Когда я оказалась в Балаклаве, уже стемнело. Я припарковалась около дома и заметила, что из соседнего окна на меня смотрела женщина. Я поздоровалась с ней кивком головы, но она ничего не ответила. Сашин «лансер» и какая-то девица в нем – наверное, я смотрелась странно.
В доме было чисто и аккуратно, словно хозяйка уехала в отпуск, а перед этим сделала генеральную уборку. Праздничная посуда расставлена в серванте, все книги на местах, диван и кресла накрыты покрывалами. На столе – ни крошки. Я стояла в гостиной, где мы с Татьяной Леонидовной всегда пили чай. Ничего не изменилось. Сашины фотографии на стенах. Едва сдерживая слезы, я сняла одно фото. Саша улыбался нереальной солнечной улыбкой. Так больше никто не умеет.
Дальше я прошла в спальню Татьяны Леонидовны. Кровать была аккуратно застелена. Около нее, на тумбочке, еще одно фото. На нем Саша был маленьким. Я не сразу заметила, что плакала уже почти в голос. В доме стояла абсолютная тишина, нарушаемая только моими шагами и тиканьем настенных часов в гостиной. И теперь – плачем.
На кухне едва уловимо пахло едой, как будто недавно готовили. Вся посуда вымыта и аккуратно разложена на сушилке. Чайник стоял на плите, словно его только что вскипятили. Я дотронулась до него рукой, уже готовая обжечься. Но он был холодным. Чудес не бывает, Саша.
Я вернулась в гостиную и встала посреди комнаты. Теперь это мой дом. Как я смогу сделать в нем ремонт, когда тут все ждет прежнюю хозяйку? Как я смогу вообще здесь что-то переделать? Разбирать чужие вещи, что-то выкидывать? Как? На глаза попался фотоальбом, он стоял на книжной полке. Я взяла его в руки и села на пол.
Старые черно-белые фотографии, на которых семья Полянских была вместе: красавица мама, обаятельный папа и невероятно улыбчивый малыш. Семья, которой больше нет. Я перебирала снимки, внимательно вглядываясь в каждый из них. Сколько всего уходит в прошлое, в какое-то странное небытие. Куда? Когда-то я и останусь просто изображением на плотной бумаге. Может быть, кто-то тоже будет помнить обо мне. Я отложила фотографии в сторону и горько заплакала. Сколько ни пытайся стать сильной, боль найдет в тебе слабое место и ударит туда снова. Невозможно отрастить броню на все случаи жизни.
Мне казалось, что если я еще хоть немного останусь в этом доме, то сойду с ума от его тишины и покоя. Нужно было с кем-то поговорить. Даже не поговорить, а просто побыть рядом. Я не знала, свободен он или нет. Он не знал, что я уже в городе.
«Можно, я к тебе приеду прямо сейчас?»
Я отправила сообщение Мише и только тут вспомнила, что так и не прочитала то, что он прислал. «Давай отметим твое возвращение?», писал он тогда. Ответ пришел моментально:
«Смотря, сколько это займет времени. Я скоро домой, боюсь, не успеешь»
«Я ближе, чем ты думаешь»
Я мгновенно встала, взяла ключи от машины и вышла из дома. Фотографии так и остались лежать на полу. Миша был единственным человеком, которого хотелось сейчас видеть. Может быть, все это я придумала и он не поймет моего состояния и этой странной тяги к нему. Может быть. Но так хотелось верить в обратное.
Я помнила, как в период нашего новогоднего сумасшествия, иногда мы сидели или лежали, обнявшись. Это могло продолжаться очень долго, час или два. Нам не нужно было ничего говорить, мы как будто восполняли дефицит спокойствия и доверия друг у друга. Без слов, просто быть рядом, думая о чем-то своем. Может быть, поэтом я сейчас так нуждалась в Мише?
Я ехала до Казачки1 по памяти. В автосервисе еще горел свет, значит, Миша работает. Готова поспорить, он точно не ожидает меня увидеть, несмотря на нашу переписку. Я припарковалась, вышла из машины и не спеша подошла к дверям. Сердце не выпрыгивало из груди, я не волновалась. Как будто я не была тут всего пару дней.
Когда я вошла, Миша был занят работой и не заметил меня. Его непослушные волосы были забраны в высокий пучок, из-под красного рабочего комбинезона выглядывала белая футболка, а из-под нее – кончики серых механических крыльев.
– Привет, Художник, – сказала я.
Миша поднял голову и несколько мгновений молча на меня смотрел. Мои уставшие заплаканные глаза не могли точно распознать выражение его лица, что-то снова случилось со зрением. Потом я заметила, как он улыбнулся.
– Александра, – медленно сказал он. – Быть не может. Ты ли?
– Я, – я тоже попыталась улыбнуться.
Он отошел от машины, вытер руки и приблизился ко мне.
– У тебя все в порядке? – спросил Миша, удивленно глядя на меня.
Наверное, я выглядела так себе.
– Обними меня, – сказала я.
– Я грязный.
– Плевать.
Он медленно подошел ко мне, глядя прямо в глаза. Наверное, пытался угадать мое настроение. Мне так хотелось, чтобы у него получилось.
– Моя девочка, – ласково сказал он.
Миша заключил меня в объятья, я крепко прижалась к его груди, вдыхая запах машинного масла. Он гладил меня по волосам, а я беззвучно плакала. Не знаю, сколько времени мы так простояли. Наконец, я подняла голову и посмотрела на него.
– Ты скажи, если я не вовремя…
– Все в порядке. Я почти закончил. Впрочем, закончить я могу и завтра.
Я несмело улыбнулась.
– Прости, что я так внезапно. Даже не предупредила, что вернулась.
– Все в порядке, – повторил он.
– Миш…
– М?
– Татьяна Леонидовна умерла.
– Соболезную. А кто это? – спросил он.
– Это Сашина мама. Если бы я не уехала, этого бы не произошло.
Я снова заплакала и уткнулась лицом в его грудь.
– Но при чем тут ты? Что с ней случилось?
– Сердце, – хлюпая носом, ответила я.
– А что ты такого сделала?
– Я уехала, а надо было остаться с ней рядом.
– Ты не обязана сидеть с кем-то.
– Но я должна была поддержать ее. Ведь у нее вообще никого не осталось, кроме меня.
– Ты опять берешь на себя слишком много, – с укором сказал он. – Во-первых, от тебя это все точно не зависело. А, во-вторых, ты помнишь, в каком ты была состоянии? Тебе нужно было уехать. Просто так случилось.
Он говорил так спокойно, что я хотела ему верить. Эти слова мне были очень нужны сейчас. Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга. Потом он наклонился ко мне и поцеловал в губы. Я закрыла глаза и перестала о чем-либо думать. Миша целовал меня все уверенней. Как же я по нему соскучилась.
– Кажется, работа на сегодня закончена, – с улыбкой произнес он. – Выпьем?
– Ты ужасный человек, – сказала я. – Что ты со мной делаешь?
– Я так понимаю, ты согласна.
Мы вышли на улицу с двумя бокалами виски. Миша предусмотрительно держал бутылку отличного вискаря в мастерской. Я достала сигареты и закурила.
– Я думал, ты бросила, – сказал он.
– Я тоже так думала.
– Ну, рассказывай, какие выводы от поездки, – расслабленно попросил он. – Как тебе вулканы?
Я выдохнула дым сигарет.
– Смешанные. У нас очень, очень большая страна. Если бы мы могли экспортировать снег, то жили бы намного лучше. А на вулканы я так и не попала.
– Да ну? – удивился Миша.
– Ну, да. Я уже договорилась с гидом и он приехал, как узнала о том, что умерла Татьяна Леонидовна. И я отказалась от поездки.
– Жалеешь?
Я задумалась.
– Есть немного.
– Значит, придется ехать еще раз.
Я ухмыльнулась.
– Знаешь, что еще? Я люблю одиночество, но, кажется, впервые оно было мне в тягость. Как будто про меня забыли. У всех продолжается своя жизнь, а я из нее выпала, словно меня нет. Это даже страшно. Потому что я есть, но ни одному человеку до меня не было дела.
– И мне тоже?
Я пожала плечами.
– Наверное. Не знаю…
– Я думал о тебе.
– И что ты думал? – прищурив глаза, спросила я.
Виски начинал действовать. Миша закурил. Я снова заметила, какие у него красивые руки.
– Представлял нашу встречу после твоего возвращения. И уж точно не думал, что она будет такой. Хотелось тебя впечатлить, а ты пришла такая домашняя.
– Домашняя? – удивилась я.
– Ну, да. Посмотри на себя: треники, футболка. Я такой тебя никогда не видел.
Я только сейчас заметила, что даже не переоделась, выходя из дома. После смерти Татьяны Леонидовны я вообще перестала думать о том, как выгляжу.
– Черт, прости. Я была на другой волне.
– Нет, не извиняйся. Тебе идет. Я вообще хотел бы оказаться с тобой дома. Посмотреть три части «Властелина колец» за один раз. Есть чипсы, пить чай из старых кружек. Ты будешь в этих трениках с вытянутыми коленками и волосы вот так небрежно на затылке заберешь. Оденешь майку, а я буду любоваться твоими голыми плечами.
– Ты забыл, что мы должны обожраться дешевыми пельменями и уснуть на неудобном диване в обнимку в крошках от чипсов, – с улыбкой сказала я.
– Точно. Во всем можно найти свою красоту, – довольно сказал Миша. – Давай будем иногда устраивать?
– Я не против.
Виски полностью овладел мной, и я перестала винить себя во всех грехах. И почему это не происходит так же легко, когда я трезвая?
– Что будешь делать дальше? – спросил Миша.
– Я? Не знаю… Ясно одно – жить останусь в Севастополе. Татьяна Леонидовна завещала мне свой дом.
– Ого, – удивился Миша, – неплохой подарок.
– Нельзя же быть настолько прагматичным! – возмутилась я.
– Дело не в прагматичности. Свой дом – это действительно круто. Я бы не отказался от такого наследства. Выходит, ты действительно много значила для нее.
Я замолчала. Миша поспешил сменить тему.
– Слушай, давай сбежим на несколько дней? – предложил он.
– Честно говоря, мне не хочется больше никуда ехать. Мне катастрофически не хватает обнимашек, крошек от чипсов на старом диване и растянутых маек.
Он подошел ко мне сзади и обнял за плечи, я положила свою голову ему на руку.
– Мы никому ничего не скажем, отключим телефоны. Накупим чипсов и уедем куда-нибудь. Не будем думать ни о прошлом, ни о будущем хотя бы несколько дней. Не будем вообще думать.
– Как в новый год? – спросила я.
– Ты схватываешь на лету, – довольно сказал Миша.
– Это было бы круто, но… мне кажется, сейчас не самое подходящее время. Я еще не пришла в себя после…
Миша не дал мне договорить.
– Просто скажи «да» и перестань все усложнять. Это именно то, что тебе сейчас нужно.
Я запнулась. Откуда ему знать, что мне нужно?
– Я…
– Скажи «да».
Я вздохнула. Это все не слишком правильно.
– «Да», – шепотом сказал Миша и поцеловал меня в шею.
– Что ты делаешь?
– Помогаю тебе. Обещаю миллиард обнимашек каждый день. Тебя потом тошнить от них будет.
Он развернул меня к себе лицом. Мой взгляд плохо фокусировался, было сложно сосредоточиться на его глазах. Но они были такими добрыми сейчас, такими внимательными и уютными. Этот странный человек хочет мне помочь? Почему? Саша, хватит отказываться от помощи, ведь она тебе на самом деле нужна. Нельзя всегда быть одной.
– Да, – сказала я.
– Умница, – Миша поцеловал меня в лоб, – завтра же выезжаем. А, знаешь, зачем ждать завтра? Поехали сейчас?
– Что? – удивилась я. – Как сейчас? Мы же выпили. Кто поведет?
– Блин, точно, – смеясь, сказал он, – но мы можем рискнуть.
– Нет. Ни в коем случае. Я больше не сяду за руль пьяной, – отрезала я.
– Я и забыл, какая ты упрямая. Спорь со мной, мне это нравится. Но иногда соглашайся.
Я не понимала, шутит он или говорит серьезно. Его взгляд был очень хитрым, как раньше. Я действительно хочу провести с ним несколько дней наедине, глупо себя обманывать.
– И куда мы поедем? – спросила я.
– А куда ты хочешь?
– В какое-нибудь тихое место, чтобы там не было ни души. Чтобы можно было купаться по ночам и ходить голышом прямо по пляжу, – сказала я.
– Смело, – Миша приподнял одну бровь. – Замерзнуть не боишься? Ночью еще холодно.
– Ладно, тогда голой я буду ходить дома.
– Александра, я тебя не узнаю. Это Камчатка на тебя так повлияла? Там все такие дерзкие?
– Это не Камчатка. Это виски. Завтра мне будет стыдно, – сказала я.
Миша посмотрел на часы.
– Завтра уже наступило. Тебе стыдно?
– Нет.
Я улыбнулась. Кажется, это уже было с нами.
В начале третьего мы ввалились в мой номер. Администратор отеля сделала нам замечание и пригрозила вызвать полицию, если мы будем шуметь. Миша закрыл дверь и, не зажигая свет, немного грубо толкнул меня на кровать. Потом он устроился рядом и сказал:
– Секса сегодня не будет.
Я озадаченно на него посмотрела. Все указывало на обратное.
– Нет, малыш, даже не проси. Ты бы видела, какой ты пришла ко мне. Измученная, уставшая. Тебе действительно нужен не секс, а обнимашки. Тем более я обещал.
Мне показалось, что Миша шутит. Но он заботливо снял с меня кроссовки, стянул штаны и толстовку, и отнес в ванную.
– Даю тебе пятнадцать минут, иначе меня вырубит. А это не в твоих интересах, потому что тебя ждет кое-что приятное.
Он вышел и закрыл за собой дверь.
Вот это поворот. Циничный и наглый Миша, оказывается, на самом деле заботливый и нежный мужчина? В жизни бы не поверила! Я быстро приняла душ и почистила зубы, размышляя о том, что же именно меня ждет. Честно говоря, я и правда рассчитывала на секс и даже расстроилась.
Миша не уснул. Когда я вышла, он сидел на кровати в одних джинсах. Мои глаза привыкли к темноте, я хорошо его видела.
– Ты красивый, – сказала я.
Он ухмыльнулся.
– Спасибо. Ложись.
Я легла на кровать.
– На живот.
Он снял с меня полотенце и тяжело вздохнул.
– Ты ничуть не изменилась. Тренировалась в дороге?
Я угукнула.
– Твое упорство впечатляет. Я соскучился. Будешь смеяться, но мне иногда снятся фрагменты наших новогодних похождений. Самые интересные.
Его теплые руки коснулись моей спины.
– Рельсы-рельсы, шпалы-шпалы… – с улыбкой проговорил он.
Я рассмеялась и захотела подняться, но он не дал этого сделать. Уверенно, но нежно, Миша начал делать мне массаж спины. Я хотела что-то ответить, но говорить было так тяжело, поэтому иногда я просто мычала от удовольствия и, наконец, окончательно расслабилась.
– Ты мое мучение, Александра. Хочется быть с тобой грубым, настолько ты меня заводишь. Но ты такая хрупкая и нежная, не смотря на весь свой гонор, что я вряд ли когда-то настолько обнаглею. А так хочется, ты бы знала.
Я слышала, как он улыбался. Мне нравился его голос, сегодня немного охрипший от виски и сигарет. Он так много курит. Это все, непременно, плохо кончится. Когда-нибудь, но только не сейчас… Граница реальности и сна стиралась, я порой переставала понимать смысл его слов. Было тепло и приятно, я больше не чувствовала себя одинокой. Перед закрытыми глазами мелькали дорожные указатели, огни приборной панели, Балаклава, кладбище, бесконечные номера гостиниц… Мир вокруг приятно покачивался, словно убаюкивал меня, а Миша все говорил и говорил что-то откровенное и милое одновременно…
Когда я открыла глаза, в номере было светло. В теле чувствовалась легкость, которой я давно не ощущала. В ванной шумела вода, Миши рядом не было. Вчера был долгий день. Я повидалась с Ваней, узнала о наследстве, побывала на кладбище и в новом доме. Именно из его звенящей тишины я сбежала в автосервис к своему механику. Мы вместе напились, а потом приехали сюда… и на этом все? Кажется, да.
Дверь ванной открылась, оттуда вышел Миша в одном полотенце.
– Как спалось? – спросил он.
– Отлично, спасибо, – я немного растерялась.
Он повернулся спиной и стал вытираться. Мой взгляд приклеился к механическим крыльям, вытатуированным на его спине. Словно почувствовав это, Миша обернулся, но ничего не сказал.
– Мы же вчера не… не… ну, в общем… – замялась я.
– Нет, мы не спали вместе. То есть спали, конечно, но не в том смысле, – сказал он. – Саша-Саша, дурной тон – не помнить то, что было вчера. Я надеялся тебя впечатлить. Как ты себя чувствуешь?
– Отдохнувшей.
– Рад это слышать, – он снял полотенце и остался без всего.
Я поспешила перевести взгляд в сторону.
– Я не настолько благородный, чтобы сказать «не благодари меня». Нет, благодари. Это все из-за массажа, который я тебе вчера делал. А еще я целую ночь тебя обнимал, ты отлежала мне все руки. И, Саша, не веди себя как школьница, что ты там не видела.
Я рассмеялась и накрылась одеялом с головой. Точно, вчера же был массаж! У Миши волшебные руки. Массажист-автомеханик. Очень любопытно.
– Спасибо, – пробубнила я из-под одеяла.
– Я надеюсь, ты не передумала насчет нашего побега? Впрочем, какая разница. Если мне придется тебя украсть, это будет даже интересно.
– Не передумала, – сказала я, снимая одеяло с головы.
Миша надел джинсы и сел на кровать. От его волос пахло моим шампунем.
– Ты пользуешься бальзамом для волос? – спросила я с улыбкой.
– Само собой, – со смехом ответил он. – И маски делаю. Дашь свои попробовать?
– Ты ненормальный, – сказала я.
– А ты? – хитро улыбнувшись, спросил он.
Я не успела ничего ответить, как он поцеловал меня.
– Уборка номеров! – раздался из-за двери противный женский голос и в дверь постучали.
Я невольно рассмеялась, вспомнив вчерашний разговор с этой женщиной.
– Нам пора, – сказала я. – Ты можешь как-нибудь ее задержать? Мне тоже надо в ванную.
– Легко, – сказал Миша и улыбнулся. – Бегом в душ!
Глава 4.
Спустя два дня мы отправились в дорогу. Как я ни просила Мишу рассказать, куда мы поедем, он ничего не говорил. Только улыбался и уверял, что я буду довольна. Мы двигались в сторону Симферополя, но потом и он остался позади.
Миша водил старую черную «хонду прелюд» последнего поколения и делал это очень уверенно. Даже дерзко. Миша гонял по строящейся Тавриде, порой опасно подрезая изредка встречающиеся машины. Такой стиль вождения вполне соответствовал его характеру. «Хонда», не смотря на свои годы, была крайне резвой машинкой и имела двести лошадей под капотом. На ее пассажирской двери было нарисовано семь маленьких аккуратных белых звездочек. Я могла только догадываться об их смысле по хитрой ухмылке водителя.
Почти всю дорогу мы ехали молча. Не часто бывает, когда наедине с другим человеком так легко молчать. Миша не навязывал тем для разговоров, казалось, он был погружен в себя. Я тоже углубилась в свои мысли, которые легко текли под шелест колес по новому асфальту.
Всю жизнь я изо всех сил сопротивлялась тому, что со мной происходило. Отношения с Димой, гибель Саши – мое прошлое – это сплошная борьба с обстоятельствами. С одной стороны это правильно, а с другой – на войну всегда уходит слишком много сил. Я ведь обещала себе принимать жизнь, и, кажется, сейчас самое подходящее для этого время.
Я закрыла глаза под солнцезащитными очками и расслабилась. Тепло весеннего солнца, дуновение ветра, внимание этого странного мужчины – я здесь и сейчас, и, честно говоря, мне на самом деле хорошо. Миша везет меня черт знает куда, от меня требуется всего ничего: довериться его выбору и получать удовольствие. Я бы не сказала, что хорошо знала его, но вряд ли он может затеять что-то такое, что поставит меня в тупик в плохом смысле этого слова.
С похожим чувством я проснулась вчера утром, когда впервые провела ночь в своем новом доме в Балаклаве. Накануне вечером мне было страшно от его строгой тишины. Но как только я легла спать (я пока не решилась переночевать в спальне и уснула на диване в гостиной), я моментально отключилась. Сон был ровный и спокойный. Я выспалась и утром была полна сил. Дом грел меня своим теплом. Ведь там меня действительно любили. Глупо подчиняться страхам, которые не имеют под собой никакой основы, кроме расшатанных нервов. Чего я боялась в этом доме? Приведений? Меня пугала только боль, которую я испытала, потеряв близких людей.
Я взглянула на Мишу. Он сосредоточенно смотрел вперед, нахмурив брови от яркого солнца. Мне кажется, я никогда не видела его в солнцезащитных очках. Может быть, он не случайно появился в моей жизни? В Мише было что-то такое, что не давало сказать ему «нет». Я чувствовала, что могу быть с ним собой, именно такой, какая есть, со всеми своими минусами и страхами. Минусы он превозносил, а над страхами от души смеялся. Мне нравились его бесцеремонность и грубость. В них всегда чувствовался какой-то едва уловимый шарм, только ему присущий. Такая маленькая деталь, но если бы ее не было, Миша бы моментально превратился в пошлого хама, в сторону которого я бы никогда не посмотрела. Как ему это удается?
Мне нужно снова научиться доверять людям. Да, мы не идеальны. Меня могут предать или обмануть, а могут дать то, в чем я нуждаюсь. И я тоже должна отдавать что-то в ответ. Миша кажется циничным и грубым, но я видела его другую сторону. На самом деле, он мягкий и добрый. Жаль, что он показывает это так редко.
Немного не доезжая до Керчи, Миша свернул с трассы и сказал:
– Скоро будем на месте. Мы едем на Генеральские пляжи.
– Только интроверт может притащить девушку в такую глушь. Ну, или маньяк. Хотя интроверт скорее – сказала я, выйдя из машины. – Как же тут красиво!
– То есть на роль маньяка я не тяну? – с улыбкой спросил Миша.
За моей спиной раскидывалась цветущая крымская степь, по которой мы только что гнали со скоростью девяносто километров в час. Маленькие дикие тюльпаны, сочная зеленая трава и уйма каких-то незнакомых мне цветов устилали поверхность земли, насколько хватало взгляда до горизонта. Я стояла на обрыве и смотрела вперед – там был Азов. Внизу виднелся пляж, усыпанный кремовыми ракушками. Больше всего этого меня радовало только полное отсутствие людей.
– Я исколесила всю страну, но только в Крыму чувствую себя по-настоящему свободно, интересно, почему? Даже маньяк-интроверт меня не напрягает.
Миша подошел ко мне и обнял за плечи.
– То ли еще будет, – мягко сказал он.
Я подняла на него взгляд, но Миша смотрел на море. Странный парень. В который раз я это говорю?
Мы спустились вниз и оказались на диком пляже. Такие же ракушки я видела на Бугазской косе у нас под Анапой. Я ухмыльнулась. «У нас». Крым стал моей второй родиной. Только запах был разный. Не знаю, чем это можно объяснить, но Крым, с той самой первой поездки в Севастополь, пахнет для меня как-то особенно. Ярче, вкуснее. По-настоящему. Я легла на нагретые солнцем ракушки и закрыла глаза. Шум волн, мелкие капельки соленых брызг, изредка долетающие до лица и особый, родной запах близкой по духу земли. Я ни с чем не могла бы сравнить его, он был скорее ощущением спокойствия и умиротворения. Наконец-то я дома.
Миша устроился рядом и взял меня за руку. Я не открывала глаз, он молчал. Счет времени остановился. Было такое чувство, что мы пролежали в этом нереальном дзэне несколько часов.
– Я бы что-нибудь съел, – откуда-то издалека раздался голос Миши.
– Закажи пиццу, – лениво сказала я.
– Тут даже телефон не ловит. Лучшего места я не встречал.
– В тайге тоже не ловит, но тут теплее, – улыбнувшись, сказала я. – Спасибо.
– Мне нравится, когда ты довольна. Но сейчас нам пора ехать, чтобы найти жилье. И еду, конечно, тоже.
Я сделала недовольную гримасу.
– Мы сюда еще вернемся, обещаю. Например, сегодня ночью.
Когда мы заселились в гостевой дом, уже наступил вечер. Мы остановились в маленьком курортном поселке с претенциозным названием Золотое, который граничил с Караларским заповедником – куда днем и привез меня Миша. Знаменитые Генеральские пляжи уютной россыпью тянулись по его прибрежной полосе. Излюбленное место туристов-дикарей и даже нудистов. Я же хотела щеголять голышом по пляжу, вот и получила. Мне нравилось, что Миша был так внимателен к моим словам, но порой он сильно преувеличивал их значение.
Мы поселились в тихом мини-отеле. Одни номер на двоих, спасибо. Администратор даже не стала уточнять – одна двуспальная или две односпальные кровати – и сразу выдала ключи от номера, в котором кровать была в единственном числе.
Честно говоря, я волновалась. Не смотря на то, что Миша действительно меня привлекал, я не была уверена, что все пройдет гладко. Одно дело весело провести несколько часов после пары бокалов виски, и совсем другое – три целых дня. Миша же выглядел абсолютно спокойным, как будто такие вылазки он совершает регулярно. Я прикусила язык. А вдруг так оно и было?
Ближе к ночи, как Миша и обещал, мы вернулись на «генералы», захватив с собой мангал, угли, еду и теплые вещи. Море сливалось с берегом и превращалось в единое темное пространство, которое в свою очередь соединялось с небом. Я чувствовала себя песчинкой на этом пляже. Вокруг – никого, только ночь и степь. Где-то есть люди, дороги, где-то кипит жизнь, а мы сидим на краю Крымского полуострова и смотрим в небо, которое только вдали от городов может быть настолько звездным. В этом было что-то дикое и первобытное. Сочетание страха перед всепоглощающей темнотой и восторга от того, что она в состоянии скрыть все, с чем ты не можешь справиться.