Несущий огонь
– И дело не только в ярлах, – продолжал Константин, подсыпая соль на раны. – Слышал я, что западные саксы устроили тут жуткий шум.
– Сигтригр в мире с саксами, – возразил я.
Константин улыбнулся. Его улыбка начинала меня бесить.
– Лорд Утред, одно из преимуществ быть христианином в том, что я испытываю симпатию, даже любовь к моим собратьям, христианским королям. Мы помазанники Божьи, его покорные рабы, чей долг – распространять учение Иисуса Христа во все страны. Король Эдуард в восторге от мысли, что его запомнят как государя, который привел языческую Нортумбрию под сень христианского Уэссекса! И мирный договор твой зять заключил с Мерсией, а не с Уэссексом. По мнению многих западных саксов, этот договор не стоило подписывать. Они считают, что пришло время включить Нортумбрию в христианское сообщество. Ты этого разве не знаешь?
– Иные из западных саксов стремятся к войне, – признал я, – но не король Эдуард. Он пока еще не готов.
– А вот твой приятель олдермен Этельхельм сумел убедить его в обратном.
– Этельхельм – вонючий слизняк, – процедил я.
– Он христианский вонючий слизняк, – возразил шотландец. – И разве мой долг единоверца не предписывает оказывать ему поддержку?
– Если так, то и ты тоже вонючий слизняк, – сообщил я, и сопровождавшие короля два воина, уловив тон моих слов, напряглись. Оба, похоже, не говорили по-английски, зная только свой варварский язык, и один из них пробурчал что-то нечленораздельное.
Константин вскинул руку, успокаивая их.
– Я прав? – спросил он.
Я нехотя кивнул. Олдермен Этельхельм, мой закадычный враг, был самым могущественным из знатных людей в Уэссексе, а еще приходился королю Эдуарду тестем. Ни для кого не было секретом, что он выступает за скорейшее нападение на Нортумбрию. Ему хотелось войти в историю создателем Инглаланда и стать дедом первого короля объединенного королевства.
– Армию западных саксов вряд ли ведет Этельхельм, – заявил я. – Ее возглавляет король Эдуард, а король моложе тестя и, значит, может позволить себе подождать.
– Возможно, – согласился Константин. – Возможно.
Тон у него был насмешливый, как будто я сморозил глупость.
– Давай-ка сменим тему, – предложил он, – и поговорим о римлянах.
– О римлянах? – переспросил я растерянно.
– О римлянах, – с теплом повторил король. – Какой великий был народ! Они принесли в Британию благо христианства, и нам следует любить их за это. А еще у них были философы, ученые, историки и богословы, и мы многое можем почерпнуть из их трудов. Мудрость древних, лорд Утред, должна освещать нам путь в настоящем! Ты разве против? – Он подождал ответа, но я промолчал, и Константин продолжил: – И мудрые римляне решили, что граница между Шотландией и землями саксов должна проходить по этой вот стене.
Произнося свою речь, он смотрел мне прямо в глаза, и казалось, что король забавляется, хотя лицо его оставалось совершенно серьезным.
– До меня доходили слухи, что значительно севернее есть еще одна римская стена.
– Простая канава, – небрежно возразил шотландец. – Она не состоялась. Зато это, – его рука указала на укрепления, видимые через одно из окон, – вышло удачно. Я размышлял на эту тему, молился, и мне кажется разумным, что эта стена должна служить разделительной линией между двумя нашими народами. Все, что к северу от нее, – это Шотландия, Альба, а все, что к югу, пусть отходит к саксам, Инглаланду. Не будет больше споров насчет того, где проходит черта, – любому не составит труда увидеть разделяющую наш остров границу в виде этой великой каменной стены! И хотя она не удержит наш народ от набегов за скотом, но рейды эти будут более трудными! Вот видите – я миротворец! – Константин лучезарно улыбнулся мне. – Я изложил все это королю Эдуарду.
– Эдуард не правит в Нортумбрии.
– Будет править.
– А Беббанбург – мой, – отрезал я.
– Никогда он твоим не был. – Константин в миг утратил любезность. – Он принадлежал твоему отцу, а теперь принадлежит твоему двоюродному брату. – Король вдруг щелкнул пальцами, словно вспомнил о чем-то. – Ты отравил его сына?
– Конечно нет!
Он улыбнулся:
– А если бы отравил, правильно бы сделал.
– Но я тут ни при чем, – сердито заявил я.
Мы захватили сына моего кузена, совсем еще мальчишку, и я поручил Осферту, одному из доверенных людей, присматривать за ним и его матерью, плененной вместе с парнем. Мать и сын умерли во время заразы, свирепствовавшей в прошлом году, но разошлась неизбежная молва, будто я их отравил.
– Мальчишка умер от потницы, – выпалил я, – как и тысячи других людей в Уэссексе!
– Я, конечно, верю тебе, – беззаботно согласился Константин. – Но твоему кузену нужна теперь жена!
Я пожал плечами:
– Какая-нибудь бедняжка даст согласие выйти за него.
– У меня есть дочь, – задумчиво произнес Константин. – Не предложить ли девчонку ему?
– Это обойдется тебе дешевле, чем попытка взять его укрепления штурмом.
– Думаешь, я боюсь беббанбургских стен?
– Есть основания, – заметил я.
– Ты ведь собирался взять их, – напомнил король, и в голосе его не слышалось больше насмешки. – Неужели ты считаешь меня менее заинтересованным и не таким способным, как ты?
– Получается, что, рассуждая о мире, ты готовил завоевание, – горько проворчал я.
– Да, так и есть, – признался он откровенно. – Но мы просто возвращаем границу туда, где римляне так мудро прочертили ее.
Шотландец помедлил, наслаждаясь моим расстройством.
– Беббанбург, лорд Утред, и все относящиеся к нему земли – мои.
– Не будет этого, пока я жив.
– Тут муха прожужжала? – осведомился он. – Я слышал какой-то звук. Или это ты заговорил?
Я посмотрел ему в глаза:
– Видишь вот этого попа? – Я мотнул головой в сторону отца Эдига.
Король был озадачен, но кивнул:
– Я приятно удивлен, застав тебя в обществе священника.
– Священника, милорд король, который нарушил все твои планы, – заявил я.
– Мои планы?
– Твои люди убили его спутников, но отец Эдиг ускользнул. Не доберись он до меня, я бы до сих пор стоял под Этгефрином.
– Понятия не имею, о чем ты, – отмахнулся Константин.
– Это холм, за которым последнюю неделю с лишним наблюдали твои воины, – напомнил я, сообразив наконец, кто были те загадочные и ловкие разведчики. Король едва заметно кивнул, признавая, что преследовали нас действительно его люди. – И ты собирался напасть на меня там. Иначе почему оказался здесь, а не под Беббанбургом? Ты хотел уничтожить меня, но обнаружил, что я под защитой каменных стен, так что убить меня теперь гораздо сложнее.
Все это было правдой. Застигни Константин меня в открытом поле, его войско изрубило бы моих парней в куски. А вот за попытку взять приступом укрепления Вэлбирига ему придется дорого заплатить.
Справедливость моей догадки как будто рассмешила его.
– Лорд Утред, и с какой стати мне убивать тебя?
– Потому что это единственный враг, которого ты боишься, – ответил вместо меня Финан.
Я заметил, как на миг лицо Константина исказилось. Затем он встал и больше уже не улыбался.
– Этот форт принадлежит отныне мне, – резко бросил он. – Все земли к северу отсюда – собственность скоттов. Даю тебе время до заката, чтобы покинуть мой форт и мои границы. В твоем случае, лорд Утред, это означает, что тебе нужно убираться на юг.
Константин пришел с войском на мою землю. Моего кузена усилили корабли Эйнара Белого. В моем распоряжении имелось менее двух сотен воинов. Так что какой у меня оставался выбор?
Я коснулся висящего на шее молота Тора и дал себе молчаливую клятву. Я возьму Беббанбург, вопреки стараниям моего кузена, Эйнара и Константина. Это потребует времени, это будет трудно, но я справлюсь.
А затем я ушел на юг.
Часть вторая. Западня
Глава третья
В Эофервик, или Йорвик, как называют его даны и норманны, мы прибыли в следующее воскресенье, и встретил нас звон церковных колоколов. Брида, которая прежде чем стать моим врагом, была моей возлюбленной, попыталась истребить христианство в Эофервике. Она убила старого архиепископа, казнила множество попов, пожгла церкви. Но Сигтригра, нового повелителя города, не заботило, какому богу поклоняется мужчина или женщина, если они исправно платят подати и не бунтуют, поэтому христианские святилища стали расти как грибы после дождя. Появился и новый архиепископ по имени Хротверд – западный сакс, пользовавшийся славой человека вполне достойного. Добрались мы ближе к полудню. Ярко светило солнце – мы видели его впервые после выезда из Этгефрина.
Во дворце, расположенном рядом с отстроенным вновь собором, мне сообщили, что Сигтригр выступил с войском в Линдкольн.
– А королева здесь? – уточнил я у пожилого привратника, слезая с коня.
– Уехала вместе с супругом, лорд.
Я неодобрительно крякнул, хотя тяга моей дочери к опасности меня не удивила – я, скорее, удивился бы, не отправься она на юг вместе с Сигтригром.
– А дети?
– Тоже в Линдкольне, лорд.
Я поморщился от ломоты в костях:
– Так кто тут за главного?
– Болдар Гуннарсон, лорд.
Болдара я знал как надежного, опытного воина. А еще считал его стариком, хотя он вполне мог быть на год-другой моложе меня и, подобно мне, был покрыт боевыми шрамами. Он хромал благодаря саксонскому копью, проткнувшему его правую лодыжку, потерял глаз, выбитый мерсийской стрелой. Раны научили его осторожности.
– Новостей о войне пока нет, – сообщил мне Болдар. – Впрочем, вполне может пройти целая неделя, прежде чем они до нас дойдут.
– Это на самом деле война? – осведомился я.
– Господин, саксы вторглись в наши земли. – Он тщательно подбирал слова. – И едва ли они пришли, чтобы поплясать с нами.
Его с малочисленным гарнизоном оставили сторожить Эофервик, и, если армия западных саксов действительно орудует в Южной Нортумбрии, ему оставалось лишь уповать на то, что она не объявится под римскими укреплениями столицы. И молиться богам, чтобы Константину не вздумалось перейти через стену и двинуться на юг.
– Господин, ты останешься здесь? – спросил он в явной надежде, что мои люди пополнят его прореженный гарнизон.
– Утром мы выступаем, – сообщил я ему.
Я ушел бы и раньше, но лошадям требовался отдых, а мне – новости. Болдар не имел точного представления о том, что на самом деле творится на юге, поэтому Финан предложил обратиться к новому архиепископу.
– Монахи постоянно переписываются между собой, – напомнил он. – Монахи и попы. Им зачастую лучше королей известно, что происходит! Да и об архиепископе Хротверде слава идет хорошая.
– Я ему не доверяю.
– Да ты же его никогда не видел!
– Он христианин, – проворчал я. – И западные саксы тоже. А кого ему выгоднее иметь здесь королем: христианина или Сигтригра? Хочешь, иди и разговаривай с ним сам. Размахивай своим распятием и постарайся не пердеть.
Мы с сыном поехали на восток, пройдя через одни из массивных городских ворот, и направились вдоль берега реки по улочке, где ряды строений обступали длинную пристань. Сюда заходили купеческие суда из всех портов Северного моря. Тут можно купить корабль или бревна, канаты или смолу, парусину или рабов. Здесь размещались три таверны, самой большой из которых была «Утка», где продавали эль, еду и шлюх. Именно там мы и присели за столом на улице, поближе к двери.
– Как здорово снова видеть солнце! – поприветствовал меня Олла, хозяин таверны.
– А увидеть кружку эля было бы и того лучше, – заметил я.
Олла ухмыльнулся:
– Лорд, и я рад снова видеть тебя. Только эль? Могу предложить одну симпатичную крошку, недавно прибывшую из Фризии.
– Только эль.
– Она даже не догадывается, чего лишилась, – польстил хозяин, после чего отправился за элем, а мы привалились спинами к стене таверны.
Солнышко пригревало, его лучи отражались от реки, вверх по течению которой медленно плыли лебеди. Большой купеческий корабль замер неподалеку, и три голых раба чистили его.
– Выставлен на продажу, – сообщил Олла, притащив эль.
– Выглядит тяжелым.
– Это боров, а не корабль. Господин, хочешь купить?
– Не его. Может, есть что-то более шустрое?
– Цены сейчас высоки, – сказал Олла. – Лучше подождать, когда снег ляжет на землю. – Он присел на стул в торце стола. – Есть хотите? Жена нажарила отменной рыбы, имеется и хлеб свежей выпечки.
– Я бы не отказался, – заявил сын.
– От еды или от фризки?
– От обеих, но сначала рыба.
Олла постучал по столу; на зов из таверны вышла смазливая девчонка.
– Три миски жаркого, милая, – распорядился хозяин. – И два свежих каравая. Потом большой кувшин эля, немного масла, и подотри нос.
Выждав, когда девчушка скроется в дверях, Олла повернулся ко мне:
– Господин, не требуется ли жена для какого-нибудь из твоих молодых воинов?
– Многим, – ответил я. – Включая этого вот бездельника. – Я указал на сына.
– Моя дочка, – кивнул Олла в направлении двери, в которую вошла девушка. – И настоящая чертовка. Вчера я застукал ее за попыткой продать младшего братишку Харульду.
Харульд – работорговец, квартировавший в третьем отсюда доме вверх по течению реки.
– Надеюсь, цену поставила хорошую, – усмехнулся я.
– О, эту на мякине не проведешь, – отозвался корчмарь. – Блох на лету ловит. Ханна! – крикнул он. – Ханна!
– Папа? – Девочка высунулась из двери.
– Сколько тебе лет?
– Двенадцать, папа.
– Видите? – Он поглядел на меня. – Созрела для брака. – Олла наклонился и почесал за ухом спящую собаку. – А ты, господин?
– Я уже женат.
Олла ухмыльнулся:
– Немало воды утекло с тех пор, как ты в последний раз угощался моим элем. Что привело тебя сюда?
– Я надеялся, что это ты мне скажешь.
Он кивнул:
– Хорнкастр.
– Хорнкастр, – подтвердил я. – Никогда не видел этого места.
– Да там и смотреть не на что. Разве что на старый форт.
– Римский? – предположил я.
– Чей же еще? Западные саксы владеют сейчас землями до самого Гевэска. – Тон у него стал мрачным. – И из каких-то соображений выслали отряд дальше на север, в Хорнкастр. Поселились в старом форте и, насколько мне известно, до сих пор там сидят.
– Много их?
– Немало. Сотни три, а может, и четыре.
Это был уже крупный военный отряд, но даже четыреста воинов пообломают зубы, если полезут на каменные стены Линдкольна.
– Меня известили, что началась война, – процедил я сердито. – Четыре сотни засевших в форте воинов – это неприятность, но едва ли крах Нортумбрии.
– Сомневаюсь, что они явились ромашки собирать, – возразил Олла. – Это западные саксы, и они на нашей земле. Король Сигтригр не может просто так позволить им тут остаться.
– Верно. – Я подлил себе эля. – Известно, кто командует саксами?
– Брунульф.
– Никогда о таком не слышал.
– Западный сакс, – ответил Олла.
Свои новости он черпал у посетителей таверны. Большинство составляли моряки с торговых кораблей, ходивших вдоль побережья, но про Брунульфа ему сообщила одна семья данов, изгнанная из своей усадьбы к северу от древнего форта и нашедшая на ночь приют в «Утке», перед тем как отправиться дальше на север, к родичам.
– Господин, Брунульф никого из них не убил.
– Вот как?
– Они сказали, что он был вежлив! Но уехать пришлось всей деревне. Разумеется, скотину у них забрали.
– Как и дома.
– Ну да, дома тоже. Но никто не получил и царапины! Никого из детей не взяли в рабство, ни одну женщину не изнасиловали. Ничего.
– Какие любезные захватчики, – заметил я.
– Поэтому твой зять взял четыре сотни воинов и пошел на юг, но, по слухам, тоже намерен проявить мягкость, – продолжил Олла. – Собирается скорее уговорить ублюдков уйти из Хорнкастра, нежели выбить их оттуда.
– Выходит, решил взяться за ум?
– Господин, это заслуга твоей дочери. Она убедила его не ворошить осиное гнездо.
– А вот и твоя дочка, – перебил его я, когда появилась Ханна с подносом, уставленным кувшинами и кубками.
– Поставь это сюда, милая. – Олла хлопнул по столу.
– Сколько предложил тебе Харульд за брата? – поинтересовался я у нее.
– Три шиллинга, господин.
Девчушка была ясноглазая, с каштановыми волосами и задорной улыбкой.
– И с чего ты решила его продать?
– Потому что он дерьмо, господин.
Я захохотал:
– Ну, тогда тебе стоило взять деньги. Три шиллинга – хорошая цена за кусок навоза.
– Отец не позволил. – Она надула губки, потом сделала вид, будто ей пришла в голову блестящая идея. – А может, мой братишка тебе на службу сгодится? – На ее личике появилась трагическая гримаса. – И погибнет в бою?
– Убирайся прочь, несносное создание! – не выдержал Олла.
– Ханна! – окликнул я девчонку. – Отец говорит, что ты уже созрела для брака.
– Господин, может, через годик? – поспешно вставил хозяин таверны.
– Хочешь замуж вот за этого? – Я показал на сына.
– Нет, господин.
– Это почему?
– А он на тебя похож, господин, – с усмешкой ответила она и исчезла.
Я рассмеялся, но сын явно обиделся.
– Не похож я на тебя, – заявил Утред.
– Похож, – возразил Олла.
– Ну, тогда помоги мне Господь!
«И помоги Господь Нортумбрии», – подумал я. Брунульф. Я ничего о нем не знал, но предполагал, что человек это способный, раз ему доверили командовать отрядом в несколько сотен воинов. Чего ради его послали в Хорнкастр? Попытка короля Эдуарда развязать войну? Его сестра Этельфлэд в мире с Сигтригром, но Уэссекс договора не подписывал, а желание определенных лиц из числа западных саксов прибрать к рукам Нортумбрию ни для кого не тайна. Но послать несколько сотен человек в не слишком отдаленный от границы пункт, изгнать живущих близ него данов, не устроив резни, а затем засесть в старом форте – все это как-то не походило на настоящее вторжение. Брунульф и его люди в Хорнкастре служат, как полагал я, чем-то вроде приманки, с целью побудить нас напасть на них и тем начать битву, которая может стать для нас последней.
– Сигтригр хочет, чтобы я присоединился к нему, – сообщил я Олле.
– На случай, если ему не удастся уговорить саксов уйти из форта, он рассчитывает запугать их тобой, – подольстился хозяин таверны.
Я отведал рыбного жаркого и осознал вдруг, что жутко проголодался.
– С чего это цена на корабли пошла вверх? – поинтересовался я.
– Ты не поверишь, господин. Из-за архиепископа.
– Хротверда?
Олла пожал плечами.
– Он говорит, что пришло время монахам возвращаться на Линдисфарену.
– Что-что? – Я уставился на него.
– Прелат хочет отстроить монастырь!
Монахов на Линдисфарене не было вот уже половину отпущенного человеку жизненного срока – с тех пор как грабители-даны перебили последних из них. Во времена моего отца Линдисфарена считалась одной из самых почитаемых христианских святынь во всей Британии, превосходя даже Контварабург. Она привлекала толпы паломников, приходивших помолиться у могилы святого Кутберта. Нам это приносило выгоду, потому как монастырь располагался прямо к северу от крепости, на принадлежавшем родителю острове, а пилигримы тратили серебро, покупая свечи, еду, кров и шлюх в деревне под Беббанбургом. Я не сомневался, что христиан подмывает отстроить обитель, вот только в данный момент она пребывала в руках у шотландцев. Олла мотнул головой, указывая на восток, вдоль берега.
– Видишь эти груды бревен? Это все добрый выдержанный дуб из Суморсэта. Вот его-то архиепископ и намерен пустить в ход. Его и некоторое количество камня. И потому ему нужны дюжины судов для доставки груза.
– Королю Константину это может не понравиться, – процедил я.
– А он-то тут при чем? – удивился Олла.
– Так ты еще не слышал? Треклятые скотты вторглись во владения Беббанбурга.
– Иисус милосердный! Господин, ты не шутишь?
– Нет. Константин утверждает, что Линдисфарена – часть Шотландии. Так что он может поселить там своих монахов, а не саксов Хротверда.
Олла скроил рожу:
– Архиепископ огорчится. Чертовы скотты на Линдисфарене!
Мне пришла вдруг в голову одна мысль, и, обдумав ее, я нахмурился.
– Тебе известно, кто владеет большей частью острова? – поинтересовался я у Оллы.
– Твоя семья, господин. – Трактирщик дал весьма тактичный ответ.
– Руины монастыря принадлежат Церкви, – рассуждал я. – Зато остальная часть острова относится к Беббанбургу. Не думаешь ли ты, что архиепископ испросил у моего кузена разрешения строиться там? Оно ему не особо нужно, но согласие моего двоюродного брата сильно облегчило бы Хротверду жизнь.
Олла не спешил с ответом, поскольку знал о моем отношении к кузену.
– Господин, возможно, предложение поступило от твоего двоюродного брата.
Именно это подозрение и зародилось у меня.
– Вот ведь хорек вонючий, – выругался я.
С того самого дня, как Сигтригр стал королем Нортумбрии, кузен знал о моем предстоящем нападении и наверняка сделал Хротверду предложение в расчете заручиться поддержкой Церкви. Тем самым оборона Беббанбурга превращалась в крестовый поход. Что ж, Константину следует сказать спасибо хотя бы за крушение этой надежды.
– Тот чокнутый епископ собрался построить на острове церковь, – продолжил Олла. – По крайней мере, хотел.
Я хмыкнул. Любое упоминание о чокнутом епископе забавляло меня.
– Вот как?
– И архиепископ Хротверд решил положить конец всей этой блажи. Разумеется, нельзя верить всему насчет того сумасшедшего ублюдка, но не секрет, что идиот мечтал построить на острове новый храм.
Был он чокнутым или нет – не знаю, но вот епископом точно не был. Речь шла о датском ярле по имени Дагфинр, который провозгласил себя новым епископом Гируума и принял новое имя – Иеремия. Он со своими людьми занял древний форт под Гируумом, что примыкает с юга к границам Беббанбурга и лежит на южном берегу реки Тинан. Гируум – часть владений Дунхолма, и потому Иеремия числился среди моих подданных. Единственная наша встреча произошла, когда он покорно прибыл в крепость, чтобы уплатить мне дань. Явился с двенадцатью спутниками, которых величал учениками. Все они ехали на жеребцах, за исключением самого Иеремии, восседавшего на осле. Облачен самозваный епископ был в длинную холщовую рясу, белые грязные волосы свисали до пояса, а на узком умном лице читалось выражение неуловимой насмешливости. Он сложил на траву пятнадцать серебряных шиллингов, потом задрал подол рясы.
– Зри! – торжественно провозгласил он, после чего помочился на монеты. – Во имя Отца, Сына Его и еще одного, – приговаривал он, поливая серебряные кружки, потом широко улыбнулся мне. – Твоя дань, господин, немного вымокла, зато благословлена самим Господом. Видишь, как они теперь засверкали? Разве не чудо?
– Помой их, – велел я.
– А ноги тебе тоже омыть, господин?
Выходит, сумасшедший Иеремия хотел строиться на Линдисфарене?
– Он спрашивал разрешения у моего двоюродного брата? – осведомился я у Оллы.
– Не знаю, господин. Я уже много месяцев не видел Иеремии или его жуткой посудины.
Жуткая посудина называлась «Гудс Модер»: черный, неряшливый боевой корабль, на котором Иеремия патрулировал побережье у Гируума. Я пожал плечами.
– Иеремия угрозы не представляет, – был мой вердикт. – Если он перднет в сторону севера, Константин сотрет его с лица земли.
– Возможно. – В голосе Оллы прозвучало сомнение.
Я следил, как река несет воды мимо оживленной пристани, затем за котом, который прогулялся по планширу пришвартованного корабля, прежде чем спрыгнуть в трюм и поохотиться на крыс. Олла живописал моему сыну про лошадиные скачки, которые пришлось отложить из-за ухода большей части гарнизона Эофервика на юг, но я не вслушивался. Я размышлял. Определенно, разрешение на постройку нового монастыря было дано несколько недель назад, еще до того, как Константин выступил в поход. Как иначе успел бы архиепископ изготовить к отправке свои груды дерева и камня?
– Когда именно Брунульф занял Хорнкастр? – спросил я, прервав восторженный рассказ Оллы про мерина, которого он считал самым быстрым скакуном в Нортумбрии.
– Дай-ка подумать… – Он наморщил лоб и несколько ударов сердца напрягал память. – Быть может, на минувшее новолуние? Да, точно.
– А теперь луна почти уже полная, – пробормотал я.
– Значит… – начал сын, но не договорил.
– Значит, скотты вторглись несколько дней назад! – бросил я сердито. – Если бы Сигтригра не отвлекли западные саксы, что он предпринял бы, услышав про Константина?
– Выступил бы на север, – ответил Утред.
– Но он не может, потому что западные саксы пометили своей мочой все его земли к югу. Они союзники!
– Скотты и западные саксы? – В голосе сына слышалось недоверие.