Исход Времен
В 2930 году существовал огромный мир машин. Бог машины развил их почти до человеческой сложности. Почти вся работа в мире, особенно в Америке, и особенно в механическом центре Нью-Йорка, выполнялась машинами. А само оборудование управлялось, обрабатывалось, даже, в некоторых случаях, конструировалось, другими, более сложными машинами. Они были созданы в псевдочеловеческой форме – мыслящие, логически действующие, независимо действующие механизмы: роботы. Все, кроме людей, они были – новой расой. Они уступали людям, но все же были похожи.
А в 2930 году машины, рабы праздных человеческих хозяев, развились слишком сильно! Они были на грани бунта!
Все это Тина вкратце обрисовала сейчас Ларри. И Ларри это казалось очень далекой, очень академической опасностью. И все же так скоро все мы оказались в самой гуще событий!
Восстание еще не началось, но его боялись. Казалось, что его разжигает огромный робот по имени Мигуль. Восстание тлело. В любой момент оно могло вспыхнуть, и тогда машины восстанут, чтобы уничтожить людей.
Такова была ситуация, когда Харл и Туг завершили создание транспортных средств, путешествующих во времени в этом мире. Они были протестированы, но никогда не использовались. Затем Туг исчез. Когда он исчез, и большая из двух машин тоже исчезла.
И Харл, и Тина всегда не доверяли Тугу. Они думали, что он связан с роботами. Но у них не было доказательств. И он учтиво отрицал это и всегда помогал правительству, изо всех сил стараясь держать механических рабов послушными и работающими.
Туг и более крупная машина исчезли, как и Мигуль, непокорный гигантский механизм, после чего, без ведома правительственных чиновников, Тина и Харл взяли другую клетку и пустились в погоню. Вполне возможно, что Туг был согласен, чтобы Мигуль похитил его и украл клетку.
– Подождите! – воскликнул Ларри. – Я пытаюсь разобраться в этом. Кажется, все складно. Это почти так, но не совсем. Когда Туг исчез из вашего мира?
– Для нашего сознания, – ответила Тина, – около трех часов назад. Возможно, чуть дольше, чем это.
– Но послушайте, – запротестовал Ларри, – согласно моей истории и истории Мэри Этвуд, Туг жил в 1935 и 1777 годах в течение трех лет.
Сбивает с толку? Но через мгновение Ларри понял это. Туг мог бы взять клетку, отправиться в 1777 и 1935 годы, чередоваться между ними в течение того, что было для него и для тех Временных миров, три года, а затем вернуться в 2930 год в тот же день, когда он ушел. Он прожил бы эти три года, стал бы намного старше, но в мире Времени 2930 года ни он, ни клетка не были бы пропущены.
– Это, – сказала Тина, – то, что он, несомненно, сделал. Клетка снова движется. Но ты, Ларри, скажи нам, что в этом участвует только Мигуль.
– Я не мог бы сказать этого, исходя из своих собственных знаний, – сказал Ларри. – Так сказала Мэри Этвуд. В клетке был только механизм, который вы называете Мигулем. А теперь с Мигулем Мэри и мой друг Джордж Рэнкин. Мы должны добраться до них.
– Мы хотим этого так же сильно, как и ты, – сказал Харл. – И найти Туга. Если он друг, мы должны спасти его; если предатель – наказать его.
– Но ты можешь добраться до другой клетки? – начал Ларри.
– Только если она остановится, – сказала Тина. – Я бы сказала, когда она остановится.
– Иди сюда, – сказал Харл. – Я покажу тебе.
Ларри пересек светящуюся комнату. Он забыл о призрачной нереальности вокруг него. Он, его тело, как у Харла и Тины, было из той же призрачной субстанции.... Затем, внезапно, точка зрения Ларри изменилась. Комната и ее обитатели были реальны и осязаемы. А за пределами светящихся полос – все, что было снаружи, было нереальным.
– Вот, – сказал Харл. – Я покажу тебе. Его пока не видно.
Каждая из клеток была оснащена замысловатым устройством со странным названием, которое мы с Ларри с тех пор назвали телеспектроскопом времени. Теперь Ларри видел его как маленькую металлическую коробку с регулировочными вибрационными шкалами, батарейками, катушками, рядом крошечных призм и зеркальцем – все это было увенчано чем-то вроде ствола небольшого телескопа. Харл выровнял его и смотрел сквозь него.
Вражеской клетки теперь не было видно. Но Харл и Тина несколько раз видели ее мельком. Какие обширные области Времени открываются в пределах одного маленького сегмента Пространства! Более крупная машина, казалось, мчалась взад и вперед. Рывок в 1777 год! Как Ларри узнал от Мэри Этвуд.
И было несколько свидетельств того, что клетка остановилась в 1935 году. Рассказ Ларри объяснял две такие паузы. Но остальные? Те другие, которые принесли в город Нью-Йорк такую удивительную катастрофу? Мы узнали о них гораздо позже. Но Альтен пережил их, и сейчас я восстановлю их по его рассказу.
Большую клетку было трудно отследить в ее перемещении по коридорам Времени. Ни разу Тина и Харл не могли остановиться одновременно с ней, потому что в году так много отдельных дней и часов. Ближе всего они подошли к остановке в ночь с 8 на 9 июня, когда они столкнулись с Ларри и, испугавшись, схватили его и снова двинулись дальше.
Харл продолжал смотреть в окуляр детекторного прибора. Но ничего не было видно, а зеркальная решетка на столе была темной.
– Но, в какую сторону мы движемся? – Ларри запнулся.
– Назад, – сказала Тина. – Ретроград.... Подожди! Не делай этого!
Ларри повернулся туда, где за решеткой, менее светящейся, виднелся темный прямоугольник, похожий на окно. Его охватило желание посмотреть на сияющую, меняющуюся сцену.
Но Тина остановила его.
– Не делай этого! Еще нет! Это слишком сильное потрясение для ретроградов. Как было для меня.
– Но где мы находимся?
В ответ она указала на ряд крошечных циферблатов на краю стола. Их было по меньшей мере два десятка, уложенных в ряд. Циферблаты для записи проходящих минут, часов, дней; лет, столетий! Ларри уставился на маленькие жужжащие указатели. Некоторые были размытым пятном быстрого кружащегося движения – часы и дни. Тина показала Ларри, как их читать. Клетка проходила через 1880 год. В несколько мгновений сознания Ларри это был 1799 год. Затем 1793 год. Молодая американская нация была сейчас здесь. Но из-за того, что клетка отступила, скоро они окажутся в Войне за независимость.
– Другая клетка может вернуться к 1777 году, если Туг хотел зла Мэри Этвуд или хочет отомстить ее отцу, как ты сказал. Посмотрим.
Они достигли 1790 года, когда Харл издал тихий крик.
– Ты видишь это? – пробормотала Тина.
– Да. Очень слабо.
Ларри напряженно наклонился вперед.
–Это будет видно на зеркале?
– Да, в настоящее время. Мы находимся примерно в десяти годах от этого. Если мы подойдем ближе, зеркало покажет.
Но зеркало оставалось темным. Нет, теперь оно слегка светилось. Смутное свечение.
Тина подошла к ближайшему пульту управления приборами.
– Смотри внимательно, Харл. Я буду замедлять нас.
Ларри показалось, что гудение, которым было наделено все вокруг, теперь стало понижаться. И его голова внезапно закружилась. Необычное, дикое, странное чувство овладело им. Волнение. Тянущая мука каждой крошечной клеточки его тела.
– Держись, Ларри, когда мы остановимся, – казала Тина.
– Это меня шокирует?
– Да, поначалу. Но шок не причинит тебе вреда. Он почти полностью ментальный.
Теперь в зеркале было изображение – другая клетка. Ларри увидел на шестидюймовой квадратной зеркальной поверхности ползущую, тающую сцену движения. И посреди этого – изображение другой клетки, слабое и призрачное. Во всем зеркальном движении только призрак клетки был неподвижен. И это отметило ее, сделало ее видимой.
Через некоторое время, пока Ларри смотрел, призрачный образ стал более четким. Они приближались к ее временному коэффициенту!
– Движение замедляется, – пробормотал Харл.
Ларри осознал, что оторвался от окуляра и присоединился к Тине за пультом управления.
– Тина, давай попробуем на этот раз все сделать правильно.
– Да.
– 1777 год, но какой месяц, не мог бы ты сказать?
– Все остановилось! Видишь?
Ларри слышал, как они щелкают переключателями и останавливают управление. Затем он почувствовал, как Тина мягко толкнула его.
– Садись сюда. Стоя, ты можешь упасть.
Он обнаружил себя на скамейке. Он все еще мог видеть зеркало. Призрак другой клетки теперь был виден на нем более отчетливо.
– Этот месяц, – сказала Тина, устанавливая переключатель. – Разве не так? И этот день.
– Но который час, Тина? Минута?
Огромные запутанные коридоры времени!
– Это было бы ночью. Поторопись, Харл, или мы промахнемся! Попробуй ночь – около полуночи. Даже у Мигуля достаточно механического разума, чтобы бояться остановки днем.
Механизмы управления были настроены на остановку. Ларри услышал, как Тина пробормотала:
– О, я молюсь, чтобы мы рассчитали правильно!
Клетка быстро приближалась к остановке. Ларри вцепился в стол, изо всех сил стараясь удержать свои пошатнувшиеся чувства. Эта беззвучная, скрежещущая остановка! Его колеблющийся взгляд оторвался от зеркала. За пределами светящихся полос он теперь мог различить разделяющуюся светящуюся серость. Быстрые, чередующиеся беззвучные всполохи света и тьмы. Дневной свет и темнота. Они были смешаны, но теперь они разделялись. Уходящие, отступающие дни – дюжина в секунду сознания Ларри. Затем меньше. Яркий дневной свет. Черная ночь. Снова дневной свет.
– Не слишком медленно, Харл, нас увидят!… О, он исчез!
Ларри увидел, как зеркало погасло. Изображение на нем вспыхнуло с большой отчетливостью, поблекло и исчезло. Вокруг Ларри была тьма. Потом рассвет. Затем снова темнота.
– Ушел! – эхом отозвался разочарованный голос Харла. – Но клетка остановилась здесь!… Может, нам остановиться, Тина?
– Да! Оставь настройки управления такими, какие они есть. Ларри, теперь будь осторожен.
Тянущаяся секунда серого дневного света. Погружение в ночь. Ларри казалось, что вся вселенная беззвучно раскачивается. Из этого хаоса Тина говорила:
– Мы остановились. С тобой все в порядке, Ларри?
– Да, – пробормотал он.
Он встал. Комната с клеткой, с ее слабым освещением, скамейками и сиденьями, столами для инструментов и рядами элементов управления, была залита лунным светом из-за решетки. Ночь, и луна, и звезды там, снаружи.
Харл открыл дверь.
– Пойдем, посмотрим.
Шатающийся хаос быстро покинул Ларри. Рядом с маленькой черно-белой фигуркой Тины он стоял на пороге клетки. Теплый нежный ночной ветерок овевал его лицо.
Вокруг клетки дремал залитый лунным светом пейзаж. Поблизости росли деревья. Клетка стояла в углу поля у низкого штакетника. За деревьями лента дороги тянулась к далекой сверкающей реке. Дальше по дороге, примерно в пятистах футах, в лунном свете поблескивали белые колонны большого квадратного кирпичного дома. А за домом был сад и группа амбаров и конюшен.
Трое в дверях клетки стояли, перешептываясь, планируя. Затем двое из них ступили на землю. Это были Ларри и Тина. Харл остался охранять клетку.
Две фигуры на земле на мгновение остановились, а затем осторожно двинулись вдоль внутренней линии забора к дому майора Этвуда. Странные анахронизмы, эти две крадущиеся фигуры! Девушка из 2930 года и мужчина из 1935!
И теперь это был революционный Нью-Йорк. Маленький город лежал далеко на юге. Здесь была открытая местность. Нью-Йорк 1935 года растаял и исчез....
Это была августовская ночь 1777 года.
Нью-Йоркская резня 1935 года
Доктор Альтен пришел в сознание на заднем дворе дома на Паттон Плейс всего через несколько мгновений после того, как Ларри столкнулся с меньшей клеткой для путешествий во времени и был унесен Харлом и Тиной. До этого, конечно, таинственный механизм в облике гигантского человека похитил Мэри Этвуд и меня в большой временной клетке.
Альтен осознал, что над ним склонились люди. Выстрелы, которые мы сделали в робота, всполошили всю округу. Прибыл полицейский.
Спящие соседи слышали выстрелы, но, похоже, никто не видел ни клетки, ни металлического человека, который вышел из нее. Альтен ничего не сказал. Его отвезли в ближайший полицейский участок, где он неохотно рассказал свою историю. Над ним смеялись, ему делали выговор за алкоголизм. Очевидно, по словам сержанта полиции, произошла драка, и Альтен оказался в проигрыше. Полиция конфисковала две винтовки и револьвер и решила, что никто, кроме Альтена, не пострадал. Но в лучшем случае это было странное дело. В Альтена не стреляли, он просто окоченел от холода. Он сказал, что на него упал тускло-красный луч, и он окоченел от его холодного порыва. Полная чушь!
Доктор Альтен был человеком с положением. Это было предосудительное дело, но он был освобожден под подписку о невыезде. Его обвинили во взломе незанятого дома некоего Туга, в незаконном владении огнестрельным оружием , в нарушении общественного порядка – целый ряд преступлений, относящихся к 1935 году.
Но дело Альтена так и не дошло даже до слушания в магистратском суде. Он вернулся домой сразу после рассвета 9 июня, все еще замерзший и окоченевший от воздействия луча, весь в синяках и ссадинах от размашистого удара огромной железной руки Мигеля. Он смутно припоминал, как видел падение Ларри и железного монстра, уносящего Мэри Этвуд и меня прочь. Что случилось с Ларри, Альтен не мог догадаться, если только робот не вернулся, не проигнорировал его и не забрал его друга.
В тот день 9 июня Альтен вызвал к себе нескольких своих друзей-ученых и подробно рассказал им о том, что с ним произошло. Они слушали с острым пониманием и рациональным знанием возможности того, что то, что он сказал, было правдой, но они не могли полностью довериться ему.
Вышли дневные газеты.
ИЗВЕСТНЫЙ ИНОПЛАНЕТЯНИН, АТАКОВАННЫЙ ПРИЗРАКОМ, сраженный одним из фантастических монстров Его Мозга
Шутливый, насмешливый рассказ. Потом Альтен сдался. Он почти решил признать себя виновным в магистратском суде в хулиганстве и всем остальном! Это было предпочтительнее, чем быть признанным лжецом или сумасшедшим.
А затем, около 9 часов вечера 9 июня, первый из механических монстров вышел из дома на Паттон Плейс – начало мести, которой Туг угрожал при аресте. Полицейский на углу – некто Макгвайр – обернулся в первой истерической тревоге. Он ворвался в маленький магазин сладостей и канцелярских товаров, крича, что видел, как какая-то машина взбесилась. Его телефонный звонок привел отряд его товарищей. Сначала робот не причинил никакого вреда.
Позже Макгвайр рассказал, как он увидел его, когда он вышел из подъезда дома Туга. Он, пошатываясь, вышел на улицу – гигантская штуковина из тускло-серого металла, с трубчатыми суставчатыми ногами, туловище с большой выпуклой грудью, круглая голова, в восьми или десяти футах над тротуаром, глаза, стреляющие огнем.
Полицейский бросился наутек. В течение следующих нескольких минут на Паттон Плейс царила суматоха. Пешеходы видели, как это существо стояло посреди улицы и тупо смотрело по сторонам. Голова закачалась. Одни говорили, что глаза стреляли огнем; другие, что это были не глаза, а скорее факел в его закованной в кольчугу руке. Фонарик отбрасывал на улицу маленький луч света – тускло-красный.
Пешеходы разбежались. Их крики привлекли людей к окнам близлежащих домов. Женщины закричали. Вскоре из окон начали кидать бутылки. Одна из них врезалась в железное плечо монстра. Он повернул голову, как будто его шея была резиновой, говорили некоторые. И он махнул вверх человеческим жестом, как будто это был не гнев, а презрение.
Но все же, сделав шаг или два в ту или иную сторону, он просто стоял и махал своим факелом. Маленький тускло-красный луч света тянулся не более чем на двадцать или тридцать футов. Улица в несколько мгновений очистилась от пешеходов; осталась усеянной стеклом от разбитых бутылок. Внезапно из-за угла выехало такси, и водитель, у которого почти сразу же прокололась шина, увидел монстра. Он подъехал к обочине, вышел из такси и побежал.
Робот увидел такси и замер, уставившись на него. Он направил на него луч фонарика и, казалось, удивился, что существо не двигается. Затем, очевидно, решив, что это менее трусливый враг, чем люди, он бросился к нему. Шофер не выключил двигатель, когда убегал, поэтому кабина стояла, пульсируя.
Робот добрался до машины и ударил по ней огромным кулаком в кольчуге. Лобовое стекло разбилось; стекла были разбиты вдребезги; но кабина устояла, урча, на своих четырех колесах.
Странная встреча! Говорят, что робот пытался с ней поговорить. Наконец, раздраженный, он отступил назад, собрался и снова набросился на нее. Наклонившись, он просунул одну из своих огромных рук под колеса, другую – под капот и с невероятной силой поднял кабину в воздух. Машина упала на бок поперек улицы и через мгновение была объята пламенем.
Примерно в это же время патрульный Макгвайр вернулся на место происшествия. Он выстрелил в монстра несколько раз. Он был уверен, что попал в него. Но робот не обратил на него внимания.
Теперь в квартале царил хаос. Люди стояли у большинства окон, толпы собирались на дальних углах улиц, в то время как пылающее такси освещало квартал зловещим сиянием. Никто не осмеливался приблизиться к монстру ближе чем на сотню футов или около того. Но когда через некоторое время он не проявил никакого желания атаковать, толпы людей попытались собраться там, где они могли его видеть. Те, кто был ближе всех, сообщили, что его лицо было железным, что у него был нос, широкий зияющий рот и отверстия для глаз. В прорезях для глаз определенно горели маленькие огоньки.
Маленькая пушистая белая собачка подбежала к чудовищу и храбро залаяла ему на пятки. Он проворно отскочил в сторону, когда робот наклонился, чтобы схватить собаку. Затем из груди робота вырвался тускло-красный луч фонарика и опустился вниз. Он поймал маленькую собачку и на мгновение прижался к ней. Собака стояла как вкопанная, ее лай перешел в визг, затем в бульканье. Через мгновение она упала на бок, а затем лежала неподвижно, высунув окоченевшие ноги.
Все это произошло в течение пяти минут. Прибыл отряд спецназа Макгвайра, незаметно занял позицию в конце квартала и открыл огонь. Робот к тому времени отступил к входу в дом Туга, где стоял, как будто с любопытством вглядываясь во всю эту суматоху. Издалека донесся лязг: кто-то включил пожарную сигнализацию. Сквозь собравшиеся толпы и транспортные средства донесся рев двигателей.
Теперь там был не один робот, а целых три, дюжина! Даже больше, как говорилось во многих отчетах. Но несомненно то, что в течение получаса после первого сигнала тревоги в квартале перед домом Туга было много железных монстров. И к тому времени там было разбросано много человеческих тел. Несколько полицейских встали на углу, чтобы защитить толпу от одного из роботов. Тварь совершила неожиданный разъяренный бросок....
В соседнем квартале началась паника, когда тысяча человек внезапно попыталась бежать. Десятки людей были растоптаны ногами. Два или три робота вбежали в следующий блок – побежали, неуязвимые для множества выстрелов, которые теперь были выпущены в них. Из того, что было описано как прорези по бокам их железных тел, они вытащили мечи – длинные, темные, отполированные клинки. Они бежали, и рубили людей пополам.
Роботы не атаковали пожарные машины. Ободренные этим, пожарные подсоединили шланг и направили огромную струю воды в сторону дома Туга. Затем роботы бросились к ним. Один огромный механизм – некоторые говорили, что он был двенадцати футов высотой – неосторожно врезался в поток высокого давления пожарных, опрокинулся назад от силы воды и очень странно замер. Убит? Скорее, замер, это было не по-человечески – быть убитым. Но он лежал неподвижно, и по нему струилась вода. Затем внезапно раздался взрыв. Упавший робот с оглушительным грохотом и клубом зеленого пламени разлетелся на металлические осколки, похожие на шрапнель. От сильного взрыва были разбиты близлежащие окна, а куски разлетевшегося металла разлетелись на сотню футов или больше. Один огромный кусок, очевидно, пластина тела существа, врезался в толпу в двух кварталах от него и сбил с ног нескольких человек.
При этом разрушении одного из механизмов его собратья-роботы впервые перешли к агрессивным действиям. Сотня или больше хлынули из пустующего дома отсутствующего Туга....
Тревога к десяти часам распространилась по всему городу. Были вызваны полицейские резервы, и к полуночи началась мобилизация солдат. Повсюду начиналась паника. Миллионы людей столпились на маленьком острове Манхэттен, в самом сердце которого находился этот странный враг.
Паника.... И все же человеческая природа очень странна. Тысячи людей начали покидать Манхэттен, но во время той первой стычки были и другие тысячи, которые делали все возможное, чтобы попытаться добраться до района Паттон Плейс, чтобы посмотреть, что происходит. Они значительно усилили неразбериху. Вскоре движение повсюду было остановлено. Дорожные офицеры, сбитые с толку, напуганные новостями, которые сыпались на них со всех сторон, отдавали неправильные приказы, начали происходить аварии. А затем, из растущей неразберихи, возникли путаницы, пока, подобно запруженному потоку, вся средняя часть города не была парализована. Повсюду были брошены транспортные средства.
Сообщения о том, что происходило на Паттон Плейс, становились все более запутанными. Собравшаяся поблизости толпа мешала работе полиции и пожарных. К десяти часам роботы использовали один большой луч тускло-красного света. Он был два или три фута шириной. Он исходил от шипящего цилиндра, установленного на полозьях, которые роботы тащили по земле, и луч был похож на луч большого красного прожектора. Он раскачивался по всей длине Паттон Плейс в обоих направлениях. Он шипел над домами, проникал в открытые окна, которые теперь были пусты, подметал карнизы крыш, где толпы жильцов и других людей пытались спрятаться. Красный луч отбросил назад тех, кто был ближе к краю, за исключением тех, кто был поражен его ледяной вспышкой и упал, как мешок, на улицу, где роботы со сверкающими лезвиями набросились на них.
Холодным был взрыв этого гигантского светового луча. Улица, мокрая от пожарного шланга, вскоре покрылась льдом – льдом, который увеличивался под ударом луча и таял в теплом воздухе ночи, когда луч отворачивался.
Из любой отдаленной точки города благоговейные толпы могли видеть этот огромный луч, когда он время от времени взмывал вверх, окрашивая небо кровью.
Доктор Альтен к полуночи был у городских властей, рассказывая им все, что мог, о причинах этого бедствия. Они действительно были рассеянной группой! Нужно было сделать тысячу дел, и они отчаянно отдавали приказы, изо всех сил пытаясь справиться со столь внезапно беспрецедентными условиями. Огромный город, миллионы людей, погруженных в непостижимые условия. И с каждым мгновением становилось все хуже. Одно бедствие влечет за собой другое, в городе, с его множеством разнообразных мероприятий, так тесно переплетенных. Вокруг Альтена нарастали грохочущие, ужасающие сообщения. Он просидел там почти всю ночь, а ближе к рассвету государственный самолет пронес его над городом.
К полуночи паника стала причиной большинства смертей. Тысячи, сотни тысяч людей пытались покинуть остров. Поезда метро, лифты были забиты. В них происходили бесчисленные беспорядки. Паромы и мосты были забиты до отказа. Центр Манхэттена, к счастью, сравнительно пустой, дал место толпам, хлынувшим из переполненных иностранных кварталов, граничащих с Гринвич-Виллидж. К рассвету было подсчитано, что пять тысяч человек были затоптаны до смерти толпой в различных частях города, в туннелях под реками и в отходящих поездах.
И еще тысяча или больше были убиты роботами. Сколько из этих чудовищных металлических людей было сейчас в городе, никто не мог догадаться. Сотня или тысяча. Временная клетка совершила много путешествий между той ночью с 9 на 10 июня 1935 года и ночью 2930 года.
Роботы высыпали на Паттон Плейс. Бегом, на негнущихся ногах, сверкая мечами, с мечущимися перед ними маленькими лучами света, они распространились по городу....
Месть Туга
Были разыграны мириады отдельных сцен ужаса. Металлические пародии на человеческий облик бегали по городским улицам, переворачивая заглохшие автомобили, забираясь в дома, бродя по темным коридорам, врываясь в комнаты.
Была женщина, которая впоследствии рассказала, что она забилась в угол, прижимая к себе ребенка, когда в дверь ее комнаты ворвались. Ее муж, который держал их там, думая, что это самое безопасное место, тщетно сражался с огромной железной штукой. Меч робота одним ударом отделил его голову от тела. Женщина и маленький ребенок закричали, но чудовище не обратило на них внимания. У них было радио, настроенное на станцию в Нью-Джерси, которая транслировала события. Робот схватил инструмент, словно в приступе гнева, разорвал его на части, а затем выбежал из комнаты.