Если бы смерть спала
Комната размером двенадцать на шестнадцать футов, с двумя закрытыми жалюзи окнами, оформленная в синих и лимонно-желтых тонах, за исключением ковров в темно-коричневую полоску, показалась мне немного аляповатой, но вполне приемлемой. Кровать нормальная, ванная тоже. При других обстоятельствах я непременно воспользовался бы зеленым телефонным аппаратом, чтобы позвонить Вулфу и доложить о своем прибытии, но сейчас решил этого не делать, чтобы не сыпать соль на его раны. Неторопливо распаковав багаж и решив обойтись без бритья, я вымыл руки, поправил галстук, достал блокнот, сел у окна и открыл страницу со списком имен:
Миссис Отис Джаррелл (Трелла)
Лоис Джаррелл, дочь от первой жены
Уаймен Джаррелл, сын от первой жены
Миссис Уаймен Джаррелл (Сьюзен)
Роджер Фут, брат Треллы
Нора Кент, стенографистка
Джеймс Л. Эбер, бывший секретарь
Кори Бригам, друг семьи, проворачивавший сомнительные сделки
Последние двое здесь не жили, но, похоже, им следовало уделить внимание, чтобы хоть куда-то продвинуться, в чем я сильно сомневался. Если Сьюзен и в самом деле была змеей, а единственный способ получить гонорар – это выставить ее из дому, разлучив с мужем, мне придется здорово попотеть. Я посмотрел на наручные часы. Коктейли подадут только через сорок минут. Убрав блокнот в небольшую сумку, где лежали личные вещи, явно не подходящие для Алана Грина, я запер ее, вышел из комнаты, нашел лестницу и спустился на нижний этаж.
Я бы погрешил против истины, заявив, что за четверть часа успел пять раз заблудиться, поскольку нельзя заблудиться, не имея точного пункта назначения, но я действительно оказался в тупике. Похоже, все как один архитекторы, принимавшие участие в создании этого жилья, понятия не имели, что такое прямая линия. Более того, они явно расходились во мнениях, как проектировать повороты и углы. Оказавшись в третий раз возле открытой двери, которую я опознал по видневшемуся в проеме роялю, а также по доносившимся изнутри звукам то ли радио, то ли телевизора, я решил попробовать попасть на переднюю террасу, но внезапно услышал за спиной чей-то голос:
– Это ты, Уай?
Попятившись, я вошел в комнату, которая, как я узнал позже, называлась студией.
– Меня зовут Алан Грин, – представился я. – Кажется, я заблудился.
Она полулежала на диване, откинувшись на подушки. В силу зрелого, но отнюдь не почтенного возраста она не могла быть ни Лоис, ни Сьюзен, а значит, скорее всего, передо мной была Трелла, супружеская неурядица Джаррелла. Эта голубоглазая блондинка, с расплывшимся лицом и шестью-восемью лишними фунтами вокруг талии, наверняка пользовалась вниманием мужчин, пока не раздалась вширь. Однако то, что находилось ниже подола синего платья, не прикрывавшего коленей, все еще заслуживало внимания сильного пола. Пока я рассматривал ее ноги, она взяла пульт дистанционного управления, выключила телевизор и, окинув меня пристальным взглядом, сказала:
– Секретарь.
– Да, мэм, – подтвердил я. – Только что поступил на работу к вашему мужу. Если вы, конечно, миссис Отис Джаррелл.
– Вы не похожи на секретаря.
– Я в курсе. Каюсь. Это мой главный недостаток. – Я улыбнулся ей, так как она явно располагала к улыбкам. – Но я постараюсь исправиться.
Она зевнула, прикрыв рот маленькой пухлой ладошкой:
– Черт, никак не могу проснуться! Телевизор усыпляет лучше любого снотворного. Согласны? – Она похлопала рукой по дивану. – Присаживайтесь. С чего вы взяли, что я миссис Отис Джаррелл?
Я галантно остался стоять.
– Начать с того, что вы здесь. Вы явно не мисс Лоис Джаррелл, потому что вы наверняка замужем. И не миссис Уаймен Джаррелл, поскольку, как мне показалось, мой работодатель не испытывает к ней особой любви, а вас нельзя не любить.
– А почему вам так показалось?
– Из его собственных слов. Когда он строго-настрого приказал мне ни с кем не обсуждать его рабочие дела, включая членов семьи, мне показалось, он, в частности, имел в виду свою невестку.
– Ну а с чего вы взяли, что я замужем?
Я снова улыбнулся:
– Прошу прощения, но вы сами напросились. Глядя на такую женщину, как вы, и хорошо зная мужскую природу, я никогда не поверю, что вы до сих пор свободны.
– Очень мило, – улыбнулась она. – Очень мило. Господи, мне не за что вас прощать! Вы не только не похожи на секретаря, но и говорите не как секретарь. – Она отодвинула в сторону пульт от телевизора. – Да садитесь же наконец. Скажите, вы любите баранью ногу?
Я понял, что самое время немного притормозить. Конечно, с ходу подружиться с хозяйкой дома было весьма полезно для начинающего змеелова; улыбаться и сидеть рядышком на диване тоже было очень неплохо, но вот озабоченность хозяйки дома гастрономическими предпочтениями нового секретаря после трех минут знакомства я посчитал несколько преждевременной. И хотя я, по словам Треллы, не был похож на секретаря, мне, пожалуй, не мешало бы войти в роль, и я уже собирался это сделать, когда нежданно-негаданно подоспела подмога.
В коридоре послышались шаги, и в комнату вошел какой-то мужчина. Сделал три шага и, увидев меня, остановился как вкопанный.
– Ах! Значит, тебя не нужно будить, – сказал он, повернувшись к блондинке.
– Не сегодня, Уай. Это новый секретарь твоего отца. Грин. Алан Грин. Мы с ним уже познакомились.
– О… – Мужчина подошел к блондинке и, склонившись над ней, поцеловал в губы отнюдь не сыновним поцелуем, хотя она и не была его матерью, затем выпрямился и сказал: – Ты сегодня не выглядишь сонной, да и глаза не такие заспанные. И наверняка успела выпить.
– Нет, не успела. – Улыбнувшись мужчине, она показала на меня рукой: – Он меня разбудил. Нам он точно понравится.
– Ой ли? – Мужчина протянул мне руку: – Уаймен Джаррелл.
Он был на два дюйма ниже меня и на два дюйма у́же в плечах. Отцовские карие глаза, а вот все остальное он явно унаследовал от кого-то другого, особенно аккуратные маленькие уши и тонкий прямой нос. На лбу Уаймена залегли три глубокие морщины – как-то рановато для двадцатисемилетнего парня.
– Я бы с вами пообщался, но это прерогатива моего отца. Еще увидимся, – посмотрев на меня, сказал он, повернулся ко мне спиной и тотчас же исчез.
Пока я шел к двери, миссис Джаррелл успела сообщить, что коктейли подадут в гостиной в половине седьмого. Поблагодарив ее, я покинул студию. Когда я шел по коридору в сторону террасы, то столкнулся с какой-то одетой в униформу женщиной, злобно скосившей на меня глаза. Застигнутый врасплох, я ответил ей таким же злобным взглядом. Похоже, вся эта шайка-лейка не слишком соблюдает формальности. Уже после я узнал, что у Фриды врожденное косоглазие, но не стал муссировать эту тему.
Во время своего путешествия по дому я уже выходил на секунду на переднюю террасу и имел удовольствие видеть дерен, а также столики из цельного красного дерева, хромированный металл и пластик, но сейчас я подошел к парапету полюбоваться видом на Пятую авеню и Центральный парк. Солнце било прямо в глаза, я прикрыл их ладонью, чтобы разглядеть белку, сидевшую высоко на ветке дерева, и в этот момент за моей спиной послышался чей-то голос:
– Ты кто такой, Сидящий Бык?
Я резко развернулся. Ко мне направлялась девушка в белом, с загорелыми обнаженными руками, загорелыми шеей и ложбинкой между грудей, загорелым лицом с ямочками на щеках, зеленовато-карими глазами и завязанными в конский хвост волосами. Кто-нибудь наверняка скажет, что разглядеть с одного взгляда подобные мелочи невозможно, но я как-никак детектив и привык все подмечать. Я успел не только разглядеть девушку, но и подумать, что если это и есть Сьюзен, та самая змея, то мне придется срочно приступить к изучению герпетологии – эта наука вроде бы так называется, хотя можно и проверить.
Когда девушка оказалась в пяти шагах от меня, я наконец набрался смелости и сказал:
– Моя есть хороший индеец. Моя дружить с белым мужчиной. Но ты не мужчина и ты не белая. Ну а вообще-то, я наблюдал за белкой. Меня зовут Алан Грин. Я новый секретарь. Только сегодня приступил к работе. Мне велели осваиваться, вот я и осваиваюсь. Даже успел познакомиться с вашим мужем.
– Только не с моим мужем. Это невозможно. Я старая дева по имени Лоис. А вы любите белок?
– Зависит от того, какая белка. Обаятельная белка с хорошим характером, без вредных привычек; белка, которая правильно голосует и на которую можно положиться в критической ситуации, – вот такая белка мне нравится. – (При ближайшем рассмотрении ямочки на щеках оказались просто небольшими впадинками, где под определенным углом преломления света залегали тени.) – Надеюсь, у меня не слишком завышенные требования?
– Подойдите сюда на минуточку. – Лоис положила ладонь на отделанную плиткой верхнюю часть парапета, а другой рукой махнула в сторону парка. – Видите вон то дерево? На которое я показываю?
– То, покалеченное?
– Оно самое. Как-то в марте у самой макушки этого дерева по веткам скакала белка. Мне тогда было девять лет. Отец подарил брату на день рождения ружье. Я взяла ружье, зарядила его, вышла на террасу, остановилась в этом самом месте, дождалась, когда белка замрет, и подстрелила ее. Она свалилась вниз. Падая, она дважды ударилась о ветки. Я позвала Уая, своего брата, и, когда он подошел ко мне, показала ему безжизненное тельце белки внизу, а он… Впрочем, остальное уже не имеет значения. Видите ли, у меня есть привычка для начала рассказывать каждому мужчине, в которого я могу влюбиться, о самом своем дурном поступке, тем более что вы первым заговорили на эту тему, сообщив, что наблюдаете за белкой. Ну вот, теперь вы знаете мою страшную тайну, хотя, возможно, сочтете еще более ужасным то, что спустя несколько лет я написала поэму под названием «Реквием по грызуну». Она была напечатана в моей школьной газете.
– Да, это действительно ужасно. Как можно было так унизить белку, назвав ее грызуном?! Хотя она и вправду грызун.
– Я догадывалась. В один прекрасный день я схожу к психоаналитику и все узнаю. – Девушка небрежно махнула рукой в сторону неведомого будущего. – А как у вас зародилась мысль стать секретарем?
– Во сне. Много лет назад. Мне приснилось, будто я стал секретарем богатого пирата. Его красавица-дочь стояла на краю утеса и целилась в суслика, который тоже считается грызуном, хотя и обитающим в прерии. И когда дочь пирата подстрелила суслика, она так расстроилась, что бросилась с утеса вниз. Я находился внизу и, подхватив ее, спас ей жизнь, так что все закончилось чрезвычайно романтично. Вот так я и стал секретарем.
Она удивленно подняла брови и широко открыла глаза:
– Трудно себе представить, как дочь пирата могла стоять на краю утеса посреди прерии. Вы, должно быть, бредили.
Ни один уважающий себя мужчина не станет прерывать разговор, явно зашедший в тупик. Это должна сделать его собеседница. Но у Лоис хватило воспитания перевести разговор на другую тему. Вернув глаза в исходное положение, она склонила голову набок и сказала:
– Вы знаете, мне кажется, я уже видела вас раньше. Вот только не припомню где. А у меня хорошая память на лица. Так где это было? Или вы тоже не помните?
Да, все тайное рано или поздно становится явным. Мое фото появлялось в газетах не так часто, как снимки президента Египта или хотя бы Ниро Вулфа. Последняя фотография была опубликована почти год назад, но наверняка могла где-нибудь выплыть. Я широко улыбнулся Лоис. По крайней мере, на фото я никогда не улыбался. А кроме того, это давало мне шанс перехватить инициативу.
– Такое не забывается. Я забываю исключительно те лица, которые мне нет нужды запоминать. Единственное разумное объяснение, что вы могли видеть меня только во сне.
– Ну ладно, – рассмеялась она. – Будем считать, вы сравняли счет. Жаль, что мне никак не вспомнить. Конечно, я могла видеть вас в театре или в ресторане, но если я все-таки вспомню, то вам не скажу, чтобы вы не возомнили о себе невесть что. Впрочем, в этом доме с вас быстро собьют спесь. Он, конечно, мой дорогой папочка, но работать на него, должно быть, еще то удовольствие. Не понимаю… Привет, Роджер. Ты знаком с Аланом Грином? Папин новый секретарь. А это Роджер Фут.
Я повернулся к нему лицом. Брат Треллы был немного похож на нее, так же как Уаймен Джаррелл – на своего отца. Роджер был крупным мужчиной, плечистым и мускулистым, с широким скуластым лицом. И вполне мог бы раздавить мне руку своей мясистой ладонью, если бы я не держал ухо востро. Но предупрежден, значит вооружен. Я в ответ крепко пожал ему руку, так что игра закончилась вничью.
– Сильный мужик, – сказал он. – Мои поздравления. Спорим, эта молодая кобылка уже склонила голову вам на плечо. Десять к одному, она уже поведала вам очень печальную историю об убитой белке.
– Роджер, – объяснила Лоис, – любитель лошадей. Он даже собирался поехать на дерби в Кентукки. Когда-то у него была лошадь, да вся вышла. Ну как, Роджер, сегодня никакого ипподрома Пимлико?
– Да, мой ангел. Я, конечно, мог бы туда попасть, но там и остался бы. Твой папаша приказал «Вестерн юнион» не принимать от меня телеграммы за счет адресата. Не говоря уже о телефонных звонках за счет абонента. – Роджер повернулся ко мне. – И вы рассчитываете все это выдержать?
– Точно сказать не могу, мистер Фут. Я здесь всего два часа. Неужели все так плохо?
– Хуже того. Даже если вы и не приживалка вроде меня. Мой зять – человек из железа. Его вполне можно было бы использовать в качестве подручного материла для оформления железяками этой чудовищной комнаты отдыха. Эх, нужно было так и сделать! Возьмем, к примеру, скачки. Я бы сейчас скакал на Айроне Лидже или мог бы скакать, если бы этот жеребец был моим. И тогда я хотя бы на неделю, а может, и на подольше вырвался бы на свободу. Улавливаете связь? Кто-нибудь поверит, что человек из железа авансирует мое участие в скачках на Айроне Лидже? Нет. – Он поднял руку, но, увидев при ближайшем рассмотрении, что в ней ничего нет, бессильно уронил. – Наверное, я оставил свой стакан в доме. Не хотите промочить горло?
– Лично я хочу, – провозгласила Лоис. – А вы, мистер Грин? Можно просто Алан? Мы с секретарями общаемся запросто, без церемоний. Пошли!
Я проследовал за ними в гостиную и дальше к переносному бару, где Отис Джаррелл в компании незнакомых мужчины и женщины смешивал мартини. Мужчина, жилистый, мелковатый, черноглазый, черноволосый, был одет в темно-серый костюм с приталенным пиджаком. Женщина, на полголовы выше мужчины, рыжеволосая, то ли крашеная, то ли нет, с молочно-белым лицом, что-то говорила, ни на секунду не закрывая рта. Джаррелл меня представил, однако их имена я узнал уже после: мистер и миссис Герман Диц. Новый секретарь их явно не заинтересовал. Роджер Фут, переместившись к другому краю бара, приготовил для Лоис «Кровавую Мэри», налил мне скотч с водой, а себе – двойной бурбон.
Глотнув живительной влаги, я огляделся вокруг. Уаймен, сын Джаррелла, и Нора, стенографистка, стояли возле незажженного камина и беседовали, скорее всего, о делах. Неподалеку уютно устроившаяся в большом мягком кресле Трелла благосклонно взирала на какого-то мужчину, сидевшего на подлокотнике ее кресла.
Неожиданно до меня донесся голос Лоис:
– Вы ведь уже знакомы с моей мачехой, да?
Я ответил, что знаком, а вот с мужчиной нет, и Лоис сказала, что это Кори Бригам, и собралась было что-то добавить, но передумала. Я удивился, увидев его здесь, так как в моем списке он значился как человек, сорвавший сделку, однако гостей приглашала Трелла, не Отис. А может, и нет. Быть может, его пригласил Джаррелл, чтобы дать мне возможность познакомится с этим парнем и узнать его поближе. Издалека он явно не тянул на почетного гостя. Бригам склонился над Треллой с хорошо отработанной улыбкой и скорее походил на средних лет сердцееда с миллионом долларов в кармане, который отстегивает двадцать баксов метрдотелю и всего десять центов таксисту. Я внимательно разглядывал его, чтобы занести в список неоконченных дел, но тут он повернул голову налево, и я вместе с ним, чтобы установить объект его внезапного интереса.
В комнату вошла змея.
Глава 3
Конечно, она могла специально подгадать так, чтобы войти, когда все уже будут в сборе, а появившись на людях, умышленно выбрать для себя роль второго плана. Хотя, вероятно, она просто не любила сборища, даже семейные, и максимально оттягивала свой выход, ну а потом, когда отступать уже было некуда, постаралась сделаться как можно более неприметной. Однако я предпочел оставить свою точку зрения при себе, поскольку не имел предвзятого мнения, а точнее, имел два предвзятых мнения, уравновешивающих друг друга. У змеиной теории были свои плюсы, ведь от нее зависел наш гонорар, но при этом были и свои минусы, поскольку мне категорически не нравился наш клиент и было бы неплохо посадить его в лужу. Таким образом, я без всякой задней мысли смотрел, как миссис Уаймен Джаррелл идет к камину, где ее супруг беседует с Норой Кент. В движениях Сьюзен не было ничего змеиного. Возможно, она плыла по комнате, но уж точно не скользила. Поцеловав ее в щеку, супруг направился к бару, очевидно, чтобы налить ей чего-нибудь выпить.
Трелла позвала меня по имени – просто Алан, – видимо, она, как и ее брат, общалась с секретарями без особых церемоний, – а когда я подошел, представила Кори Бригаму. Похлопав рукой по свободному подлокотнику, Трелла предложила мне сесть, что я и сделал, чувствуя себя здесь в большей безопасности, чем в студии, после чего Бригам поднялся и отошел от нас. Трелла посетовала на то, что я так и не ответил на ее вопрос о бараньей ноге, а ей непременно нужно знать. Возможно, я неправильно ее понял, и она просто хотела быть любезной, позаботившись о том, чтобы наемному работнику понравилась жратва, хотя это вряд ли. Она могла бы просто спросить, но нет, она буквально проворковала вопрос. Быть может, я не такой крупный знаток женщин, каким считает меня Вулф, но что-что, а уж воркованье я ни с чем не спутаю.
Я, естественно, уделил Трелле должное внимание как хозяйке дома и жене моего работодателя, при этом краем глаза наблюдая за странным явлением. Когда Уаймен принес Сьюзен напиток, возле нее уже топтался Роджер Фут. Кори Бригам явно шел в сторону камина, а через пару минут туда же устремился Герман Диц. Итак, четверо из шестерых представителей мужского пола собрались вокруг Сьюзен, но, насколько я успел заметить, она для этого даже пальцем не пошевелила. Джаррелл по-прежнему стоял возле бара с рыжеволосой женой Дица. Лоис и Нора Кент удалились на террасу.
Трелла, очевидно перехватив мой взгляд, сказала:
– Нужно подойти поближе, чтобы оценить ее по достоинству. Издалека она смотрится более блекло.
– Ее? Вы о ком?
Трелла похлопала меня по руке:
– Да ладно вам. Я не против. Уже привыкла. Сьюзен. Жена моего пасынка. Ступайте и попробуйте вклиниться в разговор.
– Похоже, у нее и без меня есть с кем поговорить. К тому же мы не знакомы.
– Не знакомы? Так не годится. – Повернувшись, Трелла пропела: – Сьюзен! Иди сюда!
Сьюзен тотчас же повиновалась. Круг поклонников разомкнулся, и Сьюзен подошла к нам:
– Трелла, ты что-то хотела?
– Хочу представить тебе мистера Грина. Алана. Он поступил на место Джима. Алан уже успел познакомиться со всеми, кроме тебя, а это несправедливо.
Я пожал протянутую мне руку и за те доли секунды, что длилось рукопожатие, успел заметить, что рука эта теплая и крепкая. Издалека Сьюзен действительно смотрелась более блекло. Но даже вблизи мой взгляд не смог ни на чем задержаться: просто маленькое овальное лицо.
– Добро пожаловать в наше орлиное гнездо, мистер Грин, – сказала она.
У нее был тихий голос, то ли от застенчивости, то ли из жеманства, то ли из притворной скромности – зависит от занятой вами позиции. У меня пока не было никакой позиции, и я не собирался ее вырабатывать, не имея на то достаточно оснований. Единственный вывод, к которому я пришел на данный момент, так это то, что Сьюзен не шипит, как кобра, и не гремит, как гремучая змея. Она единственная из всей шайки-лейки приветствовала меня в здешних стенах, что было весьма любезно и великодушно с ее стороны, хотя, по идее, это было прерогативой хозяйки дома. Однако я так или иначе поблагодарил Сьюзен. Она неуверенно посмотрела на Треллу, словно не зная, следует остаться для поддержания беседы или можно спокойно уйти, после чего, прошептав нечто вежливое, удалилась.
– Думаю, это у нее природное, – заметила Трелла. – Или что-то такое в крови. В любом случае нечто такое, чего нельзя увидеть или услышать. Вроде гипноза. Но мне кажется, она умеет включать и выключать свое обаяние. Вы почувствовали?
– Миссис Джаррелл, я всего-навсего секретарь, а секретари ничего не чувствуют.
– Черта с два! Джим Эбер все отлично чувствовал. Хотя, конечно, вы с ней еще мало знакомы, а возможно, у вас к этому иммунитет.
Трелла начала пересказывать мне книжку о гипнозе, которую недавно прочла, но тут в гостиную вошел Стек и сообщил, что кушать подано.
Число гостей было неравным: пять женщин и шестеро мужчин. Поэтому меня посадили между Лоис и Роджером Футом. Я подметил пару деталей, которые не мешало бы прокомментировать. Стенографистка не только обедала вместе с семьей Джаррелла, но и сидела рядом с хозяином дома. Экономка миссис Латэм помогала подавать еду. Мне почему-то всегда казалось, что экономки выше таких вещей. Роджер Фут, который успел изрядно принять на грудь, ел, словно водитель грузовика – нет, неправильно, – он ел скорее как бомж. Общей застольной беседы не было, в основном соседи по столу общались между собой, если не считать выступления Кори Бригама по поводу бюджета, подписанного Эйзенхауэром. Баранья нога оказалась первоклассной. Естественно, не такой, как у Фрица, но вполне приемлемой. Я заметил, что Трелла пару раз посмотрела в мою сторону. Салат был водянистым. Конечно, я не самый большой знаток вин, но сомневаюсь, что вино заслуживало тех похвал, что прозвучали из уст Германа Дица.
Когда мы проходили под мавританской аркой, точнее, под псевдомавританской аркой, чтобы выпить в гостиной кофе, Трелла поинтересовалась, играю ли я в бридж, но Джаррелл ее оборвал:
– Только не сегодня. Он мне нужен. Завтра меня здесь не будет. У тебя достаточно партнеров.
– Тогда пусть останется Нора. Ведь Сьюзен, как тебе известно, не играет в карты.
– Нора мне сегодня не нужна. Забирай ее.
Если бы Сьюзен играла в карты, а я мог бы подстроить так, чтобы оказаться за ее столом, было бы жаль упустить такой шанс. Возможно, вы не узнаете всего, что нужно узнать о женщине, проведя с ней вечер за игрой в бридж, однако вы наверняка будете знать больше, чем тогда, когда только садились играть. К тому времени, как мы допили кофе, игроки выбрали себе партнеров и Стек приготовил столы. Я подумал было, что Сьюзен удалится в свой одиночный окоп, но ошибся. Когда мы с Джарреллом покидали гостиную, она была на террасе.
Джаррелл провел меня через холл, устланный персидским ковром размером с мою спальню в доме Вулфа – да, у меня тоже есть купленный лично мной персидский ковер размером восемь футов четыре дюйма на три фута два дюйма, – по коридору, и после нескольких поворотов мы оказались перед дверью в библиотеку. Достав из кармана связку ключей, Джаррелл выбрал ключ и открыл дверь. Внезапно нас ослепил луч света, настолько яркого, что я даже заморгал.
Джаррелл со смехом убрал связку ключей.
– Это моя идея. – Он махнул рукой в сторону двери. – Видите часы? Каждого, кто входит в эту комнату, снимает скрытая камера, а часы указывают время. Мало того, снимки поступают по прямому каналу связи в Охранное агентство Хорланда всего в паре кварталов отсюда. Их дежурный уже увидел, как мы открываем дверь в библиотеку. На моем письменном столе есть специальный тумблер, и, когда мы входим, Нора или я отключаем сигнализацию. Такая же сигнализация установлена на дверях квартиры – передней и задней. Я дам вам от них ключи. С такой системой мне не приходится волноваться о безопасности. Допустим, Джим Эбер мог сделать дубликаты ключа. Но мне на это глубоко наплевать. Ну что скажете?
– Очень ловко. Дорого, но ловко. Хотя должен заметить, что, если кто-нибудь из агентства увидит меня здесь с вами, он может меня узнать. По крайней мере, по фото. Меня многие знают. Для вас это имеет значение?
– Сомневаюсь. – Выключив свет, Джаррелл подошел к письменному столу. – Но я им позвоню. Черт, мне следовало войти первым и выключить систему! Да, я им позвоню. Присаживайтесь. Сигару хотите?
Именно сигара, которую он закурил в гостиной после обеда, заставила меня всю дорогу отводить глаза. Сам я не курю сигар, но если кто-то рядом раскурит сигару «Гавана», то смогу сразу уловить аромат первоклассного табака. Когда Джаррелл пустил коробку сигар по кругу, я заметил, что в коробке были «Портанагас», но, когда он закурил, запах сигары отнюдь не доставил мне удовольствия. На самом деле мне даже пришлось выдохнуть дым через нос. А это никуда не годилось. Если ты не в силах вынести запах «Портанагас», потому что их курит твой клиент, держи себя в руках, дабы избежать предвзятого к нему отношения, что было бы крайне неэтично. Хотя в любом случае, отказавшись от сигары, я сэкономил Джарреллу три бакса.