев можно было заметить стаи крошечных обезьян – мико. Эти грациозные создания настолько малы, что свободно проникают даже в узкие щели. В поисках насекомых, составляющих их пищу, они ловко взбирались и опускались по веткам, но, завидев людей, пускались наутек и с верхушек деревьев смотрели на них умными и выразительными глазами.

Чем дальше шли флибустьеры, тем реже росли деревья и кустарники, словно не вынося влажной почвы.

Роскошные пальмы уже исчезли, попадались лишь группы имбаубы – разновидности низкорослых ив, погибающих в дождливый сезон, чтобы снова разрастись в сухое время года, да пузатые ириатреи – причудливые деревья с сильно разросшимися стволами. На высоте двух-трех метров они поддерживаются семью-восемью мощными корнями, а на высоте двадцати пяти метров у них растут огромные зубчатые листья в виде гигантского зеленого зонтика.

Однако вскоре перестали встречаться и эти деревья, уступив место порослям калупы – растения, из плодов которого, если их разрезать на части и оставить немного побродить, добывают освежающий напиток, – да огромным зарослям бамбука, достигающего в высоту пятнадцати-двадцати метров.

Перед тем как вступить в эти заросли, каталонец сказал флибустьерам:

– Прежде чем выйдем из леса, не выпить ли нам по чашечке вкусного молока?

Кармо весело расхохотался:

– Где это ты увидел стадо коров? Не заказать ли нам тогда и по бифштексу?

– С бифштексом придется подождать, а доить мы будем не корову.

– А кого же тогда?

– Молочное дерево.

– Идет, подоим молочное дерево.

Получив от Кармо фляжку, каталонец подошел к толстоствольному, широколистному дереву с гладкой корой, высотой свыше двадцати метров, поддерживаемому мощными корнями, которые, казалось, не найдя себе достаточно места под землей, вылезли наружу, и сильным ударом шпаги сделал глубокий надрез.

Через минуту из раны выступила густая белая жидкость, не только цветом, но и вкусом похожая на молоко.

Все утолили жажду, высоко оценив этот дар природы, затем немедленно двинулись в путь, войдя в заросли.

Почва становилась все более зыбкой. Вода сочилась под ногами, образуя бесчисленные лужи.

Скопление водяных птиц говорило о близости большого болота и саванны. То и дело попадались стаи куликов и анхинглей – птиц с маленькой головкой, прямым острым клювом и очень длинной и тонкой шеей, за что их называют еще и змеешейкой. Из-под ног путников вырывались маленькие птички, живущие в саванне, величиной чуть поменьше сорок, украшенные темно-зелеными перьями с фиолетовой каемкой.

Испанец замедлил было шаг, боясь, как бы почва не ушла у него из-под ног, как вдруг впереди раздался чей-то протяжный хриплый вой, сопровождаемый всплеском и бульканьем воды.

Через минуту из раны выступила густая белая жидкость, не только цветом, но и вкусом похожая на молоко.

– Вода! – воскликнул он.

– Да, но еще и зверь какой-то, – заметил Кармо. – Разве ты не слышал?

– Это ягуар.

– Неприятная встреча, – пробормотал Кармо.

Остановившись, путники уперлись для опоры ногами в бамбук, кое-где росший на твердой почве, и обнажили сабли и шпаги.

Рык больше не повторялся, однако слышалось приглушенное урчание, свидетельствовавшее о том, что зверь был чем-то раздражен.

– Может, он рыбу ловит, – сказал каталонец.

– Рыбу?.. – спросил недоверчиво Кармо.

– Вас это удивляет?

– Насколько мне известно, у ягуаров нет удочек.

– Но зато есть когти и хвост.

– Хвост?.. А на что он годится?

– Не знаю, верно это или нет, но кое-кто утверждает, что он ему служит для приманки рыб.

– Хотел бы я знать, каким образом. Неужели для насадки червей?

– Говорят, что ему достаточно прикоснуться им к поверхности воды и поводить в разные стороны.

– А потом?..

– Сейчас скажу. Колючие райи, они же пирайи или пираньи, полагая, что перед ними легкая добыча, собираются вокруг хвоста, и вот тут-то ягуар настигает их быстрым ударом лапы и выбрасывает на берег, редко упуская любопытную рыбу, осмелившуюся показаться на поверхности.

– Вот он, – сказал африканец, который с высоты своего роста видел окрестности на большом расстоянии.

– Кто? – спросил Корсар.

– Ягуар, – ответил африканец.

– Что он делает?

– Сидит возле воды.

– Один?

– Мне кажется, он за кем-то следит.

– Далеко от нас?

– Метрах в пятидесяти или шестидесяти.

– Пойдем посмотрим, – сказал решительно Корсар.

– Будьте осторожны, сеньор, – посоветовал каталонец.

– Если он не загородит нам путь, мы его не тронем. Тихо, не разговаривайте.

Оставив бамбуковые заросли и прячась под сенью пушечного дерева, они двинулись вперед в полной тишине, с обнаженными саблями и шпагами.

Пройдя метров двадцать, они очутились на краю обширного болота, которое, казалось, тянулось на добрую милю посреди девственного леса.

Это была трясина – илистый водоем, образованный стоками всего леса. Ее почти черные воды из-за гниения множества растительных остатков выделяли тлетворные миазмы, гибельные для людей.

Самые разнообразные водяные растения размножались здесь со сказочной быстротой. Тут были и муку-муку с широкими плавающими листьями, и аронник, чьи сердцевидные листья возвышаются на тонком стебельке, и багрянка, растущая у самой воды. Кое-где виднелись также прекрасные экземпляры виктории-регии – самого крупного из водяных растений, чьи листья достигают полутора метров в окружности. Благодаря приподнятым над водой краям она походила на обыкновенную сковородку, не будь у нее длинных и острых шипов – отличного средства защиты.

Посреди этих гигантских листьев выделялись своей белизной и бархатистостью роскошные цветы каких-то необычных водяных растений. Их пурпурные прожилки и розоватый оттенок являли собой красу, подобную которой трудно отыскать на свете.

Не успели флибустьеры бросить беглый взгляд на трясину, как где-то возле них раздалось глухое рычание.

– Ягуар! – воскликнул каталонец.

– Где? – забеспокоились все.

– Вот он, затаился в засаде.

23

Схватка двух врагов

В пятидесяти шагах от путников, среди побегов пушечного дерева, залег могучий зверь, чем-то напоминавший леопарда и не меньший по размерам. Он походил на огромного кота, подстерегающего мышку.

В нем было два метра в длину, значит он являл собой одного из самых крупных представителей этой породы. Почти метровый хвост, короткая и мощная, как у быка, шея, мускулистые лапы с острыми когтями свидетельствовали о незаурядной силе. Покрытая черными пятнами, испещрявшими его бока, гладкая шерсть отличалась необыкновенной красотой.