– Надеюсь, вы простите меня за вторжение, – повторил Нортон. – Поверьте мне, это не просто праздное любопытство. Позвольте мне представить моего друга, профессора Кеннеди, научного детектива, о котором вы, без сомнения, слышали. Это его помощник, мистер Джеймсон, из "Стар". Я подумал, что, возможно, они могли бы встать между вами и той толпой в холле, – добавил он, указывая на репортеров по другую сторону двери. – Вы можете доверять им абсолютно. Я уверен, что если кто-то из нас может что-то сделать, чтобы помочь вам в… в вашей беде, вы можете быть уверены, что мы к вашим услугам.
Она на мгновение огляделась в присутствии трех незнакомцев, которые вторглись в тишину того, что было, по крайней мере, временно, домом. Казалось, она искала кого-то, на кого можно было бы опереться, как будто какая-то опора внезапно ушла у нее из-под ног, оставив ее ошеломленной переменой.
– О, мадре де Диос! – воскликнула она. – Что мне делать? О, мой отец… мой бедный отец!
Инес Мендоса была действительно несчастной и привлекательной фигурой, когда она стояла там, в комнате, одна.
Она быстро оглядела нас, как будто по какой-то оккультной женской интуиции читала в наших душах. Затем, почти инстинктивно, она повернулась к Кеннеди. Кеннеди, казалось, понял ее потребность. Мы с Нортоном вышли в тираж, несколько более чем фигурально.
– Вы… вы детектив? – спросила она. – Вы можете читать тайны как книгу?
Кеннеди ободряюще улыбнулся.
– Вряд ли так, как часто рисует меня мой друг Уолтер, – ответил он. – Тем не менее, время от времени мы можем использовать обширные знания мудрецов всего мира, чтобы помочь тем, кто попал в беду. Расскажите мне… все, – успокаивал он, как будто зная, что разговор станет предохранительным клапаном для ее сдерживаемых эмоций. – Возможно, я смогу вам помочь.
На мгновение она растерялась, не зная, что делать. Затем, по-видимому, почти до того, как она это осознала, она начала разговаривать с ним, забыв, что мы были в комнате.
– Расскажите мне, как это произошло, все, что вы знаете, как вы это узнали, – попросил Крейг.
– О, вчера была полночь, да, поздно, – дико ответила она. – Я спала, когда моя горничная Хуанита разбудила меня и сказала, что мистер Локвуд в гостиной и хочет меня видеть, должен меня увидеть. Я поспешно оделась, потому что мне пришло в голову, что, должно быть, что-то случилось. Я думаю, что, должно быть, вышла раньше, чем они ожидали, потому что, прежде чем они это поняли, я пробежала через гостиную и заглянула через дверь в кабинет, как вы его называете, вон там.
Она указала на тяжелую дверь, но не позволила, очевидно, не смогла, задержать на ней взгляд.
– Там был мой отец, съежившийся в кресле, и кровь текла из уродливой раны в его боку. Я закричала и упала на колени рядом с ним. Но, – она вздрогнула, – было слишком поздно. Он был холоден. Он не ответил.
Кеннеди ничего не сказал, но позволил ей выплакаться в ее изящный кружевной платочек, хотя у него было сильное желание сделать что-нибудь, чтобы успокоить ее горе.
– Мистер Локвуд пришел навестить его по делу, обнаружил, что дверь в холл открыта, и вошел. Вокруг, казалось, никого не было, но горел свет. Он прошел в кабинет. Там был мой отец…
Она остановилась и несколько минут вообще не могла продолжать.
– А мистер Локвуд, кто он такой? – мягко спросил Крейг.
– Мой отец и я, мы пробыли в этой стране совсем недолго, – ответила она, стараясь говорить на хорошем английском, несмотря на свои эмоции, – с его партнером по… горнодобывающему предприятию – мистером Локвудом.
Она снова остановилась и заколебалась, как будто в этой странной стране севера она понятия не имела, в какую сторону обратиться за помощью. Но однажды начав, теперь она больше не останавливалась.
– О, – страстно продолжала она, – я не знаю, что это нашло на моего отца. Но в последнее время он стал другим человеком. Иногда мне казалось, что он – как вы это называете – сумасшедший. Мне следовало сходить к врачу по поводу него, – добавила она дико, чувствуя, что ее чувства берут верх. – Но это уже не дело для врача. Это дело для детектива – для кого-то, кто больше, чем детектив. Вы не можете вернуть его, но…
Она не могла продолжать. И все же ее оборванная фраза говорила о многом, ее умоляющий, мягкий, музыкальный голос, который был гораздо приятнее для слуха, чем у обычного латиноамериканца.
Я слышал, что женщины Лимы славились своей красотой и мелодичными голосами. Сеньорита Инес, несомненно, поддерживала их репутацию.
Теперь в ее мягких темно-карих глазах появилось умоляющее выражение, а тонкие нежные губы задрожали, когда она поспешила продолжить свой странный рассказ.
– Я никогда раньше не видела своего отца в таком состоянии, – пробормотала она. – В течение нескольких дней он говорил только о "большой рыбе", пейе гранде, что бы это ни значило – и проклятии Мансиче.
Воспоминания о последних нескольких днях, казалось, были слишком тяжелы для нее. Почти прежде, чем мы это поняли, прежде чем Нортон, который начал задавать ей вопрос, смог заговорить, она извинилась и выбежала из комнаты, оставив только неизгладимое впечатление красоты и неотразимую мольбу о помощи.
Кеннеди повернулся к Нортону. Но как раз в этот момент дверь в кабинет открылась, и мы увидели нашего друга доктора Лесли. Он тоже увидел нас и сделал несколько шагов в нашу сторону.
– Что, ты здесь, Кеннеди? – он удивленно поздоровался, когда Крейг пожал ему руку и представил Нортона. – И Джеймсон тоже? Что ж, я думаю, вы, наконец, нашли дело, которое поставит вас в тупик.
Пока мы разговаривали, он провел нас через гостиную в кабинет, из которого только что вышел.
– Это очень странно, – сказал он, рассказав сразу все, что ему удалось выяснить. – Сеньор Мендоса был обнаружен здесь вчера около полуночи своим партнером, мистером Локвудом. Похоже, нет никаких зацепок к тому, как или кем он был убит. Ни один замок не был взломан. Я осмотрел коридорного, который был здесь прошлой ночью. Похоже, он часто покидает свой пост, когда уже поздно. Он увидел, как вошел мистер Локвуд, и поднял его на лифте на шестой этаж. После этого мы не можем найти ничего, кроме открытой двери в квартиру. Вовсе не исключено, что кто-то мог войти, когда мальчик покинул свой пост, подняться или даже спуститься по лестнице снова. На самом деле, должно быть, так оно и было. Ни одно окно, даже на пожарной лестнице, не было взломано. На самом деле убийство, должно быть, совершил кто-то, кого впустил в квартиру поздно вечером сам Мендоса.
Мы подошли к дивану, на котором лежало тело, накрытое простыней.
Доктор Лесли опустил простыню.
На лице было самое ужасное выражение, ужасный взгляд и искажение черт, а также глубокое, почти фиолетовое, обесцвечивание. Все мышцы были напряжены. Я никогда не забуду это лицо и его выражение, искаженное наполовину от боли, наполовину от страха, как будто от чего-то безымянного.
Мендоса был коренастым мужчиной, чьи пронзительные черные глаза при жизни смотрели из-под кустистых бровей. Даже после смерти, если не считать этого ужасного взгляда, он выглядел довольно представительно, а его коротко подстриженные волосы и усы выделяли его как человека с делами и положением в своей стране.
– Очень странно, Кеннеди, – повторил доктор Лесли, указывая на грудь. – Ты видишь эту рану? Я не могу точно определить, было ли это настоящей причиной смерти или нет. Конечно, это тяжелая рана, это правда. Но, похоже, здесь есть и что-то еще. Посмотри на зрачки его глаз, как они сужены. Легкие тоже кажутся переполненными. У него есть все признаки того, что он был задушен. Тем не менее, на его горле нет никаких признаков насилия, которые были бы, если бы это было так. Если смерть от удушья газом, то мы не нашли никаких следов сосудов, в которых мог содержаться яд. Кажется, я ничего не могу понять.
Кеннеди склонился над телом и внимательно рассматривал его в течение нескольких минут, в то время как мы стояли позади него, едва произнеся слово в присутствии этого ужасного существа.
Кеннеди ловко сумел извлечь несколько капель крови из раны и перенести их в очень маленькую пробирку, которую он носил в маленьком потайном кармане, чтобы сохранить материал для будущих исследований.
– Ты говоришь, что кинжал был треугольным, Нортон? – наконец спросил он, не отрываясь от своего тщательного осмотра.
– Да, с другим клинком, который выстреливал автоматически, когда мы узнали секрет нажатия на рукоять определенным образом. Внешнее треугольное лезвие разделено на три части, чтобы позволить внутреннему лезвию выстрелить.
Кеннеди встал и, пока Нортон описывал кинжал инков, внимательно переводил взгляд с одного из нас на другого.
– Этот клинок был отравлен, – тихо закончил он. – У нас есть ключ к твоему пропавшему кинжалу. Мендоса был убит им!
Солдат удачи
– Я хотел бы еще раз поговорить с сеньоритой Инес, – заметил Кеннеди несколько минут спустя, когда мы с доктором Лесли и профессором Нортоном вошли в гостиную и закрыли дверь в кабинет.
В то время как Нортон вызвался послать одного из слуг, чтобы посмотреть, сможет ли молодая леди выдержать напряжение еще одного разговора, доктору Лесли срочно позвонили по другому делу.
– Вы дадите мне знать, Кеннеди, если что-нибудь обнаружите? – спросил он, пожимая нам руки. – Я также буду держать вас в курсе событий со своей стороны. Этот яд полностью сбивает меня с толку – пока что. Знаете, мы могли бы с таким же успехом работать вместе.
– Несомненно, – согласился Крейг, когда коронер ушел. – Это, – добавил он мне, когда дверь закрылась, – было одним словом для меня и двумя для него самого. Я могу выполнить эту работу; он хочет сохранить свое официальное лицо. Он никогда не узнает, что это был за яд, пока я ему не скажу.
Инес к этому времени настолько пришла в себя, что смогла снова встретиться с нами в гостиной.
– Мне очень жаль, что приходится снова беспокоить вас, – извинился Кеннеди, – но если я хочу чего-то добиться в этом деле, мне нужны факты.
Она посмотрела на него наполовину озадаченно и, как мне показалось, наполовину испуганно.
– Все, что я могу вам рассказать – конечно, спрашивайте меня, – сказала она.
– Были ли у вашего отца враги, которые могли желать его смерти? – выпалил Кеннеди, почти без предупреждения.
