– Дон Баррехо, берегите ноги! – сказал Мендоса, поднимая аркебузу. – У этих зверюг большое желание полакомиться вашими икрами.
– Лучше о своих позаботьтесь, – ответил гасконец. – Я не только собак, но даже и львов не боюсь. Таковы люди с берегов Бискайского залива.
– Да ведь и я оттуда.
– Замолчите и следите за мастифами, – приказал буканьер. – Как только они подплывут на расстояние выстрела, стреляйте.
Собачья свора бойко плыла к островку, а их хозяева не переставали подстегивать псов громкими криками.
От берега пловцов отделяло не больше пятидесяти метров, когда вдруг какое-то возбуждение охватило свору.
Собаки перестали продвигаться вперед и яростно лаяли, поворачивая головы к солдатам, словно прося у них помощи.
– Ха-ха-ха! – расхохотался гасконец. – Они нашли свою пищу, да не им суждено ее съесть!
– Что случилось? – спросил граф.
– Все очень просто, – ответил дон Баррехо. – Скоро они потеряют свои конечности, вместо того чтобы сожрать наши! Жакаре[40 - Жакаре (порт. jacarе) – португальское название каймана.] очень любят собачье мясо. Вы увидите классическую атаку!
– Да, появились кайманы, – сказал Буттафуоко. – Они помогут нам сохранить заряды.
Мастифы принялись жалобно скулить и, отвернув от островка, в отчаянии поплыли к полуострову.
Внезапно из воды показалась безобразная голова, вооруженная двумя страшными челюстями, и схватила последнюю из собак, перекусив ее пополам.
Чудовищный кайман вступил в схватку.
– Дон Баррехо, берегите ноги! – сказал Мендоса, поднимая аркебузу. – У этих зверюг большое желание полакомиться вашими икрами.
Влажные саванны Сан-Доминго больше, чем водоемы на других крупных островах Мексиканского залива, населены огромными и жестокими пресмыкающимися, вгоняющими в страх самых отважных охотников.
Выживаемость у них исключительная: они не погибают, даже когда сильная жара иссушает всю воду в лагунах.
В такие периоды они перебираются в стоячую воду, прячутся в ней, особенно там, где обильно колосятся травы, и, подремывая, ожидают периода сильных дождей.
Тогда они набирают воздуха в легкие и перемещаются в глубокие воды. Именно в это время они больше всего опасны, потому что, гонимые голодом, бросаются на людей и животных.
Они питают слабость к свиньям и собакам. Они решаются бог знает на что, лишь бы полакомиться этими животными.
Мастифы, которых испанцы послали на островок, увидев гибель одного из своих собратьев, лихорадочно поплыли назад, упорно преследуемые целой ватагой кайманов.
Время от времени под водой с отчаянным воем исчезал очередной мастиф, но не сразу, а постепенно, словно кайманам нравилось наслаждаться медленной агонией своих жертв. Даже будучи голодными, кайманы никогда не сжирают добычу целиком. Добрую половину туши они закапывают в ил, оставляя мясо там тухнуть.
Испанцы, увидев, какая опасность нависла над их животными, открыли яростный огонь по свирепым разбойникам, которые, лязгая своими огромными челюстями, вооруженными страшными зубами, с наскока нападали на собак.
Буттафуоко поднялся:
– Пока кайманы собрались на этой стороне островка и наши враги заняты, воспользуемся моментом. Следуйте за мной и не покидайте тропы.
Все время прячась за огромными стволами ореха, они достигли берега и вошли в воду. Буттафуоко шел впереди всех, не переставая зондировать дно.
Никто не заметил их бегства. Испанцы ввязались в настоящую битву с кайманами, которые собрались сюда со всех концов саванны, привлеченные жалобным скулежом мастифов.
Слышно было, как они проплывают мимо по трое – по четверо, быстрые, словно стрелы, с морщинистыми спинами, покрытыми болотными растениями.
Буттафуоко продвигался быстро, следуя по тропе, которая, казалось, едва достигала пары метров в ширину. Хотя вода была неглубокой, не больше трех-четырех футов, идти было довольно трудно.
Перед ними взлетали тучи птиц, поднимаясь над тростниками и угрожая выдать местонахождение беглецов.
Это были всё весьма ценные птицы: группы улитов, птиц по большей части величиной с жаворонка, с длинными ногами и нежнейшим мясом, и мелких уточек, размером не больше голубя, с черно-фиолетовой головой, белой полосой на макушке и голубоватыми глазками.
– Эти края – сущий рай, – пробурчал Мендоса, следивший вытаращенными глазами за полетами пернатых. – Жаль, что нельзя остановиться здесь на несколько недель! Держу пари, что даже худющие ноги этого хвастуна-гасконца округлились бы, так что он стал бы желанным кормом для испанских собак. Ну ладно!.. Мы еще вернемся сюда позднее, если выпадет мирная передышка!
Отступление продолжалось в ускоренном темпе, ибо Буттафуоко боялся, что испанцы заметят бегство своих противников и, освободив собак, бросятся завоевывать островок.
К счастью, тропа через болото продолжалась, и буканьер, привычный к подобным походам, не обманывался в надежности дна.
Его палка постоянно погружалась то слева, то справа от тропы; буканьер очень внимательно следил, не преградят ли путь зыбучие пески, и уверенно шел по тропе, то и дело предупреждая спутников:
– Не отклоняйтесь в стороны, идите строго за мной. И с одной стороны, и с другой нас караулит смерть.
Через двадцать минут быстрой ходьбы они достигли второго островка, который был гораздо меньше первого и куда более топким. Тут и там виднелись гнезда кайманов.
На берегу было полно маленьких конусов высотой не больше фута, состоящих из беспорядочно перемешанных грязи и сучьев. В них в несколько слоев лежали яйца величиной с гусиное, но чуть удлиненнее, чуть белее, со скорлупой, испещренной бороздками и знаками, напоминающими иероглифы.
Негры охотно едят их, несмотря на то что яйца имеют привкус мускуса.
Яичный желток маленький, слабо окрашенный, а заболонь синеватая. Сваренное вкрутую яйцо становится настолько твердым, что его приходится резать ножом.
Вы можете засомневаться, действительно ли эти яйца так уж превосходны на вкус, как утверждают негры. Впрочем, хорошо известно, что сыны Африки сильно отличаются от нас.
Кусок слоновьего хобота, жаркое из земляных червей или саранчи равнозначны по вкусу для африканских желудков. В этом отношении негры близки китайцам и малайцам.
– Жалко, что у нас нет негритянских кишечников, – сказал Мендоса. – Мы бы могли приготовить гигантское жаркое.
– У нас нет времени, – ответил буканьер. – Испанцы наверняка уже раскрыли наш уход. Держу пари, что они уже идут по тропе. Если мы не слышим собачьего лая, значит битва с кайманами закончилась, и теперь заморские сеньоры займутся нами. Живее! Пересечем этот островок и попытаемся достичь твердой земли.
– Без всякого отдыха? – спросил Мендоса.
– Ни одной минуты, – ответил Буттафуоко. – На карту поставлена жизнь.
– Ах!.. Если бы дон Баррехо мог дать мне кусочек своих ног!.. У него их слишком много.
– Сейчас мне хочется, чтобы они стали еще длиннее, – ответил гасконец.
– Господи, какой зубоскал!
Так, перебрасываясь шутками, эти мужественные люди отправились в дальнейший путь, стрелой пролетая под деревьями, плотно покрывавшими этот островок.
