Цена страха

Он осекся и умело покраснел. Герцог Десмонд немедленно возразил:

– Я не могу принять такой дар, милорд. Праматерь Агата будет возмущена моей дерзостью.

– Ваша светлость, давайте испросим совета у святых отцов!

Они призвали на помощь нескольких епископов и мать-настоятельницу агатовского монастыря. Духовные особы, посовещавшись около часа, сообщили, что в данном случае Праматери не будут против, а боги не разгневаются. Феодалы радостно ударили по рукам. Герцог Десмонд даже позволил себе улыбку и повелел всему войску, кроме вахтенных, отдаться празднованию.

Виттор вовремя оказался рядом и предложил свое общество одному из военачальников герцога – полковнику Блэкберри.

– Вы не знаете лучших мест Уэймара, милорд, а я почту за честь стать вашим провожатым!

Дело было не в Блэкберри, точнее, не столько в нем, сколько в его грее – Рихарде Софии Джессике рода Агаты. Грей, конечно, пошел за господином, а Виттор взял с собой Мартина: «Учись, братишка! Смотри и слушай».

Часа хватило Виттору, чтобы все понять на счет полковника. Тот был славен, многоопытен, самодоволен – и совершенно лишен фантазии вне военной сферы. Все его воинские мечты уже воплотились, а о чем еще можно мечтать, Блэкберри не знал. Потому герцог и доверил ему сына: полковник никогда не предал бы Ориджинов – просто не смог бы придумать, зачем.

Виттор привел его в трактир, где собираются ветераны, и стал расспрашивать о ратных подвигах. Полковник отвечал охотно и довольно громко – говорить тихо он разучился еще в чине лейтенанта. Посетители трактира навострили уши. Полковник заметил это, присмотрелся к публике, признал в ней служивый люд и повелел:

– Сдвиньте столы, воины. Кто желает слушать, присоединяйтесь к нам.

Как любой, кто уверен в своей важности, Блэкберри любил поговорить. Теперь ему хватало слушателей, и он не нуждался ни в братьях Шейланд, ни в Рихарде. Улучив хороший момент (полковник как раз упомянул женщин), Виттор спросил:

– Милорд, скажите кстати, позволено ли греям иметь ммм… сношения с дамами? Я знаю один весьма недурной цветник, быть может, лорду Рихарду будет небезынтересно…

– Да, ступайте, – легко согласился полковник.

Из вежливости Виттор оставил с ним Мартина, а сам увел Рихарда из кабака. На улице Ориджин сразу заявил:

– Не пойду в бордель. Нечего мне там. Когда хочу женщин, я беру дочек графов.

На взгляд Рихарду было лет двенадцать. Вероятно, единственным его плотским опытом была сиська кормилицы.

– Конечно, милорд, – согласился Виттор. – Простите мое глупое предложение.

– Нет, я рад, что вы меня увели. Засыпаю, когда слушаю байки Блэкберри.

– Он – славный полководец, – на всякий случай ввернул Виттор.

– Да конечно, ясное дело, – отмахнулся Рихард. – Идемте в какое-нибудь достойное место.

Виттор прикинул, что может на языке младшего Ориджина зваться «достойным». Вряд ли церковь или собор – Рихард не слишком-то излучал благочестие. Вряд ли другой кабак – маловат он, чтобы ценить выпивку. Точно не театр.

– Могу предложить прогулку по стенам Уэймара, либо старый маяк.

– Старый маяк? – спросил Рихард.

– С него прекрасный вид на озеро. Но маяк изрядно поврежден, мало кто сумеет залезть…

– Туда и пойдем!

По дороге Рихард болтал почти без умолку: о войне, о Первой Зиме, об испытании на кайра, о ковке мечей, о технике боя. Виттор направлял его вопросами и думал: мало. Среди всяких кайров да полковников грею Рихарду редко удается поболтать, сейчас-то он отводит душу, но этого мало для настоящей симпатии. Он должен уехать в Первую Зиму с уверенностью, что Виттор – его друг. Такой, чтобы законы чести, нерушимое слово, рука помощи – и все прочее, во что верят северяне.

Виттор осторожно прощупал почву:

– Полагаю, милорд, вам очень повезло с братом. Говорят, молодой лорд Эрвин весьма умен…

Рихард фыркнул. Тут же спохватился:

– Эрвин – агатовец. Не бывает глупых внуков Агаты.

– Милорд, вы сказали: агатовец, но не сказали: Ориджин. Что-то помешало вам назвать Эрвина гордым именем вашей семьи?

– Слава моей семьи выкована легендарными воинами! – отчеканил Рихард.

Виттор помолчал, изобразил недоумение. Сработало – Рихард вновь заговорил. Он был из тех, кому важно сказать, а не услышать.