Плющ на камне

– Здравствуйте! – сказал я, не доходя до бездомного метра два. Отсюда я смог разглядеть его лучше – это был мужчина лет пятидесяти, склонный к полноте. На нем было серое драповое пальто все в саже или мазуте, а может и в том, и в другом. Лицо его тоже было перепачкано чем-то черным. Только сейчас я увидел, что он сидел возле потухшего выложенного из камней очага, которые, по всей видимости, он собрал возле путей. Очаг порядком замело снегом, но все же, по какой-то причине на нем снега было совсем не много, как и на бездомном. Странности этой я не придал значения, мне было не до таких мелочей. Человек раскачивался вперед-назад, что-то бормотал себе под нос. Подойдя вплотную, я еще громче произнес: «Здравствуйте!». В ответ он повернул в мою сторону голову и кинул на меня взгляд, полный отчаяния и отрешённости. Когда наши глаза встретились, он замер и замолчал. Но это длилось секунды две от силы, потом он снова начал раскачиваться и принял прежнее положение, что-то бормоча себе под нос.

– Здравствуйте, меня Макс зовут, – начал я снова,– вы не знаете, где все люди? Со мной случилась странная вещь, я ехал на электричке домой, уснул, проехал свою станцию. Что это за станция, что это за город? –сказал я как можно громче, но бродяга качался взад-вперед и мычал, не обращая на меня никого внимания.

– Ты слышишь меня?! – воскликнул я, теряя терпение. После этих слов сидевший сильно вздрогнул, повернул медленно голову в мою сторону, взгляд его просветлел. На секунду мне показалось, что он даже слегка улыбнулся мне.

– Знаете, молодой человек, – начал он тихо, – Христос был евреем, говорил он на арамейском языке и спасал еврейский народ. Он был проповедник и яростный сторонник истины, проповедовал на улицах, путешествуя из города в город. Он был бродяга. – По акценту я сразу понял, что говорящий был земляком Христа. Очень занимательно было слушать речь еврея о еврее.

– И воспитывала его мать как еврея. Отец Христа, к которому он обращался, был Яхве, тоже Бог евреев и еврейский. Вы в курсе, что у христиан три Бога?– как бы округляя глаза в каком-то припадке, продолжал бездомный.

– Бог – Сын, Бог – Отец, Бог – Дух Святой. Христиане многобожии. – Последние два слова он выдавил с огорчением и как-то тихо, как бы боясь быть кем-то услышанным.

–Причем тут это?! – с недоумением воскликнул я,– станция какая? Город какой? Говорю же тебе, я проспал остановку. Из-за пурги не могу покинуть терминал, этот странный снег не дает мне дойти до остановки. Где все люди? Что здесь происходит?! – теряя терпение и переходя на крик, перебил я. Но бродяга гнул свое:

– Он был против не только действующих устоев, он презирал их, говоря и проповедуя об этом в храмах. Он говорил, что он сын Бога и дарует новый завет.– Мой собеседник не на шутку разгорячился и, смотря куда-то вперед, будто с нами был кто-то еще, продолжал:

– Ну, допустим, придёт сейчас блогер, имеющий, к примеру, тысячу подписчиков, в храм. Включит прямую трансляцию, начнет проповедовать, что, дескать, «я вам даю новую веру, я сын Божий». Иии? – он развел руками в исступлении.

– В лучшем случае его заберут в полицию, а то и вовсе никто не заметит. Как? Скажи мне, как? Как могло так произойти, что Христос оставил такой след? Как так его послушали, что послужило тому? Бродяга на улице, кричащий, питавшийся подаянием, мог повлиять на весь мир? Вы понимаете? Он был бунтарь, он рушил вековые устои евреев! Немыслимо! Вдумайтесь, крест, которому поклоняются христиане,– это орудие казнив римской империи. Его убили крестом.–После этих слов бродяга всхлипнул, закрыл лицо грязными руками и зарыдал как маленький ребенок. Я отшатнулся от него в состоянии полного недоумения. «Да, видимо, у него не в порядке с головой», – подумал я. Но решился попытаться снова.

– Послушай, я проспал станцию. Где мы? – угрожающие спросил я, в надежде, что это подействует. – Что эта за станция, что за город?

Вдруг он вздрогнул и медленно опустил руки, лицо его просияло. Снег падал строго вертикально, ветер совсем стих. Мой электровоз стоял на путях, словно не было ничего до и не будет после. Только электричка, я и снег, – какое-то состояние вакуума, состояние пустоты, чувство нереальности происходящего вокруг. Как если бы я уснул в пути на сиденье вагона, и до сих пор там, а все происходящее сейчас снится мне. Сидевший вдруг дернулся и вытянул руку вперед, указывая в направлении движения состава. Жест его меня немного испугал – было в нем что-то необъяснимое и пугающее. Несмотря на холодную погоду, я все же почувствовал холодок, пробежавший по спине. Окончательно поняв, что он сумасшедший и узнать от него хоть какую-нибудь полезную информацию не удастся, разговаривать с ним не стал.