«Грейхаунд», или Добрый пастырь
– Контакт на пеленге ноль-девять-один, – сообщил телефонист.
Что ж, первую проверку Эллис прошел.
– Дистанция неопределенная.
– Очень хорошо.
Краузе не смог выдавить из себя ничего другого. Он испытывал то же напряжение, что и остальные, чувствовал учащенное биение сердца и внезапную сухость во рту. Он глянул на Уотсона и указал большим пальцем, зная, что руки задрожат, если не следить за собой. Охотничья лихорадка, вот что это такое. Уотсон метнулся к репитеру и отдал приказ Макалистеру, глядящему на репитер компаса.
– Контакт прямо по курсу, сэр, – доложил телефонист. – Дистанция по-прежнему неопределенная.
– Очень хорошо.
Телефонист молодец. Каждое слово произносит четко, без выражения. Словно школьник повторяет вызубренное без всякого понимания. Эмоции у телефониста – крайне нежелательное качество.
– Контакт прямо по курсу, сэр, – повторил телефонист. – Дистанция две тысячи.
Значит, они идут прямиком на подлодку. Краузе держал в руке часы: секундная стрелка бежала так быстро, что трудно было снимать отсчет.
– Дистанция тысяча девятьсот ярдов.
Сто ярдов за четырнадцать секунд? Притом что «Килинг» делает двенадцать узлов? Что-то абсолютно невозможное. Как раз за это время «Килинг» должен был пройти те самые сто ярдов, а подлодка вряд ли стоит на месте. Любое другое число было бы более многообещающим. Оценки дистанции целиком зависят от слуха Эллиса. Они могут быть кардинально неверны.
– Дистанция тысяча восемьсот ярдов.
– Очень хорошо.
– Контакта нет, сэр. Контакт утерян.
– Очень хорошо.
Если телефонист повторяет за Эллисом слово в слово, можно считать, что Эллис не запаниковал. По крайней мере, пока.
– Капитан – локатору. «Ищите слева по носу».
Телефонист отпустил кнопку:
– Локатор отвечает: «Есть, сэр».
– Очень хорошо.
Что это был за контакт? Какой-то случайный эффект от холодного слоя? Пилленверфер[17], оставленный подлодкой? А может, и настоящий контакт, утраченный из-за какой-то помехи. Важно, что контакт установлен почти там, где ожидалось исходя из данных радара. В таком случае подлодка шла курсом под небольшим углом к курсу «Килинга» в направлении от его левого борта к правому. Наиболее вероятно, что она сохранила этот курс после выброса пилленверфера, но не исключено, что она очень медленно двигалась поперек носа «Килинга» (так медленно, что дистанция какое-то время оставалась постоянной), а затем совершила резкий маневр уклонения, ушла вниз и повернула. Куда? Локатор продолжал медленно пикать, минуты уходили, бесценные минуты. Пять минут означали, что «Килинг» сейчас в последней назначенной позиции и что подлодка в полумиле от него, если не больше. Еще это могло означать, что она наводит торпеду в брюхо «Килинга».
– Локатор докладывает контакт, сэр. Левый траверз, дистанция неопределенная.
Значит, он ошибся в предположении, что лодка шла прежним курсом и сейчас справа. Однако времени думать об этом не было.
– Лево на борт.
– Есть лево на борт, – ответил Макалистер.
Ужасно хотелось прибавить скорость, бросить «Килинг» по пеленгу нового контакта, но это было бы неразумно. Даже теперешняя черепашья скорость была на пределе той, при которой может работать гидролокатор.
– Докладывайте пеленги в курсовых углах, – приказал он.
– Контакт слева пять-ноль, сэр.
– Очень хорошо.
«Килинг» поворачивал; к моменту возвращения эха он еще не указывал носом на прежнее положение лодки.
– Контакт справа ноль-пять, сэр. Дистанция тысяча двести ярдов.
Превосходно. «Килинг» ползет с черепашьей скоростью, но подлодка движется еще медленнее.
– Контакт справа один-ноль. Дистанция тысяча двести ярдов.
Подлодка тоже поворачивает. В погруженном состоянии циркуляция у нее будет значительно меньше, чем у «Килинга».
– Право на борт.
– Есть право на борт.
Скорость наверху против маневренности внизу. Но при круто повернутом руле «Килинг» будет терять скорость; возможности противников уравниваются. Сплошная масса воды перехлестывала через низкий шкафут «Килинга», накренившегося на повороте.
– Контакт справа один-ноль. Дистанция устойчивая тысяча двести ярдов.
– Очень хорошо.
Они поворачивают синхронно. Волнение снижало маневренность «Килинга»; недолгое затишье дало бы ему шанс повернуться резче.
– Дистанция тысяча сто ярдов.
Они сближались с подлодкой.
– Курсовой? – рявкнул Краузе и тут же пожалел о своем вопросе. Телефонист может лишь повторять то, что слышит в наушниках.
– Курсовой справа один-ноль.
– Очень хорошо.
Пеленг постоянный, дистанция сокращается. Большая скорость «Килинга» побеждает меньшую циркуляцию подлодки. Скоро… скоро «Килинг» пройдет поперек ее курса, пройдет над ней, уничтожит ее.
– Контакт справа ноль-пять. Дистанция тысяча.
Дистанция и курсовой меньше! «Килинг» лучше слушается руля. Победа ближе, чем он думал. Сейчас «Килинг» несся по белой воде: он, описав полный круг, пересекал собственный кильватерный след.
– Контакт справа ноль-пять. Дистанция тысяча сто ярдов. Уходит, сэр.
– Лево на борт! – гаркнул Краузе.
Подлодка его обдурила. В момент последнего доклада она поворачивала в противоположную сторону и сейчас идет совершенно другим курсом, а «Килинг» по-прежнему отворачивается от нее. Она наверстала свои сто ярдов и наверстает еще, прежде чем «Килинг» успеет повернуть. Макалистер яростно крутил штурвал. «Килинг» накренился, вода вновь перехлестнула через борт.
– Контакт слева один-ноль. Дистанция тысяча двести.
Подлодка уходит. Она сполна использовала свою превосходящую маневренность и то, что известие о ее повороте доходит до противника с опозданием. «Килинг» получает скудные сведения, да и те медленно, так что выводы могут оказаться ложными – мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем[18]; немцу хорошо известны слабости «Килинга».
– Контакт слева один-пять. Дистанция неопределенная.
– Очень хорошо.
Абсолютно точно немец его обдурил: выиграл расстояние и увеличил курсовой угол. Три минуты назад Краузе поздравлял себя с тем, что настигает подлодку, теперь ему страшно, что она уйдет совсем. Однако «Килинг» быстро поворачивал.
– Контакт слева один-пять. Дистанция неопределенная.
– Очень хорошо.
Руль был вывернут до предела, «Килинг» вращался, словно ловя свой хвост. Наблюдателю, не знающему о смертельной схватке с невидимым врагом, аналогия с котенком показалась бы самой близкой.
– Контакт слева один-пять. Дистанция тысяча двести ярдов.
Вот она, мера того, что он проиграл. Если его обдурят еще раза два, они с подлодкой вполне могут оказаться на противоположных курсах и она уйдет до того, как он завершит следующий поворот. Телефонист громогласно чихнул раз, другой. Теперь все смотрели на него. Исход боя зависел от того, справится он с собой или нет; чихание одного матроса способно изменить судьбу империй. Телефонист выпрямился и нажал кнопку:
– Повторите.
Все ждали, когда он снова заговорит.
– Контакт слева один-три. Дистанция тысяча сто ярдов.
Значит, «Килинг» сокращает разрыв.
– Это повторится? – спросил Краузе.
– Нет, сэр. Не думаю, сэр.
Телефонист вытащил носовой платок, но не пытался высморкаться – мешал микрофон. Если он снова расчихается, лучше бы его сменить. Краузе решил, что пока рискнет его оставить.
– Контакт слева один-один. Дистанция тысяча.
– Очень хорошо.
У подлодки тоже есть свои слабости, и они сказываются. Увеличив разрыв с «Килингом», она теперь шла по более широкой дуге, и «Килинг» мог поворачивать вместе с ней, восстанавливая утраченное равновесие. Подлодка и эсминец вновь вращались друг вокруг друга, как планета и спутник. Равновесие может нарушиться, только если подлодке повезет и контакт разорвется или если «Килинг» благодаря умелому управлению сблизится с противником. А время работает на обе стороны: если погоня затянется, у подлодки могут сесть аккумуляторы и закончиться воздух, но и «Килинг» может оказаться так далеко от конвоя, что вынужден будет вернуться. Игра в салки, игра в прятки, но такая игра, где ставка – жизнь.
– Контакт слева один-один. Дистанция тысяча.
– Очень хорошо.
Эсминец и подлодка кружат друг вокруг друга. Пока эта ситуация сохраняется, преимущество у «Килинга». Время на его стороне: аккумуляторы подлодки не вечные, и шансы, что «Килинг» рано или поздно ее догонит, выше, чем шансы, что подлодка все-таки ускользнет. Как и в прошлый раз, сейчас настал момент, когда подлодка должна что-нибудь предпринять.
– Контакт слева один-один. Дистанция устойчивая тысяча.
– Очень хорошо.
Краузе принял внезапное решение:
– Право на борт.
Пауза в пятую долю секунды перед ответом Макалистера; едва уловимая нотка удивления или протеста в его голосе. Могло сложиться впечатление, будто «Килинг» выходит из боя. Макалистер вращал штурвал по часовой стрелке. «Килинг» вздрогнул, накренился на борт и черпнул тысячу тонн воды, резко гася вращение и меняя его на противоположное.
Двое детей бегут вокруг стола, один гонится за другим. Старая как мир стратегия для преследователя: развернуться, чтобы преследуемый вбежал прямиком в его объятия; дело преследуемого – разгадать этот трюк и развернуться одновременно. Эсминец в погоне за подлодкой такой маневр повторить не может: он разворачивается слишком медленно, по слишком большой дуге, и при обратном развороте подводная лодка просто исчезнет с его локатора – другими словами, он, как и подумал Макалистер, выйдет из боя. Однако это еще не вся история. В такой погоне неожиданный маневр – дело подлодки, поскольку, если кружить бесконечно, ее рано или поздно нагонят.
На самом деле у нее есть лишь один возможный маневр – резко повернуть в другую сторону. Один раз немец этот трюк успешно осуществил. В любом случае он поворачивает быстрее эсминца и может выиграть время. Пройдут секунды, прежде чем Эллис заметит изменение пеленга. Секунды, пока он доложит об изменениях в рубку. Секунды на приказ о перекладке руля и долгие, долгие секунды, в течение которых «Килинг» будет менять курс. Подлодка начинает поворот по единственному слову капитана, в то мгновение, когда тот решит. Эсминец начнет повторять ее маневр через полминуты, а полминуты на почти противоположных курсах – это разрыв в первые сотни ярдов, огромный выигрыш для подлодки. Ей надо лишь повторить этот маневр несколько раз, чтобы выйти за дальность локатора и ускользнуть.
Но что, если эсминец предвосхитит маневр и повернет за секунду-две до подлодки? Тогда в эти секунды или дольше, пока на ней не заметят, что сделал преследователь (а там те же сложности с получением и передачей сведений, что на эсминце), она будет нестись прямо к нему в объятия, словно ребенок, бегущий вокруг стола. Детская стратагема, простая до примитивности, как бо́льшая часть военных стратагем. Для ее исполнения требовалась не только быстрота мыслей, но и решимость. Надо было сделать выбор, сопоставить риск с возможным выигрышем, не страшась одного и не ослепляясь другим. В тот миг, когда Краузе приказал положить руль на борт, подлодка была от них на дальности гидролокатора, и он даже без радикально нового маневра имел малый, но все-таки шанс настичь противника. Краузе рисковал этим шансом. Если лодка продолжит идти прежним курсом, контакт будет утерян почти наверняка и она получит возможность атаковать приближающийся конвой, как и когда захочет ее командир. Такую ставку сделал Краузе в этой игре. Однако ставка была совсем не так велика, как могло показаться, поскольку, продолжая кружить вслед за подводной лодкой, запаздывая на каждом повороте, он бы постепенно отстал. Он рисковал не определенностью ради зыбкого шанса, а одним зыбким шансом ради другого.
Были и другие соображения, которые могли бы повлиять на Краузе; могли бы, но не повлияли. Он управлял кораблем, так сказать, на глазах у закаленных боями моряков польского эсминца и двух корветов, британского и канадского. Они участвовали в десятках сражений, он – ни в одном. Им будет очень любопытно, на что годится янки, особенно если он уже отозвал их из погони. Может, они усмехнутся, может, исполнятся презрения, может, даже обозлятся. Кто-то принял бы такие соображения в расчет. Краузе точно не принял.
Чтобы проанализировать все тактические элементы ситуации и все моральные факторы, побудившие Краузе скомандовать: «Право на борт», быстрому уму потребовалось бы минут семь, а Краузе принял решение меньше чем за секунду-две без всякого сознательного анализа, как без раздумий поворачивает ребенок, бегущий вокруг стола. У фехтовальщика парирование переходит в рипост за десятую-пятнадцатую долю секунды; сравнение, быть может, оправданное, поскольку Краузе, хоть и редко вспоминал об этом сейчас, восемнадцать и четырнадцать лет назад входил в олимпийскую сборную по фехтованию.
«Килинг» накренился на повороте, черпнув воды.
– Пеленг контакта неопределенный.
– Очень хорошо.
Ничего удивительного, учитывая, как перепахана вода. «Килинг» завершал поворот.
– Отводи. Одерживай, – приказал Краузе.
«Килинг» завершил поворот. Макалистер отрепетовал команду, и «Килинг» выровнялся на новом курсе.
– Контакт слева ноль-два. Дистанция восемьсот ярдов, – сказал телефонист.
– Очень хорошо.
Маневр принес успех. Поворот «Килинга» упредил поворот подлодки. Теперь противник был почти прямо по курсу, и выигрыш составил двести ярдов.
– Так держать, – сказал Краузе.
Подлодка могла еще поворачивать и даже, скорее всего, еще поворачивает; раз так, пусть пройдет поперек курса «Килинга», еще сокращая разрыв.
– Контакт прямо по курсу. Доплер выше[19], – сказал телефонист.
Значит, лодка продолжила поворот и оказалась еще ближе к эсминцу. Доплеровский эффект указывал, что они с «Килингом» на одной линии, идут одним курсом, другими словами, «Килинг» у лодки на хвосте и догоняет ее за счет разницы в скорости, узлов примерно на шесть, и это на расстоянии менее полумили. Четыре минуты такого преследования, и они ее нагонят. Было искушение врубить все сорок тысяч лошадиных сил «Килинга», преодолеть разрыв почти что одним прыжком. Однако поддаваться искушению было нельзя, поскольку при увеличении скорости оглохнет гидролокатор.
– Контакт справа ноль-один. Дистанция семьсот. Доплер выше.
Они быстро ее нагоняли. Доплеровский эффект и незначительность в смещении пеленга указывали, что на момент последнего эха лодка не поворачивала. Ее командир, завершив маневр, должен был дождаться рапорта своего гидроакустика. Возможно, он не поверил первому сообщению, возможно, хотел проверить, не поворачивает ли «Килинг» дальше, возможно, секунду-две решал, что теперь делать, и потерял время – время и расстояние. Он вывернул из круга на курсе, который должен был увести лодку в безопасность, и наверняка опешил, обнаружив, что нос противника указывает прямо на него. Теперь он должен маневрировать снова – еще три минуты на нынешнем курсе, и ему конец. Он может повернуть вправо, а может влево. Упредить его еще раз, и «Килинг» настигнет подлодку. Прошлый раз она повернула вправо. Что сделает ее командир? Инстинктивно вильнет влево или проявит хитрость: снова повернет вправо? У Краузе было две секунды, чтобы это обдумать, много больше, чем у фехтовальщика, когда тот, клинок к клинку, угадывает, сделает противник выпад или финт.
– Право руля.
– Есть право руля.
Одновременно с ответом рулевого раздался голос телефониста:
– Контакт справа ноль-два. Шестьсот ярдов.
Дистанция между ними всего шестьсот ярдов, значит угол поворота должен быть меньше.
– Отводи.
– Есть отводить.
Пришло время поймать взгляд лейтенанта Нурса, командира торпедно-минной части и замкомандира артчасти.
– Приготовиться. Средняя глубина.
– Есть, сэр.
Нурс заговорил в микрофон. Краузе проглотил вставший в горле комок. Бой приближался. Когда управляешь кораблем, время перед решительным моментом всегда ускоряется. Две минуты назад бой казался далеким. Сейчас они в любую секунду начнут бросать глубинные бомбы.
– Контакт справа один-один. Шестьсот ярдов.
Курсовой сместился за счет поворота «Килинга», остановленного в тот миг, когда Эллис получил эхо. Следующее сообщение определит всё. Нурс напряженно ждал. Расчеты бомбометов и матросы у стеллажей с глубинными бомбами наверняка уже пригнулись в полной готовности. Переводя взгляд с Нурса на телефониста, Краузе наткнулся на еще одну пару глаз. Посмотрел снова. Это был Доусон, связист, с планшетом в руке. Он поднялся в рубку со своего поста, а значит, пришла радиограмма, настолько секретная, что передать ее можно только лично. Секретная, а следовательно, важная. Но даже она не так важна, как дело ближайших двух секунд. Краузе жестом велел Доусону отойти в сторону. Телефонист заговорил снова:
– Контакт справа один-один. Пятьсот ярдов.
Курсовой угол постоянный, дистанция сокращается. Он упредил поворот лодки. Сейчас они с «Килингом» неслись к точке рандеву – рандеву, на котором третьей будет смерть. Краузе вновь глянул на Нурса. Сжал кулаки.
– Контакт прямо по курсу. Дистанция близкая!
С телефониста слетела вся его гномья невозмутимость. Голос по-мальчишески дал петуха.
– Первый – пли! – заорал Краузе и выбросил в сторону Нурса руку с выставленным указательным пальцем.
Нурс заговорил в микрофон. Сейчас они с Краузе пытались убить пятьдесят человек.
– Первый – пли! – скомандовал Нурс. – Второй – пли! Третий – пли!
Резкое изменение курсового угла могло означать только одно: командир подлодки, поняв, что его маневр опять раскусили и два судна стремительно сближаются, снова положил руль на борт и устремился прямо на противника, чтобы проскочить его на встречном курсе и максимально сократить опасное время. «Дистанция близкая» – это ярдов триста, минимум, на котором действует гидролокатор. Быть может, подлодка прямо сейчас проходит под эсминцем, точно под ногами у Краузе. Глубинные бомбы, тяжело уходящие в темную воду, возможно, уже запоздали и взорвутся у лодки за кормой, не причинив ей вреда. Но может быть, она сейчас прямо перед «Килингом», скользит к его корме, и тогда – если глубина задана хоть сколько-нибудь правильно – бомбы взорвутся вокруг нее, круша хрупкий корпус. Однако она может проходить и не под эсминцем, а в ста ярдах справа или слева. Двойной рык бомбометов сообщил Краузе, что бомбы выстрелены с обоих бортов именно на этот случай. Может, и получится. Вся надежда на то, что хоть одна из четырех глубинных бомб взорвется достаточно близко. Это все равно что палить из обреза в темной комнате по мечущемуся человеку. И так же безжалостно.
Краузе вышел на крыло мостика. Как раз тут выстрелил бомбомет на полуюте. Неуклюжий цилиндр, мелькнув перед глазами, с плеском ушел под воду. И в то же мгновение море далеко в кильватере разверзлось огромным серым кратером, из середины кратера встал столб пены, и пока он рос, до Краузе донесся мощный, но глухой раскат подводного взрыва. Столб еще стоял, готовясь опасть, когда разверзся второй кратер и второй столб встал посреди моря, а за ним еще два – с правого борта и с левого. Он кипятит пучину, как котел[20], сказал Иов. Казалось, ничто живое не может уцелеть в длинном эллипсе вспененной воды, однако ничего видно не было: ни мокрого корпуса, ни огромных пузырей, ни пятен топлива. Десять против одного, что ни одна из глубинных бомб не взорвалась вблизи цели. Было бы удивительным везением, если бы первая же серия глубинных бомб – первая попытка Краузе убить человека – оказалась успешной.
И впрямь! Вбегая в рубку, он ощутил мучительный укол совести. Ему вообще не следовало выходить на мостик. С последнего взрыва прошло пять секунд – пять секунд, за которые немец мог проделать целых сто ярдов на пути к безопасности. Снова охотничья лихорадка. И безответственность.
– Право на борт, – скомандовал он.
– Есть право на борт.
Рулевой отрепетовал приказ.
– Курс назад к точке сброса бомб.
– Есть, сэр.
– Одерживать на курсе, противоположном нынешнему.
– Локатор докладывает, аппаратура временно не функционирует, сэр, – сообщил телефонист.
– Очень хорошо.
Локатор, нежный, как человеческое ухо, на время оглушен подводными взрывами. «Килинг» разворачивался по узкому кругу, но не так быстро, как хотелось Краузе. На полный разворот эсминцу требовалось несколько минут, а подводная лодка – если она не повреждена – уходит на полном ходу. К тому времени, как нос «Килинга» вновь укажет на нее, она может быть в миле и больше, на расстоянии, на котором локатор не сумеет ее поймать. А Доусон вновь совал под нос свой планшет. Краузе и забыл, что тот принес радиограмму три минуты назад. Он взял планшет и первым делом прочел слова в середине сообщения.
ВЧРП УКАЗЫВАЕТ НА КОНЦЕНТРАЦИЮ ПРОТИВНИКА – дальше шли широта и долгота, – РЕКОМЕНДУЕМ РЕЗКУЮ СМЕНУ КУРСА К ЮГУ.
Значения широты и долготы выглядели подозрительно знакомыми. Чтобы подтвердить это подозрение, хватило доли секунды. С точностью до мили-двух числа соответствовали нынешнему положению «Килинга». Они были посреди волчьей стаи немецких подлодок. Адмиралтейскую радиограмму, адресованную ему как командиру эскорта, составили два часа назад. До него она добралась почти в рекордное время; служащие Адмиралтейства с его картами и прокладочными планшетами отправили ее в надежде на почти немыслимое стечение обстоятельств. Если бы радиограмма каким-то чудом пришла быстрее, а караван запаздывал бы на час-два, то еще оставалось бы время повернуть и увести его от волчьей стаи. А сейчас? Исключено. Отставшие, надо надеяться, уже подтянулись, и конвой тяжелой неповоротливой громадой ползет вперед. Приказы коммодору можно передать за несколько секунд, но пройдут минуты, прежде чем эти приказы сообщат каждому судну конвоя и убедятся, что они правильно поняты. А сам маневр приведет к повторению недавней сумятицы, какие-то корабли снова отстанут… разброд будет даже хуже, чем в прошлый раз, поскольку маневр произойдет не по расписанию.
– Обратный курс, сэр, – доложил Уотсон.
– Очень хорошо. Начинайте локацию.
И даже безупречный поворот ничего бы не дал: волчья стая уже знает о караване. Маневр стал бы лишь тратой времени, опасной и бесполезной.
– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.
– Очень хорошо.
Среда. Послеполуденная вахта – 12:00–16:00Оставалось одно: с боем прорваться через волчью стаю и продолжить путь через Атлантику. По крайней мере, его предупредили, но предупреждение ничего, по сути, не изменило, поскольку и эскорт, и конвой постоянно были начеку, как если бы волчья стая находилась близко. По той же причине Краузе не счел нужным передавать известие подчиненным и коммодору. На их действиях оно не скажется, а чем меньше людей знает, как точно Адмиралтейство умеет определять концентрацию немецких подлодок, тем лучше.
– Локатор докладывает отсутствие контакта, сэр.
– Очень хорошо.
Значит, надо пробиваться вперед, прорубать проход для медлительного конвоя в кордоне немецких подводных лодок. А что насчет радиограммы у него в руках? Как быть с этими несколькими словами из внешнего мира, такого бесконечно далекого от его узкого горизонта? Их придется оставить без ответа; нельзя нарушать радиомолчание, чтобы просто сообщить о невозможности исполнить рекомендацию. Придется вести бой, пока штабные в Лондоне и Вашингтоне, на Бермудах и в Рейкьявике остаются в неведении. Ибо каждый понесет свое бремя[21], и это бремя – его. Текст из Послания к Галатам, Краузе помнил, как учил его давным-давно. Надо просто исполнять свой долг, и зрители для этого не нужны. Он был один со своей ответственностью в набитой людьми рубке, во главе каравана. Бог одиноких вводит в дом[22].
– Локатор докладывает отсутствие контакта на тридцать градусов справа и слева по носу, сэр.
– Очень хорошо.
Краузе повернулся от одной проблемы прямиком к другой.
– Право помалу.
– Есть право помалу.
– Рулевой, называйте курс.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
См. морской словарь в конце книги.
2
175 см.
3
70 кг.
4
Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же (Евр. 13: 8).
5
1 Петр. 5: 8.
6
Екк. 5: 1.
7
Пс. 54: 22.