Убить Короля

Коломба не ответила. Ей не хотелось опять препираться.

– Мне нужно идти. Говорят, снова пойдет снег. Тогда поезда начнут опаздывать, и будет давка. – Она поцеловала мать в пахнущую «Acqua di Rose» щеку.

Пешком она дошла до вокзала «Термини». Безлюдный, не считая последних припозднившихся хмельных туристов, город покрылся белоснежным покровом, с фонтанов свисали сосульки. Все казалось ей искусственным и чужим.

Первый поезд в Марке отходил через час, и Коломба дождалась его на скамейке на перроне, промерзнув до костей. Сев в вагон, она тут же завернулась в парку и уснула, а проснулась, только когда поезд подходил к ее станции. Небо было черным и набухшим.

Она дошла до автомастерской при въезде в Портико, а остаток пути до дома проделала уже в кабине эвакуатора, украшенной четками и фотографией усатого мужчины, который казался пожилой копией механика за рулем. Это был крепкий молодой человек по имени Лорис с красивыми руками и длинными вьющимися волосами, и, хотя от него попахивало потом и машинным маслом, улыбка у него была неотразимая.

– Я так редко тебя вижу. Любишь одиночество? – спросил он.

– С чего ты взял, что я одинока?

– У меня глаз наметанный, – засмеялся он. – Кем работаешь?

Коломба перевела взгляд на дорогу. Телевизионщики снимали панораму заснеженных лугов.

– Я в отставке.

– Везет тебе.

На последнем перед домом Коломбы повороте грунтовки они остановились, и Лорис электролебедкой вытащил «панду» из кювета.

– Что у тебя за цепи? – спросил он, разглядывая ее колеса. – Им же лет сто уже.

– Возможно. Можешь по-быстрому ее починить? Другой машины у меня нет.

– Я бы на твоем месте новую купил, хотя бы бэушную.

– Я не требовательна. Так когда ты ее сделаешь?

– Твою тачку возьму вне очереди, – ответил Лорис.

– Но мы толком незнакомы…

– Ты каталась на моем эвакуаторе и теперь мне как родная.

В доме оказалось очень холодно. Коломба подбросила в камин поленьев и растопила его, сбрызнув зажигалку оставленным матерью лаком для волос и произведя эффект огнемета. Подтащив диван к огню, она вывалила содержимое рюкзака на пол и разложила вокруг себя документы. Затем она отверткой сломала камеру и микрофон ноутбука, подключила его к Сети и начала перечитывать историю человека, которого убила.

Операции Отца пришлись на два периода. Первый охватывал промежуток между концом семидесятых и тысяча девятьсот восемьдесят девятым годом. По всей видимости, восемь своих жертв, чьи личности удалось установить, он выбирал случайным образом и похищал по всей Италии. Одного ребенка похитили во время религиозного паломничества недалеко от Рима, другого Отец увез, инсценировав его гибель в водоворотах реки По в провинции Эмилия-Романья. Мальчиков объединяло лишь одно: в восемьдесят девятом году все они нашли свой конец в канистрах с кислотой.

Документы, относящиеся ко второму периоду его деятельности, который начался в двухтысячные годы, были столь же многочисленны, сколь и материалы о первом периоде, и касались в том числе Коломбы и Данте. Они познакомились, когда она попросила его помочь полиции в поисках ребенка, похищенного в окрестностях Рима, и шаг за шагом они добрались до контейнеров, где Отец держал в заточении десять детей. Все узники были опознаны, однако к семье вернулся не каждый. Некоторые мальчики считались пропавшими уже не один год и были объявлены умершими, а чьи-то родители развелись, умерли или просто не пожелали снова брать на себя уход за проблемными детьми, которые стали еще более проблемными за время в неволе.

Один из мальчиков покончил с собой в больнице – Коломба помнила, как тяжело воспринял эту трагедию Данте. «Один из нас», – сказал он тогда, цитируя «Лорда Джима»[7]. По мнению следователей, Отец выбирал своих жертв случайно, изучал их привычки и образ жизни и похищал их, если удавалось создать благоприятные условия. Больше всех он любил трудные семьи – тогда полиция обвиняла в исчезновении ребенка самих родителей. Иногда он убивал одного из них, обставляя все так, будто тот сбежал с сыном. Согласно выводам следственной комиссии, Отец был «невменяем, страдал от диссоциативного расстройства личности и совершал свои преступления, подчиняясь безудержному порыву». Коломбу подобное объяснение вполне устроило.

В отличие от Данте – хотя его выступление перед комиссией ни к чему не привело. Коломба лично присутствовала на слушании и прекрасно его помнила. Оно проходило в палаццо Сан-Макуто в римском районе Пинья, где по иронии судьбы в семнадцатом веке находилась одна из резиденций инквизиции. Длинный стол и несколько белых пластиковых стульев расставили прямо на мостовой во дворе. Чуть поодаль, дрожа от холода, стояла дюжина зевак, а сбоку – пара парламентских журналистов и кучка чиновников из спецслужб.

Съежившийся, исхудавший Данте сидел на одном из стульев в центре двора, почти теряясь в складках длинного черного пальто, а напротив, по другую сторону стола, под меховой шапкой дремал пожилой сенатор с красным от сосудистых звездочек лицом. Недавно избранная депутатом блондинка в лоденовом пальто и сапогах до колен включила диктофон и положила его на стол.

«Будьте добры, назовите для протокола свое имя и дату рождения».

Данте мял в руках пачку сигарет. Он нервничал, но, казалось, был вполне способен здраво рассуждать. Коломба не заметила у него того бесноватого взгляда, который появлялся, когда он накачивался нейролептиками.

«Дата моего рождения мне неизвестна, – ответил он. Голос его постепенно становился все уверенней. – По мнению судебного антрополога, который меня осматривал, мне около сорока – сорока пяти лет. Я называю себя Данте Торре. Имя, под которым меня крестили, мне неизвестно, как неизвестно и то, крестили ли меня вообще. Я с равным успехом могу оказаться сыном растамана или пастафарианина».

Кое-кто из собравшихся засмеялся, и блондинка невесело улыбнулась, пряча раздражение.

«Справедливо. Господин Торре, данное слушание назначено, чтобы поглубже вникнуть в отдельные вопросы, касающиеся деятельности похитителя и серийного убийцы по прозвищу Отец, который погиб в вооруженном конфликте при попытке его ареста. А также поскольку вы полагаете, что существуют факты, на которые должна пролить свет настоящая комиссия».

«Именно так».

«Прежде всего я бы хотела попросить вас рассказать о вашем собственном участии в этом деле. Опять же для протокола».

«Отец похитил меня, когда я был ребенком, и продержал в заточении тринадцать лет. Если быть точным, я провел детство в силосной башне в провинции Кремона. Где и как он меня похитил, я не помню. Я был убежден, что являюсь сыном Аннибале и Франки Торре, но недавно выяснил, что их сыном был другой мальчик. Настоящего Данте убили, когда я сбежал, – в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. В одной из канистр с кислотой, где Отец растворил тела своих жертв, обнаружили его ДНК, а именно фрагмент лобковой кости».

«И Отец заставил вас забыть вашу подлинную личность».

«Да, с помощью изоляции, наркотиков и внушения. Отец был не только судмедэкспертом, но и психиатром и неврологом. Он знал, как это делается, и в моем случае преуспел на все сто».

«Почему вы полагаете, что расследование ведется неудовлетворительно?»

«Потому что Отец был не просто психопатом. Кто-то покрывал его и финансировал, но его спонсоров так и не разоблачили».

«Значит, вы считаете, что его покрывали, чтобы он и дальше похищал и пытал детей? Не кажется ли вам, что звучит несколько надуманно?»

«По всему миру детей похищают и используют в качестве рабов, попрошаек, сексуальных объектов и доноров органов, – сухо ответил Данте. – Цитирую по памяти. В две тысячи седьмом году нигерийское правительство потребовало многомиллионной компенсации за незаконные испытания вакцины против менингита, проведенные на двухстах детях из бедных семей. В две тысячи восьмом во время клинических испытаний в индийском медицинском институте погибло сорок девять детей. Разумеется, все это были бедняки, а тесты проводились через субподрядчиков, чтобы сложнее было привлечь к ответственности истинных виновников трагедии. Поэтому я не исключаю, что какие-то транснациональные корпорации с выручкой, превышающей итальянский ВВП, финансировали Отца, чтобы иметь возможность проводить эксперименты в лабораторных условиях. Он без помех орудовал сорок лет. Вы действительно верите, что он просто везучий сукин сын?»

Тогда в это верили все, подумала Коломба, включая ее саму. Только вот теперь все представало в ином свете.

Заварив себе еще чашечку чая, она сверилась с отчетами о сообщниках Отца, которые были известны полиции. Их было немало, но почти все они умерли: кто-то естественной смертью (единицы), кто-то – насильственной (подавляющее большинство). Все это были закоренелые преступники: убийцы, насильники и бывшие военные. Некоторые стали последователями Отца еще в семидесятые, других он нанимал для конкретных задач – избавляться от свидетелей или кормить узников. Главного сообщника Отца называли Немцем, поскольку его настоящее имя оставалось неизвестным. Несмотря на преклонный возраст – а ему было уже за семьдесят, – он был силен как бык. После ареста от него так и не добились никаких сведений о его начальнике. Но таких, как Немец, могло быть много.

Коломба читала протоколы и приговоры до рассвета. Когда она наконец задремала, ей приснилось, что она заперта в прозрачной силосной башне среди холмов. В полдень ее разбудил звонок Барт. В трубке слышался шум волн.

– Хотела узнать, как ты… И кое-что тебе рассказать, – сказала она.

Коломба перешла от сонливости к тревоге. Во рту у нее пересохло.

– Данте? – спросила она.

– Нет. Я тебя искала в «Signal», но ты не отвечаешь.

Это шифрующее звонки мобильное приложение, любимое барыгами и теми, кому есть что скрывать, давным-давно установила на телефоне Барт сама Коломба.

– Потому что у меня больше нет мобильника. Сейчас куплю.

– Сколько времени это займет?

– Если найду такси, полчаса.

Во всей провинции было всего шесть машин, объединенных в маленький кооператив такси, и из-за снегопада они были перегружены работой. Диспетчер сказала Коломбе, что машина сможет приехать к ней не раньше чем во второй половине дня. Она не захотела ждать и вышла на холод.

Небо все больше прояснялось, и поначалу бежать было почти приятно. Фермеры на тракторах расчистили грунтовку, да и мороз уже не был таким суровым, как в предыдущие несколько дней. Мышцы спины и ног постепенно разогревались. После первых трехсот метров крутого подъема Коломба вроде бы разогналась до своей обычной скорости, но уже на середине грунтовки запыхалась и остановилась, опершись о дорожный знак. Сердце бешено стучало, в животе крутило. Теперь она горько раскаивалась в том, что на много месяцев забросила спорт.

Она снова побежала. Позади остались дрессировочная площадка, дом пчеловода и закрытый с незапамятных времен агротуристический комплекс, напоминающий замок Снежной королевы. По дороге ей встретилась замерзшая пестрая кошка. Редкие автомобили ехали со скоростью пешехода, брызгая грязью из-под колес. На втором часу подъема, минуя последний поворот, она увидела сияющие под утренним солнцем белые крыши средневекового центра Портико. Дым каминов превращал пейзаж в открытку. В центре высилась церковь гильдии красильщиков, а к ней, подобно многоярусному свадебному торту, жались каменные дома. Коломба остановилась полюбоваться городком, который для кое-кого из ее предков был родным, и подумала, что от его красоты захватывает дух. Этот уголок Италии знали немногие, – возможно, поэтому за десятилетия он почти не изменился.

Одним из немногих изменений стало появление магазинчика электроники, открытого тридцатилетним толстяком в толстовке с принтом «Final Fantasy»[8]. Коломба купила дешевый мобильник и сим-карту, которые, казалось, обжигали ей руки.

На проспекте рядом с магазином находился бар, где дед когда-то угощал ее вишневым мороженым; до тридцатых годов там располагался каретный сарай. Сев на одну из железных скамей, Коломба скачала через городской Wi-Fi приложение «Signal» и отправила сообщение Барт – ее номер был одним из немногих, которые она знала по памяти.

Подруга перезвонила уже через минуту:

– Почему у тебя больше нет мобильника?

– Потому что я не хочу, чтобы кто-то шпионил за каждым моим шагом. Ты собиралась что-то сообщить мне об Отце?

– Что? Нет… руки пока не дошли. Но я видела отчет взрывотехников. Вдоль пробоины в «Шурмо» найдены следы взрывчатки «РВХ». Это какой-то вид пластида. Впрочем, это выходит за рамки моей специализации, так что я в таких вещах разбираюсь плохо, но военных, разумеется, расспросить не могу.

У Коломбы защемило в сердце.

– Я же говорила, что Лео инсценировал кораблекрушение.

– Это еще не все. Пассажир не утонул. Ему перерезали горло ножом для подводной охоты. Под водой этот человек оказался уже мертвым, но за сколько часов до этого он погиб, я тебе сказать не могу. Определить это будет сложно даже после более тщательной экспертизы.

У Коломбы заныла старая рана.

– Что еще ты о нем знаешь?

– Погоди, открою компьютер… Я на палубе, тут ужасно холодно… В общем, рост погибшего составлял метр семьдесят – семьдесят пять сантиметров, веса он был среднего. Между его третьим и четвертым позвонком был установлен титановый протез. Военный врач протеза не видел, потому что он упал: я нашла его в иле.

– На нем стоит серийный номер?

– Да. И у меня есть доступ к больничной базе данных. Наш покойник – сорокалетний Джанкарло Ромеро, индивидуальный предприниматель. Жил в Милане. Его имя тебе о чем-то говорит?

– Нет. Может, оно фальшивое?

– Вряд ли. Его оперировали в государственной больнице, и он предоставлял налоговые документы. – Несколько минут Барт молча читала. – За последние десять лет его трижды госпитализировали с той же проблемой и всякий раз регистрировали под этим именем. Корешковый синдром, хроническая боль в шее… повреждения позвонков… Вероятно, недиагностированный синдром Клиппеля – Фейля.

– Впервые слышу.

– Если тебе интересно, это наследственная патология – мутация гена GDF6. Передо мной его медкарта, все сходится с костями на моем столе. Это он.

– Кто-то заявлял о его исчезновении?

– Насколько я знаю, нет.

Коломба записала сведения на салфетке с рекламой вишневого ликера.

– Как долго ты сможешь скрывать эту информацию от военных?

– Пять-шесть часов, – сказала Барт. – Только не делай глупостей.

Коломба заказала пиво и через приложение позвонила Альберти, который тоже давно пользовался «Signal». Тот ответил на звонок, по-свойски устроившись за столом Сантини: его начальник по-прежнему находился в море вместе с Барт и остальными.

– Госпожа Каселли! Как вы?

– Альберти, ты теперь настоящий коп, а я уже нет. Так что кончай называть меня госпожой. Предоставь это пингвинам.

– Извините. Я по привычке. – С тех пор как характер их отношений изменился, Альберти вечно старался строить предложения таким образом, чтобы ему не пришлось называть ее на «ты» или по имени. Ему это не нравилось – Коломба всегда внушала ему священный трепет. – Как проходят глубоководные исследования?

– Я уже не на корабле. Мне нужно, чтобы ты пробил одно имя.

– Говорите… Говори.

– Джанкарло Ромеро, сорок лет, проживает в Милане, – сказала Коломба. – Можешь подтвердить, что никто не заявлял о его исчезновении? – Она продиктовала ему паспортные данные.

– Секунду, госп… Кхм. – Альберти вошел в систему электронного документооборота, где госслужащие хранили данные всего остального мира. – Подтверждаю. Живет в Милане.

– Он привлекался?

– Нет, за ним только штрафы за нарушение общественных приличий. Ему нравится, когда транссексуалы делают ему минет в парках, – в двух словах подытожил молодой человек.

– Больше никаких упоминаний о нем в базе нет?

– Нет. В позапрошлом октябре он переехал. Я дам вам его новый адрес.

– В октябре? Какого числа?

– Тридцатого.

Через две недели после Венеции. Если «Шурмо» действительно затонула сразу после бойни, к тому времени Ромеро был уже мертв. За соседним с Коломбой столиком играли в скопу четверо стариков. Будь то по воле случая или велению судьбы, но она мельком увидела среди их карт короля монет.

– Мне нужно еще кое-что. У тебя остались друзья среди карабинеров?

Во время службы в армии Альберти и сам был карабинером.

– Есть парочка…

– Три дня назад в моих краях произошло двойное убийство. Попробуй выяснить что-нибудь на этот счет. Семья Мелас. И спроси, не знаком ли кто с фельдфебелем Лупо, который возглавляет казарму Портико.

– Он как-то связан с Ромеро?

– Нет. Потом объясню.

Рискуя попасть под колеса снегоуборочной машины, Коломба бросилась в автосервис. Лорис, трудившийся над «тойотой» без колес, вылез из ямы:

– Ангелочек, я еще и не начинал.

– Умоляю, только не ангелочек. – Коломбу передернуло. – Одолжи мне любую машину. Твоя тоже подойдет.

– Ты только что загнала «панду» в кювет. Думаешь, я отдам тебе свою прелесть?

– Если сломаю, оплачу тебе новую. Это важно.

Он, казалось, задумался.

– Мартина говорит, ты из полиции, как и она. Это правда?

– Я больше не служу. Кто такая Мартина?

Лорис описал рыжеволосую девушку-карабинера.

– Она говорит, ты была в Венеции и чуть не угодила под пули игиловцев, – сказал он.

– В ее годы я поменьше болтала.

– Это правда?

– Более или менее. Но остальное ищи в газетах.

Лорис рассмеялся, выудил из кармана комбинезона связку ключей и бросил Коломбе:

– Оставь свои паспортные данные. Если разобьешь, я тебя засужу. Я на этой тачке три Гран-при выиграл.

Машина оказалась тюнингованным для гонок «Пежо-208», сплошь покрытым логотипами. Коломба села в автомобиль и, задымив покрышками, сорвалась с места.

Квартира Ромеро находилась в шестиэтажном кондоминиуме между кольцевой дорогой и аэропортом «Линате». В этом типичном для Милана районе парки чередовались со зданиями шестидесятых годов и старыми кирпичными ангарами, где когда-то размещался завод прославленной авиастроительной компании «Капрони», закрытый после Второй мировой войны. Коломба, мысленно оплакивавшая отсутствие служебной мигалки, добралась до дома Ромеро за три часа, припарковалась неподалеку и, дождавшись, пока в подъезд войдет один из жильцов, проскользнула внутрь вслед за ним. В кондоминиуме не было консьержа, и Коломба вполголоса выругалась: обычно за небольшую мзду большинство консьержей готовы были открыть дверь или выложить все, что знают, любому незнакомцу. К счастью, на почтовых ящиках, помимо имен, были указаны этажи, и Коломба пешком поднялась на третий. На площадке поливала герань девушка лет двадцати пяти с румяными, круглыми, как яблочки, щеками и грудью шестого размера. Коломба растерялась.

– Вы к кому? – спросила девушка, вытирая руки о фартук с цветочным узором.

Коломба поведала ей заготовленную по дороге историю:

– К Джанкарло Ромеро. Он давно не давал о себе знать, и его…

– Он живет здесь, – перебила девушка, указав на дверь напротив. – Когда он вернется, я передам, что вы его искали.

От ее тона волоски на загривке у Коломбы встали дыбом.

– А когда он уехал?

– В понедельник. Что-то случилось?

По спине Коломбы побежала капелька ледяного пота. До этой минуты она считала Ромеро сообщником Лео. Но теперь все представало в ином свете.

– Его родители ищут, – с трудом сдерживая волнение, сказала она. – Но, может быть, мы с вами говорим о разных людях. Ваш сосед – низенький лысый толстяк? – наобум описала она.

– Нет, высокий шатен в очках, – рассмеялась девушка. – И уж точно не толстый. Он все время занимается спортом. А теперь извините, кажется, у меня малыш плачет.

– Спасибо, – выговорила Коломба, до боли сжимая в руке рукоять спрятанного в кармане пистолета.

Дождавшись, пока девушка скроется в своей квартире, она разбежалась и пинком выбила замок на двери Ромеро. Она успела отметить, что дверь не бронированная, и действительно, та легко, хоть и с грохотом, распахнулась. Коломба поскорее прикрыла ее и привалилась к ней спиной, держа в обеих руках пушку. С лестницы донеслись возмущенные шумом голоса, но никто не пришел, чтобы проверить, в чем дело.

Она вошла в темную квартиру. Рольставни были закрыты, от запаха хлора резало глаза. Три комнаты, несколько недорогих предметов обстановки. Ни одежды, ни книг, ни безделушек. Кровать без белья, сырой от отбеливателя матрас. Начисто вымытые полы и стены, разводы на краске. Не обязательно было разбираться в криминалистике, чтобы понять, что, если здесь и были биологические следы, от них ничего не осталось. Закатав рукава парки, Коломба открыла окно, чтобы проветрить квартиру.

«Ты ведь знаешь, кто он, верно? Знаешь, кто жил здесь все это время».

Ее мобильник завибрировал. На экране высветилась надпись «неизвестный номер». И Барт, и Альберти позвонили бы ей в «Signal», к тому же никому из них она свой номер не давала. Коломба знала только одного человека, способного так быстро его раздобыть. Того же, кто весь последний год выдавал себя за Ромеро и жил его жизнью.

Только одного.

Она ответила на звонок.

– Привет, Коломба, я скучал, – сказал голос Лео.