Да уж… поглумилась над слепым калекой? Так он говорит?
Жестоко. И он не прав! Я не глумилась. Я…
Я просто ищу способы вывести его из себя. Вывести из состояния, когда он жалеет себя, лелеет эту свою ущербность.
– Он думает, что наказывает себя таким образом. Считает себя виноватым в том, что случилось с нашей семьей. – Это Тамерлан говорит мне. Я еще толком не знаю, что там у них произошло, старший Умаров не рассказывает все, а я не считаю нужным вспоминать сплетни, которые слышала в клинике.
Если Ильясу будет нужно – если я сделаю так, что ему станет нужно – он сам все расскажет, ведь так?
– Илик считает, что искупает свои вину таким образом. Не думает о том, что от этого нам еще хуже. Мне и маме… Я не знаю, что с ним делать, Надя.
– Разве я смогу чем-то помочь?
– Честно? Я не знаю, Надя. Но я видел, что после ваших визитов в клинике он был… какой-то другой. Словно оживал немного. Почему-то мне кажется общение с вами ему на пользу. Если я ошибаюсь – что ж, вы можете уволиться в любое время. Вернетесь в клинику под крылышко к Товию.
Я не могу сдержать смешок. Тамерлан смотрит удивленно. Потом видит справку с моей фамилией и с фамилией Товия Сергеевича.
– Воробьева Надежда и… Коршунов Товий Сергеевич?
Да уж, Воробей и Коршун – это были прозвища моего отца и его лучшего друга. Только Товий раньше шутил, что он Коршун под крылом у Воробья.
Я уверена, что у нас с Иликом не получится никакого общения. Не знаю почему.
И выхожу из ванной с мыслями, что нужно сразу линять отсюда.
В коридоре вижу Тамерлана, он по выражению моего лица понимает, что что-то со мной не так, извиняется, обещает оплатить неустойку, а я…
Я спускаюсь вниз и прошу у горничной дать мне пару больших банных полотенец.
Ох, если бы я знала, что Илик решил мне отомстить!
Мне же… мокро! Реально! И холодно!
И…
Он что, щекочет меня? Вот же…
Пытаюсь вскочить, но он не отпускает.
– Чем от тебя пахнет? – Почувствовал? Ну да, я купила духи, легкие, с цитрусовым ароматом. – Вкусно… похоже на… средство для мытья посуды. С лимоном.
Вот же… гад!
– Неужели Ильяс Умаров когда-то мыл посуду?
– Срыв шаблонов, да, Воробушек?
– Да, волчонок.
– С чего это вдруг я волчонок?
– Злой, потому что, и наглый. Пустите.
– Мы вроде на «ты» нет?
– Нет. Пустите, я вся мокрая, а переодеться мне не во что.
– Значит надо раздеться, и высушить твоё платье. Ты же в платье?
Очень опрометчиво, но именно в нем.
– Раздеться, говорите? – почему бы и нет?
Мне удается соскочить с его колен, и я… начинаю расстегивать пуговицы на платье, зная, что он услышит, почувствует.
– Ты… что делаешь, Надежда? – голос у него хриплый.
– Вы же сами сказали, что не надо раздеться? Я раздеваюсь!
Что, съел?
***
В мокрой одежде, конечно, очень неприятно, но, разумеется, я еще не сошла с ума, чтобы раздеваться при Ильясе!
Да, я знаю, что он не может меня увидеть. Но все равно. Я-то его вижу!
И… я еще никогда не раздевалась при мужчине. Да и вообще, при чужих людях я максимум в купальнике ходила. Даже когда жила с девчонками в общаге и потом, когда мы стали снимать квартирку на двоих с однокурсницей. Она смеялась надо мной, называя «скромняшкой», а я…
Просто не могла.
Были причины. Неприятные. Такие, которые не забываются, хоть и стараешься запихнуть их в самый дальний уголок сундука своей памяти.
Надо сказать Илику, что я пошутила. Но в меня словно бесенок вселился!
Украл милого Воробушка и занял его место!
Вижу, как напряженно сжимаются его челюсти.
– Ну, ты уже, или как?
– Уже что? – стараюсь не дышать, понимая, что Илик меня раскусит.
Нет уж! Пусть думает, что я реально стою перед ним в чем мать родила.
– Сняла все мокрое? А то мало ли… подхватишь воспаление легких и привет.
– Заботитесь о моем здоровье, Ильяс Александрович?
– Ну, ты, как-никак… обслуживающий персонал. Я как достойный работодатель, обязан…
– Не обязаны, – перебиваю, точно бесенок во мне! – И я не ваш обслуживающий персонал. Меня нанял ваш брат, так что… Я его персонал. А для вас я просто мебель. Так что не обращайте на меня внимания.
– Мебель? Прекрасно. Знаешь что, табуретка, подойди ближе. Мне помощь нужна.
– Табуретки ходить не умеют.
– Хорошо… кресло на колесиках, двигай ближе, я не могу стянуть футболку.
– А волшебное слово?
– А разве оно нужно мебели?
– Оно нужно всем, Ильяс Александрович.
– Еще раз назовешь меня так, я за себя не отвечаю!
– И что вы мне сделаете? – усмехаюсь, и тут же закусываю губу. Не хочу, чтобы он меня неправильно понял. – Извините…
Слово вырывается само собой. Похоже, бесенок во мне долго не выдерживает. Глупый Воробушек его все же вытесняет.
– Что сделаю? – хмыкает и… улыбается довольно? – подойди, узнаешь.
Не знаю почему я делаю шаг вперед и… снова оказываюсь притянутой на его мокрые коленки!
И снова не могу признаться себе в том, что мне этого очень сильно хотелось.
– Лгунишка ты, Воробушек.
– Почему?
– Все еще одета.
– Просто не успела все пуговицы расстегнуть. Вы пристали с вашими приказами.
– Тебе помочь?
– Что? – в горле пересыхает.
– Расстегнуть?
– Не стоит. Не надо трогать чехлы на мебели. Целее будут.
– Целее? – кажется он как-то по-своему трактует мои слова. И когда я соображаю, как именно – жар прокатывается по венам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги