– Что, например?
– Понятия не имею. А что скажете насчет отсутствующего ножа?
– Его могли потерять или украсть, Грайс не самый лучший из коронеров и вечно устраивает хаос, – улыбнулся я. – А тебе не кажется, Джек, что после всех тех ужасов, которых нам пришлось насмотреться за последние несколько лет, нам теперь повсюду стали мерещиться убийства? Не забывай, что предсмертная записка была зажата в руке Кафхилла и написана его почерком.
– Я по-прежнему считаю, что от этой истории дурно пахнет.
– Чем здесь уж точно пахнет, так это крысами! Посмотри на помет в углу.
– Интересно, а зачем Майклу вообще понадобилось оставлять дом свой матери и перебираться в такую дыру?
Я задумался. А потом пожал плечами:
– Понятия не имею. Однако не могу усмотреть здесь ничего, указывающего на убийство, если не считать отсутствия ножа, который вполне мог и потеряться. Ладно, теперь нам придется сконцентрировать свое внимание на предстоящем слушании.
В последний раз оглядев жалкую комнатушку, я вдруг понял, что, оставив мать, Майкл мог себя таким образом за что-то наказывать. Но вот за что? Взгляд мой вновь обратился к полоске ткани, и я поежился.
– Пошли, – обратился я к Бараку, – пора убираться отсюда.
– Как по-вашему, не стоит ли мне еще раз поговорить с констеблем? – спросил Джек, пока мы спускались по лестнице. – Я знаю, где его искать: в той самой таверне, куда я уже водил этого типа, чтобы угостить его пивом. Она находится в нескольких переулках отсюда. Быть может, Харман вспомнит, был в комнате нож или нет.
– Разве Тамазин уже не ждет тебя?
– Ничего, надолго я не задержусь.
Возвратив ключ Салли, мы покинули дом. Уже смеркалось, и, взглянув вниз, между домами, я заметил на воде красные отблески лучей заходящего солнца. Парней на углу не было.
– А ты сможешь составить черновик показаний и сегодня вечером отнести его Бротону? – спросил я Джека. – Завтра жду тебя к девяти. Придет миссис Кафхилл.
– Ладно. – Он глубоко вздохнул. – А вы известите меня, когда получите весточку от Карвера?
– Без промедления.
Барак направился вниз, в сторону реки, а я повернул домой, размышляя на ходу о смерти Майкла. Если Джеку казалось, будто здесь что-то не так, то, пожалуй, следовало к нему прислушаться. Мой помощник обладал несомненным чутьем на грязные делишки.
Минуя темный проулок, я насторожился, заслышав за спиной внезапный топот. Поспешно повернувшись, я успел заметить лишь молодые лица и синие одежды, прежде чем на моей голове оказался мешок, пропахший гнилыми овощами. Несколько пар рук подхватили меня и потащили в проулок. Грабители… подобно Майклу Кафхиллу, я неосторожно обнаружил свое богатство.
Меня прижали спиной к каменной стене, и я с ужасом ощутил у себя на шее руки, оторвавшие меня от земли. Мои собственные руки были крепко зажаты, а ноги беспомощно лягали камень. Повиснув в воздухе, я задыхался. И тут жесткий молодой голос проговорил мне прямо в ухо:
– Слушай меня внимательно, горбун.
Горло сдавило со страшной силой. В угольных потемках мешка передо мной начинали плясать красные вспышки.
– Мы могли бы удавить тебя прямо сейчас, но пока что не станем, – продолжил злоумышленник. – Запоминай, что от тебя требуется. Ты отказываешься от этого дела и забываешь о нем. Некоторым людям не хочется, чтобы к ним привлекали внимание. А теперь скажи мне, что понял. Ты ведь меня понял, да?
Давление на шею ослабло, хотя руки мои по-прежнему удерживала прочная хватка.
Закашлявшись, я сумел выдавить:
– Да!
Сильные руки выпустили меня, и я повалился на раскисшую землю. Мешок по-прежнему прикрывал мою голову. К тому времени, когда я наконец стянул его, нападавшие уже исчезли. Лежа в сумрачном переулке, я со свистом старался набрать в легкие как можно больше воздуха. Потом я перекатился на бок, и тут меня вывернуло наизнанку.
Глава 8
Я с трудом добрался обратно на Канцлер-лейн, время от времени останавливаясь из-за головокружения. Ввалившись внутрь дома, я ощутил, что шея моя настолько распухла, что я едва могу глотать. Пришлось сразу же подняться в комнату Гая. Когда он открыл дверь, я с превеликим трудом сумел заговорить: голос мой превратился в скрип. Друг велел мне лечь и наложил припарку, принесшую некоторое облегчение. Я сказал ему, что якобы стал жертвой грабителей, и врач с сомнением посмотрел на меня, заметив, что мой кошель так и остался на поясе. Было очень неловко его обманывать, однако я решил пока помалкивать о случившемся.
Малтон велел мне лежать и отдыхать, но через некоторое время в дверь постучали. С любопытством посмотрев на меня, Колдайрон объявил, что пришел поздний гость, олдермен Карвер. Я распорядился, чтобы Уильям проводил посетителя в гостиную, и, преодолевая усталость, спустился вниз.
Смущенное выражение на пухлом лице Карвера сообщило мне, что явился он отнюдь не с добрыми новостями. Он также бросил взгляд на мое горло.
– Простите мой голос, сэр, – проскрипел я. – Но на меня только что напали грабители.
Гость покачал головой:
– Грабежей становится все больше и больше – теперь, когда столько констеблей ушло на войну. Безумные времена! И, увы, боюсь, мастер Шардлейк, что мне нечем вас порадовать: я не сумел добиться освобождения Барака от военной службы.
– Но его жена…
– Я обратился к мэру Лакстону, и он попытался договориться с Гудриком. Но тот непреклонен: ему нужен Джек Барак, и точка! Воистину закусил удила. Должно быть, ваш помощник здорово нагрубил ему. Гудрик заявил, что король велел не церемониться с наглецами. Лакстон сказал, что, в принципе, мы могли бы обратиться в Тайный совет, однако у них есть приказ короля – проявлять максимум строгости.
– A я не могу попросить королеву о заступничестве перед королем. Мое имя у него не в чести.
– Впрочем, Лакстон предложил еще один способ выхода из затруднительного положения. – Карвер приподнял бровь. – Уклониться от внимания Гудрика. Возможно, Барак сумеет на какое-то время исчезнуть из столицы. Ему очень скоро пришлют приказ о приведении к присяге.
– Он уже получил его.
– Если ваш помощник не явится, то магистрат попросят послать констеблей, чтобы его найти. Однако… – Олдермен хитро ухмыльнулся. – Им вовсе не обязательно усердствовать в поисках. И если вдруг Барака не окажется дома, что ж…
– Но куда он может направиться? Ни у Джека, ни у его жены не осталось в живых никого из родственников. У меня, правда, есть родня в Мидленде, однако Тамазин на восьмом месяце беременности, она не вынесет путешествия. И потом, что, если за Бараком снова явятся, дабы арестовать его за дезертирство? Это серьезное преступление.
– Гудрик и сам скоро отправится на войну, в этом можно не сомневаться. – Олдермен развел пухлые, усаженные кольцами пальцы. – Больше я, к сожалению, ничего не могу сделать.
– Понимаю. Мне придется переговорить с Бараком. И благодарю вас за все, сэр. – После недолгих колебаний я добавил: – А не могу ли я получить у вас некоторую информацию? Имеющую отношение к делу, которым я сейчас занимаюсь. Вы ведь уже много лет заседаете в мэрии, да?
– Да, это правда. Почти двадцать лет. – Пухлая фигура моего собеседника задышала гордостью.
– Я слышал, что городской совет недавно вел переговоры с королем о передаче ему Бедлама.
– Да, верно. Мы пытаемся уговорить короля финансировать больницы, находящиеся под контролем города. В том числе и эту лечебницу.
– Назначение смотрителя уже много лет является прерогативой короля. Насколько я знаю, сейчас попечителем является сэр Джордж Метвис. До него эту должность до своей казни занимал Джордж Болейн. А не знаете ли, кто именно был его предшественником? Году так, примерно, в двадцать шестом?
Карвер призадумался:
– Кажется, сэр Джон Говард. Насколько я помню, он и умер на этом посту.
Итак, с этой стороны об Эллен ничего не выяснишь. Впрочем, любые секретные договоренности должны быть известны последующим смотрителям.
