Блуждающий в темноте

Однако Паррс уже что-то заподозрил. Он всегда улавливал недосказанности, а потом выуживал их из меня, как вор – ценности из кармана.

– Было кое-что, сэр.

– Да неужели?!

– Вик пытался что-то сказать перед смертью.

– Если это не местонахождение тела Лиззи Мур, то вряд ли я хочу это знать.

– Он сказал, что этого не делал.

– Он был пристегнут ремнями к койке, Эйд. Конечно, этого он не делал.

– Я имею в виду преступление, из-за которого он оказался пристегнут к койке, сэр.

Паррс по-прежнему не шевелился.

– Думаю, он пытался сказать, что не убивал Муров.

– Признание на смертном одре, да? Старо как мир. – В голосе суперинтенданта послышалось облегчение. – А точные слова?

– Почти такие, как я сказал.

– Почти? – Паррс шагнул ко мне.

– Он говорил что-то еще, но я не расслышал из-за сигнализации.

Паррс ненадолго задумался.

– И ты не сообщил эту информацию старшему инспектору Джеймсу, потому что?..

– Подумал, вы захотите услышать об этом первым и решить, что нам следует делать.

– Осужденный за убийство умер под стражей. Пожалуй, мы сделали все, что только можно, и даже больше.

– Дело в том, как он это сказал, сэр…

– Превозмогая боль, наверное. Вот только это не согласуется с подписанным им же признанием, черт подери, а у нас и так головной боли хватает.

– Сэр.

– Джеймс говорит, ты не очень хорошо разглядел поджигательницу…

– Не очень, сэр.

– Удобно.

– Для кого?

– Для нее. Криминалисты еще роются в мусоре, но, похоже, классика жанра. Зажигательная смесь. Стеклянные бутылки с керосином.

– Самодельные гранаты.

– Две порции коктейля Молотова. Кто-то вломился в заведение и решил угостить посетителей выпивкой. Всех разом. Швырнули в палату и закрыли дверь…

В свое время я видел, как бутылки с зажигательной смесью кидали в полицейские фургоны, поэтому поморщился, представив, каково это – оказаться в замкнутом пространстве с такой штукой.

– Выкладывай, – сказал Паррс. – Что, по-твоему, тут произошло?

– Ответ на поверхности: друг или родственник одной из жертв Вика, некто, связанный с семьей Муров, решил, что это – последний шанс отомстить. Насколько я знаю, Вик впервые со времени ареста оказался вне тюрьмы. Этот кто-то проведал об этом и решил рискнуть.

– Вполне правдоподобно.

– Незадолго до происшествия мы увидели воскресный выпуск «Мейл». Фотографию сняли тайно. Она и могла привести убийцу сюда…

– Завтрак в постели? – спросил Паррс. – Есть предположения, откуда фотография?

– Я спрашивал констебля Ренника. Он сказал, что ни разу не дежурил во время завтрака. Мы со старшим инспектором Джеймсом проверили график. Так и есть.

– Узнали, кто тогда дежурил?

– Констебль Луиза Янковски, – ответил я. – Вик ел хлопья с молоком только во время ее дежурства. Она вроде бы недавно в подразделении, но…

– Уже сделала себе имя…

В прессе писали про операцию, в которой отличилась Янковски, без упоминания ее имени. Она была на дежурстве, когда в прошлом декабре грузовик въехал в толпу на Альберт-Сквер во время рождественской ярмарки и начал давить людей. Луиза отреагировала молниеносно и с приличного расстояния попала водителю в голову, чем спасла десятки жизней.

– Совсем на нее не похоже, – сказал Паррс. – А что скажешь про констебля Ренника?

В свете случившегося докладывать о его небрежном поведении не стоило.

– Ценный свидетель, – сдержанно сказал я. Ножевую рану нанесли спереди. Он же стоял не с закрытыми глазами и мог бы много рассказать. – Возможно, его показания – ключ к быстрому раскрытию дела.

– Возьмешься?

– Нет, сэр, – твердо сказал я, чувствуя на себе буравящий взгляд красных глаз. – Меня же снова поставят в ночную смену?

– Кто-то только что поджарил твоего напарника, детектив-констебль. Знаю, ты бы даже не помочился на него, горящего, но…

– Это я его потушил.

– И следующую неделю он проведет в медикаментозной коме. Хотя вряд ли мы почувствуем разницу. Спрашиваю еще раз. Возьмешься за это дело?

Я ничего не сказал.

– Спокойной жизни захотелось? – фыркнул Паррс.

Спокойной жизни.

Суперинтендант Паррс уже несколько раз отправлял меня на спецзадания, и от последнего до сих пор звенело в ушах. Он об этом прекрасно знал, но ему нравилось возвращаться к пройденному. За последние несколько лет он насыпал столько соли на мои старые раны, что ее хватило бы покрыть садовую дорожку.

Паррс улыбнулся:

– Что-то я не уверен, что тебе стоит работать в ночную смену без твоей матроны – детектива-инспектора Сатклиффа. С ним я всегда видел, к чему дело движется. Он отсвечивал еще до того, как его подожгли. А вот ты больше похож на выключатель. Что-то не хочется мне, чтобы ты рыскал в темноте без Сатти, который сдерживает твои сверхспособности.

– Они под контролем, сэр.

– Да ну? А что ж тебя тогда до сих пор не озарило? Ну-ка угадай, какие из этих способностей меня сейчас больше всего беспокоят.

Я замолчал. Слишком велик выбор.

– Тяга к самоуничтожению, – наконец обобщил я.

– А я бы копнул глубже и назвал бы твой величайший талант – стремление к самопожертвованию. Удивительно, что система пожаротушения среагировала на Сатти, а не на тебя. Ты уже несколько раз выходил сухим из воды, но знаешь ведь, как говорят. Дыма без огня не бывает…

– Нет никакого дыма, сэр.

– А вот и есть.

Я ждал.

Паррс явно собирался развить эту мысль, но потом покачал головой и сменил тему:

– Меня нельзя упрекнуть в том, что я не беру в расчет твое психическое состояние, Эйдан. Встреча здесь – своего рода тест. Правда жаждешь самоубиться? Пожалуйста, сигай вниз.

Я не сдвинулся с места.

– Вот и хорошо. И больше ни слова о возвращении в ночную смену.

– Для этой работы есть кандидаты получше.

– Определенно. Не волнуйся, расследование возглавит старший инспектор Джеймс. Его люди несколько дней будут искать всех, кто побывал здесь сегодня, побеседуют со всеми сокамерниками Вика, заново изучат материалы дела – в общем, проделают всю полезно-бесполезную работу. Ты же – другое дело. У тебя дар – доводить людей до предела, а потом заводить за него. Сдается мне, в этом деле он может сослужить хорошую службу. Ты сказал, что месть Вику – самый очевидный мотив. А каков не очевидный?

– Если Вик действительно не убивал Муров, тогда настоящий убийца пытался заставить его замолчать.

– Пытался, Эйдан? Да он более чем преуспел, черт подери.

– Непонятно, зачем родственникам жертв его убивать, если он и так был при смерти. Они знали, что мы пытаемся выяснить место захоронения Лиззи Мур?

– Полагаю, им сообщили…

– Тогда зачем лишать себя последней надежды?

– Пожалуй, Вик лишил их последней надежды двенадцать лет назад. А ведь есть и третий вариант. Хорошо, что вы проверили, не врет ли Ренник про график. У меня у самого такое желание возникало. И оказалось, что дежурить во время покушения должен был ты.

Я потер лоб:

– Моя работа заключалась в том, чтобы сидеть возле Вика и, как только он захочет заговорить, привести Сатти. Вик протянул гораздо дольше ожидаемого, но ему явно немного оставалось. – Я посмотрел на Паррса. В прожигающие взглядом красные глаза. – Он проснулся и захотел видеть Сатти, так что я пошел за ним.

– С этим я не спорю. Я говорю, что тот, кто наблюдал за твоими перемещениями и перемещениями группы охраны, ожидал, что детектив-констебль Эйдан Уэйтс будет на дежурстве в палате в этот ранний утренний час.

– И что? – спросил я.

– А то, что это покушение. На тебя. Кому-то велели проникнуть в палату и стереть с лица земли тупое убожество, торчащее у койки…

– Хотелось бы думать, что меня не так легко спутать с Сатти, сэр.

– Иногда я вижу определенное сходство. Знаешь, почему тебя вообще приставили к Вику?

– Чтобы выудить из него, где могила Лиззи Мур, – ответил я.

Выражение лица Паррса не изменилось, и у меня появилось плохое предчувствие.

– Помочь Сатти с круглосуточной охраной…

Паррс уже качал головой.

– Тебе не кажется, что я мог кого угодно отправить сидеть внизу и слушать, как этот сказочник всех посылает к чертям? Нет, ты здесь находился ради своей же безопасности.

– Моей?

– Твоей. У нас есть основания полагать, что над тобой нависла угроза, – ответил Паррс. – Я обсудил этот вопрос с детективом-инспектором Сатклиффом несколько недель назад, и мы сошлись на том, что будет лучше выдернуть тебя с улиц на некоторое время, пока не узнаем больше.

– И?

– Ты сам все сказал. Зачем родственникам Лиззи Мур убивать единственного человека, который знает, где похоронена их дочь?

Я потряс головой, проясняя мысли:

– От кого исходит угроза?

– От твоего старого приятеля, но, боюсь, большего сказать не могу. – В улыбке Паррса отразилась чистая злоба. – Ты же сам отказываешься участвовать в расследовании.

– Я думал, у меня есть выбор.

– Есть. Либо ты делаешь то, что тебе говорят, либо тебя выкапывают по частям в мусорных мешках. Ты ведь из-за этого старого приятеля так стремишься вернуться в ночную смену и снова скрываться, так что прими тот факт, что это он выкинул такой трюк.

– Все возможно.

– Спрашиваю еще раз. Интересует дело?

В поисках альтернативного ответа я глянул на край площадки.

– Послушай, все предельно просто, – продолжал Паррс. – Старший инспектор Джеймс со своими людьми вкатят валун в гору. Твоя же задача – изучить букашек под ним. Предстоит непростая, неблагодарная и, скорее всего, грубая работа, в результате которой у кого-то может слететь голова с плеч. Нужен кто-то, без кого мы можем прожить, – и уж поверь, такой человек сейчас передо мной. Вот так обстоят дела. Это твой распоследний шанс.

– Спасибо за возможность, сэр. Это постоянное или временное назначение?

Паррс улыбнулся:

– Посмотри, где стоишь, сынок. Жизнь и есть временное назначение. Проверим, сколько сможешь продержаться? Считай это возможностью реабилитироваться и постарайся протянуть подольше, а не то в такой ситуации частенько помирают. Угоди мне, и это дело станет спасательным кругом в твоей жизни.

Я не поверил ему ни на секунду.

«Спасательные круги» суперинтенданта имели странную привычку душить тонущего, и ко всем была привязана веревка. Только в конце становится понятно, к успеху тебя ведут или к поражению, а общую картину замысла узреть не дано. Он вынуждал меня нарушать закон, чтобы выжить, и угрожал арестом. А после обязательно демонстрировал всем, насколько я вывалялся в грязи, и компрометировал теми поступками, которые сам же вынудил совершить. Он мастерски клепал изгоев, и только после нескольких тяжелых дел я понял, что он всегда появляется в тот момент, когда я уже иду ко дну. Заставляет поверить, что он – моя единственная надежда, кидает мне свой знаменитый «спасательный круг» и оттаскивает еще дальше от берега.

Нет уж, я не попадусь на эту удочку снова.

Как только он упомянул угрозу жизни, мой мозг лихорадочно заработал. Просчитывая варианты. Стратегии отступления и возможности побега. Я слушал и кивал, якобы соглашаясь взяться за расследование, хотя на самом деле не собирался им заниматься.

Единственный путь побега – головой вниз с крыши.

– Поговори с тем, кто допустил утечку фото Вика, и найди эту наркоманку. Уверен, ты знаешь, в какую нору она могла уползти. Думаешь, она поджигательница?

– Не знаю, – проговорил я, медленно возвращаясь в реальность. – Похоже, она перебралась из одного крыла в другое через вентиляцию. На невинное развлечение не похоже.

– Виновна она или нет, думаю, не надо говорить, что будет, если спецназ найдет ее первым.

– Нет, сэр.

– Кстати, пригляди за Ренником.

– Каков прогноз врачей?

– Такой же как у тебя. Пока состояние стабильное.

– Поговорю с ним, как только очнется.

– В общем, решено. Разрабатываем версию убийства из мести…

– Думаю, стоит хотя бы теоретически рассмотреть возможность, что Вик сказал правду перед смертью. – Я сказал это главным образом, чтобы позлить Паррса и чтобы это осталось в материалах дела. Но он вдруг моргнул, будто я плюнул ему в глаз.

– Ладно. Побеседуй с бывшим детективом-инспектором Кевином Блейком. Он же из этой истории бестселлер сделал.

В буквальном смысле. Заслугой Блейка было признание Вика в содеянном. Убийца подписал двадцатипятистраничный документ, а спустя неделю после вынесения приговора пытался отыграть назад. Такое нередко случалось, и позже Блейк написал книгу о том, как Вика арестовали, судили и посадили в тюрьму.

– Доберись до него раньше прессы. Писатель из него так себе, но наплести может с три короба.

– Сэр.

– И уж чтобы расследование было всесторонним, – продолжал Паррс, нанося мне сокрушительный ответный удар, – рассмотри возможность того, что объектом покушения был ты.

– Как, по-вашему, я должен это сделать?

– Ну, поразмысли. Если будешь ошиваться в округе, попытку могут повторить, вот тогда поймем наверняка. Сдается мне, мы оба знаем, кто затаил на тебя злобу.

Я изо всех сил пытался сделать вид, что никого не припоминаю, но Паррс меня раскусил и ухмыльнулся:

– Сходи к нему, поболтайте, обменяйтесь новостями…

– Не представляю, каким образом, – возразил я.

– Я слышал, у него клуб в городе…

Я ничего не сказал, и Паррс кивнул, давая понять, что вопрос закрыт.

– Теперь, когда Сатти еще больше не в себе, чем обычно, тебе понадобится помощь. Пригляд. Я даю тебе нового напарника.

Мне показалось, что я ослышался.

– Учитывая результаты экзаменов и текущую ситуацию, я повышаю тебя до детектива-сержанта. Ответственности больше. Стресса больше. Денег – ненамного. Чейз в ответ на это решение сказала, что ты и своей задницей управлять не в состоянии. Докажем, что она ошибается?

– Кто напарник? – спросил я.

– Констебль Блэк. Ты ее знаешь.

– Констебль Наоми Блэк?

Паррс поморщился, когда я назвал ее по имени, но кивнул. Удивительно. Однажды она помогла мне с наружным наблюдением и произвела впечатление разумного и трудолюбивого профессионала, чья цель – построение карьеры.

Потеряла цель, что ли.

Паррс ответил на вопрос, написанный на моем лице:

– Она только что перевелась в уголовный розыск, и когда я спросил, не желает ли кто поработать с Эйданом Уэйтсом, руку подняла только она. Молодая еще, глупая.

– Она хорошая, – сказал я. – Помогала мне в прошлом году.

– Верно, в деле Зубоскала, – заметил Паррс. – Помню. Ты его почти раскрыл. Может, на этот раз тебя ждет успех? – Он взглянул мне за спину.

У меня возникло нехорошее предчувствие. Я обернулся. Ну разумеется, Наоми Блэк все это время стояла на крыше. Делала вид, что смотрит себе под ноги.

– Я решил, что констеблю Блэк будет полезно уяснить, на что именно она подрядилась, – сказал Паррс. – Нашему мальчику надо поспать, Наоми. Отвезешь его домой? Жду вас в понедельник утром, отдохнувших и рвущихся в бой.

Я плохо знал Наоми Блэк, но понял, что она пришла сюда не по своей воле; ей было неловко, оттого что она все слышала. Наоми отошла от двери и стала спускаться по лестнице. Я собрался пойти следом, но Паррс подошел ко мне:

– Кстати, Эйдан…

Я обернулся.

– Если думаешь, что настало время заглянуть в свою душу, то я избавлю тебя от хлопот. У тебя ее нет.

Я посмотрел в его красные глаза.

– Ты давно продал ее мне. Ты нужен мне на этом корабле, сынок. – Паррс улыбнулся акульей улыбкой. – Ты ведь не бросишься за борт? И держи свое хозяйство в штанах. – Он кивнул на Наоми. – Это приказ.