Воины бури
– Но не его люди у реки! – возразил Сеолнот. – Они-то не прикрыты!
– Это нам неизвестно, – объяснил я. – Вот почему мои разведчики и рыщут в зарослях. Но даже если норманнов не защищает частокол, у них есть лес. Войдем с армией в лес и угодим в засаду.
– Ты можешь переправиться через реку восточнее, – решил дать военный совет отец Сеолнот, – и напасть на мост с севера.
– И с какой стати мне это делать, безмозглый идиот? – спросил я. – Мост нужен мне там! Разрушив его, я тем самым запру три тысячи норманнов внутри Мерсии. А я хочу, чтобы они были снаружи! Хочу, чтобы ублюдки убрались за реку. – Я помолчал, потом решил добавить то, что, по моему мнению, являлось правдой – правдой, которую, по сокровенным моим расчетам, должен был подтвердить Бедвульф. – Дело в том, что и они стремятся к тому же.
Этельфлэд озадаченно нахмурилась:
– Они хотят уйти за реку?
Сеолнот пробормотал что-то насчет нелепой идеи, но Кинлэф уловил мой намек.
– Лорд Утред, – растолковал он, произнеся мое имя с почтением, – полагает, что истинная цель Рагналла – вторгнуться в Нортумбрию. Ему хочется стать там королем.
– Тогда почему он здесь? – жалобно спросил Сеолберт.
– Чтобы нортумбрийцы поверили, будто его амбиции направлены сюда, – пояснил Кинлэф. – Он сбивает с толку своих языческих противников. Рагналл не собирается идти на Мерсию…
– Пока, – решительно вставил я.
– Он хочет стать королем севера, – докончил Кинлэф.
Этельфлэд посмотрела на меня:
– Кинлэф прав?
– Думаю, да, – подтвердил я.
– Значит, Рагналл не идет на Сестер?
– Ему известно, что я сделал тут с его братом, – был мой ответ.
– С его братом? – переспросил недоуменно Леофстан.
– Сигтригр напал на Сестер, – пояснил я прелату. – И мы перебили его людей, а я взял у него правый глаз.
– А он – в жены твою дочь! – не удержался Сеолнот.
– Ну, хоть кому-то она понадобилась, – отрезал я, не отводя взгляда от Леофстана. Потом повернулся к Этельфлэд. – Рагналл не заинтересован нападать на Сестер, – заверил я ее. – Не в ближайшие год или два в любом случае. Когда-нибудь? Да, возможно, но не сейчас. – Я сказал это очень твердо, чтобы убедить ее. – Он не придет.
А на следующий день он пришел.
Норманны вылились из леса шестью большими потоками. Лошадей им все еще не хватало, поэтому многие топали пешком, но все без исключения в кольчугах и шлемах, со щитами и оружием. Они выныривали из-под деревьев со знаменами с изображением орлов, топоров, драконов, воронов, кораблей и молний. На иных флагах красовались христианские кресты, – как я понял, это были ирландцы Коналла. На одном штандарте виднелась незамысловатая эмблема Хэстена в виде черепа на шесте. Самым большим знаменем было полотнище с окровавленной секирой Рагналла. Свежий ветер развевал его над группой всадников, возглавляющих эту громадную орду, которая неспешно строилась в могучую боевую линию, обращенную к восточным укреплениям Сестера. В рядах врагов трижды пропел горн, как будто они боялись, что мы не заметили их прибытия.
Финан вернулся до прихода противника и предупредил о замеченном в лесу оживлении. Теперь же он присоединился ко мне и моему сыну и наблюдал за армией, появлявшейся из далекого леса и разворачивающейся примерно в полумиле от нас на открытом пространстве.
– Лестниц нет, – сказал он.
– По крайней мере, не видно.
– Язычники сильны! – провозгласил отец Леофстан, который тоже забрался на стену и стоял в нескольких шагах от нас. – Но мы победим! Разве это не так, лорд Утред?
Я не обратил на него внимания и продолжил беседовать с Финаном:
– Лестниц нет, значит это не приступ.
– Но зрелище впечатляет, – вмешался мой сын, оглядывая многочисленное воинство. Потом повернулся, когда тоненький голосок пискнул что-то со ступеней, ведущих на парапет. Это была жена отца Леофстана, по крайней мере, тот кулек из плащей, платьев и капюшонов, с которым он въехал в город.
– Гомерь, дорогая! – вскричал будущий епископ и поспешил помочь кульку взобраться по крутым порогам. – Осторожнее, ангел мой! Осторожнее.
– Он женился на карлице, – проворчал Утред.
Я рассмеялся. Отец Леофстан был так высок, а «кулек» так мал и так укутан в слои одежды, что женщина напоминала упитанного гномика. Она выпростала руку, позволяя мужу помочь ей одолеть последние из истертых ступеней. Затем пискнула с облегчением, оказавшись наверху, и охнула, увидев армию Рагналла, проносившуюся в тот момент по римскому погосту. Гомерь стояла рядом с мужем, и ее макушка едва доходила ему до пояса; она ухватилась за его рясу, словно опасаясь упасть с парапета. Я попытался рассмотреть ее лицо, но оно было надежно укрыто под большим капюшоном.
– Это язычники? – спросила она тоненьким голосочком.
– Не отчаивайся, моя дорогая, – весело сказал отец Леофстан. – Бог дал нам лорда Утреда, и Бог дарует нам победу. – Он обратил широкое лицо к небу и воздел руки. – Излей ярость Твою на народы, которые не знают Тебя, о Господь! – взмолился прелат. – Обрушь на них ярость Твою и сокруши Твоим гневом!
– Аминь! – пискнула его супруга.
– Вот бедняжка, – промолвил вполголоса Финан, глядя на нее. – Она, наверное, страшная, как жаба, раз кутается во все эти одежды. Леофстан, видимо, счастлив, что не обязан перепахивать ее.
– Может статься, это ей повезло, – заметил я.
– А вдруг она красотка? – задумчиво предположил мой сын.
– Ставлю два серебряных шиллинга, что жаба, – сказал Финан.
– Принято! – Сын протянул руку и скрепил спор.
– Не валяйте дурака! – рявкнул я. – Мне проблем с вашей дурацкой церковью хватает и без того, чтобы вы задирали юбки жене епископа!
– Его карлице, ты имеешь в виду, – уточнил Утред.
– Просто держите свои грязные лапы при себе, – велел я парню, потом повернулся и увидел, что одиннадцать всадников отделились от внушительной «стены щитов». Они скакали под тремя знаменами и направлялись к нашим укреплениям.
– Пора идти, – сказал я.
Настал час встречи с врагом.
Глава четвертая
Наши кони ждали на улице, а Годрик, мой слуга, держал превосходный шлем с волком на гребне, заново раскрашенный щит и накидку из медвежьей шкуры. Когда я взобрался в седло, знаменосец развернул знамя с волчьей головой. Ехал я на Тинтреге, новом, черном как ночь скакуне, здоровенном и диком. Его имя означало «Мучитель», это был подарок от моего старого приятеля Стеапы, командира придворной дружины короля Эдуарда. Он сделал его, перед тем как удалился на покой в свои владения в Вилтунскире. Подобно Стеапе, Тинтрег был приучен к битве и имел вредный норов. Мне он нравился.
Этельфлэд уже ждала у северных ворот. Она сидела верхом на Гаст, своей белой кобыле, а под белоснежный плащ надела начищенную до блеска кольчугу. Мереваль, Осферт и Кинлэф были при ней, так же как отец Фраомар, ее капеллан и духовник.
– Сколько человек выехало из рядов язычников? – уточнила Этельфлэд.
– Одиннадцать.
– Возьми еще одного! – приказала она Меревалю.
Вместе с этим дополнительным человеком, а также с моим знаменосцем, мной, сыном и Финаном нас станет столько же, сколько выслал Рагналл.
– Захвати принца Этельстана! – велел я Меревалю.
Мереваль посмотрел на Этельфлэд, та кивнула.
– Только скажи, чтобы поспешил! – бросила она.
– Ублюдки подождут, – буркнул я, пропустив мимо ушей замечание Этельфлэд.
Этельстан уже облачился для битвы в кольчугу и шлем, поэтому ждать пришлось, только пока ему оседлают лошадь. Садясь в седло, он широко улыбнулся мне и уважительно поклонился тетке:
– Спасибо, госпожа!
– Просто помалкивай, – проворчала Этельфлэд. Потом возвысила голос: – Откройте ворота!
Громадные створки застонали и заскрипели, подаваясь наружу. Воины все еще взбегали по каменным ступеням на стены, а оба наших знаменосца миновали длинную арку. Держащий крест гусь Этельфлэд и моя волчья голова – именно на эти флаги падали лучи робкого весеннего солнца, когда мы процокали по мосту и пересекли наполненный водой ров. Потом пришпорили коней по направлению к Рагналлу и его людям, натянувшим поводья ярдах в трехстах от стен.
– Тебе туда ехать необязательно, – заметил я Этельфлэд.
– Это почему?
– Потому что там не будет ничего, кроме оскорблений.
– Думаешь, меня испугают слова?
– Думаю, он попытается задеть тебя и обидеть, – и твой гнев станет его победой.
– Наше Писание учит, что глупый наговорит много! – вставил отец Фраомар. Это был довольно приятный молодой человек, до мозга костей преданный Этельфлэд. – Так пусть убогий говорит и тем выдаст глупость свою.
Я обернулся в седле и посмотрел на стены Сестера. Их густо усеивали люди, солнце играло на остриях копий, рассредоточенных по всей длине парапета. Ров был очищен и дополнен заостренными кольями, со стен свисали знамена, большинство с изображением христианских святых. Весьма внушительные укрепления.
– Он сваляет дурака, если попытается штурмовать город, – пробормотал я.
– Тогда чего он хочет? – спросила Этельфлэд.
– Этим утром? Запугать нас, унизить, вызвать на бой.
– Мне нужно на него посмотреть, – заявила Этельфлэд. – Хочу понять, что это за человек.
– Опасный, – ответил я и поймал себя на мысли, что бессчетное число раз скакал вот так в полном боевом облачении на встречу с врагом перед битвой. Таков был ритуал. На мой взгляд, ритуал бессмысленный, он ничего не менял и не решал, но у Этельфлэд противник явно вызывал любопытство, и поэтому мы уважили Рагналла, выехав послушать его оскорбления.
Мы остановились в нескольких шагах от северян. При них было три штандарта. Самый большой принадлежал Рагналлу, с красной секирой, по бокам от него располагались знамена с плывущим по морю крови кораблем и хэстеновский череп на палке. Хэстен сидел на лошади и улыбался мне, как лучшему другу. Выглядел он старым, – впрочем, полагаю, и я тоже. Шлем его был инкрустирован серебром и украшен парой вороновых крыльев. Мерзавец явно наслаждался происходящим, в отличие от человека, на чьем знамени был изображен корабль на кровавых волнах. Это тоже был пожилой мужчина, узколицый, с седой бородой, шрамом через щеку и в превосходной работы шлеме с черным конским хвостом, ниспадавшим с гребня на спину. Окован шлем был золотом – королевский головной убор. Поверх кольчуги у воина висел крест, золотой с янтарными вставками, – свидетельство того, что это единственный христианин среди стоящих перед нами врагов. Но особенно выделял его тем утром полный ненависти взгляд, обращенный на Финана. Я посмотрел на друга и отметил, что его лицо тоже перекошено яростью. Значит, этот человек в окованном золотом шлеме и есть Коналл, брат Финана. Взаимная их неприязнь буквально висела в воздухе. Достаточно одного слова, подумалось мне, и в ход пойдут клинки.
– Карлики! – нарушил молчание великан под знаменем с красной секирой, который тронул громадного жеребца и выехал на шаг вперед.
Значит, это сам Рагналл Иварсон, морской конунг, повелитель островов и предполагаемый будущий властелин Британии. На нем были кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги с золотыми бляхами, золотые нашлепки украшали и пояс, к которому был подвешен исполинских размеров меч. Норманн не надел ни кольчуги, ни шлема, а голый торс перехватывали крест-накрест две полосы из кожи, под которыми бугрились мускулы. Грудь у него была волосатая, а из-под зарослей выглядывали нанесенные чернилами рисунки: орлы, змеи, драконы и топоры. Изображения поднимались от живота к шее, на которой висела скрученная золотая цепь. Руки ярла были густо унизаны серебряными и золотыми браслетами в ознаменование побед, в длинные волосы вплетены золотые кольца. Лицо широкое, суровое и угрюмое, а на лбу выколот орел с распростертыми крыльями, когтистые лапы птицы помещались на скулах.
– Карлики, вы пришли, чтобы сдать свой город? – с издевкой поинтересовался он.
– У тебя есть что сказать нам? – спросила у него Этельфлэд по-датски.
– Никак это женщина в кольчуге? – Рагналл обратил вопрос ко мне, вероятно, потому, что я был самым крупным в нашей делегации, или потому, что мой боевой наряд выделялся особым блеском. – Многое довелось мне повидать, – продолжил ярл доверительным тоном. – Я видел странное сияние в северном небе. Видел корабли, затянутые водоворотом. Видел льдины размером с гору, плывущие по морю. Видел китов, разламывающих судно надвое. Видел, как огонь течет по склону, словно блевотина. Но никогда не видел женщины в кольчуге. Не та ли это особа, которая, как говорят, правит Мерсией?
– Леди Этельфлэд задала тебе вопрос, – напомнил я.
Рагналл уставился на нее, приподнялся на ладонь в седле и смачно пернул.
– Вот ей и ответ, – сообщил он, явно довольный собой, снова опускаясь в седло. Этельфлэд, должно быть, не удержалась от гримасы, судя по тому, что морской конунг расхохотался. – Мне рассказывали, – продолжил Рагналл, снова обращаясь ко мне, – что правительница Мерсии – красивая женщина. А это ее бабушка?
– Это та, кто выделит тебе из своих владений земли на могилу, – ответил я.
Ответ был хилый, но я и не собирался платить оскорблением за оскорбление. Я слишком хорошо ощущал напряжение между Финаном и Коналлом и боялся, что оно может перерасти в бой.
– Значит, это и есть женщина-правительница! – Рагналл фыркнул, потом вздрогнул, изображая ужас. – И такая уродина!
– Я слыхал, что от тебя нет спасу ни свиньям, ни козам, ни сучкам, – рявкнул я, поддавшись гневу. – Так что ты смыслишь в красоте?
Великан и бровью не повел.
– Уродина! – повторил он. – Но под моей рукой люди, которым наплевать, как выглядит баба. Они говорят, что старый поношенный сапог удобнее нового. – Рагналл кивнул в сторону Этельфлэд. – А у нее вид такой старый и поношенный, что они будут рады попользоваться ею! А может, и ей самой понравится?
Он смотрел на меня, ожидая ответа.
– Ты выглядел умнее, когда пернул, – сообщил я.
– А ты, надо полагать, господин Утред. Знаменитый лорд Утред! – Внезапно его перекосило. – Утред, ты убил одного из моих людей.
– Первого из многих.
– Отер Хардгерсон, – медленно произнес он имя. – Я отомщу за него.
– Ты последуешь за ним в могилу, – бросил я.
Рагналл потряс головой, отчего золотые кольца в волосах зазвенели.
– Мне нравился Отер Хардгерсон. Хорошо играл в кости и умел удерживать выпитое.
– Зато с мечом управлялся кое-как, – заметил я. – Не у тебя ли учился?
– Господин Утред, через месяц, считая с этого дня, я буду хлебать мерсийский эль из сделанного из твоего черепа кубка. Мои жены станут помешивать твоими берцовыми костями жаркое, а дети – играть в бабки фалангами твоих пальцев.
– Твой брат похвалялся так же, – отозвался я. – И кровь его людей до сих пор пятнает улицы. Его правый глаз я скормил своим псам, и их от него стошнило.
– Но дочь твоя у него, – лукаво вставил Рагналл.
– Даже свиньи не станут жрать твое вонючее мясо, – гнул я свое.
– И дочка-то красивая, – мечтательно сказал он. – Слишком хороша для Сигтригра!
– Мы сожжем твой труп – то, что от него останется, – и от смрада боги заткнут носы в отвращении.
Это его рассмешило.
– Богам мой смрад нравится, он их радует! Боги любят меня. И боги отдадут мне эту землю. Итак, кто начальник над этим местом? – Рагналл кивнул в сторону стен Сестера.
– Леди Этельфлэд, – сообщил я.
Ярл обвел взглядом своих спутников.
– Господин Утред шутит над нами! Он говорит, будто женщина командует воинами! – Его парни послушно захохотали, все, кроме Коналла, который по-прежнему злобно глядел на брата. Рагналл снова уставился на меня. – Вы все приседаете на корточки, когда хотите отлить?
– Если ему нечего сказать по делу, тогда мы возвращаемся в город. – Голос Этельфлэд дрожал от ярости. Она излишне резко дернула поводья Гаст.
– Убегаете? – Рагналл осклабился. – А я ведь принес тебе подарок, госпожа. Подарок и обещание.
– Обещание? – переспросил я.
Этельфлэд развернула кобылу и прислушалась.
– Уходите из города завтра до наступления сумерек, – заявил Рагналл. – И я буду милостив и пощажу ваши никчемные жизни.
– А если не уйдем? – задал вопрос Этельстан. Тон его был дерзким и вызвал сердитый взгляд со стороны тети.
– Щенок затявкал, – захохотал Рагналл. – Малыш, если не уберешься из города, мои воины хлынут через ваши стены, подобно гонимой штормом волне. Ваши женщины послужат мне утехой, ваши дети станут моими рабами, ваши мечи – моими игрушками. Ваши тела будут гнить, церкви – гореть, вдовы – рыдать. – Он помолчал и указал на свое знамя. – Можешь взять этот флаг, – предложил ярл мне, – и вывесить над городом. Так я пойму, что вы уходите.
– Знамя я твое возьму, – кивнул я. – Пригодится подтирать задницу.
– Будет лучше, если вы просто уйдете. – Рагналл говорил так, как будто обращался к ребенку. – Перебирайтесь в другой город! Конечно, я и там вас найду, не беспокойтесь, но так вы проживете немного дольше.
– Приходите завтра, – сказал я тем же тоном. – Попробуйте перебраться через наши стены. Будьте нашими гостями, и ваши жизни станут немного короче.
Ярл хмыкнул:
– Господин Утред, мне доставит удовольствие убить тебя. Мои поэты воспоют этот подвиг! Будут петь о том, как Рагналл, властелин морей и король Британии, заставил великого Утреда хныкать, как дитя! Как Утред умер, умоляя о пощаде. Как он рыдал, когда я выпускал ему кишки. – В последних словах прорезалась вдруг злоба, но потом он снова улыбнулся. – Я совсем забыл про подарок!
Он подозвал одного из своих воинов и указал на траву между нашими лошадями.
– Поставь здесь.
Воин спешился и опустил на траву деревянный сундучок. Сундучок был квадратный, размером с кухонный котел, и украшен резьбой. На крышке – распятие, а по сторонам шли рисунки людей с нимбами над головой, поэтому я решил, что некогда там хранилась священная книга христиан или какая-то из реликвий, так почитаемых ими.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
East – восток, Easter – Пасха (англ.).
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги