Проблема выбора. Том II

Глава 5

Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский, мой двоюродный дядя, наконец-то, выбрал время, чтобы посетить меня и ответить на кое-какие вопросы. Это произошло на трети день после того, как уехал в Москву Криббе. Хотя Гюнтер и пригласил его «навестить» меня еще перед своим отъездом, Георг постоянно находил какие-то смехотворные отговорки, присылая мне записки с нарочными. Я уже и не надеялся, что он явится, и начал планировать день, когда сам нанесу визит в прусское посольство, где ему дали приют на это время.

Сегодня, после урока латыни, закончившегося только что, я ждал Турка, обещавшего мне принести дневники академиков, и составлял письмо Елизавете, периодически косясь на пыхтевшего Штелина, который время от времени заглядывал мне через плечо, пытаясь прочитать написанное. Вот только мой уважаемый наставник, действительно уважаемый, которого я весьма ценил, и который искренне старался сделать из меня человека, плохо знал русский, а я решил написать письмо именно на родном языке, так что, очень сомневаюсь, что Штелин понял абсолютно все из увиденного, а от этого мрачнел все больше.

Сначала писать было сложновато, но потом я плюнул на точное соблюдение правил письменной речи, принятую в этом времени, и строчил практически на современном мне русском языке, уже намеренно исключая из написанного все эти «Ѣ» – яти и уйму витиеватых выражений, делая текст письма предельно просты и доступным. В письме я откровенно давил на гниль, и моя безграмотная с точки зрения той же Елизаветы писанина была лучшей иллюстрацией существующей проблемы современного обучения. Даже до Елизаветы должно дойти, что невозможно воспитать Российского императора и его окружение пользуясь услугами иностранных учителей, если, конечно, не хочешь получить в итоге направленность на конкретное государство, стремясь походить на которое, будет забываться все русское. Напоследок я сделал ход конем, приписав, что, если так пойдет дальше, то и церковь православная попадет под удар, так как за всеми иноземцами не уследишь, и они, чего доброго, начнут неокрепшие юные умы склонять к лютеранству, и это еще не самое худшее, можно же и католиками обрасти, которые у власти будут стоять. Письмо получилось очень эмоциональное, а кляксы добавляли надрыва. Слезы и картинные закатывания глаз у тетки гарантированы, как и то, что она не сможет не отреагировать на возмущения такого хорошего мальчика, который, вот умница, старается изо всех сил стать своим в России.

– Яков Яковлевич, вы все равно на ногах скачете, будьте ласковы, кликните Федотова, я хочу ему несколько поручений дать.

– Хорошо, ваше высочество, – он сделал шаг к двери, но она сама распахнулась и в проеме показался один из гвардейцев, которые вот уже трое суток исправно несли службу по обеспечении охраны дворца. Я даже их выгонять пока передумал. Все равно скоро уезжать, незачем накануне отъезда кипишь поднимать.

– Принц Георг Людвиг Гольштейн-Готторпский прибыл на аудиенцию к вашему высочеству, – громко произнес гвардеец и посмотрел на меня. в его взгляде читался вопрос, написанный большими буквами: «Впускать, или гнать в шею?».

– Ну что же, Яков Яковлевич, должно быть, наш сегодняшний урок стоит прервать, – я вздохнул и повернулся к Штелину. Никогда бы не подумал, на самом деле, что у меня внезапно образуется столько дел. Я-то по наивности своей почему-то считал, что ограничусь строительством в Ораниенбауме, да начну постепенную реорганизацию Тайной канцелярии. Вот только мы предполагаем, а жизнь в очередной раз выплывает из-за угла и на тебе с ноги, да еще и с разворотом. И вот уже никому не интересно, что тебе всего четырнадцать лет, потому что ты Великий князь, а значит, обязан принимать решения. Самое интересное заключалось в том, что в отсутствие поблизости Елизаветы, мои решения воспринимались всеми абсолютно нормально и их легитимность не подвергалась сомнению. Также, как никого не волновал вопрос, а хочу ли я сам вникать во все эти проблемы. В конечном итоге я на собственной шкуре испытал правдивость поговорки: «Кому много дано, с того и спрос больше».

– Да, ваше высочество, я понимаю, – Штелин поклонился и шагнул к двери. – А Федотов вам все еще нужен?

– Сейчас даже больше, чем минуту назад, – я послюнявил платок и попытался оттереть чернильное пятно с пальца. Куда там, чернила были свежие, дорогие и въедались в кожу, похоже, намертво.

– Так принца этого пускать? – м-да, работать с ними еще и работать. Дворецкого завести что ли?

– Пускать, – я бросил попытки оттереть пальцы. – В кабинет пускать, не сюда, – добавил я, поднимая взгляд на гвардейца. Он невольно нахмурился, а затем медленно кивнул. Ну вот и хорошо, надо уже приучать и себя, и всех остальных, что дела делаются в кабинете, а не где придется. Иначе так до старости и будут чуть ли не в отхожее место ко мне ломиться. Нечего посетителям делать в комнатах, которые жилыми являются. Да даже в учебной комнате им делать нечего. Это все интимное, несущее отпечаток владельца. А кабинет все равно будет в какой-то степени обезличен, особенно, если в нем будет пребывать походя множество людей. Гвардеец тем временем вышел и закрыл за собой дверь, а я снова обратился к Штелину. – Федотов пускай сразу в кабинет идет, я скоро буду.

– Хорошо, ваше высочество, – Штелин в этот момент наблюдал, как я, чертыхаясь, зажигаю свечу, а затем начинаю плавить сургуч, чтобы запечатать письмо. – Я могу поинтересоваться у вашего высочества, что вы написали и кому?

– Письмо я написал тетушке, ай, зараза, – горячий воск капнул на палец, и я затряс рукой. Я просто феноменальный рукожоп, даже письмо не могу нормально закрыть. – В нем я высказал свои мысли о недопустимости преподавания на неродном языке и о недопущении допуска иноземцев к архивным документам, особенно древним. Во всяком случае до тех пор, пока с ними не поработают российские ученые и не напишут приличные книги, по которым можно обучать молодое поколение.

– Вы все-таки решили сделать это, ваше высочество, – Штелин покачал головой. – Я считаю, что это неверное решение.

– А я так не считаю, – прислонив перстень с печаткой, которую мне сделали в день признания наследником и Великим князем по приказу Елизаветы, к сургучу, я, наконец-то, закрыл письмо и поднял взгляд на Штелина. – В этом вопросе нас рассудит только время, Яков Яковлевич, – мы с минуту смотрели друг на друга, а затем я медленно произнес. – Мне нужен Федотов, дела, которые я хочу ему поручить, сами собой не сделаются. Да и принц уже поди заждался, в одиночестве в кабинете сидючи.

– Да, ваше высочество, – в очередной раз поклонившись, Штелин вышел из комнаты. Я же несколько минут просто сидел за столом, глядя в одну точку, настраиваясь на предстоящую беседу.

Кто бы знал, как мне страшно. Страшно, что я обязательно напортачу, потому что меня никто никогда не учил понимать политические тонкости. Меня не учили управлению, и я никогда сам не интересовался геополитикой. А ведь сейчас начинается именно она – геополитика. Да что уж там, я вчера эту Гольштинию полчаса на карте искал, а потом читал про нее все, что сумел найти в обширной библиотеке, пробравшись в нее ночью, тайком. Единственное, что удалось узнать, что там рядышком был еще какой-то Шлезвиг, когда-то принадлежащий герцогам Гольштейн-Готторпским, но потом эта область частично ушла под крыло Дании. Какой вообще сейчас шел расклад по всем этим микроскопическим герцогствам, коих было просто немеряно, я не понимаю, и рядом нет никого, кто этот расклад бы мне объяснил. Ладно, хватит рефлексировать, надо уже с двоюродным дядюшкой поговорить.

Принц Георг оказался молодым человеком лет двадцати пяти на вид. Он был одет в военный мундир прусской армии и имел звание полковника. Он был невысокого роста, и весь какой-то невнятный. Черты его лица не отличались твердостью, да и взгляд был довольно нерешительный. Что-то мне сложно представить себе его на поле боя, а что бы я не думал о Фридрихе, он отменный полководец, и вряд ли стал держать подле себя, да еще в командном составе своей армии, такое вот безынициативное нечто. С другой стороны, может быть я слишком предвзят и просто переношу на дядюшку мою общую неприязнь, которую я испытываю к немцам, за небольшим исключением тех, которые успели мне доказать, что достойны совершенно иного к ним отношения. Он же приехал, оставив службу, чтобы предупредить о предательстве другого моего дядюшки, который для него тоже не был чужим человеком. Пока я разглядывал Георга, тот в свою очередь разглядывал меня. Рядом с дверью мялся Федотов, который явно не понимал, что он здесь делает, и так старался не привлекать внимание, что это становилось немного смешно. Я рукой указал ему на диванчик у стены, куда мой самоназначенный денщик и сел, буквально забившись в угол.

– Ваше высочество, – словно опомнившись, Георг выполнил придворный поклон, что не очень смотрелось из-за военного мундира.

– Ваше высочество, – повторил я за ним, пытаясь сообразить, кто выше по положению: Великий князь или принц.

– О, нет-нет, не высочество, нет, – Георг покачал головой и замахал руками. – У меня нет права на это обращение.

– Вот как, ну хорошо, – я прошел мимо него, подошел к столу, бросил на него письмо и указал рукой на кресло. – Присядем, полагаю, что разговор предстоит долгий.

Георг, прежде, чем сесть выразительно посмотрел в сторону Федотова.

– Я полагал, ваше высочество, что мы будем разговаривать наедине.

– Не обращайте внимания, он не знает немецкого языка, – я махнул рукой и сел за стол. Георг тут же уселся напротив и улыбнулся.

– Вы очень похожи на своего отца, ваше высочество, – понятно, начнем со светской части. Хорошо хоть погоду пропустили, чисто по-родственному, полагаю.

– Полагаю, что это комплимент, – наклонив голову набок, я продолжал его рассматривать. Если он с отцом герцога были похожи, все-таки кузены как-никак, то его высказывание все-таки можно счесть за комплимент, потому что он обладал весьма приятной внешностью и даже, несмотря на то, что являлся блондином, не был слишком блеклым. – Так почему вы сюда приехали, чтобы лично сообщить новости?

– Я посчитал это своим долгом, ваше высочество. Герцоги Гольштейн-Готторпские всегда славились своей верностью, и тем, что чтили традиции, а традиции гласят, что нельзя ни в коем случае смещать действующего главу семьи, особенно так, как это сделал Адольф. Это неправильно. Я прибыл в герцогство в отпуск, который решил провести в Киле, и там узнал новости. Адольф даже не знал, что я приехал, поэтому проблем с выездом у меня не возникло, потому что он вполне мог попытаться меня задержать.

– И с чем связано его необдуманное узурпаторство? – я смотрел на письмо. Когда же Криббе вернется. Я же здесь просто с ума уже схожу, пребывая в неизвестности.

– Я не знаю, ваше высочество. Но я мельком видел направляющегося во дворец Отто фон Брюммера, так что, возможно, все дело именно в нем.

– Да, это возможно, – я задумался. Вот ведь пакость какая. Он что так и будет мне мелко гадить всю дорогу? Как будто мне больше делать нечего, лишь гадать, что же еще за проблемы этот ублюдок мне в следующий раз подкинет. – Скажите, Георг, вы ведь не возражаете, что я вас Георг называю? – он покачал головой и я продолжил. – А сколько сейчас в настоящее время войск у герцогства?

– Ваше высочество, вы же понимаете, что регулярной армии у герцогства нет, да и не было никогда. Тот полк, что создал ваш отец, выполняет скорее церемониальные функции, да еще охраны…

– Сколько? Вы можете назвать конкретную цифру, Георг? – он бросил взгляд почему-то на Федотова и понизив голос ответил.

– Человек пятьсот – семьсот, но, Адольф по слухам хочет привлечь наемников.

– А что, в наше время где-то еще можно нанять солдат? – я удивленно посмотрел на него.

– Швейцария, ваше высочество, – пожал плечами Георг. – Разумеется, масштаб в этой торговле людьми уже не тот, что был еще пятьдесят лет назад, но полк-другой пехотинцев вполне можно пробрести. Были бы деньги.

– А у него есть деньги? – я, может быть, и ошибаюсь, но юный герцог в то время, когда я только-только попал в его тело, не выглядел как мальчик из богатой семьи. Хотя, я, возможно, и ошибаюсь. Может быть, любивший все военное, Карл Петер был просто до такой степени влюблен в свой военный мундир, что и помыслить не мог о том, чтобы надеть что-то другое.

– Ну-у-у, как вам сказать, ваше высочество, – протянул Георг. Я же еще раз внимательно посмотрел на него. Похоже, что его появление здесь не столь уж и бескорыстно. Он вынужден служить прусскому королю, вместо того, чтобы заниматься… чем там могут заниматься принцы, когда у их семей достаточно средств, чтобы их детки могли позволить себе просто жить в роскоши, не думая о хлебе насущном. Как, например, многочисленные родственнички тех же Романовых, перед самой революцией. Кстати, надо галочку себе где-нибудь поставить о том, чтобы закон какой придумать, ограничивающий права всей той шоблы. Нехрен дармоедов плодить.

– Значит, денег у него нет. А могут появиться? – он поджал губы, и я вздохнул. Пора предлагать взятку, иначе могу без неплохого источника так сильно важной мне информации остаться. Он не будет мне помогать за просто так. – Георг, давайте пока оставим моего нечистого на руку дядюшку. Поговорим о вас. Я вот, например, считаю крайне унизительным тот факт, что вы вынуждены служить королю Фридриху. Вы, принц крови. Да-да, и не спорьте. Вы знали, что после принятия мною православия, я уже не могу претендовать на корону Швеции? Только в том случае, если я откажусь от своей новой веры. Но я не откажусь, меня почти все устраивает, кроме лишения герцогства, естественно, – он медленно покачал головой, а в глазах загорелось любопытство. – А ведь Швеция все еще нуждается в наследнике. Адольф, увы, отпадает. Только не после того, что он сотворил. Остаетесь вы.

– Я? – он правда удивился. Скорее всего, Георг даже не ожидал такого предложения и надеялся, что я ограничусь чем-нибудь вроде того, что сделаю его регентом герцогства, пока сам буду пребывать в России. У меня же, глядя на него, родился план. А почему, собственно и нет? Пока мы ехали из Москвы, Ласси поделился со мной, что скоро будет заключен мир в этой нелепой войне, которая то ли идет, то ли только называется таковой. Ни Швеция, ни Россия воевать не хотели, да и не за что пока, так что мир – это вопрос времени, причем на условиях России, как выигравшей стороны. И одним из пунктов этого мирного договора будет как раз обозначение наследника Шведской короны. Георг прекрасно подходит. Оставить его здесь в России, пока король дуба не даст, на полном пансионе. А потом с помпой доставить на коронацию. И мы получим сразу же договора о дружбе и любви, а также абсолютно лояльную Швецию. Сместить его, возможно, попытаются, вот только с оглядкой, потому что придется менять династию, а это всегда сопряжено с особыми заморочками. Ведь не зря же Елизавета так рьяно напирает на то, что я прежде всего внук Петра Романова, а потом уже все остальное. Но Георг продолжал на меня смотреть с выражением полнейшего офигевания на лице, надо его дожать.

– Конечно, вы, – я так натурально удивился, что дядюшка откинулся на спинку кресла и немного расслабил ворот мундира.

– Что-то в горле пересохло. Я могу попросить попить, ваше высочество?

– Конечно-конечно, о чем речь? Федотов, – Василий вскочил и быстро подошел к столу. Значит, слушал. И я понятия не имею, знает он немецкий или нет. Даже, если знает, это будет проверка для него. Но, чтобы не нервировать Георга, я продолжил говорить с денщиком по-русски. – Принеси вина принцу.

– Слушаюсь, ваше высочество, – он вытянулся и рысью понесся к двери. Я проводил его взглядом и снова повернулся к Георгу.

– Так, на чем мы остановились? Ах, да, Адольф может где-то найти денег, чтобы нанять солдат?

– Если я правильно понял, он хочет заключить договор с Данией, – тихо проговорил Георг. Я же захотел голову руками обхватить, ой, дурак. И что ему тихо не сиделось? Подождал бы немного, королем Швеции стал бы. Но, все что не делается, делается к лучшему. Кажется, так говорится. В это время вернулся Федотов, неся бокал с вином. Я посмотрел на него, потом на вино, интересно, он специально это сделал, или правда настолько буквально понимает приказы? Но Георг не обратил на этот факт внимания, он схватил бокал и залпом выпил налитое в него вино. Поставив бокал на стол, он выпрямился, а его взгляд стал осмысленнее.

– Вы мне поможете, Георг, вернуть герцогство и наказать дядюшку Адольфа? – спросил я, дождавшись, когда он окончательно придет в себя.

– Разумеется, ведь именно для этого я и прибыл к вам, ваше высочество, – он умудрился поклониться, сидя в кресле. Я же усмехнулся про себя. Допустим, ты вовсе не за этим прибыл, но, будем дружно делать вид, что ты мой верноподданный, а не только родственник, и естественно был возмущен до глубины души таким наглы узурпаторством законного герцогства дядюшки у несчастного сироты.

– Тогда, думаю, что вам нужно отдохнуть, я пришлю за вами, когда определюсь в своих дальнейших действиях с позволения ее величества императрицы Елизаветы, – Георг понял, что аудиенция закончилась. Кроме того, я дал ему понять, что мои действия так или иначе находят поддержку у Елизаветы, а это тоже был жирнющий плюс. – Да, Георг, думаю, что вам нужно написать письмо его величеству королю Фридриху, и попросить его предоставить вам отставку. – Он на секунду замер, задумавшись, а затем кивнул, соглашаясь с моим предложением. Ну что же, вроде бы все прошло не так уж и плохо.

Когда Георг вышел, я откинулся в кресле и закрыл глаза. Почти минуту просидел так, прокручивая в голове нашу беседу, стараясь рассмотреть ее под разными углами. На первый взгляд грубых ошибок не наделал. Но, это только на первый взгляд, возможно, какие-нибудь подводные камни еще вылезут. Пока же я все равно не могу сделать большего. Надо ждать Криббе. Когда же он уже приедет? Резко открыв глаза, я посмотрел на Федотова.

– Отвечай, только честно, ты все понял, о чем мы с принцем говорили?

– Да как можно, ваше высочество… – встретившись с моим насмешливым взглядом, он вздохнул. – Да, я неплохо знаю немецкий, – он замялся, н став уточнять, почему начал учить этот язык, хотя причина была довольно прозрачна и лежала на поверхности: при дворе было столько немцев совсем недавно, да и сейчас не мало, начиная с меня, чего уж скромничать, что волей-неволей остальным приходилось учить язык, просто для того, чтобы быть в теме происходящего.

– Надеюсь, ты понимаешь, что обо всем услышанном нужно молчать? – Федотов молча кивнул. – Очень хорошо. Тогда распорядись, чтобы это письмо увезли в Москву тетушке, передали в руки или в ее присутствии. Ну а сам, вели запрячь лошадей, съездим в Ораниенбаум, посмотрим, как там мои распоряжения выполняются. А то, сдается мне, что все просто проигнорировали в который раз мои приказы, и мне надо уже что-то начинать с этим делать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.