Собрание сочинений. Том 2. Измерение вещей
– Да и плыть никуда не надо, потому что вот он – человек.
Рак подплыл ко мне и спросил:
– Надо ли стесняться своего голого тела? Ты человек и ответь нам.
– Я человек и отвечу вам: не надо стесняться своего голого тела.
<1934>62. «Американская улица. По улице ходят американцы…»
Американская улица. По улице ходят американцы. Направо касса, над кассой надпись «Мюзик-Холл, Джаз-оркестр М-ра Вудлейга и его жены баронессы фон дер Клюкен». Рекламы. К кассе стоит очередь американцев. На сцену выходит Феноров и озирается по сторонам. Все американцы довольно обтрепанные.
Феноров – Это вот значит и есть Америка!.. Да! Ну и Америка!.. Вот это да-а!.. Эй, послюшайте!.. Вы!.. Это Америка?
Американец – Йез, Америка.
Феноров – Город Чикаго?
Ам. – Йез, Чикаго.
Феноров – А вы будите Американец?
Ам. – Американец.
Феноров – (басом) Вот ето да!.. А вон они, это тоже американцы?
Ам. – Американцы.
Феноров – (фальцетом) Ишь ты!., (ниже) Американци!.. (осматриваясь) А что, скажем, для примера, миллиардеры здесь тоже есть?
Ам. – Этого, друг мой, сколько угодно.
Феноров – А почему вот, для примера, скажем, вы миллиардеры и американцы, а ходите вроде как бы все ободранные?
Ам. – А это всё по причине так называемого кризиса.
Феноров – (фальц.). Ишь ты!
Ам. – Право слово, что так!
Феноров – (бас.) Вот ето да-а!..
Ам. – А позвольте вас спросить… кто вы сами-то будите?
Феноров – Да моя фамелия Феноров, а социальное происхождение – я хрюнцуз.
Ам. – Хм… И что же, парлэ ву франсе?
Феноров – (фальцетом) Чивоэто?
Ам. – Да по французски то вы калякаете?
Феноров. – Чиво не можем, того не можем. Вот по американски, етого сколько хош. Это мы умеем!.. А ты мне, добрый человек, скажи лучше, зачем эта вот очередь стоит и чего такое интересное выдают?
Ам. – Не зачем эта очередь не стоит и ничего такого интересного не выдают, а стоит эта очередь за билетами.
Феноров – (фальцетом). Ишь ты!
Ам. – Это, видишь ли ты, Мьюзик-Холл, и выступает там сегодня джаз-оркестр знаменитого мистера Вудлейга и его жены, дочери барона фон дел Клюкен.
Феноров – (басом) Вот ето да-а!.. Спасибочки вам!.. Пойду тоже билетик куплю.
(Идет к спереди).
(Длинная очередь американцев к мюзикхольной кассе).
Феноров – Кто тут последний?
Субъект – Куда лезишь!.. Изволь в очередь встать!..
Феноров – Да я вот и спрашиваю, кто тут последний…
Субъект – Ну ты не очень то тут разговаривай!
Феноров. Кто тут последний?.. (Трогает за локоть барышню).
Барышня – Оставьте меня в покое, я вот за этим субъектом стою!..
Субъект – Я вам не субъект, а король мятных лепёшек!..
Феноров – (фальцетом) Ишь-ты!
Барышня – Ну, вы полегче, полегче! Я сама королева собачей шерсти!
Феноров – (басом) Вот это да-а!
Субъект – Хоть ты и королева собачей шерсти, а мне плевать на это!
Барышня – Подумаешь тоже, мятная лепёшка!
Субъект – Ах ты собачья шерсть!
Цирковой номер.
Драка в очереди. Королева собачей шерсти расправляется с королём мятных лепёшек. Другие американцы скачат вокруг и кричат:
– «Держу парей: Он – её!..»
– «Держу парей: она – его!»
Внутренность Мьюзик-Холла. Видна эстрада и зрительный зал. Двери распахиваются и в зал врываются ободранные американцы, с криком и гвалтом занимают свои места. Заняв свои места, все застывают и наступает полная тишина. На эстраду выходит конферансье-американец.
Конф – Лэди и джентельмэны! Мы, как есть американцы, то знаем, как провести время. Вот мы тут все собравшись, чтобы маленько повеселиться. А как вас, чертей, рассмешишь! Жуёте своё табак и ризинки и хоть бы хны!.. Нешто вас рассмешишь!.. Куда там!.. Нипочём не рассмешишь!..
Американцы – Ы-ы-ы!.. Ы-ы-ы! Смеяться хотим!
Конф – А как это сделать? Я знаю?
Американцы – (жалобно). Ы-ы-ы!..
Конф – Ну хотите я вам смешные рожи покажу?
Американцы – Хотим! Хотим!
Конф. (Показывает рожу.
Американцы – (громко хохочат) Хы-хы-хы!.. Ой умора! ой ой ой умора!
Конф – Довольно?
Американцы – Ещё! Ещё!
Конф – Нет, хватит! Сейчас выступит джаз-оркестр под управлением мистера Вудлейка…
Американцы – (хлопая в ладоши). Браво! Браво! Урра!
Конф – В джазе участвует жена мистера Вудлейка, баронесса фон дер Клкжен, и их дети!
(Аплодисменты).
Конферансье уходит. Занавес.
Голос Фенорова из зрительного зала:
Феноров – Это чего такое будет?
Король мят. леп. – (вскакивая со стула) Братцы, да ведь это опять он!
Королева собачей шерсти – Опять мятная лепёшка крик поднимает!..
(Король быстро садится на своё место).
Королева – (угрожающе) Я́ тебя!
Занавес вновь поднимается.
<1934>63. Хвастун Колпаков
Жил однажды человек по имени Фёдор Фёдорович Колпаков.
– Я, – говорил Фёдор Фёдорович Колпаков, – ничего не боюсь! Хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай, хоть меня огнём жги – ничего я не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь, – ничего я не боюсь!
Вот однажды Фёдор Фёдорович Колпаков стоял на мосту и смотрел, как водолазы в воду опускаются. Смотрел, смотрел, а потом, когда водолазы вылезли из воды и сняли свои водолазные костюмы, Фёдор Фёдорович не утерпел и давай им с моста кричать:
– Эй, – кричит, – это что! Я бы ещё и не так мог! Я ничего не боюсь! Я и тигров не боюсь, и орлов не боюсь, и китов не боюсь и пауков не боюсь, – ничего я не боюсь! Хоть меня огнём жги, хоть в меня из пушки стреляй, хоть меня в воду бросай – ничего я не боюсь!
– А ну-ка, – говорят ему водолазы, – хочешь попробовать в воду спуститься?
– Зачем же это? – говорит Фёдор Фёдорович и собирается прочь уйти.
– Что, брат, струсил? – говорят ему водолазы.
– Ничего я не струсил, – говорит Фёдор Фёдорович, – а только чего же я под воду полезу?
– Боишься! – говорят водолазы.
– Нет, не боюсь! – говорит Фёдор Фёдорович Колпаков.
– Тогда надевай водолазный костюм и полезай в воду.
Опустился Фёдор Фёдорович Колпаков под воду. А водолазы ему сверху в телефон кричат:
– Ну как, Фёдор Фёдорович? Страшно?
А Фёдор Фёдорович им снизу отвечает:
– Няв… няв… няв…
– Ну, – говорят водолазы, – хватит с него.
Вытащили они Фёдора Фёдоровича из воды, сняли с него водолазный костюм, а Фёдор Фёдорович смотрит вокруг дикими глазами и всё только «няв… няв… няв…», говорит.
– То-то, брат, зря не хвастай, – сказали ему водолазы и ссадили его на берег.
Пошёл Фёдор Фёдорович Колпаков домой и с тех пор больше никогда не хвастал.
<1934>64. Дуэт. Дербантова и Кукушин-Дергушин
Дербантова (бегая по саду и тыча пальцем в разные стороны): Жик! Жик! Жик!
Кукушин-Дергушин: Что-то вы, Анна Павловна, больно разошлись.
Дербантова: Жик! Жик! Жик!
К.-Д.: Анна Павловна!
Дерб. (останавливаясь): Что?
К.-Д.: Я говорю, что вы, Анна Павловна, больно разошлись.
Дерб.: Нет.
К.-Д.: Что нет?
Дерб.: Не разошлась.
К.-Д.: То есть как?
Дербантова: Да вот так, не разошлась!
К.-Д.: Странно.
Дерб.: Очень.
К.-Д. (подумав): Анна Павловна!
Дерб.: Что?
К.-Д.: Видите ли, Анна Павловна, вы человек уже не молодой, я тоже.
Дерб.: Я помоложе вас.
К.-Д.: Ну да, конечно помоложе!
Дерб.: Ну то-то же!
К.-Д.: (раскланиваясь в публику): Первое действие закончено.
Дерб.: Теперь начнёмте второе действие.
К.-Д.: Начинаем!
Дербантова (тыкая пальцем во все стороны): Жик! Жик! Жик!
Кукушин-Дергушин: В ваши лета, Анна Павловна, так шалить не полагается.
<1930–1934>65. «Старичок чесался обеими руками…»
Старичок чесался обеими руками. Там, где нельзя было достать обеими, старичок чесался одной, но зато быстро-быстро. И при этом быстро мигал глазами.
* * *Из паровозной трубы шел пар, или так называемый дым. И нарядная птица, влетая в этот дым, вылетала из него обсосанной и помятой.
* * *Хвилищевский ел клюкву, стараясь не морщиться. Он ждал, что все скажут: «Какая сила характера!» Но никто не сказал ничего.
* * *Было слышно, как собака обнюхивала дверь. Хвилищевский зажал в кулаке зубную щетку и таращил глаза, чтобы лучше слышать. «Если собака войдет, – подумал Хвилищевский, я ударю ее этой костяной ручкой прямо в висок!»
* * *…Из коробки вышли какие-то пузыри. Хвилищевский на цыпочках удалился из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. «Черт с ней! – сказал себе Хвилищевский. – Меня не касается, что в ней лежит. В самом деле! Черт с ней!»
* * *Хвилищевский хотел крикнуть: «Не пущу!» Но язык как-то подвернулся и вышло: «не пустю». Хвилищевский прищурил правый глаз и с достоинством вышел из залы. Но ему всё-таки показалось, что он слышал, как хихикнул Цуккерман.
<1933–1934>Разница в росте мужа и жены
Муж: Я выпорол свою дочь, а сейчас буду пороть жену.
Жена и дочь (из-за двери): Бэбэбэбэбэ! Мэмэмэмэмэ!
Муж: Иван! Камердинер Иван!
(Входит Иван. У Ивана нет рук.)
Иван: Так точно!
Муж: Где твои руки, Иван?!
Иван: В годы войны утратил их в пылу сражения!
<1933–1914>1935
67. История
Абрам Демьянович Пентопасов громко вскрикнул и прижал к глазам платок.
Но было поздно. Пепел и мягкая пыль залепила глаза Абрама Демьяновича. С этого времени глаза Абрама Демьяновича начали болеть, постепенно покрылись они противными болячками, и Абрам Демьянович ослеп.
Слепого инвалида Абрама Демьяновича вытолкали со службы и назначили ему мизерную пенсию в 36 рублей в месяц.
Совершенно понятно, что этих денег не хватало на жизнь Абраму Демьяновичу. Кило хлеба стоило рубль десять копеек, а лук-порей стоил 48 копеек на рынке.
И вот инвалид труда стал все чаще прикладываться к выгребным ямам.
Трудно было слепому среди всей шелухи и грязи найти съедобные отбросы.
А на чужом дворе и саму-то помойку найти нелегко. Глазами-то не видать, а спросить: где тут у вас помойная яма? – как-то неловко.
Оставалось только нюхать.
Некоторые помойки так пахнут, что за версту слышно, другие, которые с крышкой, совершенно найти невозможно.
Хорошо, если дворник добрый попадется, а другой так шуганет, что всякий аппетит пропадет.
Однажды Абрам Демьянович залез на чужую помойку, а его там укусила крыса, и он вылез обратно. Так в тот день и не ел ничего.
Но вот как-то утром у Абрама Демьяновича что-то отскочило от правого глаза.
Абрам Демьянович потер этот глаз и вдруг увидел свет. А потом и от левого глаза что-то отскочило, и Абрам Демьянович прозрел. С этого дня Абрам Демьянович пошел в гору.
Всюду Абрама Демьяновича нарасхват.
А в Наркомтяжпроме, так там Абрама Демьяновича чуть не на руках носили.
И стал Абрам Демьянович великим человеком.
Даниил Хармс8 января 193568. Карьера Ивана Яковлевича Антонова
Это случилось ещё до революции.
Одна купчиха зевнула, а к ней в рот залетела кукушка.
Купец прибежал на зов своей супруги и, моментально сообразив, в чем дело, поступил самым остроумным способом.
С тех пор он стал известен всему населению города и его выбрали в сенат.
Но прослужив года четыре в сенате, несчастный купец однажды вечером зевнул, и ему в рот залетела кукушка.
На зов своего мужа прибежала купчиха и поступила самым остроумным способом.
Слава о ее находчивости распространилась по всей губернии, и купчиху повезли в столицу показать метрополиту.
Выслушивая длинный рассказ купчихи, метрополит зевнул, и ему в рот залетела кукушка.
На громкий зов метрополита прибежал Иван Яковлевич Григорьев и поступил самым остроумным способом.
За это Ивана Яковлевича Григорьева переименовали в Ивана Яковлевича Антонова и представили царю.
И вот теперь становится ясным, каким образом Иван Яковлевич Антонов сделал себе карьеру.
Даниил Хармс8 января 1935 года.69. Праздник
На крыше одного дома сидели два чертежника и ели гречневую кашу.
Вдруг один из чертежников радостно вскрикнул и достал из кармана длинный носовой платок. Ему пришла в голову блестящая идея – завязать в кончик платка двадцатикопеечную монетку и швырнуть все это с крыши вниз на улицу, и посмотреть, что из этого получится.
Второй чертежник, быстро уловив идею первого, доел гречневую кашу, высморкался и, облизав себе пальцы, принялся наблюдать за первым чертежником.
Однако внимание обоих чертежников было отвлечено от опыта с платком и двадцатикопеечной монеткой. На крыше, где сидели оба чертежника, произошло событие, не могущее быть незамеченным.
Дворник Ибрагим приколачивал к трубе длинную палку с выцветшим флагом.
Чертежники спросили Ибрагима, что это значит, на что Ибрагим отвечал:
«Это значит, что в городе праздник».
– «А какой же праздник, Ибрагим?» – спросили чертежники.
«А праздник такой, что наш любимый поэт сочинил новую поэму», – сказал Ибрагим.
И чертежники, устыженные своим незнанием, растворились в воздухе.
Даниил Хармс9 января 193570. Неожиданная попойка
Однажды Антонина Алексеевна ударила своего мужа служебной печатью и выпачкала ему лоб печатной краской.
Сильно оскорбленный Петр Леонидович, муж Антонины Алексеевны, заперся в ванной комнате и никого туда не пускал.
Однако жильцы коммунальной квартиры, имея сильную нужду пройти туда, где сидел Петр Леонидович, решили силой взломать запертую дверь.
Видя, что его дело проиграно, Петр Леонидович вышел из ванной комнаты и, пройдя к себе, лег на кровать.
Но Антонина Алексеевна решила преследовать своего мужа до конца. Она нарвала мелких бумажек и посыпала ими лежащего на кровати Петра Леонидовича…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги