История Кларибэль

– Марк, тогда услышь меня…

– Это ты услышь меня! Кларибэль никуда не едет! Она будет жить здесь и воспитываться мадам Дюпре!

В этот момент Бэль поняла, что ей лучше уйти, и в ту секунду, когда она вбежала в зал, где была до этого, громко хлопнула дверь в кабинет мистера Гилмора, и фиолетовое платье мелькнуло где-то в конце коридора. Возмущённая женщина шумно поднималась на второй этаж.

– Эй, что ты тут делаешь? – позади неё раздался противный голос, начавший ломаться, и Бэль резко обернулась.

Сверкая золотой тканью костюма, перед ней стоял толстый, розовощекий кудрявый блондин – мистер Гилмор младший.

– Я играла на фортепиано, – ответила девочка.

– Когда это сельские девчонки умели играть на фортепиано!? – лицо Чарльза сморщилось.

Бель не знала, что сказать, глядя в его голубые поросячьи глазки.

– Мой отец пусть и глупец, но ты даже и не мечтай однажды стать мисс Гилмор!

– Я и не мечтаю, мне это и не нужно, – ответила Бэль, – ты мало что понимаешь в этой жизни, Чарльз. Я бы все отдала (даже несметные богатства и возможность стать приёмной дочерью богатейшего человека), только чтоб снова оказаться в родном деревянном доме рядом с живыми родителями.

Толчок был такой силы, что Бэль с трудом устояла на ногах, и в большей степени ей помогли это сделать миллион тяжёлых подъюбников, приковавших её к полу.

– Ты что о себе возомнила!? – крикнуло красное от злости лицо с толстыми кривыми губами. Он дышал через широкие ноздри и пучил свои узкие глаза.

– Чарльз! – Бэль снова резко обернулась, узнавая голос, пусть сейчас он был холоден и низок.

В дверях зала стоял мистер Гилмор, сжав руки в кулаки и убрав их в карманы.

– Эта мерзкая девчонка, – задыхаясь от злости говорил мальчик, – она посмела…

– Я слышал, что говорила мисс Дэй, – ответил его отец.

– Что? И ты не возмущён? Она сказала, что сын самого Марка Гилмора ничего не понимает! – кричал мальчик.

– Пойдём со мной, – сказал он сыну, и тот бросив на Бэль последний гневный взгляд, направился за хозяином дома в его кабинет.

Бэль снова осталась одна.

Тишина долго ещё весела в доме, до самого вечера, пока бальный зал (огромный и светлый с рождественскими украшениями) ни стал наполняться людьми. Бэль была удивлена, увидев миссис О’Нилл. Она была уже в голубом платье и вела себя так, словно никакого разговора с мистером Гилмором у неё не было. Сейчас она была в сопровождении своего мужа, удивительно внешне непривлекательного мужчины, казалось, он болен, но из всех сил не давал никому этого понять. Миссис О’Нилл все кружила вокруг него, приговаривая, что они очень скоро поедут искать тот Новый свет, про который только и пишут в газетах. Желая скорее начать фуршет, у стола кружил мистер-щётка, усы которого начинали шевелиться, стоило ему только заговорить с кем-то о винном букете, который подадут к праздничному ужину. Рядом с ним стояла высокая блондинка с крупными чертами лица, обмахиваясь веером. Сегодня утром Бэль не видела её на завтраке, видимо она прибыла позже. Возле мягких кресел вблизи высоченной ели стояли три одинаковых девушки, платья на них были разные и причёски тоже не были похожи, но лицом все они были одним человеком. Они стояли, изредка переговариваясь между собой и кидая взгляды в сторону толстого и избалованного мальчишки, что лежал на одном из кресел, почти за елью и ел конфеты, поставив коробку себе на живот.

– Какой позор! – рядом Бэль услышала недовольный голос, это была миссис Гилмор. – Мальчишка опять ест то, что нельзя, и привлекает слишком много внимания.

Пожилая женщина была в темно-бардовом платье (почти чёрном) с редкими вишневыми лентами ткани. Её седые волосы были застегнуты на затылке огромной заколкой с рубинами, и уставший взгляд был направлен на огромного поросёнка, что ел конфеты.

– Добрый вечер, миссис Гилмор, – Бэль сделала реверанс, как её и учила мадам Дюпре.

– Здравствуйте, мисс Дэй. Где Вы пропадали сегодня весь день? Мы вместе с Вашей гувернанткой поговорили, и я решила самостоятельно учить Вас игре на фортепиано, – заговорила женщина, на секунду переведя взгляд на девочку.

– Я была сегодня на первом этаже, в восточном крыле, там есть небольшая голубая гостиная, там стоит фортепиано, я играла там сегодня большую часть дня, – говорила Бэль.

– Вам нравится играть? – спросила она, присаживаясь на софу, что стояла рядом. Бэль встала рядом.

– Очень, миссис Гилмор, пусть я делаю это очень плохо. Я выбрала самую дальнюю комнату, чтоб никто не слышал меня.

– Боюсь, думаю все равно нашёл тот, кто слышал…

– Только если Чарльз, миссис Гилмор, – ответила Бэль, – он, по-моему, караулил меня.

– Чарльз как обычно просто гулял по коридорам, пусть мадам Дюпре не освобождала его от сегодняшних занятий по математике. Я про моего сына – Марка Гилмора. Его кабинет как раз рядом.

Бэль замерла. Ей казалось, что ещё немного, и речь зайдёт о миссис О’Нилл, и она, не отдавая себе отчёт, перевела взгляд на женщину в голубом платье.

– Ведь этот зал как раз возле коридора в кабинет Марка, – проговорила миссис Гилмор.

– Вы думаете, он слышал, как я играю?

– Разумеется, и заверил меня, что у Вас огромный талант, – ответила миссис Гилмор, слабо улыбнувшись, – жаль, что этот…, – она снова перевела взгляд на Чарльза, – обделён талантами.

– Неужели Вы так думаете, миссис Гилмор? Ведь он Ваш внук, – Бэль устала стоять и села рядом.

– Видите ли, первая жена моего сына была богата, но глупа. Глупа, ленива, не красива, но богата. Чарльз взял у этой женщины все перечисленное. – говорила тихим голосом женщина.

– Что случилось с его матерью? – спросила Бэль.

– Ну, – женщина тяжело вздохнула, – когда Чарльзу было пять, она умерла от грудной жабы. Доктор говорил, что виной всему огромная любовь к выпивке и еде.

– К выпивке?

– Это секрет, мисс Дэй, его знают только члены семьи, поэтому если я и расскажу Вам про это, то точно не здесь.

Она медленно поднялась со всего места, бросила на Бэль тёплый взгляд и сказала:

– Удачного вечера!

Выровняв спину, она медленно пошла через зал, к Чарльзу, который съел уже почти все конфеты.

Позже начался ужин, настолько богатый, что Бэль сначала растерялась, оглядывая стол, а затем решила попробовать всё, что не ела прежде. Её всегда поражала еда в этом доме, которую ели его полноправные жители, но сегодня Бэль казалось, словно стол был заставлен пищей богов.

Мистер О’Нилл почти не ел, разговаривая с другими мужчинами, в то время, когда его жена, казалось, ела за двоих. Мистер-щётка (его фамилии Бэль просто не запомнила) громко смеялся и говорил, делая щедрые глотки вина из бокала. Его щеки покраснели и в коже были видны полопавшиеся капилляры. В глазах скакала пьяная искра.

После ужина начался бал. Музыку играл оркестр, и множество разноцветных пар кружили по залу в вечернем вальсе. Никто не пел рождественские песни, никто не хвалил сына Божьего Иисуса, все забыли обо всем, ведь этот праздник был лишь поводом хорошо выпить и потанцевать.

Бэль смотрела на разрастающийся праздник, и понимала, что люди приезжают в этот богатый дом ради дорогой еды, алкоголя и танцев. Но мистер Гилмора это не смущало, он воспринимал это как что-то естественное.

В десять вечера мадам Дюпре отвела Бэль и Чарльза спать, в то время как вечер в большом зале только набирал силу.

На третьем этаже не было слышно музыки, и спать Бэль ничего не мешало.

Утром дети дома (а оказывается там были не только Бэль и Чарльз) должны были найти подарки под ёлкой в главном зале. Как и обычно утром Эмма и София пришли в комнату к Бэль.

– С Рождеством, мисс Дэй, – проговорила Эмма, раздвигая шторы, – как прошло твоё вчерашнее представление народу? Слышала, мистер Нортон окончательно спился.

– Мистер Нортон? – Бэль подняла свою голову с подушки.

– Да, краснощекий мужчина с густыми усами, – ответила Эмма, и Бэль вспомнила мистера-щетку.

– Ах, да! Я помню его, – ответила Бэль, улыбнувшись, – он не поддержал мистера Гилмора в том, что он дал мне возможность жить и учиться здесь.

– Ты, наверное, не совсем правильно поняла, – выдохнула София, поправляя чепчик, – мистер Гилмор хочет тебя удочерить.

– А это очень странно, учитывая твоё происхождение, – добавила Эмма, – среди уважаемых людей подобное решение может приняться за сумасшествие.

– Поэтому мистер Нортон так отреагировал, – закончила София.

Бэль лишь понимающе закивала, хотя на самом деле ничего не поняла из их слов. Ей даже думать не хотелось о том, что они сказали. Мистер Гилмор хочет удочерить её? Тогда маленький толстенький Чарльз возненавидит ее ещё больше.

Эмма и София в этот раз одели девочку в платье светло-чайного цвета, а волосы убрали в переплетенные косы на затылке, и через некоторое время в комнату заглянула миссис Гилмор. Сегодня она выглядела хуже, чем вчера, и на ней было тоже светлое платье, только оно не красило её, заставляя выглядеть как призрак мертвой старухи. Она втянула через нос запах в комнате и косо глянула на Эмму и Софию, что в это время стояли в стороне, опустив взгляды.

– Комнату необходимо проветрить, – вынесла вердикт женщина, и девушки согласно кивнув, поспешили открывать окна.

– Доброе утро, миссис Гилмор.

– Доброе, Бэль, и с Рождеством. Пойдемте со мной.

Выйдя в коридор, Бэль увидела все ещё сонного Чарльза, сощурившего свои узкие из-за больших щёк глаза.

– Интересно, какие подарки Отец Рождества подарит мне в этом году? – спросил он сам себя.

– Подарки на Рождество? – спросила сама себя Бэль.

Она не знала, что такое подарки. В церковной школе ей дарили только уголь, считая, что она не заслуживает большего, так как должна расплачиваться за грехи своего отца.

Миссис Гилмор ввела Бэль и Чарльза в зал, где было ещё пятеро других детей, что сидели в креслах вокруг елки. Бэль сразу обратила внимание, что все они смотрели на неё с неудовольствием. Все они были некрасивыми, в дорогой одежде и производили впечатление испорченных детей.

– Теперь вы все можете вскрывать подарки, – говорила миссис Гилмор, и в зал вошло так же ещё несколько взрослых гостей – родители детей, как подумала Бэль.

«Неужели в этот раз не уголь» – подумала Бэль и потянулась под елки за коробкой, но на ней было написано чужое имя.

– А кто из нас Диана? – спросила Бэль, и на неё подняла взгляд одна из девчонок, с чёрными вьющими волосами.

– Допустим я, отдай мне мой подарок, – она вырвала из рук Бэль коробку, – а тебе здесь навряд ли будет подарок! Чарльз рассказал, кто ты такая! Иди отсюда вон!

Бэль бросила глаза на толстого блондина, что уже с недовольным лицом что-то доставал из своей коробки.

– Почему вчера вас не было на празднике? – спросила Бэль.

– Родители не позволили, чтоб мы были в одном помещении с какой-то простушкой, чей отец алкоголик, – ответил худой мальчик с рыжими пятнышками на щеках и носу.

– Но сейчас же вы здесь, – ответила Бэль.

– Закрой свой рот! – крикнул в ответ мальчик.

– Мистер Кембербетч, боюсь, Вашим родителям придётся подумать над Вашим подарком! Может Вам насыпать в карманы угля? – вдруг послышался голос миссис Гилмор.

Мальчик сразу замолчал, пытаясь найти свою коробку с подарком. Бэль молча подняла взгляд на женщину.

– Ты так и не нашла своего подарка? – спросила миссис Гилмор.

– Боюсь, что нет, – ответила девочка, и перевела взгляд обратно под елку, и в этот момент её взгляд упал на красиво выведенное имя «Кларибэль» по белой этикетке на большой коробке.

Девочка потянулась к ней, и уже через секунду открывала её. Это был не уголь. Внутри было несколько подарков, и Бэль понимала, какой от кого.

Красивое пышное платье из золотисто-розовой ткани с бантом на спине и мягким корсетом было, конечно же, от мистера Гилмора. Набор композиций для игры на фортепиано (все страницы были в нотах) был от миссис Гилмор, к нему была прикреплена записка ровным удивительно красивым почерком: «Я знаю, ты сможешь сыграть их всех». Специально не на французском, чтоб не перепутала с подарком мадам Дюпре, ведь от гувернантки в подарок была звездная карта, тонкая книга о географии Великобритании и небольшое послание на французском, что гласило: «С Рождеством, Кларибэль! И с наступающим Новым годом! Надеюсь, оно запомнится надолго как самое светлое и счастливое». Бэль сомневалась в этом, ведь гости (среди которых были ненавидящие её дети) должны были провести в этом доме ещё неделю. Гости должны были разъехаться после наступления нового года.

– Ты рада этой тряпке? – спросила рыжая девочка, когда Бэль разглядывала платье.

– Не трогай её, Мари, а то опять вмешается эта старуха, – проговорила другая девочка.

– Да ладно! – усмехнулся Чарльз. – Бабушка ничего нам не сделаем! Верно, нищебродка? – он обратился к Бэль.

– Верно, свинья, – ответила Бэль.

Толстое лицо резко покраснело от гнева, и мальчик выскочил из-под елки, вскакивая на ноги, и желая вцепиться в волосы Бэль.

– Чарльз, – недовольный голос миссис Гилмор заставил мальчика остановиться.

– Бабушка, она оскорбила меня! Она назвала меня свиньей! – негодовал мальчик.

– Да, ты не свинья, – проговорила женщина, – порой ты ведёшь себя как дикое животное, но точно не свинья. Ты больше похож на бешеную толстую обезьяну альбиноса, – строго говорила она, и дети у елки громко засмеялись. Все, кроме Бэль.

Чарльз стал ещё краснее, но уже от смущения перед сверстниками.

– А теперь иди на занятия с мадам Дюпре! – приказала она.

– Но сегодня же праздник, – попытался защитить он.

– Да, но ты до сих пор не знаешь, как пишется словно «сегодня», – строго говорила миссис Гилмор, и дети снова засмеялись.

Схватив свою коробку с подарками, Чарльз направился к выходу из зала, буркнув под нос: «Сумасшедшая старуха».

Коробка оказалась намного тяжелее, чем Бэль казалось, но она смогла донести ее до своей комнаты, ни у кого не прося помощи. В своей комнате (самой маленькой комнате третьего этажа, на котором жили все гости) Бэль разложила подарки по полкам, а платье убрала к остальному туалету. Сейчас в нем висело больше десяти разных платьев, но розово-золотое казалось ей волшебным.

Весь оставшийся день заниматься было совершенно нечем. Мадам Дюпре не звала Бэль заниматься, поэтому девочка продолжила ходить по коридорам дома, в поисках чего-нибудь интересного и в ожидании Рождественского обеда, на котором хотела подарить мистеру Гилмору связанный ею шарф.

Шурша юбками по красному ковру второго этажа, где ни разу не была, Бэль нашла главную библиотеку дома. Она была огромная, с множеством шкафов и красными тяжёлыми занавесками на окнах, чем-то напоминая кровавую комнату мадам Дюпре. Красные диваны и кресла и множество свечей. В библиотеке никого не было, и Бэль вышла обратно в коридор. Дальше был небольшой салон, и что удивило Бэль – без фортепиано. Дальше по коридору и на запад шли спальни жителей дома: миссис Гилмор, Чарльза и мистера Гилмора. Дверь в конце коридора из тяжёлого темного дерева намекала, что за ней и скрывается спальня хозяина дома.

Бэль, недолго думая, прошла в салон и села на твёрдый темный диван. Вдруг шторы на окне чуть шелохнулись, и из-за них на неё глянули голубые глаза.