Дом за поселком (сборник)

Тем не менее с Игорем она подружилась, бывала в доме у Станиславских.

Однажды Наташа воочию увидела театрального реформатора. Константин Сергеевич налил себе чай в стакан, положил сахар и стал размешивать ложечкой. И очень долго не пил. Просто сидел и размешивал. И это все. Вот и все воспоминания о выдающемся человеке: она ждет глотка, а он сидит и размешивает, и ложечка ударяется о стенки стакана.

Наташа Щеглова, Юрий Завадский и Павлик Антокольский чудно дружили. Павлик читал свои стихи, Наташа искренне восхищалась. Ничто не нарушало равновесия отношений. Как вдруг… Появился Володя Алексеев. Он был просто однофамилец с Игорем. Никакого отношения к Станиславским не имел. Это было не важно – чей он родственник. Важно то, что у Наташи снесло крышу, как сейчас говорят. У них с Володей начался настоящий роман. Да и пора. Возраст любви.

На Рождество Наташа пригласила Володю и Павлика в свое имение Ключищи. Володя был прекрасен, глаз не оторвать. Блондин с серыми глазами. Павлик рядом с ним терялся, как домашний кот рядом с уссурийским тигром.

Они часто сидели втроем перед камином. Павлик – справа, Володя – слева. Наташа в центре. Оба претендовали на внимание Наташи, но у Павлика не было ни единого шанса. Все внимание Наташи принадлежало Володе.

Вернулись в Москву. Володя сделал Наташе предложение. Наташа раскрыла рот, чтобы сказать «да», но в это время позвонили в дверь. Володя вышел. Его долго не было, а когда он вернулся, Наташа поняла по его лицу: что-то случилось.

Володя сказал:

– Наташа, извините меня, я должен сейчас же уехать.

Он уехал. И с концами. Больше его Наташа не видела никогда.

Что она могла думать? Его убили? Время было такое, что ничего нельзя исключить.

Второй вариант: он ее бросил. Стряхнул с руки, как перчатку. Думать так было невыносимо. Девичья гордость, тоска по любимому, разбитые мечты – все это разрывало сердце.

Переживать одной – тягостно вдвойне. А верный Павлик таскался за ней как хвостик. И однажды, в порыве признательности, Наташа произнесла:

– Павлик, давай поженимся.

Он ахнул, потом повернулся и убежал. Не мог справиться с волнением. Счастье буквально обрушилось на него и могло придавить до смерти.

На следующий день Наташу вызвала к себе мама Павлика. Ее звали Ольга Павловна. Она была большая, седая и величественная, как императрица. Рядом с ней сидел отец Павлика, тоже большой, толстый, корпулентный.

Ольга Павловна сказала:

– Наташа! В нашей семье все однолюбы. У вас, я слышала, было много романов. Наташа, Павлик так любит вас. Не погубите его!

Наташа выслушала и подумала: нет! Никогда она не изменит Павлику. И если вернется Володя, она этого Володю не захочет знать.

Назначили свадьбу. Свадьба была роскошной: пироги с кислой капустой из черной муки, селедочные хвосты, пшенная запеканка.

Жили в бедности, которую сейчас трудно себе представить. Отец Павлика был адвокат, но такой специалист, который не выиграл ни одного дела. Он брал только аванс, а потом все это как-то заминалось. В доме было пусто. Ни денег, ни еды.

Наташа спрашивала у свекрови:

– А что мы завтра будем есть?

– Будет день, будет пища, – неопределенно отвечала Ольга Павловна. Она и сама не знала: что они будут есть. Императрица, называется…

Павлик носил пальто своего отца, который был крупнее его в четыре раза. Пальто на красной подкладке. Эта подкладка просвечивала сквозь многочисленные дыры. Казалось, что просвечивает окровавленное тело.

Однажды Павлик заработал мешок картошки. Он раздобыл санки и приволок в дом этот мешок. При этом был горд, как добытчик, кормилец семьи. Настоящий мужчина. На другое утро обнаружилось, что под мешком лужа. Картошка оказалась мороженая. Она текла и воняла. Пришлось отдать весь мешок какому-то солдату, кормить лошадь. Но и лошадь не захотела есть.

Жили ужасающе бедно, но не замечали этого. Тогда все так жили, и ничего.

Однажды Павлик привез кусок замороженного мяса, а когда оно оттаяло, выяснилось, что мясо тухлое. Наташа решила его выкинуть, но Павлик не позволил. Он сказал: «Наделай котлет, я очень голодный». Наташа подчинилась и налепила кучу котлет. Павлик все их сожрал один, и с ним ничего не случилось. Молодой организм перемолол все.

Вскоре после свадьбы Наташа забеременела. Беременность протекала тяжело, но все имеет свой срок, начались схватки.

Этот судьбоносный момент подвиг Павлика на стихотворение.

Не тьма за окном подымалась,не время над временем стлалось —Из мрака растущее тельце неслипеленать в паруса.

И так далее, в том же возвышенном духе.

У Наташи схватки участились. Необходимо было ехать в родильный дом, но Павлик сказал:

– Подожди, я должен сбегать в студию и прочитать эту оду Завадскому.

И убежал. Так что в клинику Наташу отвезли посторонние люди.

Наташа все прощала. Она понимала, что творчество – основной инстинкт Павлика, а все остальное вторично. Лично я считаю иначе, но речь не обо мне.

Родилась девочка, очень смешная, курносая. Павлик увидел ее и сказал:

– Это не ребенок, а какая-то кипса.

Так и стали называть девочку – Кипса. Прозвище закрепилось за ней, и никто уже не помнил, какое имя в документах.

В документах решили записать – Вероника. Наталье очень нравилось это редкое имя. Павлик пошел в загс, но по дороге забыл имя. Не возвращаться же обратно. Он дошел до загса и сказал, чтобы записали – Наталья. Так и стала его дочь Наталья Павловна, но это не имело никакого значения. Все равно она до конца дней оставалась Кипса. И эта кличка ей поразительно шла.

Материнское молоко было плохое в результате скудного питания. Кипса не наедалась и орала с утра до вечера изо дня в день. Холод в доме такой, что лопались струны рояля.

Павлик не переносил детского крика. Он мешал ему сосредоточиться. Не могло быть и речи, чтобы отец хоть пять минут подержал ребенка на руках или погулял с ним. Все ложилось на плечи бедной Наташи. Она не спала ночами и днем не могла отдохнуть. А Павлик пребывал в своих поэтических эмпиреях. Он был с ног до головы поэт. Работал запойно, и ему было совершенно все равно, что творится вокруг. Он шкафом отгородил себе место в общей комнате, получился закуток. А в закутке: стол, диван, над диваном его портрет работы Завадского. Он мог целыми днями не есть, ночами не спать. Весь уходил в свои строчки.

Не всякая жена выдержит такого мужа, но Наташе даже в голову не приходило попросить Павлика сходить в магазин или подмести пол. Все на ней. Бедная Наташа верила, что дочка подрастет и можно будет вернуться в студию и продолжить свою актерскую карьеру. Эта вера, как огонек в ночи, поддерживала и обнадеживала молодую измученную Наташу.

Кипсе исполнилось два года. Она начала ходить. Перестала орать беспрестанно. Стало значительно легче, и Наталья решила вернуться в театр.

Она принялась готовить пантомиму вместе с Рубеном Симоновым. Планировала показать ее Вахтангову.

Театр собирался в гастрольную поездку за границу: Берлин, Париж. Наталья надеялась поехать вместе со всеми. Это было вполне реально. Как вдруг… Это роковое «вдруг» вторгалось в ее жизнь в самые неподходящие моменты.

Оказалось, что она опять беременна. Это значило, что впереди роды, кормление и заточение в четырех стенах. И никакого театра, никаких гастролей, все радости жизни – мимо. Счастье утекало, как дым в трубу.

Наташа не хотела рожать, умоляла врачей сделать аборт, но время было упущено. Пришлось оставить ребенка.

Павлик уехал с театром без жены. Было бы странно, если бы он захотел разделить ее участь. Эгоцентризм талантливых людей не имеет предела. А может быть, талант ни при чем. Просто это характер Павлика, который ничего себе не запрещал. Этакий анфан террибль (ужасный ребенок).

Павлик уехал, оставив беременную плачущую жену. Но это не все. В поездке он позволил себе влюбиться в молодую прехорошенькую артистку Зою Бажанову. Ее только что приняли в театр. У Зои была особенность: разные глаза – один серый, другой карий. Оригинально.

Павлику поднадоела постоянно беременная и постоянно подавленная жена. Он кинулся в прозрачные воды новой любви.

«Ему всю жизнь были нужны впечатления, – вспоминает Наталья Николаевна. – Все время надо было быть в кого-то влюбленным. Что же делать? Он такой был…»

Я считаю: когда мужчина, будучи женатым, шарит глазами по сторонам, он обязательно кого-нибудь нашарит. Наталья Николаевна объясняла это поведение творческой натурой, а я называю это иначе: безответственность. Церковь предлагает в таких случаях воздержание. Но зачем воздерживаться, когда можно этого не делать? Вот Павлик и не делал. Шел на поводу у своих страстей.

Театр вернулся из поездки. Для Наташи начался кошмар. Зоя звонила по ночам, кричала, что покончит с собой, если Павлик сейчас же, сию минуту не предстанет перед ее очами. Он убегал из дома. Наталья рыдала. На другой день Павлик возвращался, клялся, что больше такого не повторится, но все повторялось, и кончилось тем, что Павел ушел из семьи.

Получив Павла в полном объеме, Зоя почувствовала угрызения совести и написала Наташе покаянное письмо. Дескать, она не имеет права отнимать отца у детей и поэтому отказывается от собственных детей. Она никогда не станет рожать, и все отцовские чувства Павлика будут принадлежать сыну и дочке – Кипсе и Володе.

Может быть, Зое искренне захотелось заплатить за моральный ущерб брошенной жены, а может – просто лицемерие: не могла рожать и сделала вид, что принесла себя в жертву.

Так или иначе, Зоя получила мужа. Она его обожала, баловала. Все ее нереализованные материнские чувства обрушились на Павлика. Зоя любовалась его красотой, которой не было. Обаяние было. Это правда.

Вся дальнейшая жизнь Наташи – это дети и заработок. Надо было тащить детей: поднимать, учить, кормить, воспитывать. Тут не до себя. Еще недавно – красавица и умница, помещичья дочь, жила как брошенка, без мужской поддержки, без ласки. Только труд и самопожертвование.

Кипса все время рисовала, прирожденная художница. У Володи прорезался математический талант. Когда-то Наташа не хотела рожать, а мальчик получился очень удачный: талантливый, красивый, добрый. Наталья Николаевна любила его нечеловеческой любовью. А может, как раз человеческой.

Началась война. Володе исполнилось восемнадцать лет. Его сразу призвали. Послали в военное училище в Алма-Ату.

Наталья Николаевна отправилась в эвакуацию в Ташкент. Надеялась, что из Ташкента будет легче перебраться к сыну в Алма-Ату. Но не получилось.

Накануне войны двадцатилетняя Кипса вышла замуж и родила мальчика Андрея. Надо было помочь дочери.

Условия жизни – ужасающие: жара, отсутствие денег. Павлик, как всегда, был занят собой, разъезжал с театральной бригадой по фронтам. Он мало думал о том, что вне поэзии. А его бывшая жена, дочь и внук были как раз вне поэзии.

Все-таки Наталье Николаевне удалось увидеть сына, когда он ехал на фронт. Один-единственный раз, на перроне вокзала.

Володе присвоили звание младшего лейтенанта. Он стоял юный, в новенькой форме. Все время успокаивал:

– Мама, не волнуйся. Со мной ничего не случится. Я хитрый.

Этот «хитрый» погиб в первом же бою.

От Натальи Николаевны долго скрывали правду. Прятали извещение о смерти. Потом все-таки сказали. Ее жизнь остановилась.

Павел Григорьевич приехал в Ташкент. Пришел к бывшей жене. Они сидели, прижавшись друг к другу, враз осиротевшие. Павлик плакал. Все наносное с него сошло. Он рыдал, его душа сотрясалась.

Поэту свойственно все свои чувства переплавлять в стихи, и он выплеснул свое горе, написав поэму «Сын». Это лучшее, что вышло из-под его пера. Поэма была удостоена Сталинской премии. К поэту пришло признание.

Вова! Ты рукой не в силах двинуть,Слез не в силах с личика смахнуть,Голову не в силах запрокинуть,Глубже всеми легкими вздохнуть.Почему в глазах твоих навекиТолько синий, синий, синий цвет?Или сквозь обугленные векиНе пробьется никакой рассвет?

Несмотря на внешнее неучастие в жизни первой семьи, Павел Григорьевич был связан с ними вековыми нитями. Их корневая система перепуталась глубоко под землей и стала общей. Это было одно дерево: Наташа Щеглова, Павлик, Кипса, Володя.

Зоя, конечно, тоже существовала, но без корней. Просто ветка от основного ствола. Она это понимала и часто прикладывалась к рюмочке. Но ничего. Рюмочка ничему не мешала. И даже, наоборот, расцвечивала мир в радужные краски.

Война кончилась. Сталин умер, но успел дать писателям землю под дачи. По полгектара на нос. На реке Пахре возник поселок «Советский писатель».

Зоя Бажанова уже не работала в театре. Может быть, ее сократили, либо она ушла сама. Павлик – вот ее театр и ее сцена.

Зоя легко рассталась с актерской карьерой и вся ушла в обустройство дома. Дом она создавала медленно, продумывая каждую деталь. Ничего случайного. Большим вкусом и немалым богатством, а также дизайнерским талантом веяло от интерьера. Старинную мебель Зоя находила в комиссионных магазинах. Эта громоздкая мебель не влезала в тесные хрущевские квартиры. Ее просто выбрасывали на помойку либо свозили в комиссионки.

Мой друг художник Игнатьев принес домой с помойки потрясающий дубовый стол. Он нес его на голове.

У Антокольских я запомнила буфет из черного дерева, весь в резных завитушках, как мех каракуля. Тончайшая ручная работа, редкое драгоценное дерево. Впечатление, что этот буфет принадлежал маркизе де Помпадур. От него было невозможно оторвать глаз. Хотелось смотреть и смотреть. В этом буфете была какая-то магия.

Нереализованное материнство, неудавшееся актерство – все это объединилось в энергию созидания дома. И он возник. И был прекрасен и неповторим, как музей. На стенах висели редкие гравюры в сдержанных дубовых рамах. Павловские стулья, люстры – хрусталь и бронза, дубовый резной овальный стол. Зоя гордилась домом, это была ее козырная карта.

Приходили гости, соседи по поселку: Семен Кирсанов, Нагибин с Беллой Ахмадулиной, Матусовский с дочками, Владимир Масс с женой. Их так хотелось принять, а Зоя умела принимать.

– Павлик! Павличек! – звала Зоя.

И сверху, со второго этажа, стучали по ступенькам шаги. Это из своего кабинета спускался Павел Григорьевич – лысый, с трубкой, торчащей из-под щеточки седых усов, со своими сверкающими глазами. Он воцарялся за столом и перекрывал голоса гостей своим хриплым напористым голосом.

Антокольский читал свои стихи:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.