Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Собрание сочинений. Том 1. Полет в небеса
11. Ваньки встаньки
волчица шла дорогаюдорогаю манашенькойи камушек не трогаласеребрянной косойна шею деревяннуюсадились человечикиманистами накрашеннамигде-то высоко́.никто бы и не кланялсяпродуманно и холодноникто бы не закидывална речку поплавокя первый у коло́дицанашёл её подохлуюи вечером до ку́зоваеё не повалокстонала только бабушкада грядка пересто́нывалазаново еро́шилакапустных легушатотцы мои запенелисьи дети непристойныепускали на широкуюдорогу камышизасни засни калачикомза синей гололедицейпруда хороший перепелчугунный домовойщека твоя плакучаярумянится цыганамираскидывает порохом(ленивую) войнуидут рубахи ры́жикипокрикивают улицуверевку колокольнуюладошки синякиа кукла перед ужиномсырому тесту молитсяи долго перекалываетзубы на косякя жду тебя не падаюсмотрю – не высыпаюсяиз маминой коробочкина ломаный сарайобреж меня тапорикомклади меня в посудинуно больше не получитсядырявая роса —ВСЁДаниил Хармс4 февр. 1926 г.12. Ваньки встаньки
– входит барабанщик небольшого роста —
ах как же это можно?я знал заранее– взял две ложи —– ВЫ ИЗРАНЕНЫ. —– ЗАНОВЕСЬсобака ногу поднимаетради си ради сисолдат Евангелие понимаеттолько в Сирии только в Сириино даже в Сирию солдат не хочетплюет пропоица куда тои в Сирию бросает коченьгде так умны Солдатыему бы пеночки не слизыватьему бы всё: «руби да бей»да чтобы сёстры ходили с клизмамида чтобы было сто рублейсолдат а солдатсколько тебе лет?где твоя полатка?и твой пистолет. —кну́чу в при́хвостень кобылехоть бы кучахоть бы мохрасполуженной посудыне полю не лужуи в приподнятом бокалепокажу тебе ужо́!Едет мама серафи́момна ослице прямо в тылпокупает сарафаныи персидскую тафту– солдат отворачивается и больше не хочет разговаривать —
открылось дверце подкидноезапрятало пятнашкусказало протопопу Ною:– позвольте пятку вашу —я не дам пяткушнельклопсдуй в ягодушнельклопсразрешите вам не поверитья архимандрита вы протопопа то рассержусьи от самой Тверивозьму да и проедусь по́ полуон рас-стегивает мундирзабикренивает папахуи садится на ковёри свистит в четыре пальца:пью фюфю́лы на фуфу́еду мальчиком а Уфущекати меня судаки под мы́шку и сюдаи́хи блохи не хоши́пу́фы бо́же на матра́сс.за бородатым бегут сутуленькиев клети пугается козаа с неба разные свистулькикартошкой сыпятся в глазатуды сюдыда плеть хвостада ты да яда пой ногасчитает пальцами до стаи слышет голос: «помогай»обернулся парусомлезет выше клиросадо месяца не долездо города не дошёлобнимались старушки плакализамочили туфли лаковыесо свечой читали Лермонтовавлюбились в кого го то кавалера там на груди у него солнышко а сестра его совушка волоса его рыжие королеву прижили может кушать рябчика да и то только в тряпочке у него две шашки длинные на стене висят… Господи Помилуй свят свят свят– черти испугались молитвы и ушли из Гефсиманского сада, тогда самый святой человек сказал: —
здорово пить утрами молокои выходить гулять часа так на четыреО человек! исполни сей закони на тебя не вскочит чирий.ПОСЛУШАЙТЕсегодня напримеркакой то князь сказал своей любовнице:– иди и вырый мне могилу на Днепреи принеси листок смаковницы —Она пошла уже козалось в камышиНо видет (!) князь (!) за ней (!) бежит (!)кида́ет сумрачный ноганк её растерзанным ногампрости-прости я нехорошийраз 2 3 4 5 6 7ю…………………… (быстро)а сам тихонько зубы крошиткак будто праведный совсемО человек! исполни сей закони на тебя не вскочит чирийметай рубашками в загон —как говориться в притче:– плен духу твоему язычники разуму закованная цепь —– за кулисами говорят шёпотом, и публика с трепетом ловит бабочку. Несут изображение царя. Кто то фыркает в ладонь и говорит: блинчики. Его выводят —
Выйди глупый человеки глупая лошадьна Серёже полачеи на Володе тожестыдно совестно и неприличноговорить блинчикиа если комната вдобавок девичаято нужно говорить как-то иначе– Все удовлетворены и идут к выходу —ВСЁДаНиил Хармс1926 г. 11 февр.13. Половинки
присудили у стоговмесяцем и речкоюи махнула головамесяца головатолстою ручкоюпозавидовала ейбаба руку ейпозавидовала бабакорамысламина дворе моём широкомвышивают конаплёйдедка валенками шлёпаети пьёт молокопозавидовала явот такими дулямии роди́ла меня матьчехардой придорожноюа крестил меня попне поп а малина —вся то распоса́дницабатькина бухталавку закапалавороньим яйцомбольно родимаягрудью заухаламыльными пузырькамибатьке в лицоахнули бусыбабы фыркалистукала лопатав брюхо емуизбы попыи звёзды русыеречка игрушкаи солнце лимон разные церковкиптички, палочкиоконце ла́аковое расшитоевсё побежалопобежало и ахнулосам я вдеваю кол в решетоб’ется в лесу фанта́н фанто́вичгрузди сбираетселени́м паша́перья точат мальчик Митя уснул в лесухолодно в рубашкекидаться шишкамикожа пупырашкамибуд-то гусинаявысохли мочалкамиволосы под мышкамихлещет богбог – осиновыйа́хнули бусыбабы а́хнулирадугами стонетбаба Богородицалик её вышитыйгруди глаженывеки мигнути опятьзакроютсясукровицей кажется потеют и дохнут навозные кучискучно в лесу!в дремучем невесело!мне то старухи до печёнки скучномальчика Митю в церковь НЕСТЬведьма ты ведьмакому ты позавидовала?месяц п́упом сел на живот!мальчика Митючтоб его (!) и́доласам я вдеваю кол в решетосам я сижуматыгой ночьюжду перелесьясинего утраи кто то меня за плечо воро́очаеттянет на улицумой рукавЗНАЮот сюдовамне не поверятмне не разбитьключевой тиши́дедка мороз стучится в дверимесяц раскинулв небе шалаши.стены мои звончее пахарякрепче жимолости в ростукрепли и креплии вдругзаа́халабабы и бусы и шар на мосту– милый голубку милой посылает — шлёт куличи́ и хлай на столеа губы плюютсяв дым кисилямиа руки ласка́ютсяниже коленба́бка пе́ланебу новосе́льенебо полотенце!небо уж не то!бабка поля пшеном за́се́яласам я вдеваю кол в решетопря́жею бабкиноймесяц утонетуши егоразольются ре́чкою —– там из окнасоседнего домикабабка емума́хну́ла ручкою —ВСЁШколаВзирь ЗаумиДаниил Хармс<1926>14. «в репей закутаная лошадь…»
в репей закутаная лошадькак репа из носу валиласьк утру лиш отперли конюшнитак заповедал сам ЕфрейторОн в чистом галстукеи сквозь решёткуво рту на золоте царапин шестьедва откинув одеяло ползаети слышет бабушкапод фонарями свист.И слышет бабушка ушами мягкимикак кони брызгают слюнойи как давно земля курносаястоит горбом на трёх китахНо вдруг Ефрейтора супругазамрёт в объятиях упругихКак тихо станет конь презренныйв лицо накрашенной изменетворить акафисты по кругуи поджидать свою подругуНо взора глаз не терпит стражаего последние словаКак он суров и детем страшени в жиле бьётся кровь славянИ видит он: его голубкалежит на грязной мостовойи зонтик ломаный и юбкуи гребень в волосе простойАртур любимый верно снитсяв бобровой шапке утром ейИ вот уже дрожат ресницыи ноги ходят по траве.Я знаю бедная Наташаконцы расщелены глухойгде человек плечами дышети дети родятся хулойТам быстро щёлкает рубанока дни минутами летяттам пни растут. Там спит дитя.Там бьет лесничий в барабаны.1–2 мая 192615. Конец героя
Живи хвостом сухих коренийза миром брошенных творенийбросая камни в небо в воду-льдержась пустынником поотдальв красе бушующих румянхлещи отравленным урапризыва нежный алатырьи Бога чёрный монастырьШумит ребячая проказадо девки 107-го разаи латы воина шумятпри пухлом шопоте шулятСады плодов и виноградавокруг широкая оградамелькает девушка в окне.Софокл вдруг подходит к нейНе мучь передника рукоюи цвет волос своих не мучьтвоя рука жару прогонити дядька вынорнит из тучи вмиг разбившись на матрасевосстанет молод и прекрасени стоком бережных имянкак водолей пронзит меняСухое дерево ломалосьона в окне своём пугаласьбросала стражу и дозори щёки красила в позоруж день вертелся в двери этишуты плясали в оперетеи ловкий крик блестящих дамкричал: я честь свою отдам!Под стук и лепет колотушекДитя свечу свою потушитПотом идёт в леса укропаВ куриный дом и бабий ропоткрутя усы бежит полковникминутной храбростью кичасьСударыня я ваш поклонникСкажите мне который час?Она же взяв часы тугиеи не взирая на негоне слышет жалобы другиеповелевает выйти вон.А я под знаменем в боюплюю в колодец и пою:Пусть ветер палубу колышетно ветра стык моряк не слышетПусть дева плачет о зимеи молоко даёт змееЯ окрестясь сухим приветомстелю кровать себе при этомбросая в небо дерзкий гласи проходя четвёртый класс.из леса выпрогнит метёлкаУмрёт в углу моя светёлкаВосстанет мёртвый на помостс блином во рту промчится постКак жнец над пряхою не дышетКак пряха нож вздымает вышеНе слышу я и не гляжукак пёс под знаменем лежуНо виден мне конец герояглаза распухшие от кровимогилу с имянем попаи звон копающих лопат.и виден мне келейник ровныйупряжка скучная и дровниКовёр раскинутых санейлихая кичка: поскорей!конец не так моя Розальяпройдя всего лишь жизни третьего схватили и связалиа дальше я не стал смотретьи з<а>потев в могучем ростевсегда ликующий такойникто не скажет и не спросити не помянет за упокой.2 мая 192616. Казачья смерть
Бежала лошадь очень быстроее хозяин турондулНо вот уже Елагин островим путь собой перегородил.Возница тут же запыхавшисьснял тулуп и лег в кровать,четыре ночи спал обнявшисьЕго хотели покарать.Но он вскочил недавно спящийнаскоро запер письменный ящики не терпя позора фальшичерез минуту ехал дальшеБежала лошадь очень быстроКазалось нет ее концаВдруг прозвучал пустынный выстрелпоймав телегу и бойца.Кто стреляет в эту пору?Спросил потусторонний стражседок и лошадь мчатся в прорубьих головы объяла дрожь,их туловища были с дыркой.Мечтал скакун. Хозяин фыркал,внемля блеянью овцыдержа телегу под уздцы.Он был уже немного скучный,так не ожидано умеревПред ним кафтан благополучныйлежал местами прогорев.Скакали день и ночь гусарыперекликались от тоски.Карета плавала. Рессорыломались поперек доски.Но вот седок ее убогийожил быстро как оленьперескочил на брег пологийА дальше прыгнуть было лень.О как < >[12] эта местностьподумал он смолчавК нему уже со всей окрестностинесли седеющих волчатПетроний встал под эти сосныЯ лих и нет пощады вам —звучал его привет не сносныйтелега ехала к дровам.В ту пору выстрелом не тронутвозница голову склонилПусть живут себе тритоныон небеса о том молил.Его лошадка и тележкаСтучала мимо дачных местА легкоперое колешковысказывало свой протест.Не езжал бы ты мужикв этот сумрачный огородвон колено твое дрожитТы сам дрожишь на оборотТы убит в четыре местаПод угрозой топораКличет на ветру невестаЕй тоже умерать пора.Она завертывается в полотнаи раз два три молчит как пень.Но тут вошел гусар болотныйи промолчал он был слепеньПотом вскочил на эту лошадьи уехал на бекрень.Ему вдогонку пуля вылаон скакал закрыв глазавсе завертелось и уплылокак муравей и стрекоза.Бежала лошадь очень быстрогусар качался на седле.Там в перемешку дождик прыскализбушка тухнула в селеих путь лежал немного кривоуж понедельник не ступил– мне мешает эта гриваказак нечайно говорил.Он был убит и уничтоженПотом в железный ящик вложени как-то утричком веснойбыл похоронен под соснойПрощай казак турецкий воинмы печалимся и воемнам эту смерть не пережитьТут под сосной казак лежит.ВСЁ19–20 октября 192617. «друг за другом шёл народ…»
друг за другом шёл народужимки тая в лице звериныеон шёл все прямо потом наоборотлетели поля необозримыетам где зелёный косогоррека поворачивала крутобыл народ как пуля скори невинен был как утроеще пройдя с полсотни вёрсткто то крикнул: «земля».кто то сразу вытянул перстно дальше итти было нельзя.уж над людьми колыхалась ночьпроплывало миллион годинуж не шагом они а в скочьторапилися как одини ещё прошло 20 летвсе умерли как по заказу<1 ст. нрзб.>им с двух сторон по глазу3 ноября <1926>18. Ответ Н. З. и Е. В.
мы спешим на этот зовэти стоны этих совэ<т>их отроков послушныхв шлемах памятных и душныхне сменяем колпакаэтой осенью покана колпак остроконечныйсо звездою поперечнойс пятилучною звездойс верхоконною ездой.и два воина гляделиждите нас в конце неделичай лишь утренний сольютмы приедем под салют.Д. Х.15 ноября <1926>19. Случай на железной дороге
как-то бабушка махнулаи сейчас же паровоздетям подал и сказалпейте кашу и сундук.утром дети шли назад.сели дети на забори сказали: воронойпоработый я не будумаша тоже не такаякак хотите может бытьмы залижем и писочекто что небо выразило.вылезайте на вогзалздраствуй здраствуй Грузиякак нам выйти из неёмимо этого большогоне забора. ах вы детивыростала палеандраи влетая на вагоныперемыла не тогочто налима с перепугуоградил семью воламивынул деньги из карманаденьги серые в лицеНу так вот. а дальше преливсё супа – сказала тетявсё чижи – ск<а>зал покойникдаже тело опустилосьи чирикало любезноно зато немного скучнои как будто бы назаддети слушали обеднюнадевая на плечо —мышка бегала в передникраздирая два плечаа грузинка на порогевсе твертила. – а грузинперегнувшись под гороюшарил пальцами в грязи.<1926>20. Пророк с Аничкиного моста
Где скакуны поводья рвутсогнув хребты мостамипророк дерзает вниз ко рвусойти прохладными устами.О непокорный! что же тыглядишь на взмыленную воду?Теребит буря твой хохолпотом щеку облобызает.Тебя девический обманне веселит. Мечты бесскладнопридут порой. Веслом о берегстукнет всадник.Уж пуст – челнок.Уж тучен – гребень.И, тщетно требуя пойматьв реке сапог, рыдает мать.Ей девочка приносит завтракбутылку молока и сыр.А в сумке прятает на завтраего красивые усы.В трактире кончилась попойкаЗаря повисла над мостом.Фома ненужную копейкубросает в воду. Ночь прошла.И девочка снимает платье,кольцо и головной убор,свистит как я в четыре пальцаи прыгает через забор.Ищи! Никто тебе помехойне встанет на пути своем.Она ушла, а он уехали вновь вернулися вдвоем.Как загорели щеки их!Как взгляд послушный вдруг притих!За ними горница пуста.И растворились их уста:– Мы плыли ночью. Было тихо.Я пела песню, Милый греб.Но вдруг ныряет тигр плавучийпред нашей лодкой поперек.Я огляделась вкруг. Фонтанкапроснувшись знаменье творит.За полночь звякают стаканы.Мой брат стучится: отвори!Всю ночь катались волны мимо.Купался зверь. Пустела даль.бежали дети. А за наминесли корону и медаль.И вот, где кони рвут поводья,согнув хребты сбегают вниз,ноздрями красными поводяти бьют копытом седока, —мы голос ласковый слыхали.Земля вертелась в голос тот.И гром и буря утихалии платье сохло на ветруИ волчьим шагом оступаясьна мост восходит горд и лихпророк. А мы не плыли дальшена брег скакая женихом.ВСЁ1926 года21. Скупость
Люди спятурлы-мурлынад людьмипарят орлы.Люди спяти ночь пустасторож ходит вкруг куста.Сторож онне то что ты,сон блудливыйкак мечты,сон ленивый как перелётруки длинные как переплёт.Друг за другом люди спятвсе укрылися до пят.Мы давно покоя рыщем.Дым стоит над их желищем.Голубь турмань вьёт гнездо,подъезжал к крыльцу ездок,пыхот слышался машин,дева падала в кувшин.Ноги падали в овраглеший бегал.людий враг.Ночь свистела —плыл орёл.Дочь мерцала —путник брёл.Люди спали —я не спал,деньги я пересыпал.Я счетал своё богатство.Это было святотатство.Я всю ночку сторожил!Я так деньгами дорожил.всё1926 года22. Виктору Владимировичу Хлебникову
Ногу на ногу заложивВелимир сидит. Он жив.19261927
23. стих Петра-Яшкина-Коммуниста
Мы бежали как саженина последнее сраженьенаши пики притупилисьмы сидели у кострареки сохли под ногоюмы кричали: мы нагоним!плечи дурые высокиморда белая вострано дорога не платочеки винтовку не наточишьмы пускали наши взорывёрсты скорые считатьнебо падало завесойопускалося за лесомкамни прыгали в лопатумесяц солнцу не чета́сколько времяни не знаюмы гналися за возамитолько ноги подкосилисьвышла пена из устанаши очи опустелимох казался нам постельюно сказали мы нарочночтоб никто не отставална последнее сраженьемы бежали как саженикак сажени мы бежали!пропадай кому не жаль!ВСЁ<1926—нач. 1927>ЧинарьДаниил Иванович Хармс24. «лошадка пряником бежит…»
лошадка пряником бежитно в лес дорога не лежитне повернуться ей как почкене разорвать коварной бочки<1926–1927>25. «двух полководцев разговор…»
двух полководцев разговоркидался шаром изортащека вспухала от натугикогда другой произносилне будь кандашки полководцабыла-бы скверная играмы все бежали-б друг за дружкойзнамёна пряча под горушкойНо вдруг ответ звучал кругамирасправив пух усов, комротещё в плечах водил рукамиказалось он взбежит умрёти там с вершины голос падалего сверкала речь к ногамне будь кандашки полководцато пораженье было-б нами вмиг пошли неся винтовкисотни тысяч, пол горыдвести палок, белые головкипушки, ведьмы,острые тапоры.Да-с то было время битвыехал по́ полю казаки в седле его болталасьманька белая коза<1926–1927>26. «Глядел в окно могучий воздух…»
Глядел в окно могучий воздухпогода скверная былатоска и пыль скрипели в ноздряхрека хохлатая плыластоял колдун на берегумахая шляпой и зонтомкричал: «смотрите я перебегуи спрячусь, ласточкой за дом»И тотчас же побежалпригибаясь до землив его глазах сверкал кинжалсверкали в ноздрях три змеи<1926–1927?>27. В кружок друзей камерной музыки
неходите январяскажем девять – говорявыступает Левый Фланг– это просто не хорошо. —и панг.<январь 1927>28. «Берег правый межнародный…»
Берег правый межнародныйсвоемудрием сердитыйобойдённый мной и сыном.Чисты щёки. Жарки воды.рыбы куцые сардинкиклич военный. Облак дымане прорвёт могучим басомне родит героя в латах.Только стражника посудаопорожница в лоханеДа в реке проклятый Неманкинет вызов шестипалыйи бобёр ему на сменуносом врежется как шлюпка.а потом беря зажимсын военного прозваньяробкой девецы признаньес холма мудрого седланаклоня тугую шеюей внимает бригадирбомбардейский командирЗапирает палисадМарья ключница. И вотиз морей тягучих водСлава Богу наконецвыбирается пловецКак народ ему лепечети трясётся на негоосудя руки калачикнепокорного рабаяхты нежные кочуютнад волнами поплавкомраскрываются пучиныперед ним не вдалеке.24 мая 1926—январь 192729. Авиация превращений
Летание без крыл жестокая забаваПопробуй упадешь закинешся неловкийОна мучения другого не избралаЕё ударили канатом по головке.Ах, как она упала над болотом!Закинув юбочки! Мальчишки любовалисьОна же кликала в сумятицах пилоту.но у пилота мягкие усы тот час же оборвались.Он юношей глядитсмеётся и рулитостановив жужжанье мухслетает медленно на мох.Она: лежу я здесь в мученьях.Он: сударыня я ваша опора.Она: Я гибну. Дай печенье.Вместе: мы гибнем от топора!Холодеют наши мордочки,биение – ушло,Лежим. Открыли форточкии дышем тяжело.сторожа идут стучат.Девьи думы налегке.Бабы кушают внучат.Рыбы плавают в реке.Елки шмыгают в лесустонет за морем кащейА над городом несутУправление вещей.То им дядя птичий глазма < >[13] сердце звучный ледвдруг тетерев я тишком заразулетает самолет.Там раздувшись он пропал.Кто остался на песке?Мы не знаем. Дед капалямы стройные в тоске.и бросая корешкиВ глубину беспечных ям.Он готовит порошкиДать болезненным коням.Ржут лихие удилаУказуя на балдустойте други он колдунзнает < >[14] делавертит облако шкаповпереливает муть печейВ небе тристо колпаковСтроит башни из кирпичейТам борзое солнце греетТьму проклятую грызётТам самолёт в Европу реетИ красавицу везёт.Она: лечу я к женихам.Пилот: машина поломаласьона кричит пилоту: хам!машина тут же опускаласьона кричит: отец, отецЯ тут жила. Я тут родиласьпотом приходит ей конецона в подсвечник превратилась.Мадлэн ты стара холодналежать под кустиком однасклонился юноша к тебелицом горячим как Тибет.Пилот состарился в пути.руками машет – не летитногами движет – не идётмахнёт разок и упадётПотом года лежит не тленТоскует бедная МадлэнПлетёт косичку у огнямечты случайные гоня.ВСЁЯнварь 192730. Искушение
Посвящаю К. С. Малевичу
четыре девки на пороге:
нам у двери ноги ломитдерним сестры за кольцоты взойди на холмик тут жескинь рубашку с голых плечьты взойди на холмик тут жескинь рубашку с голых плечьчетыре девки сойдя с порога:
были мы на том пороге Песни пели, а теперьне печальтесь вы подругискинем плечи с косякаХор:
все четыре. мы же толькоскинем плечи с косякачетыре девки в перспективе:
наши руки многогранны наши головы седыповернув глаза к востокувидем нежные следыЛишь податься на аршинс незапамятных вершин —всё исчезнет как плитабудет клумба политамы же хвалимся нарядоммы ликуем целый деньТы взойди на холмик рядомплечи круглые разденьты взойди на холмик рядомплечи круглые разденьчетыре девки исчезнув:
ГРОХ-ХО-ЧЧЧА!Полковник перед зеркалом:
усы завейтесь шагом марш!приникни сабля к моим бокамты гребень волос расчешиа я российский кавалерне двинусь. Лень мне или чтоне знаю сам. вертись хохолспадай в тарелку бородауйду чтоб шпорой прозвенетьи взять чужие городаодна из девиц:
Полковник вы расстроены?Полковник:
О нет. Я плохо выспался.а вы?Девица:
А я расстроена увы.Полковник:
мне жалко вас.Но есть надеждачто это всё пройдётя вам советую развлечься.Хотите в лес? там сосны жутки…Иль может в оперу? Тогдая выпишу из Англии каретыи даже кучера. Куплю билетыи мы поедем на дрезинесмотреть принцессу в апельсинеЯ знаю: вы совсем ребенокбоитесь близости со мнойно я люблю вас…девица:
прочь нахал!Полковник ручкой помахали вышел зубом скрежещакак дым выходит из прыща.девица:
Подруги где вы?! где вы?!пришли четыре девы сказали:
ты звала?девица (в сторону):
я зла!четыре девицы на подоконнике:
Ты не хочешь нас Еленамы уйдем. Прощай сестракак смешно твоё коленоножка белая вострамы стоим твои подругиместа нету нам прилечьты взойди на холмик круглыйскинь рубашку с голых плечь.ты взойди на холмик круглыйскинь рубашку с голых плечь.четыре девицы сойдя с подоконника:
Наши руки поднималисьнаши головы теклиюбки серенькие билисьна просторном сквозняке.Хор:
Эй вы там не простудитесьна просторном сквозняке.четыре девицы глядя в микроскоп:
мы глядели друг за другомв нехороший микроскопчто там было мы не скажеммы теперь без языкаТолько было там крылечковился холмик золотойнад холмом бежала речкаи девица за водойГоворил тогда полковникглядя вслед и горячоты взойди на этот холмикобнажи своё плечо,ты взойди на этот холмикобнажи своё плечочетыре девицы исчезнув и замолчав:
?ПОЧ-ЧЕМ-МУ!ВСЁ.18 февраля 1927 годаПетербургД. X.31. Пожар
комната. комната горит.дитя торчит из колыбелисъедает кашу. наверхупод самым потолкомзаснула нянька кувырком.горит стена. Посуда ходитбежит отец. отец: «пожар!вон мой мальчик мальчик Петякак воздушный бьётся шаргде б найти мне обезьянувместо сына?» вместо стенпечи вострые на небодым пускают сквозь трубунянька сонная стрекочет.нянька: «где я что со мной?мир становится корочеПетя призраком летит».Вот мелькнут его сапожкитень промчится и усывьются с присвистом на крышу.Дом качает как весы.Нянька бегает в испугеищет Петю и гамак.«где ж ты Петя мальчик милыйчто ж ты кашу не доел?»«Няня, я сгораю няня!»няня смотрит в колыбельнет его. глядит в замочеквидит: комната пустадым клубами ходит в окнастены тощие как пухнад карнизом пламя вьетсятут же гром и дождик льётсяи в груди сжимает духЛюди в касках золотыхтапорами воздух бьюти брандмейстер на машиневоду плескает в кувшине.Нянька к ним: Вы не видалиПетю мальчика? Не далекак вчера его кормила.Брандмайор: как это мило!Нянька: Боже мой! Но где ж порядок?Где хваленая дисциплина?Брандмайор: Твой Петя рядомон лежит у цеппелинаОн сгорел и папа стонет:жалко сына.Нянька: Ох!Он сгорел – и тихо стонеттихо падает на мох.20 февраля 1927 годаАвторизация