Элвинг сняла одну перчатку, сжала руку в кулак, а когда разжала, то из ладони вырвалось лиловое пламя. Оно трепетало, дышало, мерцало алыми и синими искрами. Ашри не таилась: висевшее над головой солнце слепило всякого, решившего взглянуть на искрящуюся стену, так что один маленький огонёк останется незамеченным.
– Корабль горел лиловым пламенем, – сказала она и сжала руку, погасив огонь. – Это последнее, что я помню. То, что мне кажется, я помню. И поэтому я поклялась, что не дам ему больше гореть во всю мощь и сжигать моих друзей.
Эб не ответил. Он подметил, что, кроме друзей, существует ещё множество не отмеченных в клятве категорий. Кроме того, это был мудрый и деликатный ворон, и он прожил на свете достаточно долго, чтобы не придавать значения громким словам. А вот принесённая лепёшка с мясом его порадовала.
Когда чёрные крылья растаяли в лазури небес, Ашри сверилась с солнцем и приступила к задуманному. Первым делом она раскрыла книгу там, где имелось более всего пометок: тот, кто делал их, касался страниц и впечатывал себя в память предмета. Если отпечаток был сильный, скрашенный эмоциями или жизненной силой, она сможет его извлечь. Раньше память вещей сама врывалась к ней в разум, не спрашивая разрешения. Но старик-олень поставил барьер, вложил в её руки ключ, чтобы она сама решала, когда открывать эту дверь.
Ашри сняла вторую перчатку, закрыла глаза и приложила ладони к страницам фолианта. Лиловое пламя вспыхнуло и растеклось, вбирая в себя книгу, но тут же погасло. Элвинг распахнула глаза и удивлённо вскинула брови.
* * *
Ашри влетела по лестнице, не обращая внимания на окрик хозяина «Бухты», и распахнула дверь:
– Орхи тебя дери, во что ты нас втянул? – выпалила элвинг.
– Бездна тебя, Ашри! – огрызнулся Клыкарь.
Элвинг оторопела, глядя на смуглую девицу-аллати, недовольно скривившую рот и вяло натянувшую простынь, прикрывая наготу. Переведя взгляд на Клыкаря, Ашри закатила глаза:
– Заканчивай тут, разговор есть, – буркнула она и хлопнула дверью.
Прислонившись к стене коридора, элвинг от нетерпения постукивала пальцами по корешку книги.
Первой из комнаты выскользнула девица и, что-то прошипев, скрылась на лестнице, виляя задом. Следом вышел Клыкарь, успевший натянуть штаны, и жестом пригласил Ашри войти.
– Прости, – выдохнула элвинг, скользнув взглядом по старым шрамам Грава. – Надо было постучать…
– Да брось, – рассмеялся Клыкарь. – Видела бы ты её лицо! И своё!
Бист запер дверь и, подцепив на столе кувшин, разлил лимру по кружкам:
– Остывшая, но не вчерашняя. Держи, – протянул одну Ашри.
Элвинг покосилась на кровать, сморщила нос и предпочла сесть на стул.
– Рассказывай, что такого важного случилось? – Клыкарь набросил покрывало на лежбище и сел следом, натягивая рубаху.
– Эта книга! – Ашри плюхнула паучьи истории рядом с Гравом. – И твой заказчик.
– Наш, – поправил Грав.
– Ты же знаешь о том, что я вижу.
– Потому ты и ценная половина нашего великолепного дуэта, – Клыкарь выудил из-под кровати сапог. – И я не сомневался, что ты изучишь книгу со всех сторон.
– Да, я прочла это! Ты же знаешь, как я «люблю» пауков. – Ашри сделала глоток и признала, что лимра отличная. – Так что требую доплаты за моральный ущерб!
– Брось, какая доплата? У нас всё поровну и твоя половина меньшая, – Грав пошарил под кроватью, выудил кружевной лиф, закинул его обратно и, наконец, нащупал второй сапог.
– Я ничего не увидела! – Ашри зарычала. – Или эту книгу не касалось ни одно потрясение, или кто-то очистил предмет.
– Очистил? – Грав нахмурился. – Такое возможно?
Ашри дёрнула плечами:
– Я не знаю. Обычно предмет без памяти молчит. А книга откликается, но я вижу пустоту. Я пробовала кварту раз. И все что я вижу – белое безмолвие и…
Ашри осеклась.
– И? – подался вперёд Грав.
– Да так, это не имеет значения.
– Всё имеет, ты же знаешь, – Грав слегка наклонил голову и прищурился.
Ашри вздрогнула, на миг увидев перед собой образ Рэда. Хотя ничего общего между бистом Севера и Красным Псом не было.
– Одна странность. Каждый раз, перед белой вспышкой на мгновение, столь быстрое, что не успеваешь ухватить. Я видела это.
Ашри взяла книгу и пролистала её, пока не нашла нужную страницу.
– Вот, – она показала на три точки, образующие треугольник. – Но они были внутри оттиска книги.
Клыкарь молча смотрел на крохотный рисунок у самого переплёта книги, слишком похожий на случайные пятна чернил. Кто-то хорошо постарался спрятать его.
– Может, память не стёрли, – предположил он, – а запечатали?
– Кто твой заказчик? Может, дело в нем?
– Сомневаюсь, – Клыкарь задумался. – Он обычный тхарука-караванщик. – Я не смог раскопать на него ничего, кроме восторженных отзывов и репутации честного торговца.
– И тебя это не насторожило?
– Ашри, – всплеснул руками Клыкарь. – Моя настороженность тает под блеском «драконов». Может, это ты слишком подозрительна?
– Может, – неожиданно согласилась элвинг, и, помолчав, добавила: – Пошли, пообедаем.
Они спустились и прошли мимо взъерошенного хозяина. Теперь Ашри разглядела его получше: коротышка бист в пёстром, как торговый развал, наряде, с ярким пером тука в петлице и золотым каффом на роге. Хозяин что-то прошелестел вслед, но слов элвинг не разобрала. Те явно предназначались лишь для ушей Грава.
– Что он сказал?
– Рафыр с юго-востока Мэй часто срывается на свой родной диалект, – улыбнулся Клыкарь и наигранно приобнял Ашри за плечи. – Обозвал меня кобелём и выразил сожаление, что первая была красивой, а вторая настойчивой. Но, если я правильно понял тональность, это был комплемент.
Ашри закатила глаза, вывернулась из-под руки напарника и припечатала книгу сказок к его груди.
– Кстати, – Клыкарь оскалился. – Ты покраснела, когда ввалилась ко мне.
– Не льсти себе, – огрызнулась Ашри.
