Джек взял ключ:
– Мы можем взглянуть на место происшествия?
– Да. Бедный Майкл, – печальным голосом добавила молодая женщина.
Я поднялся по пролету узкой лестницы следом за Бараком. Он вставил ключ в замок на обшарпанной двери, и та, скрипнув, отворилась. Ставни на небольшом окошке были закрыты, не позволяя что-либо рассмотреть. Мой помощник распахнул их настежь. Я увидел крохотную каморку с пятнами сырости на стенах. Узкая соломенная постель, подушка, рваная простыня… Крышка старинного сундука была откинута, открывая неопрятную груду одежды. Обстановку комнаты дополняли стол с изрезанной столешницей и перевернутый стул, лежавший на полу, рядом с гусиным пером и пыльной высохшей чернильницей. Глянув вверх, я заметил полосу белой простыни на потолочном брусе. Конец ее был обрезан.
– Раны Христовы! – воскликнул я. – Да здесь все до сих пор так, как было, когда Кафхилла вынимали из петли!
– Должно быть, коронер приказал, чтобы все осталось в неприкосновенности до судебного дознания.
– А потом забыл сказать, что в комнате можно убрать. Вполне в духе коронера Грайса.
Я оглядел жалкую комнату, в которой Майкл провел свои последние дни.
Джек подошел к сундуку и принялся осматривать его содержимое.
– Здесь только одежда, – прокомментировал он. – Одежда и несколько книг. А еще тарелка и ложка, завернутые в кусок ткани.
– Дай-ка глянуть! – Я посмотрел на книги: латинская и греческая классика, обычные книги учителя. Томик «Токсофилуса», трактата Роджера Аскэма о стрельбе из лука; эту книгу по словам королевы, читала леди Елизавета. – Странно, что все это не изъяли в качестве вещественных доказательств.
– Коронер провел тут всего пять минут. – Застывшая в дверях Салли обвела комнату скорбным взором. – Не потому ли вы здесь, сэр, что он халатно отнесся к своему делу?
– Да, это так, – подтвердил Барак, прежде чем я успел открыть рот.
Молодая женщина продолжала оглядываться по сторонам:
– Все осталось здесь так, как было в ту ночь. Помню, констебль Харман взломал дверь и вскрикнул. Сэмюель бросился наверх, чтобы узнать, что там случилось, и я последовала за ним. – Она с ужасом разглядывала свисавшую с балки полоску полотна. – Бедный мастер Кафхилл! Я видела повешение, сэр, и по его лицу поняла, что он умер от медленного удушья, а не оттого, что сломал шею. – Она перекрестилась.
– А что на нем было надето? – поинтересовался я.
Салли с удивлением посмотрела на меня:
– Только штаны и куртка.
– А на поясе ничего не было? Это существенный момент при дознании.
– Только кошелек, сэр, с несколькими монетами, а на шее маленький золотой крест, который мать Майкла признала за его собственный. Бедная женщина!
– И ни ножа, ни кинжала?
– Нет, сэр. Мы с Сэмюелем как раз обратили внимание на то, что наш сосед не носит оружия. – Моя собеседница печально усмехнулась. – Мы думали, что это глупо. Мастер Кафхилл совершенно не понимал, какие грубые нравы царят здесь, возле реки.
Я посмотрел на Барака:
– Итак, чем же он разрезал простыню, чтобы повеситься? – После этого, повернувшись к Салли, я спросил: – На дознании об этом что-нибудь говорилось?
Женщина криво усмехнулась:
– Нет, сэр. Коронер явно хотел побыстрее закончить дело.
– Понимаю. – Я вновь взглянул на потолочную балку. – Салли, а как вообще себя вел Майкл?
– Мы с мужем шутили между собой, что наш сосед, мол, живет в каком-то собственном мире. Ходит по улицам в красивой одежде, хотя здесь небезопасно. Я считала, что он мог бы позволить себе и лучшее жилье. Однако ни грязь, ни крысы совершенно его не смущали. Большую часть времени он пребывал в размышлениях. – Помедлив, молодая женщина добавила: – Причем явно не в радостных размышлениях. Мы уж думали, что мастер Кафхилл из тех, кто слишком занят религией. Хотя мы с Сэмюэлем тоже поклоняемся Богу так, как велит король, – тут же спохватилась она.
– Констебль говорил мне, что у него якобы произошла ссора с какими-то местными парнями, – заметил мой помощник. – Уж не с теми ли, которые сейчас там стоят?
Салли покачала головой:
– Я ничего не слышала про ссору. Но точно не с этими. Они торчат здесь только последние несколько дней.
– Еще один вопрос, – проговорил я медленно. Речь об этом пока еще не заходила. – Как выглядел Майкл Кафхилл?
Соседка призадумалась:
– Невысокий, худой, лицо пригожее, каштановые волосы, на лбу уже начали появляться залысины, хотя ему, похоже, еще и тридцати не исполнилось.
– Благодарю вас, Салли. А это вам за беспокойство и помощь…
Чуть поколебавшись, моя новая знакомая взяла монетку, присела в реверансе и вышла, закрыв за собой дверь.
Барак подошел к окну и позвал меня:
– Идите-ка посмотрите.
Я последовал его примеру. Прямо под окном располагалась покатая крыша пристройки, покрытая замшелыми черепицами.
– Сюда нетрудно залезть. Я бы и то запросто сумел это сделать, – похлопав себя по животу, заметил Джек.
Я выглянул в окно. Отсюда была видна река, как всегда деловито уносившая к морю груженные всяким снаряжением баржи.
– Все черепицы лежат на месте, – заметил я. – Они старые, и всякий, кто бы полез по крыше, непременно сдвинул с места хотя бы одну.
Затем, отвернувшись от окна, я посмотрел вверх на балку:
– Кроме того, если бы кто-то забрался в комнату и напал на Кафхилла, когда он лежал в постели, началась бы борьба.
– Но злоумышленники могли застать Майкла спящим и оглушить, а потом повесить.
– Тогда на голове остался бы след от удара. Коронер увидел бы его при осмотре тела.
– След удара мог оказаться прикрытым волосами, a на дознании явно особо не приглядывались…
Я задумался:
– Давай вспомним, что стоит на кону. Управление некими землями в Хэмпшире и, быть может, в перспективе брак Хью Кертиса, из которого опекун может извлечь выгоду. Через три года парень достигнет зрелости и земли перейдут к нему. Есть ли смысл Николасу Хоббею рисковать, устраивая убийство Майкла, дабы что-то скрыть? И когда он мог склониться к подобному решению? Он, семейный человек, обладающий определенным положением в обществе?
– Возможно, Майкл обнаружил нечто такое, за что Хоббею так и так грозила виселица.
