Повсюду росли великолепные кусты рододендронов высотой более десяти метров, выставляя напоказ крупные ветки и багровые соцветия, а над ними возвышались величественные пальмы, увенчанные зонтами из длиннейших листьев, изящно ниспадавших лопаточками переливчатого лилового цвета с пурпурной каймой, и пригоршнями фруктов, напоминавших зеленые яблоки.
За какие-то пять минут беглецы пересекли этот островок и вскрикнули от искренней радости: желанная твердая суша находилась не далее как в пятистах метрах, выходя к воде густым лесом из могучих платанов.
– Там наше спасение, – сказал Буттафуоко. – Даже если испанцы обойдут влажную саванну, мы к тому времени доберемся до фактории маркизы де Монтелимар.
– А дно позволит нам пересечь этот последний бассейн? – спросил сеньор ди Вентимилья.
– Не теряю надежды, – ответил буканьер.
Он быстро обошел береговую черту в поисках зыбучих песков, потом спустился в воду. Удача сопутствовала беглецам, потому что храбрый буканьер без особого труда нашел новую тропу, располагавшуюся на более высоком уровне, чем прочие, а значит более надежную.
Четверо человек, постоянно держа аркебузы наперевес, проворно двинулись к надежной суше, а в это время в отдалении уже слышались выстрелы преследователей.
Беглецы уже почти достигли спасительного берега, как вдруг буканьер ушел в воду по грудь.
– Стойте! – закричал он. – Зыбучие пески!
Этот мужественный человек, который шутил перед лицом смерти и чувствовал себя способным в одиночку противостоять полусотне алебардщиков, страшно побледнел.
– Веревку! Веревку! – крикнул он после непродолжительного тревожного молчания. – Если ее нет, я погиб!
– Веревка-то у меня завсегда в кармане, – ответил Мендоса, вытаскивая просмоленный трос толщиной с мизинец.
– Не вздумайте сделать хотя бы шаг! – крикнул Буттафуоко, увидев, что беспечный моряк хочет сойти с тропы. – Киньте веревку мне и тащите меня из этой ужасной западни.
Граф, шедший впереди гасконца и баска, ловко бросил трос, удерживая второй конец.
Медленно, но неуклонно погружавшийся в предательское дно буканьер пропустил трос под мышками.
– Тяните меня из этой могилы, – сказал он, – да остерегайтесь упасть. Смерть под вами и вокруг вас.
Троица объединила свои усилия, остерегаясь потерять равновесие. Короткими, хорошо просчитанными рывками они вытащили отважного человека из песчаной трясины, которая уже раскрывалась, чтобы поглотить его.
– Не ожидал я оказаться там, – сказал Буттафуоко. – Неужели тропа оборвалась? Тогда мы погибли.
– Что вы предлагаете?
– Сейчас я определюсь, сеньор граф.
Хладнокровие быстро вернулось к нему. Он снова схватил свою палку, глубоко застрявшую в тине, и крайне осторожно двинулся сначала направо, потом налево.
Возглас триумфа дал графу понять, что верная дорога найдена.
– Спасены! – вырвалось у Буттафуоко.
Тропа в этом месте делала петлю, приближаясь к берегу. Буканьер, хорошенько убедившись в направлении, в котором шла тропа, решительно двинулся вперед и успешно добрался до берега, как и его спутники.
– Теперь мы в безопасности? – спросил Мендоса.
– Некоторое время нам нечего бояться, – ответил буканьер. – Только собаки могут нам помешать, но мы не индейцы, поэтому не такие пугливые.
– Это мы вам доказали, – сказал гасконец.
Многочисленные кролики со светло-рыжеватой шерстью и длинным хвостом, занимающие в классификации место между нашими зайцами и кроликами, бежали перед ними, а среди ветвей порхали крупные курламы, красивейшие болотные птицы из семейства тетеревиных: с пурпурно-бурыми перьями на спине, белыми полосами по бокам головы, остроконечным клювом, твердым, как стальной клинок, который они используют не только для защиты от собак, но и против охотников. В лесу Буттафуоко описал большую дугу длиной два или три километра, потом, убедившись, что преследователи еще не добрались сюда, решился сделать несколько выстрелов из аркебузы. Он подстрелил две пары воротниковых рябчиков, пару серых цапель, грациозных рыжих цапель величиной чуть побольше дрозда, с зеленым хохолком и зелеными перьями, а корсару, также зарядившему свое ружье дробью, удалось убить несколько американских куропаток, чуть менее крупных, чем европейские, но очень плодовитых, поскольку они откладывают до сорока яиц.
Нагруженные этой добычей, они вернулись в импровизированный лагерь, разбитый Мендосой и грозным гасконцем.
– Испанцы? – сразу же спросил Буттафуоко.
– Полагаю, они мирно ужинают, – ответил дон Баррехо, который сразу же принялся разглядывать великолепных пернатых.
– То есть вы хотите сказать, что мы можем последовать их примеру, – улыбнулся буканьер.
– Когда кто-нибудь спит или ест, у меня всегда появляется желание подражать ему.
– Гасконцы всегда отличаются хитростью, – заметил Мендоса.
– И очень этим гордятся! – поддакнул дон Баррехо.
– По крайней мере, снизойдите до приготовления ужина.
– Я как раз об этом подумал, сеньор буканьер.
– А я вам помогу, – добавил моряк.
Пока два приятеля, которые, казалось, пришли к полному согласию, хотя нисколько не щадили друг друга в словесных уколах, энергично занимались приготовлением ужина, граф и Буттафуоко дошли до края болота, все время ожидая сюрприза.
Ни тому ни другому не верилось, что испанцы, собравшиеся на маленьком полуострове, не попытаются пересечь болото.
Может быть, они дожидаются ночи, чтобы подойти неожиданно и застать беглецов врасплох.
Буканьер, однако, был не из тех людей, что попадают в такие детские ловушки.
Привыкший к неожиданностям и к лесной жизни, он слишком хорошо знал своих смертельных врагов, с которыми уже много раз имел дело.
– У нас есть время поужинать и даже немного отдохнуть, – сказал он сеньору ди Вентимилье. – В последний раз мы ночуем среди этих лагун с неприятелем за плечами. Маркиза позаботится о том, чтобы доставить нас к мысу Тибурон.
Они какое-то время продолжали наблюдать за саванной, потом медленно отошли к лагерю, привлеченные изысканнейшим запахом, доносившимся до них.
Мендоса и гасконец делали чудеса: рябчики, цапли и куропатки превосходно подрумянились – и теперь их надо было только довести на жару до готовности.
– Сеньор граф, – восхитился Буттафуоко, – у вас двое непревзойденных поваров. Мой новичок, несмотря на все свое желание, недотягивает до них.
– Если бы это было возможно, – любезно сказал ему сеньор ди Вентимилья, – одного из них я уступил бы вам.
Сердитое «ух!» послышалось в ответ: оба приятеля почувствовали, что уже не смогут жить один без другого.
– Эти люди никогда не станут хорошими новичками у буканьеров, – сказал Буттафуоко. – А жаль!
