Империя добра
История наша не столько циклична, сколько зациклена, словно заклинивший часовой механизм. Вместе с тем даже сломанные часы, как известно, дважды в сутки показывают верное время, что создает стойкую иллюзию правильности хода событий и возможности возобновления процессов. Догадываюсь, что вся эта история отечества тебе, должно быть, в силу юности натуры не особо и любопытна. Однако мы, плоды ее, а значит, нужно немножко разбираться, куда плывем, точнее уже приплыли. Недаром бытует мнение, что среда формирует не только сознание, но также вторгается и в сферы самого бессознательного и неуловимого.
Непросто уложить целые тома истории в абзац, а мы попробуем, попытка не пытка. Поначалу там бесконечная междоусобица родов и племен, игры престолов и прочая анархия; затем заимствованная монархия, что породило вечный комплекс вторичности и фирменную шизофрению. Непрочную балансировку между величием и ничтожностью: первое вполне объяснимо знаменитыми военными триумфами и размахами бескрайних просторов, второе традиционной неустроенностью быта и закоренелой неблагополучной несправедливостью. В результате чего и созрел социальный красный эксперимент со светлой мечтою перекройки общества на основах равного доступа к благам, а вместо этого план, страх и закономерный крах «империи зла». А все потому, что люди по природе и потенциалу своему не равны, как не равны зайцы и волки, орлы и голуби.
И вот она – наиновейшая «империя добра», с идеологией от обратного, раздвоенным гербом и на редкость скучным флагом, зато с гуманной конституцией, полной прав, свобод, связных слов и статей, вот только… снова что-то пошло не так и свернулось в клубок иглами наружу. И вновь кругом враги, овраги и коварные заговоры, все возвращается на исходные. Отрезок становления данного добра весьма синхронно совпал с моим детством, отрочеством, юностью, а потому удалось в полной мере разглядеть и прочувствовать изнутри удивительные развилки и тупики. Больше, конечно, тупики. Впрочем, будем справедливы: империя действительно добра, только не ко всем. Преимущественно к тем меньшинствам, которые стоят на страже нового порядка, сильно смахивающего на искусственный беспорядок: с повсеместными двойными стандартами, официозной ложью и лукавой статистикой. И в особенности империя добра ко всякого рода тираннозаврам с протянутой рукой и с подобострастными «одолжи деньжат» – вот извечный казус, еще ожидающий своего смелого исследователя.
По ощущениям, родина давно уже не мать, но равнодушная мачеха, эдакая престарелая увядающая помещица, у которой было решительно все для счастья личного и обеспечения достатка многочисленного потомства и родни. Однако бессметные богатства, добытые кровью и потом предков, сыграли с ней злую шутку, бездарно разбазарились на потешные пирушки и безвкусные блестяшки. Маманя из тех, кто будет бродить с бокалом по постылой спальне вся в шелках и мехах, пока у Ваньки-мастерового семеро по лавкам сидят и на обед, а также на завтрак и ужин, лишь обрыдлая лебеда. Она охотно выделит капиталов по первому требованию смазливому смуглому самозванцу, стоит тому наобещать с три короба отдать когда-нибудь что-нибудь, может быть, если свезет в лотерею или рулетку. Тогда как всем очевидцам сделки совершенно ясно, что проходимец и не рассматривает варианты возврата. У простого люда наша мамаша вызывает не столько уважение или почтение, а скорее оторопь, генетический трепет порки, как бы опять чего не удумала, не учудила, попадись на глаза в неурочный час. При этом совсем отречься от устоявшегося миробеспорядка нам, сынам, возможности нет – привычка-с. Да и должен же кто-то приглядывать за этой вздорной дурой случись чего, кто ж еще поймет и простит в минуту редкого раскаяния… ей-богу, больше-то некому.
И вот, спустя 30 годиков реформаторского угара впереди вновь отчетливо замаячила до боли знакомая глухая стена, обогнуть которую никак нельзя. Судя по всему, рано или поздно придется бить по тормозам и разворачиваться назад, чтобы продолжить поиски своего самобытного особого пути в никуда. Неспроста у нынешней придворной обслуги уже и не возникает даже попыток собрать симпатичный образ будущего: вся прыть, кинематографические, культурные поиски устремлены в прошлое, чем дальше, тем лучше. То есть, по сути, на мифологизацию и консервацию статуса-кво, при котором им отломились наиболее сытные куски, а после нас хоть потоп. А потому не остается ничего иного, кроме как удерживать в заложниках население одной девятой мировой суши и пускать пыль в глаза, пускай задача изрядно упрощается наличием у широких народных масс «стокгольмского синдрома» в самых запущенных формах. Эдакий своеобразный далекий привет от варяжской изначальности.
При всем при этом империя начинена парадоксальной безыдейностью, хотя, казалось бы, смысловых слоев хоть отбавляй, что на практике оборачивается восстановленными храмами на улицах имени их разрушителей, американской джинсой на патриотических (в их толковании) сходках и многих других несуразностях. Вся идеология тысячелетней цивилизации свелась к желанию вскарабкаться повыше и украсть побольше, выстроить персональный рай за высоким колючим забором, вырыть лаз в аэропорт, дабы успеть вовремя унести ноги в презираемую, на словах, заграницу, как только запахнет жареным. Трагизм (а вместе с тем и комизм) ситуации состоит в том, что вся эта конструкция построена на подмене понятий. Здесь невольно вспоминается карго-культ, когда папуасы лепят фюзеляжи самолетов и взлетно-посадочные полосы из соломы и палок в ожидании, что небо вознаградит их дарами за повторение формы ритуала, без малейшего понимания содержания и причинно-следственных связей. Однако самолет как-то не взмывает ввысь, а подарки и вкусности с него упрямо не валятся.
А все-таки за державу обидно, Вера, поскольку уверен, должно бы и могло бы быть принципиально иначе. С такими-то ресурсами, талантами страна вполне могла бы расцвести, сделаться достойной альтернативной западным демократиям или восточным автократиям, стать мощным центром притяжения, а не отторжения, но, но, но… выходит, что это утопия почище «Города солнца». Увы, каждый раз верх берут черви, которым только на пользу состояние разложения и перспективы наживы на прогрессирующей болезни, излечить которую представляется возможным отнятием уже не конечности, а сразу головы, что, понятно, не гарантирует дальнейшую жизнеспособность организма. На том и стоим. В общем, поживем-увидим, чем обернется эта скверная история, в которую мы вляпались всем честным народом, авось пронесет?
К счастью, что бы ни происходило, как бы тоскливо ни бренькала балалайка, всему и всегда есть проверенное универсальное объяснение и оправдание – виноваты Юса и ее сателлиты! но об этом мы потолкуем на следующем сеансе.
4 апреля 2021
Юса
Одежда обнажает стадию, сущность и самоопределение цивилизации куда шершавей, чем проплаченные программные статьи или беспомощные увещевания разного сорта напыщенных экспертов. Еще каких-то лет сто тому назад облачение главным образом указывало на классовую принадлежность и положение в обществе. Даже на самых древних фотографиях невозможно перепутать купеческий сюртук со служебной шинелью и тем более крестьянской косовороткой.
В 21-м столетии русские одеваются примерно одинаково, равно как венгры или вьетнамцы: во всякого вида китайские подделки под евроатлантический кэжуал – всех цветов радуги полосатые и клетчатые поло, тертые джинсовки, дутые пуховики и спортивные костюмы, хотя приверженность к спорту тут, прямо скажем, ни при чем. Столь же явно размыта и классовая составляющая – успешный делец и воротила нередко наряжается куда спокойнее заурядного офисного сотрудника, которому кроме пестрого тряпья, может, и похвастать больше особо нечем.
Выходит, манера хранения и ношения – в некотором роде код или ключ к разгадке цивилизации. И, стоит признать, что у Империи добра своего узнаваемого стиля как такового попросту нет: старое утрачено, а нового так и не завязалось, вплоть до того, что даже трусов и носков своих почти не осталось – все завозное или скопированное, сшитое по заморским лекалам.
Как же так вышло?
Вспоминается, как в переходный период, в начале 90-х прошлого века, всю страну наводнили сетчатые бейсболки USA и гуманитарный секонд-хенд оттуда – удобный и практичный, не в пример советской кирзе и скучным тканям двух-трех фасонов отечественного пошива. Именно тогда утомленные от советского однообразия и дефицита вчерашние комсомольцы и пионеры дружно приоделись, переобулись и двинулись строить демократию. Впрочем, как уже хорошо известно, и здесь не преуспели: долгострой мало-помалу превратился в недострой, а позднее и вовсе перепрофилировался в осажденную крепость.
Однако же с тех пор и господствует пресловутый кэжуал и своего рода Юса головного мозга. Понятно, те, что побогаче и поименитее, рядятся в эксклюзивные итальянские костюмы и швейцарские часы, между делом и доведя страну до состояния, в котором нет в ней собственных ни носков, ни шнурков. Виной тому, как водится, происки Запада и постоянные временные трудности. В общем, сколько себя помню, проклятая Америка не дает нам жить и развиваться, ведь если бы не она, то уж тогда бы… Что ж, значит нужно еще немного потерпеть и переждать… Не впервой, не привыкать.
При всем при этом даже беглый променад по любому городку современной России выдаст результат, что тут и там будут встречаться персонажи в бейсболках LA, трениках Brooklyn, футболках с названиями американских университетов, музыкальных исполнителей, спортивных брендов и т. д. Довольно сложно вообразить зеркальную ситуацию, когда бы где-нибудь в Оклахоме или Орегоне обыватели с таким же естеством и достоинством носили кепки «МГУ» или толстовки «Сектор газа», полагая это чем-то самим собой разумеющимся.
Общим местом будет сказать, что Штаты обыденные, с неразрешимыми расовыми проблемами, бродягами на улицах Сити и кровавыми шутингами, весьма далеки от образа Америки насажденной, вымышленной. Однако, видать, в самой природе человека заложена надежда, что уж где-то там, за семью морями, все получше, покрепче и поразумней, тем более если объективно, в среднем, так оно и есть. Однако манит и туманит Америка не действительная, а вожделенная, из глянцевого журнала, музыкального клипа и закоренелого мифа.
Довольно схожую роль в восприятии русской общественности в 19-м столетии играла Франция, с ее вечным культурным бурлением и поиском, политической реформой и модой. По воспоминаниям Салтыкова-Щедрина из того времени, все его сверстники запоем следили исключительно за событиями из Парижа, вот где настоящая жизнь и свершения! с тоской наблюдая как в здешнем пространстве все застыло и притворяется не тем, чем является или хочет казаться. И вот, спустя полтораста столетия, французы в том самом Париже оказываются чуть ли не этническим меньшинством, вздыхая о былом величии, а мы по-прежнему живем по Салтыкову-Щедрину и уже натворили себе нового кумира.
Это легко объяснимо тем, что нынешний мир пока еще, хорошо это или не очень – акцентированно америкоцентричен. Именно Юса задает тон, генерирует и фабрикует смыслы и цели, двигает технологии и стягивает мир сетями. Без Америки не было бы ни компьютера, ни интернета, ни смартфона в том виде, как мы это знаем. Меж тем отечественный ура-патриот очень любит поругать глупых пиндосов со своего айфона в твиттере, без тени сомнений и задних мыслей. Тем не менее, есть мнение, что если провести среди жителей земного шарика глобальный опрос (не под дулом пистолета), где бы вы желали провести отпуск или же вообще перебраться на постоянное место жительства, шансов у России потягаться с США или той же Францией было бы немного. Причиной тому даже не малокомфортный климат и трудноусваиваемый язык, сколько отсутствие привлекательной модели общественного устройства, внятно сформулированных ценностей и перспектив для личной реализации, без сделок с совестью и рисков в любой момент быть низвергнутым по звонку из какого-нибудь ведомства. Стив Джобс тут невозможен, а местный Цукенберг благополучно изгнан за неблагонадежность и нежелание делиться. Вместе с тем отпрыски магнатов, дипломатов и лицензионных телевизионных проповедников при первой возможности спешат подальше от пригретой кормушки прямо во вражеский стан, что дает справедливые основания сомневаться в искренности и элементарной чистоплотности их породителей и покровителей.
Несогласный возразит про космос и балет, фактически оставшиеся в прошлом, вспомнит Достоевского, Тарковского, Высоцкого – так и это же скорее вопреки: русскому гению во все времена ставили подножку, причем не бездушные янки или разнузданные лягушатники, а те самые, которые государственники-державники, ибо самостоятельные, свободомыслящие люди всегда рассматривались как угроза и всю жизнь ходили под подозрением, зачастую и официальное признание получая сильно после.
В том числе и поэтому, видимо, местная молодежь уже нескольких поколений куда охотнее внимает зарубежным битам, мультам, блокбастерам, нежели своим, в силу скверного качества последних, а также поскольку самые лучшие из них таковые лишь потому, что смогли наиболее близко сымитировать тамошние аналоги. Русские народные сказки – это уж теперь экзотика, для редких увлекающихся энтузиастов и почитателей старины. Разговорная речь битком забита англицизмами, а отнюдь не «бить баклушами» и «несолоно хлебавшими». Пышным цветом расцвел и так называемый русский рэп: калька с американских исходников с примесью электронного блатняка и псевдоромантизма. Популярные заведения и проекты обязательно стараются обозначить и позиционировать как-нибудь на иностранный лад – так оно и попрестижнее, и попрогрессивнее, как бы и с претензией на качество мирового уровня.
Тем абсурдней все это выглядит на фоне лубковой пропаганды, специальных телепередач с экстренными включениями, как все безнадежно и запущено там, потому что не так славно и стабильно, как у нас. Однако россказнями про духовность и нравственность, когда это не подкреплено личным делом и примером, никого давно не проведешь. Попы, взывающие к скромности и покаянию, а сами рассекающие на «Бентли» и сбивающие детей на пешеходных переходах, смывают остатки веры в сметенных душах.
Вероятно, страна куда больше приобрела бы от сотрудничества и диалога со всеми сторонами, ловкой эквилибристики, нежели от бесплодной и цугцванговой конфронтации, однако дворцовые мудрецы такому приему, похоже, не обучены, им надобно постоянно создавать и накачивать образ внешнего врага, дабы оправдать свое недержание слова, неумелое руководство и неуемное воровство по вертикали. Юса жизненно необходима как средство списания своих грехов на чужой счет, а также для подготовки ко вчерашней войне, хотя война за умы и ресурсы действительно ведется, и, как показывает банальная повседневная одежда или автопром, протекает без малейших перспектив на реальное воссоздание и конечное торжество своего, родного и исконного, не говоря уже об утверждении чего-то актуального, свежего и вдохновляющего. И по сути дела все противостояние представляет собой карфагенские наскоки и сиюминутные радости из разряда «у соседа корова сдохла».
А коли так, то не остается ничего другого, кроме как возводить заборы повыше, чтобы понадежнее отгородиться ото всех: вроде бы как от злонамеренных чужестранцев, но в особенности и в первую очередь от обманутых и непредсказуемых соплеменников.
10 мая 2021
Околозабора
Поскольку космос толком так и не покорился, приходится прочно обустраиваться здесь, на грешной земле, а земли у нас, чего там, как у дурака фантиков. Что тут и говорить, когда саму планету обитания нарекли Землей. Она же, как известно, послужит последним пристанищем, все вокруг нее, так или иначе, вращается, не зря ведь издревле существовал культ земли-матери. Именно из данной субстанции произрастает многая пища и растительность, а еще в ней пачкаются, отчего сохнет кожа и портится настроение. В общем, эта история о том, как Андрюха устал и стал демоном, с ходу забегая вперед и путая карты, хотя куда теперь спешить, ей-богу, ума не приложу: от некоторых прежних привычек отделаться посложнее, чем от алчущего алкаша возле утреннего гастронома.
Однажды Андрюха, откликнувшись на объявление, завалился к нам на предприятие, представ уже немолодым, довольно таким типичным мужичком слегка за пятьдесят, потрепанным, но не унывающим, с порога располагающим и внушающим. Впрочем, признаться, едва уловимое лукавство я в нем заприметил сразу, хотя мне-то, казалось бы, какая разница: не я наниматель или приниматель решений. На собеседовании он с ходу подкупил напористой прямотой и откровением, что бетон перед ним так и стелется, металл слушается и повинуется, а кровельные саморезы в его крепких руках просто млеют, точно барышни после коитуса. Вот он! такого мы давно и искали – матерый бригадир старой советской школы и закалки, его-то только и не доставало в команде: бывалого и надежного, берущего на себя всю полноту ответственности и за слова отвечающего!
Штука в том, что компания, где я временно работаю, ваяет заборы и ворота по всей Ленобласти, а вот с кадрами практически катастрофа. Трудиться, будем откровенны, никто особо не любит, не хочет и не умеет, потому, видимо, что качество и значимость работы в Империи добра очень мало коррелируется с уровнем достатка и престижа профессии. Так, заслуженная и отмеченная всевозможными грамотами и премиями учительница за месяц усердного труда вполне может зарабатывать кратно меньше, чем ее безграмотная ученица за пару минут энергичных виляний бедрами под скверный аккомпанемент каких-нибудь мамкиных гангстарэперов в Твиче. А с другой стороны, если взглянуть на данный расклад под другим, более острым углом, не стоит забывать, что те самые учителя и служат основным инструментом для чародейств и преувеличений на самых прозрачных и конкурентных выборах, собственноручно или опосредованно, оправдываясь затем в кулуарах, что такая вот сложилась конъюнктура, так уж здесь повелось, тем самым лишая своих воспитанников исторических перспектив на выход из замкнутого круга, множа закольцованность экзистенции.
Тем не менее на Андрея, как я заметил выше, возлагались нехилые надежды: кто, если не он? Однако после крайне геморройной сдачи первых двух объектов под его началом все иллюзии развеялись как дым, в связи с чем в кратчайшие сроки он удостоился иронического прозвища «Спецмандраж», в передразнивание конторы, из которой переметнулся, то есть некого «Спецмонтажа». А все оттого, что каждый телефонный звонок в его исполнении звучал дерзким вызовом, суля очередные пренеприятнейшие известия: непременно ранним утром, в день старта проведения работ у него неожиданно ломается машина, а потому надо бы все отменить и перенести на другой раз; затем вдруг запил напарник Коля, а без него куда и как? потом, по классике, украли инструмент, а вы свой не одолжите? На этих злосчастных двух объектах он неведомым образом умудрился спалить сразу три комплекта недешевой импортной автоматики, что устанавливаются на откатные ворота – дело мастера боится, ага. После эдаких номеров, со скрипом получив свой скромный гонорар за вычетом всех нанесенных убытков, он технично и бесспорно исчез с горизонта, так что дальнейшая его участь покрыта тайной. При этом, не сомневаюсь, что и по сей день он продолжает куролесить где-нибудь по просторам губернии и выдавать себя за настоящего профи с солидным послужным списком и золотыми руками.
Что ж, каюсь, да кто я сам такой, чтобы подтрунивать и осуждать: всяк добывает свой хлеб как умеет, а сверхспособность втираться в доверие – практический талант, присущий не всем, совсем не всем. Признаться, мне не довелось выстроить с Андрюхой настолько доверительных отношений, чтобы разузнать подробности его биографии, детали взлетов и падений. Хотя падений, сдается мне, случалось куда больше, а взлеты едва ли были высокими. И все же к героям повествования я привычен относиться через призму симпатии, какими бы неоднозначными они ни были. А неизвестность – отнюдь не недостаток, не упущение, так как оставляет широкие просторы для вымысла почти без границ, а также без рисков судебных исков от уязвленных сородичей, поклонников и прочих наследников.
Не могу знать достоверно, однако прямо-таки вижу, как с самого детства Андрей обожал разбирать всяческие электроприборы и предметы быта в стремлении докопаться до истины. Закавыка заключается в том, что собрать обратно, в исходное состояние, получалось отчего-то далеко не всегда, что частенько приводило к недоразумениям и суровым отцовским затрещинам и нравоучениям. Но разве могли подобные издержки остановить безусого энтузиаста? Нет, не могли. И не остановили. Должно быть, он страстно веровал в свое дарование и благородный путь открывателя, а потому как мог утверждался на поприще рукастого и головастого мужика, каковые у нас всегда при делах и нарасхват.
Между тем детство уперлось прямо в железнодорожное училище, кое-как законченное, без предметного интереса и трепета: пристроился куда взяли, к тому же рядом с домом, а там уж… как-нибудь образуется. Правда, здесь вдруг грянуло время решительных перемен, где только задумаешь что-то одно, как случается нечто такое второе, что уже и третьему не бывать. Только-только выпустился из училища, приосанился, огляделся вокруг, как посыпалось вообще все, включая нерушимый союз, как тут не растеряться? А Андрюха не растерялся и вписался в свободный вещевой рынок легализованной спекуляции, хотя к коммерции особо не тяготел и в ней не преуспел, но все-таки выжил, перетерпел в ожидании грядущего звездного часа. Трудяжничать доводилось по большей части мальчиком на побегушках, иногда даже мальчиком для битья – в зависимости от секции, где протекала дневная смена. Однако с годами, благодаря разросшемуся кругу приятельств, он приноровился подрабатывать небольшими квартирными ремонтами и починками, набираясь опыта и вынашивая в себе прорывную и деньгоемкую идею.
Ходят слухи, что в жизни каждого индивидуума случается такой переломный момент, когда ты либо вылезаешь из своей пещеры и возносишься прямо к солнцу, либо, переломанный, отползаешь назад во тьму, после чего еще долго и тщательно взвешиваешь все за и против насчет второго шанса. Вероятно, в карьере Андрюхи таковым моментом стала попытка закрепиться в сфере строительства «умных домов», едва-едва зарождающегося направления, на котором в ту пору можно было здорово подняться. Умный-то умный, а вышло все, как ты уже догадываешься, весьма обычно и глупо. Да просто партнеры подвели: один ничего не умел, а хотел лишь рукой водить и собирать ею деньги, второй и вовсе увел все шальные первые авансы и был таков, оставив Андрея один на один с разгневанными и капризными заказчиками. Посему пришлось сменить место жительства, номер телефона и даже скорректировать наружность – обриться налысо и отпустить бороду.
Оправившись от очередного удара подлой судьбы и уже отрекшись от каких-либо богатых амбиций, Андрюха пристроился по старой дружбе на подхвате строить заборы дачникам и прочим огородникам, потянувшимся из каменного города в зеленый загород. Так-то заборы ставить – это только с виду дело нехитрое, незамысловатое, а сколько подспудного и точащего нервяка! То гнилое болото попадется, то непробиваемая каменная глина, сварка в любой дождь и ветер, с утра до ночи потеть-кряхтеть за синицу в руках… однако, куда деваться, ведь и побарахтаться на поверхности еще охота, чтоб земля самого не засосала до срока. Андрей провел кучу земляных работ, от и до зная все типы и подтипы грунтов не понаслышке, а потому нисколько не сомневался, что вся суть органической человеческой жизни заключается в том, чтобы в свое время стать удобрением земли-матери, иными словами, вернуться к корням и истокам. А покуда кровь еще носит, надо только успеть в отведенный интервал осознанности оставить свой след на земле и заселиться в чьей-нибудь памяти, попутно получив свое маленькое психическое удовольствие и пищевое удовлетворение.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
